онов Пенсильвании, - отозвался Майк, вцепившись обеими руками в
своего спасителя. Рис крикнул, чтобы их подняли.
   Тори не могла разобрать, о чем они говорили, находясь за спиной целой
группы  мужчин,  которые  подбежали,  чтобы  помочь  вытянуть  людей  из
пропасти. От шума срывающихся с откоса камней у нее замерло сердце. Один
раз нога Риса сорвалась, и веревку резко рвануло вниз.
   - Поосторожнее, не дайте веревке оборваться под их весом! - взвизгнул
Уилкокс. - Плавнее, ребята, помягче. - Он находился ближе  всех  к  краю
обрыва и именно он подал руку Рису, когда тот показался над  его  краем.
Тори еще сильнее впилась зубками в свою руку, прокусив ее до крови.  Она
старалась  не  вскрикнуть  и  не  отвлечь  внимание  спасателей.  Чарльз
оставался на почтительном расстоянии от места  действия,  как  сторонний
наблюдатель событий; возникших по его вине. Все были настолько  увлечены
развертывающейся драмой, что не обращали на него  внимания.  Как  только
Рис вытащил Майка на безопасное место, он  отошел  от  края  пропасти  и
отвязал потертую, грязную веревку. Тори не  сдвинулась  с  места,  когда
мимо нее проходили спасатели. Ее охватило неудержимое желание  подбежать
и броситься ему в объятия. Но не успела она окончательно  решиться,  как
он гневно подошел к Эверетту, попятившемуся от него.
   - Послушайте, Дэвис, произошел несчастный случай. Никогда  не  думал,
что этот полоумный Мик...
   Рис без лишних слов врезал ему кулаком по  носу,  и  адвокат  полетел
навзничь в холодную грязь.
   - Никто кроме меня не называет Меньона Ми-ком, запомни это, трусливый
подонок!  -  злобно  процедил  Рис.  Потом  он  осмотрел  оборванного  и
исцарапанного  ирландца,  который,  прихрамывая,   подошел   к   ним   в
сопровождении  доктора  Ранси,  Вилли  Уилкокса  и  группы  возбужденных
шахтеров. . - Не тратьте зря время на него, док, - " - сказал  Вилли.  -
Этот работяга, которого Рис вытащил  из-под  камня,  вроде,  приходит  в
себя. Здорово повредило ему ногу.
   Все вернулись к своим занятиям, кроме Риса и Тори, смотревших друг на
друга поверх  потерявшего  сознание,  распростертого  на  земле  Чарльза
Эверетта.
   Ни за что на свете Тори не проронила бы и  звука  в  его  защиту,  но
сейчас она неуверенно приблизилась к  нему,  желая  притронуться  к  его
забрызганному грязью  телу  и  убедиться,  что  он  вне  опасности.  Рис
перешагнул через Чарльза и помешал ей это сделать, заключив  ее  в  свои
объятия.
   - Какого черта ты здесь делаешь? Одна приехала верхом, с  тобой  тоже
могло что-нибудь случиться, - проговорил он хриплым голосом.
   - А ты мог погибнуть, - она возразила  обвиняюще,  отстраняя  его  от
себя. - Прости, что я испачкал тебя, любовь моя, - нежно  прошептал  он,
глядя на грязные отпечатки своих рук на ее плечах и щеках. - Стала бы ты
горевать, если бы я сломал себе шею на дне этого каньона?  Ты  бы  стала
богатой вдовой. Тори!
   Она широко раскрыла от ужаса глаза:
   - Глупец! Как ты можешь говорить такие вещи?
   - Значит, ты сожалела бы обо мне? - В его глазах запрыгали чертики и,
несмотря на грязь и пот, он не утратил своей грубоватой красоты.
   Она пропустила мимо ушей его вопрос и сказала:
   - Раз уж я приехала сюда, я могла бы помочь доктору Ранси.
