он
подумает, что она говорит так из-за ребенка, потому что "попалась".  Это
глубоко ее ранило, но, проведя беспокойную ночь, размышляя обо всем, она
решила, что заслужила такое обращение. Они оба должны научиться  верить.
Любовь без доверия не существует.

***

   Кэсс Лоринг осматривала полуразвалившуюся хижину. Хижина находилась в
часе езды от Денвера, стояла одиноко и, казалось, пустовала.
   Она спросила с сомнением:
   - Это и есть то место?
   - Осведомители Бэки не ошибаются, Кэсси. Хочешь, чтобы я пошел вместе
с тобой? - спросил Стив.
   - Не надо. Сама справлюсь. Мы же договорились, что будет лучше,  если
я поговорю с ней по-женски. - Она подлая стерва, если верить  тому,  что
сказал Блэки, - мрачно произнес Стив.
   На лице Кэсс появилась злая улыбка.
   - Помнишь, как я управилась с Сединой Эймс? - она погладила Сложенный
кольцами кнут на своем плече,  напоминавший  черную  змею,  словно  было
любимое домашнее животное. - "Мы поговорим с ней.., по-женски..."
   Стив тоже улыбнулся. - По внешнему виду этого жилища не скажешь,  что
тут есть китайские вазы или хрусталь, который ты могла бы разбить  своим
кнутом.
   - Да, но Селина была богатой  женщиной  и  дорожила  своими  дорогими
вещицами. А эта - нищая.., и жадная. Думаю, что моя задача  окажется  не
более трудной, - заявила она убежденно.
   Стив причмокнул от удовольствия:
   - Если позаимствовать строчку  из  театрального  репертуара  Риса,  -
"наддай ей, Макдуфф".
   Кэсс спрыгнула с лошади, а муж остался охранять ее. Он наблюдал,  как
она постучалась и вошла.

***

   Тори вылезла  из  благоухающей  фиалками  ванны  и  насухо  вытерлась
полотенцем. "Рису нравятся тонкие ароматы", - подумала  она,  принявшись
причесывать свои волосы длинными замедленными движениями.  "После  того,
как я осмелилась войти  в  салун,  это  будет  сравнительно  просто",  -
подбодрила она себя.
   После обеда доктор Ранси осмотрел бок Риса и объявил, что он заживает
удивительно хорошо. Конечно, он ничего не сказал о  том,  могут  ли  они
вернуться к супружеским обязанностям, а Тори умерла бы от стыда, если бы
спросила. Несмотря на это, она убедила себя в том,  что  для  нее  будет
совершенно безопасно спать этой ночью  в  одной  комнате  с  мужем.  Она
станет  выжидать,  природа  возьмет  свое.  Примерно  через  неделю  его
сопротивление ослабнет, а ее смелость  возрастет.  Она  подпоясала  свой
тяжелый белый бархатный халат, надетый на белую шелковую ночную рубашку.
Будучи  слишком  пикантным,  халат  создавал  впечатление   мягкости   и
невинности. Ему всегда  это  нравилось.  Открыв  дверь  в  спальню,  она
услышала плеск воды в их ванной комнате. Доктор сказал, что Рису  пойдет
на пользу, если он подольше полежит в теплой ванне. Сама  она  мылась  в
ванне для гостей, а Руфус помог  ему  залезть  в  их  большую  мраморную
ванну. Отпустив всех слуг. Тори  собиралась  стать  для  своего  мужа  и
медсестрой, и камердинером.
   Рис лежал, положив голову на теплый мрамор.
   Болела и рана в боку и наложенные швы. Он выругался  и  повернулся  в
горячей  воде.  Доктор  опять   оказался   прав.   Пребывание   в   воде
действительно смягчило раны. Ему было любопытно, действительно  ли  Тори
думала то, что  говорила?  Действительно  ли  его  стройная  правоверная
пуританка заберется к нему в кровать? Он не стал размышлять, почему  она
захотела восстановить семью, а вместо это думал, что он почувствует  при
прикосновении к  ее  шелковой  коже,  вдыхая  нежный  аромат  ее  духов.
