мнате, - тихо произнесла она, когда он ее отпустил. - Мне не надо было
этого делать. Я тоже прошу прощения.
   Она направилась было к двери в ванную, но его слова остановили ее  на
полпути.
   - Ты сожалеешь об убранстве комнаты? Или о том, что вышла за меня?
   - Не знаю. Вероятно, и  о  том,  и  о  другом,  -  ответила  она,  не
оборачиваясь.
   - Мы оба с тобой не правы. Тори. Не могли бы мы начать сначала? -  он
затаил дыхание, зная, что ни за что не отпустит ее от себя, но  отчаянно
желая услышать от нее хоть одно доброе  слово.  -  Мы  ведь  поженились,
любовь моя, - тихо добавил он. - Тори!
   Ее спина выпрямилась.
   - Виктори! - бесстрастно бросила она. - Ни Тори, ни "твоя любовь",  а
Виктори! Именно так ты меня назвал, когда низвел до.., до...
   Ее голос надломился, она попыталась убежать в ванную, но  Рис  сделал
несколько быстрых прыжков и перехватил ее.
   Руки его были нежны.
   - Не будь так уверена, говоря, кто над кем одержал победу. Ты  -  моя
любовь, моя дама, моя жена.  У  нас  могут  быть  особые,  замечательные
отношения, если ты не помешаешь этому.
   - Надолго ли. Рис? Пока тебе не надоест эта игра? Пока я не  опостылю
тебе и ты не увлечешься другими женщинами?
   Она возненавидела себя, как только выговорила эти  слова.  Ты  же  не
хочешь знать этого!
   - Нет, Тори, других женщин не существует, - возразил  он,  поглаживая
ее по руке.
   Она отдернула руки, не желая его ласк и повернулась к нему: ее  глаза
сверкали яростью.
   - Не существует других женщин? Можно предположить, что я спутала тебя
со своим отцом в отеле Денвера, когда Флавия Голдшток повисла  на  твоей
шее, - презрительно выговорила она, настолько вне себя от ревности,  что
позабыла про стыд.
   На его лице отразилось недоверие, которое потом сменилось гневом.
   - Как, черт возьми, ты могла...
   - Мой номер был напротив твоего, если ты помнишь. Мне показалось, что
меня позвала мама из коридора, и я открыла дверь.
   - У меня с ней ничего не было. Она пришла ко мне в  номер,  но  я  ее
выпроводил, Тори. Это был лишь прощальный поцелуй, которым мы обменялись
в коридоре, - добавил он, чуть не  рыча  от  отвращения  к  себе.  Какое
мерзкое невезенье!
   Ее лицо выражало упрямое недоверие.
   - Захватывающее прощание, - огрызнулась она и попыталась отвернуться.
   Вдруг Рис расплылся в ухмылке, которая всегда бесила Тори, и, схватив
ее за кисть, повернул к себе лицом. - Ты приревновала и поэтому  сделала
такие покупки, да?
   Она замотала головой, решительно отрицая это, но в памяти сохранилось
чувство, что ее предали. Ему удалось заполучить власть над ее телом.  Но
ему не удастся завладеть ее душой!
   Рис обхватил ее, прижав лицом к своей обнаженной груди, и погладил по
длинным, шелковистым волосам, волной ниспадавшим ей на спину.
   - Тори, Тор", любовь моя, для нас это отнюдь не забава. С Флавией все
покончено пять лет назад. Других женщин у меня  не  будет  -  только  ты
одна. Не лишай нас шансов, любовь моя! Разреши мне показать тебе, как  у
нас все может быть прекрасно! Ты олицетворяешь  все,  о  чем  я  мечтал,
когда  думал  о  жене:  ты  очаровательная,   настоящая   леди,   умная,
страстная...
   Она вздрогнула при этом слове и отошла от него.
   - Да, страстная. Ты это продемонстрировал. К твоему сведению, дамы не
должны так себя вести, поэтому, похоже, ты получил себе не  ту  жену,  о
какой мечтал. Твоя жена должна быть такой же развратницей,  какими  были
твои другие женщины!
   Она убежала в ванную комнату, Рис не помешал ей  захлопнуть  дверь  и
закрыть ее на защелку. Когда же он убедился, что она легла в ванную,  то
вынул из кармана отмычку, открыл защелку, распахнул дверь и,  как  ни  в
чем не бывало, прислонился к  притолоке.  Тори  негромко  вскрикнула  от
испуга и с головой нырнула в пахнущую фиалками воду.
   - Кто заморочил тебе голову такой ерундой?  Твоя  фригидная  матушка?
Тори, ты не похожа на нее. Ты страстная женщина, но это не  значит,  что
ты потаскуха. Ты настоящая леди. Моя дама. Забудь о дурацких идеях твоей
матери. Забудь про Флавию. Забудь про эту комнату и про  то,  что  здесь
происходило прошлой ночью. Мы все начнем сначала, - Рис помолчал,  глядя
на  жемчужно-белую  кожу  своей  миниатюрной   жены,   и   сладострастно
улыбнулся. - Обещаю,  что  тебе  понравится  и  остальная  часть  нашего
медового месяца, любовь моя. Он повернулся и  прикрыл  за  собой  дверь.
Когда о нее ударился стеклянный флакон с шампунем для ванны, он вздохнул
и произнес:
   - Вижу, тебе трудно отделаться от старых привычек.  Будь  осторожней,
не порежь ноги осколками.
   В дверь полетели атласные шлепанцы; отскочив, они упали  возле  самой
ванны. Тори непристойно выругалась, что было совсем уж не к лицу даме, и
опять нырнула под воду.