   Слегка ошеломленный ее предложением, он стоял  и  наблюдал,  как  она
захлюпала по грязи к  цепочке  развернутых  одеял,  на  которые  уложили
пострадавших.
   На сердце  он  ощущал  удивительную  легкость.  Она  совершенно  одна
приехала сюда, чтобы выяснить, не пострадал ли он. Выражение ее  лица  в
тот момент, когда его начали опускать в пропасть, рассказало ему  то,  в
чем сама она открыто никогда не признается. Она волнуется за него!
   В этот момент Чарльз застонал и повернулся. Рис поморщился  при  виде
никчемного ублюдка, потом подумал, что,  возможно,  она  приехала  из-за
своего бывшего жениха, а не из-за него. Этого не может быть! И  конечно,
после того, каким трусом показал себя Эверетт, в ее сердце для  него  не
останется места. Неуверенность боролась  в  нем  с  надеждой,  когда  он
вернулся к спасательным работам.

Глава 17

   Тори встала на колено возле раненого шахтера, приподняла его  голову,
чтобы попоить из фляжки, которую она поднесла к его губам. У  него  была
сломана рука, но доктор Ранси, похоже, считал, что это не самая  тяжелая
травма. Несколько мужчин были завалены  лавиной  грязи  и  камней,  а  у
некоторых ужасно раздроблены конечности. Стиснув  зубы,  она  продолжала
помогать пострадавшим, поила их, стараясь не слышать их жалобных стонов.
   - Что ты тут делаешь, в этом Богом проклятом месте?  Дамы  не  должны
здесь находиться. Я  позабочусь,  чтобы  ты  благополучно  добралась  до
города, - произнес пришедший в себя Чарльз,  пытаясь  оттянуть  Тори  от
раненого возчика.
   Она оттолкнула его руку и, встав без его помощи,  холодно  посмотрела
на него.
   - Я здесь помогаю доктору и пострадавшим. То есть делаю  то,  к  чему
ты, к сожалению, оказался неспособен, мистер  Эверетт.  Можешь  спокойно
возвращаться в город. Я займу твое место.
   Проходивший мимо Вилли Уилкокс, который  поддерживал  прихрамывающего
шахтера,  громко  заржал.  Пострадавший,  тоже  загоготал  и  проковылял
дальше. Надменное лицо Чарльза помрачнело от злобы.
   - Твой отец и твоя мать...
   - Больше не опекают меня, Чарльз. И ты тоже. Пожалуйста, уезжай.
   Она услышала, что ее зовет доктор, и бросилась к нему, желая поскорее
уйти от надменного труса. У нее промелькнула мысль, что ей действительно
повезло, когда Она не вышла за него замуж. Доктор Ранси и  Вилли  стояли
на коленях и старались удержать вырывавшегося рабочего.
   - Мне надо наложить ему гипс  прежде,  чем  отправить  на  повозке  в
город, - объяснил доктор уставшим голосом.
   Тори поняла, что ее собственное  утомление  не  идет  в  сравнение  с
усталостью этого старика, который трудится здесь с минувшего вечера.
   - Что вы хотите, чтобы я сделала? - не мешкая спросила она.
   - Вилли будет прижимать его к земле,  а  я  потяну  его  ногу.  А  вы
держите вот здесь, - он показал на верхнюю часть бедра, - удерживая  эту
кость, пока я несопоставлю  отломки.  Это  занятие  не  из  приятных,  -
предупредил он.
   Она вытерла ладони о юбку и ответила:
   - Я постараюсь.
   Он взглянул на нее и кивнул.
   - Женщины, в конце концов, проявляют больше  здравого  смысла,  когда
дело касается крови и боли. - Он показал ей, как именно надо  удерживать
сломанную ногу. - Начали, Вилли, - и  здоровенный  шахтер  навалился  на
грудь пострадавшего и его  правую  ногу,  фиксируя  его.  Доктор  быстро
оттянул переломанную выше колена кость и приставил ее  к  верхней  части
бедренной кости.
