воплощением женской мечты.  Дамы  с  удовольствием
тонули в его голубых глазах, а мне в  голову  пришла  занятная  мысль  -
причина разлада в его семье, наверняка, в нем самом.
   Оно, конечно,  розовые  очки  на  моем  носу  имеют  место  быть,  но
представить себе женщину, добровольно отказавшуюся от мечты, я сейчас не
могла. Безусловно, инициатива принадлежала моему герою,  спланировавшему
свой нынешний отпуск без излишнего балласта. И какого черта я  ежедневно
примеряю чужого неверного мужа к собственной жизни, ведь в  зеркале  все
равно отражается голая правда!
   - Деяния, продиктованные пассионарностью, легко отличимы от обыденных
поступков, совершаемых вследствие  наличия  общечеловеческого  инстинкта
самосохранения, личного и видового, - вдруг встрепенулся мой  черненький
мяу, оторвавшись от увлекательного занятия - изучения чуждого ему пласта
ресторанной субкультуры, поскольку мы редко  бывали  с  ним  в  подобных
заведениях  -  в  основном,  на  чужих  свадьбах  и  постдиссертационных
банкетах.
   - Уж это точно, - подумала я, - несет меня лиса  за  синие  леса,  за
высокие горы, за широкие реки.
   Господи, помоги мне выплыть из этого омута!
   - Кстати, совсем забыл, - сказал вдруг  Алоизас,  -  ты  не  обратила
внимания на афиши? Сейчас здесь Тищенко со своим театром гастролирует, и
мы уже пару раз выпивали. Сегодня он звонил мне, и  сейчас  подойдет  на
полчасика.
   - Почему только на полчасика? - спросила  я,  искренне  обрадовавшись
предстоящей встрече.
   - Ему нужно обернуться между началом спектакля и антрактом.
   Тищенко  появился,  когда  из  недр  заведения   выплывал   маленький
оркестрик,  и  Андрей  Константинович   намеревался   использовать   это
обстоятельство в своих целях.
   -  Привет,  -  сказал  Тищенко  Андрею,  чмокнув  меня  в  щечку,   -
потанцуйте, пока мы пропустим за воротник, а потом я  ненадолго  отвлеку
внимание вашей дамы, если нет возражений.
   - Вы знакомы? - спросила я Андрея уже в центре зала.
   - Я был в гостях у Натальи, когда твой приятель приехал  в  Пакавене,
но потом я ушел, и мы толком не познакомились. Кстати, он ведет  себя  с
тобой, как человек с определенными правами. Или мне только показалось?
   Да, чутье у моего партнера  по  танцам  было  профессиональным,  и  я
решила не скрывать страшной правды.
   - Нет, не показалось. Сегодня мы, очевидно, поговорим о нашем романе.
   - И как долго он длился?
   - Четыре года, но только летом.
   - Он женат?
   - Разумеется, нет. У тебя имеются другие вопросы?
   - Пожалуй, нет, но возникла масса занятных соображений.
   - Я готова принять к сведению всю массу, если ты  расскажешь,  что  с
тобой сегодня происходит.
   - Сегодня мне как-то неуютно с тобой.
   - Я это поняла. Похоже,  мы  опять  с  тобой  далеко  зашли,  и  тебе
кажется, что с этим нужно что-нибудь делать.  Мне  помочь  тебе  и  уйти
первой?
   - Я собственник, Марина, и никому тебя не отдам.
   - Добавь - до конца отпуска, и наши  программы-максимум  совпадут,  -
вырвалось у меня.
   - А когда я уеду, ты сразу это заметишь?
   - Я не смогу пропустить этого шоу, ведь ты предваряешь  свои  отъезды
такими  занятными  предложениями.  Почему  бы  не  поговорить  про  пост
министра здравоохранения, ведь отсутствие вакансий тебя не смущает?
   - Новых предложений не будет, и ты отлично это знаешь.
   - Вот именно, поэтому вопрос личной собственности на повестке  дня  и
не стоит.
   Он хотел сказать еще что-то, но  заключительные  музыкальные  аккорды
прервали этот занимательный диалог, и я села рядом с Тищенко.
   - Я в отпаде от твоего нового имиджа, - сказал Юрка, наполняя  рюмки,
- щечки пылают и глазки горят.
   На меня ты так не глядела, я ему завидую.
   - По слухам, на тебя в Питере кое-кто так смотрит уже довольно давно.
   - Я  и  не  знал,  что  ты  в  курсе.  Ниночка,  конечно,  смотрит  и
добросовестно ходит на все постановки с моими декорациями, но она ничего
не смыслит в моем творчестве - что требовать с математика!