Чувствуя, как в нем нарастает желание, он  грустно  улыбнулся,  все  еще
давая волю своему воображению.
   В  дверях  появилась  Тори,  кончиком  языка  она  облизывала   губы,
восхищенно уставившись на обнаженное тело Риса.  Он  закрыл  глаза,  что
делало его  по-детски  привлекательным  и  уязвимым.  Его  мощная  грудь
колыхалась от  негромкого  смеха.  Горячая  вода  скрывала  столько  же,
сколько показывала. Напряженный член торчал, как стрела в небо.
   - Похоже, что ты размечтался  о  приятном,  -  приветливо  произнесла
Тори, входя в просторную ванную комнату с махровым полотенцем на руке.
   Его глаза раскрылись, он резко  сел,  расплескав  вокруг  себя  воду.
Потом, увидев ее зардевшиеся щеки, он улыбнулся и опять лег на спину.
   - Давно подглядываешь?
   - Порядочно, - ответила она, становясь на колени возле ванны.
   - Ну, и правильно, - самодовольно согласился  он,  взглянув  на  свой
могучий член, торчавший из воды. - Ты сморщишься,  как  чернослив,  если
тут же не вылезешь из воды, - пожурила она его, не обращая  внимания  на
его сквернословие.
   - А нам бы не хотелось, чтобы я  сморщился,  правда,  любовь  моя?  -
поинтересовался Рис и начал вылезать из ванны.
   Уголков ее губ коснулась улыбка. Перед ней  был  тот  же  дьявольский
Рис, которого она не забыла. Тори набросила на него полотенце,  стараясь
не задеть швы на боку.
   - Мы не станем делать ничего такого, что помешало бы твоему полному и
быстрому выздоровлению.
   Тори не успела моргнуть и глазом, как Рис обернул своим полотенцем ее
и уже развязывал пояс ее халата. Он запустил руки в ее волосы,  притянул
ее губы к своим, потом прижался лицом к основанию шеи.
   - Давай продолжим наяву эти сладкие грезы, которым  я  предавался,  -
прошептал он.
   - Рис, ты еще не совсем окреп.., твой бок..,  швы,  -  увещевала  она
его, сама начиная прерывисто дышать. - Я могу навредить тебе..
   - Я рискну. В конце концов, я же игрок, любовь моя.

Глава 25

   - Я собиралась только спать с тобой в одной кровати нынешней ночью, а
не заниматься.., этим... Кислая улыбка скривила его губы.
   - И все же, Тори, целомудренно прижиматься к тебе мне  представляется
биологически невозможным. - Он стащил с нее халат и небрежно  бросил  на
пол рядом со своим полотенцем.
   - Даже когда ты зашит, как  рождественская  гусыня?  -  задыхаясь  от
возмущения, спросила Тори.
   - Гусь, любовь моя, гусь, - поправил он ее, рассмеявшись. -  В  любом
случае, сравнение с гусыней не очень-то подходит. - Он носом  прижимался
к ее шее и шептал:
   - Кто, в конце концов, кого нашпиговывает?
   У  нее  вырвался  смешок  отчасти  от  потрясения,  отчасти  от   его
безостановочных нежных поцелуев.
   - По крайней мере, дай я тебе сначала  забинтую  бок,  -  удалось  ей
выговорить. - У тебя может разойтись шов.
   - Только поосторожнее, любовь моя,  -  предупредил  он  ее  и  повел,
крепко держа за тонкую кисть руки  к  кровати.  Он  сел,  чувствуя  себя
вполне удобно, несмотря на полную наготу.
   Трясущимися руками Тори начала бинтовать его талию. Каждый раз, когда
она прикасалась к его горячей коже, волна удовольствия окатывала все  ее
тело. Она  ощутила,  что  его  тоже  охватывает  дрожь,  и  поторопилась
закончить перевязку.