   Тори сдерживала напрягшиеся мускулы,  прилагая  все  свои  силы.  Она
слышала, как заскрипели края сломанной кости, когда их соединили. И  тут
мышцы пострадавшего обмякли.
   - Он потерял сознание, бедняга, - сообщил Ран-си, быстро дезинфицируя
открытую рану, где кость прорвала ткани тела, потом начал туго стягивать
поврежденное место. - Практически ни черта нет под  рукой.  Может  быть,
придется переделывать, когда его завтра  положат  на  мой  стол,  но  во
всяком случае отломки не  нанесут  новых  повреждений,  когда  он  будет
трястись на повозке, - мрачно сказал он.
   Тори почувствовала подступающую тошноту, но пересилила себя и подошла
за доктором к другому мужчине, лежавшему на земле. Она встала на  колени
возле стонущего возчика, врач быстро и умело  его  обследовал,  потом  с
грустью покачал головой.
   - Повреждены и заполнились кровью легкие, - прошептал он. - Не можете
ли вы посидеть с ним несколько минут? Он долго не протянет.
   Тори кивнула, сдерживая слезы.  Юноша  казался  ровесником  Сандерса.
Лицо искажено агонией, он кашлял кровью. Она вынула свою фляжку и помыла
ему лоб.
   - Лежи спокойно, не пытайся говорить. Некоторое время он держал ее за
руку, потом прошептал что-то невнятное и затих. Тори накрыла его одеялом
и, пошатываясь, встала. Услышав голос доктора, она повернулась и побрела
к нему по грязи.
   День стал клониться к вечеру. Работая, Тори  глазами  искала  высокую
фигуру Риса  среди  работавших.  Откопали  всех  пострадавших,  живых  и
мертвых, и разместили  на  повозках.  Вытащили  мулов,  которых  удалось
откопать, но телеги с рудой придется  откапывать  позже,  когда  удастся
собрать нужное количество людей. Оставаться еще в этом аду не  могли  ни
спасатели, ни спасенные.
   Всю жизнь Тори опекали и лелеяли родители. Хедда  оберегала  дочь  от
вида любых неприятностей. Однажды она спросила мать, можно ли  ей  пойти
помочь Лауре Эверетт, когда в гостинице  случился  пожар  и  нужны  были
люди. Хедда в ужасе отказала. Глядя на свою помятую, испачканную  грязью
и кровью одежду, она скривилась, представляя себе, что бы ей  наговорила
Хедда, увидев ее.
   Она стояла, потирая ноющую поясницу, и наблюдала за окончанием  работ
с чувством удивления и свободы. Доктор и многие рабочие  хвалили  ее  за
помощь. Но она  неожиданно  поняла,  что  дорожит  мнением  лишь  одного
человека. И вот  откуда-то  появился  Рис.  Он  шел  по  грязной  дороге
широкими, уверенными шагами. Он нес какой-то странный  грязный  комок  с
вертящимся хвостом. Щенок возбужденно  гавкнул,  когда  Рис  остановился
перед Тори, неловко держа в руках маленькое извивающееся создание.
   - Это собачка одного из погибших рабочих.  Ты  поедешь  в  больничном
фургоне. Я подумал, что, может быть, ты  позаботишься  об  этом  песике,
пока мы не приедем в город.
   Тори почесала лохматый подбородок животного. В награду он  лизнул  ее
руку. Она обрадовалась. От тяжелой  усталости,  которую  она  испытывала
минуту назад, не осталось и следа.
   - Да, конечно, Рис. Я всегда любила собак. Он озадаченно взглянул  на
нее, полагая, что в детстве она ни в чем не знала отказа.
   - Неужели  у  тебя  не  было  собаки?  -  спросил  он,  когда  она  с
готовностью взяла у него лохматый комочек.