   - Возможно, не это главное?
   - Для меня это, увы, существенно. Мне было интересно с тобой, у  тебя
бывали весьма оригинальные идеи, и мы могли бы вместе работать.  Кстати,
хочу повиниться - я иногда записывал наши беседы на пленку, и  пару  раз
это использовал.
   - Вот так вот, значит!  Ну,  что  ж,  относительно  записей  я  была,
признаюсь, в неведении, но пару маленьких краж  зафиксировать  во  время
командировок в Питер мне все же удалось!
   - Да, дела... - протянул Тищенко, - значит, ты бывала  в  театре,  но
мне не звонила.
   - Знаешь, в то памятное лето я не требовала от тебя слишком много, ты
ведь был слишком оглушен смертью своего друга, но уже ближайшей осенью я
каждый день ждала телефонного звонка, потому что мы расстались как-то на
запятой.
   - Черт возьми! - вспылил Тищенко, -  когда  я  в  сентябре,  наконец,
пришел в себя, я тут же бросил Ниночку, взял  у  Натальи  твой  адрес  и
помчался в Москву.  Я  ждал  около  твоего  подъезда  часа  три,  но  ты
появилась под мужским зонтиком в  обнимку  с  каким-то  типом.  К  слову
сказать, ваши светлые плащи прекрасно смотрелись на фоне черного мокрого
асфальта и желтой листвы.
   - Сентябрь и светлые плащи, - пыталась я восстановить время  по  этой
декорации, - тогда у  меня  ночевал  мой  двоюродный  брат  с  отцовской
стороны - Евгений  Евгеньевич,  с  детским  прозвищем  Дэшка.  Его  отец
когда-то уехал с семьей восстанавливать Ташкент, да так и  не  вернулся,
прельстившись солидным постом. Дэшка тоже строитель  и  часто  бывает  в
московских командировках.
   - Да, дела... - снова выдал  Тищенко  свой  любимый  рефрен,  который
прилип намертво и ко мне, - видно, не судьба была.
   - Видно, не очень хотелось, давай признаемся честно!
   - Ни фига, я потом три дня рыдал в костюмерной на лаптях Леля, прежде
чем к Ниночке вернуться.
   - Что  ж,  мужская  дружба  превыше  всего,  не  рыдать  же  тебе  на
Снегурочкином сарафанчике!
   - Ну, насчет Леля ты загнула, он по-моему типично  голубой  персонаж.
Приличнее было  бы,  конечно,  прислониться  к  плечу  князя  Игоря,  но
кольчуга жестковата. Кстати, твой парень хорошо бы в ней смотрелся.
   Так чем он тебя привлек, кроме личика? Ты же бросила меня часа  через
три  после  знакомства  с  ним,  как  я   вычислил,   и   что   особенно
представляется обидным!
   - Разве непонятно? Представь, к примеру, что мой дом загорелся. Ты бы
вытащил меня, чтобы вместе работать, а он - чтобы вместе спать.
   - Это потому, что ты ничего не смыслишь  в  его  работе,  -  уверенно
отчеканил Тищенко, и мы засмеялись. Тищенко снова наполнил рюмки.
   - Да, мне жаль, нескладно получилось, но имеются и  плюсы.  Я  теперь
буду звонить и заезжать к тебе на правах старого друга. Не возражаешь? -
сказал он мне, взяв за руку.
   - Нет, мы будем прекрасно смотреться в этом качестве, и я очень  рада
нашей сегодняшней встрече, хотя Андрей  Константинович,  наверняка,  уже
поглядывает с укором.
   - Поглядывает, - сказал этот стервец, скосив глаза в сторону,  и  тут
же запечатлел на моей щеке еще один поцелуй, - выходишь замуж?
   - Увы, в разгаре романа оказалось, что место занято.
   - Желтые бабочки бьются о  борт  корабля,  Чио-Чио-Сан  сморкается  в
веер?
   - Нет, с веером я управляться не умею. Европейский  романтизм  балета
Сапорта "Нора" оказался  более  уместным,  но  пришлось  подбавить  туда
кое-что из "Евгения Онегина" и обновить декорации. Кстати, я  посмотрела
по  твоей  рекомендации  все  три  фильма  Сапорта  в  "Доме  кино"   на
кинофестивале постмодерниcтcкого балета. Потрясающие вещи!
   - А что было  потом,  после  беготни  со  слезами  и  преждевременной
смерти?