   - Это предохранит тебя, - неопределенно  сказала  она,  глядя  ему  в
глаза.
   На его губах заиграла задумчивая улыбка.
   - Даже рыцарские доспехи не спасут меня, Тори, любовь моя,  от  твоих
чар. Иди сюда.
   Он поднял ее с колен и, поставив между своих ног, запустил  руки  под
подол ее белой шелковой ночной рубашки и поднимался вверх по ее стройным
ногам, пока в его ладонях не оказались ее небольшие шелковистые ягодицы.
У нее была такая тонкая кость  и  такое  худенькое  тело,  что  он  даже
испугался. А вдруг с ней что-то случится...
   Тори почувствовала, как, он вдруг затих.  Она  продолжала  гладить  и
слегка пощипывать его кудри и тихо прошептала:
   - Что случилось. Рис?
   Он не должен пугать ее, но должен узнать.
   Поколебавшись, Рис спросил:
   - Узнавала ли ты у доктора, не повредит  ли  тебе  или  ребенку  наша
теперешняя близость? - он посмотрел ей в лицо, запылавшее от смущения.
   - Итак, кто же о ком беспокоится, - удалось  ей  вымолвить.  -  Когда
доктор Ранси сказал мне, что я понесла, вопрос  этот  не  возникал,  тем
более  что  мы  жили  раздельно,  -  Тори  безуспешно  пыталась   скрыть
раздражение в голосе.
   Рис знал от ряда своих женатых  друзей,  что  их  женам  совсем  было
необязательно воздерживаться от интимной близости во время беременности,
но такая тертая и выносливая дамочка, как Кэсс  Лоринг  была  совсем  не
похожа на его бледную и нежную Викторию.
   - - Я сказал тебе, Тори, что я не возвращаюсь ни к Джинджер..,  ни  к
кому другому, - произнес он, пытаясь успокоить ее. - Но сейчас,  пока  я
не переговорю с доктором Ранси, давай просто спать рядом и только. -  Он
лег на спину и притянул ее к себе под толстое одеяло.  Господи,  впереди
его ждала долгая,  жалкая  ,  ночь!  Он  глубоко  вздохнул  и  попытался
расслабиться.
   Тори лежала очень тихо, почти ошеломленная его неожиданной переменой,
переходом от похотливого жеребца к внимательному джентльмену.  Это  было
непохоже на прежнего Риса. Действительно ли он беспокоился  о  ней  и  о
ребенке?  Или  же  теперь  ее   тело   стало   ему   неприятным,   менее
привлекательным, чем у пышнотелой Джинджер? Не о Джинджер ли он  грезил,
когда она прервала его мечтания в ванне?
   Она свернулась калачиком возле его упругого тела, чувствуя, что в нем
накопилось сексуальное напряжение. Нет,  он  хотел  ее..,  очень  сильно
хотел! Она может  унизиться  еще  больше  и  соблазнить  его.  Долго  он
противиться не сможет, но она решила не делать этого. "Мне нужно  время,
чтобы все это обдумать, а ему нужно время, чтобы выздороветь", -  думала
она. Потом она начала сострадающе гадать, не требуется ли  выздоровление
и для души, а не только для тела? "Что такого  я  сделала?"  В  холодном
ночном воздухе ответа не было. Она теснее прижалась к Рису и  попыталась
заснуть.
   Когда Рис пробудился после долгой, беспокойной  ночи,  он  чувствовал
себя все еще слабым и сбитым с толку после страшных событий  предыдущего
дня. Тори в спальне не было. Он потрогал ее  подушку.  Холодная.  Прошло
уже какое-то время с тех пор, как она встала и ушла.  Он  задумался  над
загадкой своей прекрасной  дамы,  которую  он  любил  всем  сердцем,  но
опасался ей верить.