   Яростно крутящийся хвостик щенка обрызгал грязью их  обоих,  но  Тори
лишь смеялась и чесала его головку.
   - Мама говорила, с ними много хлопот и  они  пачкают  одежду.  -  Она
помолчала, глядя на Риса с  задумчивостью  маленькой  девочки.  -  Можно
взять ее себе?
   Он улыбнулся так же, как и она, и почесал щенку шею.
   - Я надеялся, что ты спросишь об этом. У нас в Логове дракона сколько
угодно места и для собачек.., и для детей, - добавил он.

***

   Наступил ясный золотистый рассвет необычно теплого  дня  после  целой
недели пасмурной холодной погоды.  В  горах  Сан-Хауна  погода  в  конце
сентября всегда была непредсказуемой. Когда Рис проснулся, то обнаружил,
что лежит один на просторной кровати. Он  потянулся,  разминая  уставшие
мышцы, сел на краю кровати, потом встал, взял халат. Надевая  халат,  он
подумал, куда же подевалась его жена. Но она всегда  просыпалась  раньше
его.
   Накануне ночью они вернулись  домой  уставшие,  забрызганные  грязью.
Быстренько приняв ванну и торопливо перекусив тем, что собрала им миссис
Крей-тон, они заснули мертвым сном. Рис так измотался за тридцать  шесть
часов без сна, что даже не подумал о близости с Тори. Когда они  уходили
в спальню, она неохотно отдала  грязную  собачонку  на  попечение  своей
кухарки. Вспомнив, как заботливо Тори отнеслась к щенку,  он  улыбнулся,
догадавшись, где она находится.
   Его ждал приятный  сюрприз.  Подойдя  к  кухне,  он  услышал  мягкий,
веселый смех Тори и звонкий лай. Нагнувшись в углу  у  большого  медного
корыта, она мыла щенка. Ее волосы  спутались  и  намокли,  мыльная  пена
свисала с кончика носа, а она  держала  и  скребла  извивающийся  клубок
шерсти, который пытался  выпрыгнуть  из  корыта.  -  Не  смей  вылезать,
грязнуля! Твоя  шерстка  так  слиплась  от  глины,  что  превратилась  в
глиняную корку. Посмотрим, что скрывается под всей этой  грязью.  -  Она
повернулась к кухарке, которая стояла рядом с кувшином  чистой  воды.  -
Ну, поливайте, думаю, она не захлебнется.
   Миссис  Крейтон,  заразившись  веселым  настроением   своей   молодой
хозяйки, не обращала внимания на то, что  обычно  безукоризненно  чистый
пол на кухне был залит водой.
   - Посмотрите-ка, да она почти белая, - воскликнула женщина и  окунула
собачку с головой. Тори тут же вынула щенка из  корыта  и  поставила  на
пол, позволив отряхнуться. Слабые ножки собачонки заскользили на мокрых,
скользких плитках пола.
   - Она в самом деле белая, - воскликнула Тори с  восторгом,  закутывая
собачонку в пушистое, белое полотенце, начиная вытирать ее. - Когда  вся
шерстка высохнет...
   - Тогда тебе самой понадобится принять ванну, - закончил за нее  Рис,
становясь на одно колено, чтобы поцелуем снять с ее носа пузырьки пены и
пригладить выбившийся локон. - Давай, я помогу тебе, -  одной  рукой  он
взял собачку, а другой помог ей подняться.  Он  рассматривал  собачку  с
напускной суровостью, пока Тори оправляла помятое  платье  и  занималась
рассыпавшейся прической, из которой выскочили почти все шпильки.
   - Гм-м, как же мы назовем тебя? - Он погладил комочек  белой  шерсти,
завернутый в полотенце, задумался. - Я не приближался к  собакам  с  тех
пор, как покинул приют Святого Винсента.  Сестра  Фрэнсис  Роуз  держала
большую зверюгу, черно-белую овчарку, дети ее звали Пастух.