   - Балет номер два - "Невеста с деревянными глазами", это  просто  моя
биография! В детстве я надевала вуаль,  завязывала  гигантский  бант  на
ягодицах и бросалась под паровоз - бабушкины гости были  в  восторге  от
маленькой Тарасовой. Потом я  задавала  вопросы  и  искала  истины  -  в
классической литературе, религии и философских откровениях,  но  большой
чемодан без ручки всегда со мной, и никто так и не ответил, что же мне с
ним делать. У меня,  видимо,  и  впрямь  глаз  деревянный,  как  у  Кисы
Воробьянинова, если я всегда не понимаю чего-то главного в жизни.
   - Ты что-нибудь уже решила?
   - Нет, хотя в запасе у нас балет номер три -  "Поджог",  фрейдистская
жесткость  итальянского  неореализма   в   коктейле   с   шекспировскими
страстями. Подожгу фабрику, и меня уволят навсегда.  Но  я  повременю  с
поджогом,  неореализм  всегда  казался  мне   неаппетитным   и   слишком
малобюджетным. Быть может, удастся посмотреть и другие балеты Сапорта  -
а вдруг найдется более подходящий?
   - Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сейчас?  Идем  со
мной, я тебя устрою  переночевать  у  Светы  Зайцевой,  любимой  подруги
Ларисы Андреевны. А?
   - Я уже сбегала один раз к местному фотокорреспонденту, но  ничего  у
меня не получилось. И не получится, пока мы в Пакавене.
   - Я уже опаздываю, проводи меня до дверей.
   Мы вышли из дверей ресторанного зала в вестибюль, и только у выхода я
заметила в его руках свою дамскую сумочку.
   - Зачем? - спросила я.
   - Вдруг передумаешь! Я, конечно, такой и сякой, но  женатым  меня  не
назовешь. А ты моя копия в женской ипостаси, что определенно имеет  свои
привлекательные стороны. Ну, что, уходим вместе? - спросил  Юрка,  но  я
покачала головой, он отдал сумочку, вынул из своего затейливого кожаного
рюкзачка прогулочный магнитофончик и достал оттуда кассету.
   - Тогда прими маленький подарок, тут мои записи украинских песен,  ты
их всегда любила больше, чем самого гусляра.
   Тищенко растворился в темном уличном воздухе, а я обернулась к  двери
зала. Андрей стоял, прислонившись у этой самой двери к белой стене.
   - Пойдем танцевать, - предложил он мне совершенно спокойным голосом.
   Я спрятала кассету в сумочку, и мы прошли в зал,  где  уже  пригасили
свет. Я положила руку на плечо моего спутника и  сразу  же  ощутила  тот
таинственный перелом  ресторанного  бытия,  ради  которого  и  слетаются
ценители красивой жизни. Зал уже был заряжен электричеством, дамы  легко
и естественно впитывали  галантные  комплименты  подвыпивших  кавалеров,
глаза танцоров полнились таинственным блеском, а приглушенные голоса  за
столами приобретали проникновенные чувственные нотки.
   -  Давай  не  будем  ссориться,  -  предложила  я,  почувствовав  его
напряжение, не соответствующее празднику, - у нас так мало времени.
   Андрей привлек меня к себе, и гены моей  петербургской  родственницы,
уютно устроившиеся в двойных спиралях моего грешного тела, тут  же  дали
себя знать. Я задрожала от этой  внезапной  близости,  и  мое  состояние
немедленно передалось партнеру по танцу.
   - Сделай что-нибудь, пожалуйста, - умоляюще прошептала я ему, - иначе
умру.
   Он повел меня к выходу и доложил  швейцару  ровным  голосом,  что  мы
сейчас  же  вернемся.   Швейцар   оглядел   нас   по   привычке   весьма
подозрительно, но через минуту мы уже были  на  заднем  сидении,  где  я
быстро и неэстетично утолила свою жажду.
   - Ведь тебе было сейчас  абсолютно  все  равно,  кого  насиловать,  -
подытожил мои действия любимый.
   - По-моему, ты просто напрашиваешься на повтор, - ответила я, все еще
надеясь обратить его выпад в шутку.
   - Повтор? Недурно сказано! Марина, я уже напросился на повтор,  когда
впервые обнял тебя в Пакавене. Ведь у тебя все это уже было - и озера, и
теплый ночной воздух, и любовь в  соснах.  Только  последний  идиот  мог
ревновать тебя к фотокорреспонденту, ведь он  был  тоже  вторым.  Скажи,
кто-нибудь у тебя был первым?
   - Не расслабляйся, милая,  -  подумала  я  о  себе,  угадав  глубокий
нравственный смысл тирады, - ушат холодной  воды  у  джентльмена  всегда
наготове, особенно в те минуты, когда ты особенно счастлива.
   Осаживать - так по-большому, чтобы мало не казалось!