   - Первое, что мне надо сделать - это переговорить с  доктором  Ранси,
пробормотал он, скидывая с себя одеяло.
   После ночи, проведенной в кровати,  шов  опять  затвердел.  Когда  он
попытался свесить ноги с кровати, все его тело пронзила острая боль.
   Тори отворила дверь как раз в тот момент, когда он выдал целую тираду
цветистой ругани. Рис  согнулся,  держась  за  бок.  Грязнуля  помчалась
впереди своей хозяйки, приветствуя его отчаянным утренним  лаем,  высоко
подпрыгнула, как будто в ее коротких, лохматых лапах скрывались пружины,
и лизнула Риса удивительно большим языком.
   - Ну, похоже, ты чувствуешь себя лучше, - оживленно  произнесла  она,
наблюдая, как он подхватил щенка и посадил его на их большую кровать.  В
аккуратном фартуке она внесла поднос  с  душистыми  горячими  булочками,
свежим кофе и тарелку овсяной каши  со  сметаной.  Поставила  поднос  на
столик возле кровати и, мягко подталкивая, уложила его опять под одеяло.
Не успел он даже снова выругаться, как собачонка прыгнула к нему и опять
начала облизывать его лицо.
   Он засмеялся и отстранил от себя Грязнулю:
   - Сдаюсь вам обеим! - собачка проворно вертелась возле  него,  начала
нюхать содержимое подноса, тут Рис увидел,  как  много  всего  лежит  на
подносе. - Ты вместе со своим  доктором  хочешь,  чтобы  я  разжирел,  -
проворчал он.
   - Тебе нужно окрепнуть. Толстеть буду  я.  У  тебя  все  болит  и  ты
бледен, как привидение, - возразила Тори.
   - Я сделал слишком резкое движение и натянул подсыхающий рубец, вот и
все, - запротестовал Рис, испытывая странное приподнятое  настроение  от
того, что она хлопочет,  ставя  поднос  ему  на  колени,  потом  взбивая
подушки за его спиной. Тори сидела в  изножьи  кровати,  держа  в  руках
обжорку-песика, а он принялся за  горячую  овсяную  кашу,  отпил  глоток
кофе. Убедившись, что его аппетит разгорелся.  Тори  бросила  песика  на
кровать и направилась в ванную комнату. Она слышала, как Рис и  Грязнуля
делят кусочки сладкой булочки с маслом, а сама нагнулась, чтобы  открыть
кран с горячей водой.
   - Ты почувствуешь себя лучше, когда снова полежишь в горячей воде,  -
крикнула она ему.
   - Надеюсь, поскольку сегодня мне надо поехать в  город,  -  отозвался
он, отдавая кусочки сладкой булочки песику.
   - Ты этого не сделаешь, - закричала  Тори,  -  закрывая  воду,  потом
выпрямилась и опять подошла к кровати. - Ты не в таком состоянии,  чтобы
трястись в экипаже.
   - Я в порядке, у меня имеются неотложные дела.
   - Какие именно? - Сердце ее сжалось от ужаса. Он не может сожалеть  о
своем поспешном отъезде из "Голой правды".
   - Ну... Майк.  Мне  надо  повидать  Майка.  Судебный  следователь  из
Лейк-сити должен был заняться расследованием покушения на мою жизнь.  Но
я хочу кое-что проверить и сам. Эту задачу может выполнить Майк.
   Он также намеревался заехать к доктору Ранси и переговорить с ним  до
наступления очередной ночи, но  не  собирался  сообщать  ей  об  этом  и
понапрасну тревожить ее.
   - Раз уж речь зашла о Майке, - сказала она, стараясь выиграть  время.
- На прошлой неделе я разговаривала с ним о том.., кто убил Сандерса. Он
обещал свою помощь.
   Тори спокойно встретила пронзительный взгляд его голубых глаз,  потом
взяла Грязнулю и крепко прижала ее к себе, садясь на кровать.