   - Я хочу назвать эту собачку как-то необычно. Дай мне время придумать
ей имя. - Она взглянула на свое платье и вздохнула. - Мне, пожалуй, надо
переодеться и поправить прическу.
   - Надень что-нибудь попроще для прогулки. Поедем с  нашим  безымянным
компаньоном на пикник, - предложил  Рис.  -  А  миссис  Крейтон  попрошу
позаботиться о  закусках.  Иди  переодевайся,  а  я  присмотрю  за  этим
шельмецом. - Он щелкнул пальцем по висящему уху, щенок в  ответ  зашелся
лаем.

***

   Тори  нервно  поглядывала  на  своего  мужа.  Он  управлял  лошадьми,
запряженными в небольшую коляску, катившую вверх  по  извилистой  горной
дороге. Они уже изрядно удалились от города.  Ветер  трепал  его  кудри,
постоянно отбрасывая непокорный локон ему на лоб.  На  нем  были  темная
рубашка с открытым воротом и коричневые брюки. Он больше  был  похож  на
работника ранчо, чем на свежеиспеченного  миллионера.  Ослабив  поводья,
Рис дал лошадям волю, и они  бежали  ленивой  рысцой,  а  он,  казалось,
наслаждался теплом солнца, светившего ему в лицо.
   - Скоро уже ляжет снег, - сказала Тори, стараясь  не  думать  о  том,
насколько он красив,  или  о  том,  как  ей  хочется  протянуть  руку  и
пригладить этот локон, упавший на его лоб.
   Он улыбнулся и взглянул на нее.
   - Там, куда мы  едем,  всегда  тепло,  -  загадочно  произнес  он.  -
Необыкновенное место, вот увидишь. Я наткнулся на него во  время  долгой
прогулки весной.
   Они ехали еще полчаса по широкой долине,  раскинувшейся  между  двумя
вершинами, потом повернули на еле  заметную  тропу,  которая  вела  вниз
между  остроконечными  скалами.  За  изгибом  тропы   показался   ручей,
вскипавший  множеством  пузырьков  и   отливавший   серебром   в   лучах
полуденного солнца.  Ручей,  питаемый  родниками,  расширился,  протекая
через небольшой  уединенный  каньон.  Отвесные,  гладкие  стены  каньона
обрамляла роскошная  зелень  позднего  лета.  Рядом  с  ручьем  высились
тополя,  шелестевшие  золотистыми  листьями,  в  центре  каньона   ручей
разливался несколькими озерцами со вскипающей от пузырьков водой.
   Тори восхитила захватывающая дух, удивительная красота этого места. -
Очаровательно, - произнесла она, когда он помогал ей выйти  из  коляски.
Щенок спрыгнул на землю и забегал вокруг их ног с отчаянным лаем.
   - Думаю, что ей тоже здесь понравилось.
   - Это место почти такое же прекрасное, как ты сама.., но не совсем, -
спокойно произнес он, пристально глядя ей в  глаза.  -  Тори,  зачем  ты
вчера поехала к этому оползню?
   - Я испугалась, что могло что-нибудь случиться... Подумала, что смогу
чем-нибудь помочь, -  добавила  она,  отрываясь  от  его  гипнотического
взгляда и направляясь за резво  прыгающим  щенком,  который  помчался  к
самому большому озерцу.
   Рис достал из коляски корзину с  провизией  и  одеяло,  лежавшее  под
сиденьем.
   - Я знал, что это окажется не таким легким делом, - прошептал  он  со
вздохом. - Потом, глядя, как она наблюдает за крутящейся  и  пузырящейся
водой, он улыбнулся и подошел  к  ней  сзади.  Положил  вещи  на  землю,
нагнулся,  чтобы  сорвать  маргаритку  и,  заткнув  цветок  ей  за  ухо,
прошептал:
   - Пощупай воду.