   - Ну, что ж, в определенном смысле ты прав. Первого никогда не  было,
на первом месте у  меня  всегда  я  сама.  А  вот  в  другом  ты  сильно
ошибаешься - я вовсе не прошу  у  тебя  характеристики  для  заграничной
поездки.
   - Кстати, о документах, - сказал он, - можно поинтересоваться, в  чем
заключается твоя программа-минимум?
   - Ну, скажем, удовлетворить любопытство.
   - Тогда ты ее уже выполнила.
   Я посмотрела в глаза своему любимому и, увидев  там  пустую  холодную
бездну, мгновенно вспомнила один  солнечный  летний  денек,  когда  отец
повел меня за руку в зоопарк, и я, зажав в другой руке воздушный  шарик,
восторженно  разглядывала  лисичку-сестричку,   зайчика-побегайчика,   и
Тотошу, и  Кокошу,  пока  не  наткнулась  на  волчий  взгляд,  в  момент
сожравший розовенький воскресный сироп моего младенческого бытия.
   - Ты снова прав, но давай вернемся в зал,  раз  содержательная  часть
нашего разговора уже позади.
   Вернувшись за столик, мы всячески соблюдали внешнюю благопристойность
- относительно этого у нас обоих были одинаково  твердые  установки.  На
маленькую эстраду вышла певица в  оранжевойблузке  и  запела  что-то  из
репертуара Лаймы Вакуле, но я больше  не  танцевала.  Вечер,  собственно
говоря, уже был на исходе, и вскоре мы разъехались под страшной  угрозой
попасться местным гаишникам, благо было недалеко.
   Барон с художественной компанией отбыл на такси, и Андрей договорился
завтра после обеда переправить приятелей в Пакавене.
   Мы молча ехали по темному бульвару, и неотвратимость  гибели  сладким
липовым дурманом сковывала мои мышцы, а потом  где-то  внутри  сложилась
скорбная мелодия, и я тут же  подарила  ее  Дэвиду  Линчу  для  будущего
сериала "Твин Пикс", потому что миру грозила беда, и  антихрист  вот-вот
должен был появиться в маленьком провинциальном городке,  затерянном  на
границе добра и зла среди могучих канадских елей.
   По приезду я некоторое  время  раздумывала,  не  переночевать  ли  на
вокзале до первой утренней электрички, но потом решила не искать  ночных
приключений на свою  голову.  А  главное  -  хлопать  дверьми  нужно  на
всплеске эмоций, а сейчас странное спокойствие вдруг воцарилось  в  моей
душе, как в тихое утро после атомной катастрофы.
   Стоя под душем, я уже  строила  модели  своего  дальнейшего  неясного
бытия, когда детали мучавшей меняранее  головоломки  внезапно  сложились
внекуюкартину. Оранжевая блузка  певицы  -  вот  что  явилось  ключом  к
разгадке! В оранжевомсвитерке лежала несчастная растерзанная  женщина  в
песчаном карьере, и, когда по приезду я шла  в  Пакавене,  то  видела  в
серых"Жигулях" рядом с водителемженщину в  чем-тооранжевом.  Звонарь  на
велосипеде проехал чуть позже, и он тоже  должен  был  видеть  встречную
машину.
   Мне вдруг страстно захотелось уехать. Отбыть  бы  из  Пакавене  с  ее
неясным "who is who" на фронт к Шарапову, где, конечно, жизнь не так  уж
и легка, зато местоположение опций "друг"  и  "враг"  предельно  ясно  -
сбоку и впереди! Оно конечно, совсем неплохо, обложив парша по утреннему
морозцу красными флажками, допросить его  ночью  на  чистой  иностранной
мове, окуривая отечественной папироской "Казбек". Неплохо!  -  но  кураж
пропал. Еще сегодня утром я под угрозой расстрела  вообще  не  стала  бы
трогаться с места - здесь мой любимый принадлежал только мне,  и  каждый
день длился бесконечно долго, как в  детстве.  В  Москву,  в  Москву,  в
Москву...
   Кстати, неплохо бы закончить  статью,  благословляя  на  которую  мой
заведующий отделом, член-корреспондент Академии Наук  Владимир  Иванович
Ильин, старый хулиган, дал предельно четкие указания:
   - Скромным нужно быть в жизни, а в науке скромным быть нельзя...
   - ... как и в любви, - добавил он неожиданную концовку своей  любимой
поговорке после защиты моей диссертации, приняв на грудь  изрядную  дозу
коньяка.