   - И что же сообщил этот ирландский всезнайка? -  невозмутимо  спросил
Рис.
   - Как только он услышал об этом, то сразу же связался  с  Денвером  и
попросил разыскать убийцу.
   - И что?
   - И ваш общий друг в этом городе занялся этим делом. Много нитей,  но
пока ничего определенного.
   Но я думала...
   -  Всегда  опасное  занятие,  -  произнес  он  с  оттенком   прежнего
подтрунивания над ней. Он протянул руку и начал гладить Грязнулю.
   - Нет, Рис, действительно, - возразила она, отчаянно желая, чтобы  он
понял, что она доверяет ему. Но разве не ходила  она  к  Майку  за  тем,
чтобы  убедиться  в  его  невиновности?  Совесть  мучила  ее,   но   она
продолжала:
   - Я прочитала рапорт сыщика о  смерти  моего  брата.  Ему  перерезали
горло. - Взгляд ее остановился на порезе вдоль челюсти Риса.
   Его руки, гладившие лохматую шерсть собачки, замерли.
   - И ты думаешь, что Сандерса убил тот же тип,  что  хотел  прикончить
меня? - Рис замер, потом опять  начал  поглаживать  Грязнулю.  -  Честно
говоря, такая мысль пришла и мне, но,  будь  я  проклят,  если  понимаю,
какие же у нас могут быть общие враги. - Он не  стал  говорить  ей,  что
любой крутой парень с денверских улиц с удовольствием прикончит  алкаша,
вроде ее брата, за бутылку, виски.
   - Мой брат был знаком с Эмметом  Хаузером.  Они  чуть  не  подрались,
когда я встретила их в парке Четвертого июля.  Боюсь,  что  Сандерс  мог
спутаться с племянницей Хаузера, Эллой. Она вела  себя  так,  как  будто
была с ним в близких отношениях.
   - "А я выиграл у него салун, чем несомненно внес себя в список врагов
Хаузера. - Он задумался, смутно припоминая племянницу этого человека  во
время стычки в парке. - Проклятье!  -  неожиданно  он  перестал  гладить
собачку и сел в кровати. - Барлоу! Я думал, что  он  охотится  за  мной,
потому что сел из-за меня в тюрьму за мошенничество при  игре  в  карты.
Значит, он выполнял грязную работу для  Хаузера.  Тот  мог  нанять  его,
чтобы убить меня.
   - А когда он провалил это дело, Эммет решил сам прикончить тебя.  Уже
несколько месяцев никто не видел ни его,  ни  Эллу.  -  Тори  покусывала
своими мелкими белыми зубками нижнюю губу,  потом  опять  досмотрела  на
Риса. - Ты оставайся дома, я пошлю за (тайком. Ты  не  сможешь  отразить
еще одно нападение такого зверя, как Эммет Хаузер.
   Он допил остатки  кофе,  поставил  поднос  на  пол.  Собачка  тут  же
соскочила с кровати одним прыжком и залезла с лапами в тарелку.
   - Сначала я полежу в воде, затем, сестра,  ты  меня  забинтуешь  и  я
поеду в город, - сказал он, приняв окончательное решение.
   - Тогда с тобой поеду и я.
   - Черта с два, ты останешься здесь и будешь отдыхать. Ты сама  сильно
осунулась. Теперь ты должна думать и о ребенке. - Он сбросил одеяло,  но
на этот раз спустился с кровати гораздо осторожнее.
   Тори смотрела, как он встал и  поднял  руки,  потом  велел  ей  снять
повязку, чтобы он мог принять ванну.
   - А если я откажусь? - вызывающе спросила она.
   - Тогда я сниму ее сам, -  ответил  он,  нагибаясь,  чтобы  развязать
бинты.
   Она сдалась и развязала повязку сама, зная,  что  препираться  дальше
бесполезно.  Он  скинул  последний   виток   повязки.   Тори   осторожно
притронулась к морщинистому шву.