   Тори с удивлением наклонилась и,  глядя  на  щенка,  который  у  края
озерца плескался и тявкал от восторга, опустила руку в серебристую воду,
думая, что она , ледяная, как во всех ручьях в  горах  Сан-Хуана,  и  от
неожиданности отдернула руку. - Она горячая!
   - Не то чтобы горячая, просто приятно теплая. - Его сиплый голос  был
чувственно обещающим. Он расстелил одеяло рядом с водой, блики играли на
его лице. - Это природный теплый  источник.  Я  встречал  еще  несколько
таких к северу от Денвера, но в этих местах других не видел.
   - Значит,  никто  не  знает  о  его  существовании?  -  спросила  она
изумленно, осматривая  величавые  серо-темные  скалы,  окружавшие  их  и
уходившие к лазурному небесному своду.
   - Об этом месте знает несколько человек - хотя бы тот, у кого я купил
эту землю. Видишь ли, уже тогда у  меня  зародились  планы  относительно
этих мест.
   Его обезоруживающая улыбка только усилила ее беспокойство. Он сел  на
одеяло и похлопал по нему рядом с собой, приглашая ее присоединиться.
   - Я достану наши  припасы,  -  предложила  она,  с  умыслом  поставив
корзинку с крышкой между ними. Он причмокнул и стал наблюдать,  как  она
раскладывает закуски,  которые  приготовила  для  них  миссис  Крей-тон.
Жареная курица, нарезанная ветчина, хрустящие галеты, небольшая  баночка
с темным пикантным яблочным джемом и большая банка  с  консервированными
персиками.
   Тори наполнила тарелку и  протянула  ему,  потом  налила  искрящегося
белого вина, бутылку которого он открыл. Он смотрел,  как  она  отпивает
вино и нерешительно откусывает кусочки  ветчины,  потом  положил  сочный
золотистый персик. Рис обгрыз куриную ножку, бросил  несколько  кусочков
мяса и хлеба собачке, потом Тарелку и кости убрал  в  корзинку.  Вытерев
руки салфеткой, Рис откинулся назад, опираясь на локти. Он знал, что она
наблюдает за ним, хотя и избегает встречаться с ним взглядом.
   - Виктория, я не съем тебя.
   Я - не Пекер. - Помолчал, потом продолжил:
   - Я задал тебе вопрос, на который ты, по существу, не ответила.
   - Что ты хочешь, чтобы я сказала тебе. Рис? - Она тоже бросила  щенку
остатки еды и убрала тарелку в корзину.
   Он лег на  спину  и  стал  смотреть  в  небо,  скрестив  с  кажущейся
беззаботностью руки на широкой груди.
   - Знаю, что наша семейная жизнь началась не очень гладко. Наша первая
брачная ночь прошла не совсем так, как мы ее себе представляли. Позже  я
пытался исправить то, что тогда наговорил и наделал... Но, пожалуй,  это
не так. Я не жалею о том, что сделал, жалею только о  форме  содеянного.
Мне хотелось пробудить в тебе страсть сначала мягко, без  злых  насмешек
и... - Он вздохнул, увидев, как она возмущенно напряглась.
   - Заставил меня просить тебя, - прошептала она ненавистные слова. - И
каждую ночь с тех пор ты делаешь то же самое. Он порывисто сел.
   - Это явное вранье! Я был интимно близок с тобой, но  ты  тоже  этого
хотела! В этом нет ничего стыдного для нас  обоих,  но  похоже,  что  ты
думаешь иначе. Ты пытаешься  заглушить  свои  чувства,  стараешься  даже
скрыть их от меня. Почему?
   Она стала смотреть  на  бурлящую  воду,  слишком  возмущенная,  чтобы
говорить спокойно.
   - Я сам тебе скажу, почему, - настойчиво продолжил он начатую тему. -
Ты боишься, что очень привяжешься к такому отпетому негодяю, к человеку,
не похожему на джентльмена твоих девичьих грез