   Иногда, впрочем, он давал  отдельным  сотрудникам  другие,  не  менее
ценные указания: "Делать, так по-большому!", и я старалась,  как  могла,
лезла из кожи вон, потому что творчество - это праздник, который  всегда
носишь с собой, и это единственное, в чем нельзя обмануться. К  тридцати
трем годам неплохо бы завести учеников, как и полагается по  жизни.  Что
ж,  года  через  три  я,  наверняка,  получу  звание  старшего  научного
сотрудника, и первый аспирант вылупится на свет как раз вовремя.

   Дайте мне глаз, дайте мне холст,
   Дайте мне стену, в которую можно вбить гвоздь -
   И ко мне назавтра вы придете сами...

   - Давай поговорим, - сказал мне сосед по комнате, когда  я  вышла  из
душа.
   - Давай, - согласилась я, но, как и в тот незапамятный вечер,  сильно
разочаровала собеседника, поведав ему отнюдь не свои чувства, а зловещую
тайну трупа в песчаном карьере.
   - Но ты ихне разглядела, - уточнил Андрей, выслушав мой рассказ.
   - Машина ехала медленно, но она  вынырнула  на  меня  из-за  поворота
дороги, я и не успела рассмотреть седоков. Я и убитую не  узнала  бы  по
фотографии. Я помню только ее рану и оранжевый свитерок.
   Именно  этот  цвет   меня   и   надоумил,   онсейчасдостаточноредкий.
Асерые"Жигули"вдеревнесейчас      не       редкость,да,       собственно
говоря,моглибытьипроезжиемашины.
   - Ты боишься, что шофер разглядел тебя?
   - Не знаю, но, если он местный,  то  звонаря-то  точно  узнал.  Может
быть, поэтому звонарь уже и мертв?
   - Думаешь, нужно уехать?
   - Я не могу бросить стариков, в этом году  здесьдругих  родственников
нет. А срывать их с места из-за неясных девичьих страхов не хочется.
   - Теперь ты нашла  недостающее  звено,  и,  я  надеюсь,  беспокойство
уляжется.
   - Нет, мы с этим типом еще как-то связаны.
   - Давай тогда сейчас вместе прикинем варианты, - предложил он мне.
   - Нет, я даже не знаю, за что ухватиться, да и  поздно  уже.  Я  хочу
спать.
   - Зачем ты кудряшки размочила? - спросил  Андрей,  возвращая  меня  к
сегодняшним событиям.
   - Чтобы было спокойней. Тебе не хотелось заразить меня тифом?
   - Да, похоже, мы испортили друг другу вечер.
   - Похоже, мы испортили  гораздо  больше,  и  с  этим  уже  ничего  не
поделаешь.  Но  ты  зря  занимался  поисками  в  шкафах.  Мог  попасться
зеркальный, и ты бы нарвался на  свое  отражение.  Мне  кажется,  именно
этого ты больше всего и боишься.
   - Может быть, именно этого я и хочу, но никак не получается.
   - Давай тогда не будем мучить друг друга. Ведь все равно, ты для меня
остаешься только чужим мужем,  и  мне  гораздо  комфортней  существовать
одной. А сегодня я избавилась, наконец, от своего наваждения.
   - Ну, что ж, готов уважать твой  выбор.  Я,  правда,  наговорил  тебе
лишнего, ты уж прости меня.
   - Чего уж там, я и сама хороша была.  Желаю  тебе  наладить  семейные
отношения, и, вообще, желаю всего самого доброго.
   - Засыпай, - сказал Андрей после  некоторого  молчания,  -  я  посижу
немного в машине.
   Дольче выпустила его без излишнего шума, а я принялась обдумывать  на
подушке  свою  статью,  и  тени  забытых  предков  тесно  обступили  мой
маленький кокон.
   - Нужно преодолевать свой пол, возраст и национальность,  -  дал  мне
указания уже незримый миру Параджанов голосом  коктебельского  валютчика
Коки Кулинара (были у нашего Коки такие потуги, пока он не женился).
   - Нужно, - согласилась я, - но после этого хочется  умереть,  не  так
ли?
   И умерла, погрузившись в черные воды, а после этого долго  бродила  в
тех самых камышах, где Барон снимал на кинопленку подругу  своей  жизни,
чтобы уберечь ее от старости, и мне было совершенно непонятно, кто же  я
теперь в этом зазеркальном мире, пока проходящие мимо парни не бросились
врассыпную с криком:
   - Тикай, хлопцы, утопленница в воду затащит.
   Да, дела... И тут до меня дошли ответы на все три  вопроса:  "Кто  я?
Откуда я? И куда я иду?", и я  пошла  к  маленькой  хижине,  и  приникла
бледными руками к оконному стеклу, и когда мои обесцвеченные  ки