   -  Похоже,  что  рана  действительно  заживает  хорошо,  -   ворчливо
произнесла она. Грязнуля помахала хвостом в знак согласия.
   Чтобы  продемонстрировать  ей,  что  он  может  сделать,   он   томно
потянулся, но сделал это очень осторожно, потом быстро пошел в ванную, а
собачонка подбадривала его лаем и вилянием хвоста. Он нагнулся  и  опять
включил кран, чтобы окончательно заполнить ванну.
   Тори размышляла о его поведении, когда, выполняя роль слуги, рылась в
его шкафу. Рис поклялся никогда не отпускать ее и ужасно ревновал  ее  к
Чарльзу. Он возвратился вместе с ней в Логово дракона из-за  ребенка.  А
теперь он не хочет, чтобы она  переутомлялась  из-за  беременности.  Она
улыбнулась, несмотря на свои беспокойные мысли. Когда-то, просто услышав
слово "беременная", она бы покраснела от смущения.  Какой  же  она  была
глупой! Но именно так воспитала ее Хедда Лафтон -  как  благовоспитанную
даму. Это вначале и привлекло Риса  к  ней.  Он  хотел  заиметь  жену  и
ребенка, но станет ли он когда-либо доверять ей - или даже захочет ли он
опять близости с ней?
   - Я растолстею и потеряю фигуру, а он  вернется  к  Джинджер.  -  она
старалась удержаться от слез. Беременность действовала на ее эмоции. - Я
никогда в своей жизни не плакала так часто, как  в  минувшем  месяце,  -
бормотала она Грязнуле, раскладывая белье и одежду для Риса.
   Тори необходимо было поговорить с другой  женщиной.  Как  только  Рис
отправится в город, она сядет в другую коляску и  быстренько  съездит  к
Лауре. Она не позволила себе даже думать о возможности поехать вслед  за
Рисом в газету "Плейн Спикер".., или в "Голую правду".

***

   Когда Тори подъехала к  милому  старинному  деревянному  дому,  то  к
своему  огорчению,  увидела,  что  передний  двор  запружен   экипажами.
Бесконечные благотворительные и  светские  мероприятия  Лауры  почти  не
оставляли  у  нее  свободного  времени.  На  этот  раз  был  День  клуба
садоводов. Весь  вечер  в  доме  будет  находиться  толпа  разговорчивых
женщин. Она не нашла крытой коляски матери среди экипажей. Лаура и Хедда
все больше отдалялись друг от друга с тех пор, как Тори  прошлой  осенью
ездила к месту катастрофы. Мать обвинила Лауру в том,  что  та  поощряла
непристойное поведение ее дочери.
   Тори вздохнула, огорченная ухудшением своих отношений  с  родителями.
Она взглянула на Грязнулю, которая свернулась  в  клубочек  под  толстым
меховым пологом. Сверкал снег под лучами яркого солнца, но было довольно
холодно.
   - Ты нравишься  Лауре,  Грязнуля,  но  я  сомневаюсь,  что  моя  мама
относится к тебе так же, - уныло произнесла она.
   Собачка как будто поняла  и  тявкнула  один  раз,  потом  еще  глубже
забилась под мех.
   - Ну ладно, не стоит впустую тратить эту поездку в город. Может быть,
мама примирится с тем, что я снова сошлась с Рисом, если я сообщу  ей  о
ребенке.
   Проезжая по городу, она не надеялась, что удастся  загладить  разрыв,
но для нее было лучше  посетить  Хедду,  чем  поддаться  другому  своему
побуждению. Она решительно отказалась  от  желания  поехать  в  редакцию
газеты, чтобы проверить, там ли ее муж.

***

   Пока Тори ехала к дому Лафтонов, Рис сидел в приемной доктора  Ранси,
нервно потирая свой бок. Ванна смягчила натяжение  шва,  но  теперь  его
чертовск