   В этот же день после обеда миссис Рис Дэвис сидела в  солярии,  через
прозрачные  стекла  которого  проникали  лучи  света,   согревавшие   ее
возбужденное  тело.  Она  откинулась  на  спинку  кресла   с   шелковыми
подушками, удобно вытянула  ноги.  Мышцы,  которые  чересчур  напряглись
прошлой  ночью,  побаливали.  Тори  села  поровнее  и  опять   принялась
просматривать каталоги Лорингов. Рабочие уже  прибыли,  они  вынесли  из
спальни ужасную мебель и теперь сдирали со стен красные ворсистые  обои.
Они с Рисом будут пользоваться спальней для гостей до тех пор,  пока  их
собственная спальня не будет обставлена с большим вкусом.
   Она заполнила бланк заказа  на  большой  диван,  обтянутый  узорчатой
шелковой тканью зеленою цвета, который хорошо подойдет к светлым  обоям.
От этою занятия ее оторвали звуки разговора; он  доносился  из  длинного
коридора, который вел из передней прихожей. Узнав голос матери,  которая
поблагодарила и  отпустила  Зению,  служанку,  прибиравшуюся  на  первом
этаже. Тори встала и отложила в сторону каталог. Она нервно взглянула на
себя  в  настенное  зеркало,  выходя  в  коридор,  чтобы   встретить   и
поприветствовать Хедду. Не изменилась ли она? Вдруг она изменилась  так,
что мать сразу догадается о ее распутном поведении вчера ночью?
   Хедда Лафтон смотрела, как се дочь останавливается,  чтобы  поправить
прическу, а потом идет ей навстречу  с  нервной  улыбкой  на  лице.  Она
чмокнула Тори в щеку и отпустила ее.
   - Добрый день, Виктория. Я недавно видела в городе мистера  Дэвиса  и
решила побывать у тебя до его возвращения, - негромко проговорила Хедда,
увлекая Тори в гостиную и закрывая за ней дверь.
   - Мама, не хотите ли выпить чаю? Кажется, наша кухарка миссис Крейтон
испекла сегодня утром большой торт.
   Хедда отмахнулась от  этого  предложения  и  подошла  к  полочке  над
камином.  Драматически  обернувшись  к  Тори,  она  вздернула  голову  и
сказала:
   - Похоже, ты нервничаешь. Не напугал ли он тебя,  дитя?  Поверь  мне,
худшее теперь позади. Если ты будешь умело подходить к этому вопросу, то
сможешь почти никогда не впускать его в свою спальню; Я  всегда  считала
хорошим  предлогом  ссылаться  на  головную  боль.  И,   конечно,   твоя
менструация может повторяться значительно чаще. И...
   - Мама, вы зря тратите время, рассказывая мне о различных уловках,  -
перебила ее Тори. Щеки  Виктории  зарделись  от  холодного  перечисления
Хеддой различных отговорок,  которые  она,  несомненно,  использовала  в
течение многих лет совместной жизни со Стоддардом Лафтоном.  Забудь  про
Флавию... Других женщин у меня не будет.., лишь одна ты.  Может  ли  она
поверить словам мужа? Хочет ли, чтобы он сдержал свое слово?
   Тори выбросила из головы эти беспокойные вопросы и сказала:
   - Я не смогу контролировать Риса Дэвиса так,  как  вы  контролировали
своего мужа. У нас общая спальня. Рис настоял на этом еще до свадьбы.
   Хедда с отвращением поджала губы. Она  подошла  к  Тори  и  взяла  ее
холодные руки в свои.
   - Несчастное мое дитя. Что же  ты  не  сказала  мне  об  этом?  Я  бы
заставила отца вмешаться. Ни один  джентльмен  не  позволит  себе  такие
крайности по отношению к жене.
   Тори почувствовала, что теряет  сознание.  Странно,  но  в  последние
месяцы она часто выходила из себя. Она не знала, была ли она  расстроена
тем, что мать третировала  Риса,  или  тем,  что  Хедда  не  противилась
свадьбе. - Вы не раз говорили, что Рис Дэвис не джентльмен, поэтому вряд
ли стоит удивляться тому, что он не связывает  себя  соблюдением  правил
этикета.
   - Если он хочет, чтобы  его  принимали  в  благородном  обществе,  то
должен соблюдать этикет, - отрезала Хедда ледяным тоном.
   Тори  подняла  золотистую  бровь  и  взглянула  на  мать   не   менее
устрашающе.
   - Ах, так? И как же вы собираетесь добиться такого послушания? Может,
опубликуете в газете мистера Меньона правила: где  и  как  должны  спать
жены?
   Хедда  чуть  не  влепила  пощечину  своей  дерзкой  дочери.  Потом  с
выражением человека, убитого горем, она открыла сумочку, достала  оттуда
кружевной платочек, поднесла его к глазам и сказала:
   - Ты ведешь себя невыразимо вульгарно, Виктория. Как  ты  можешь  так
относиться к родной матери? Я забочусь только о твоем счастье.
   - О моем счастье? Вы  с  папой  навязали  мне  это  замужество,  и  я
согласилась, чтобы выручить нашу семью.  А  теперь  я  должна  учитывать
желания своего мужа. И давайте не  будем  больше  говорить  об  этом,  -
страдальчески добавила Тори.
   Если бы мать узнала малую толику того, что происходило  вчера  ночью,
то не  стала  бы  заикаться  о  подобных  пустяках!  Тори  была  слишком
растеряна, чтобы обсуждать все это. Может быть, со временем  она  сможет
переговорить с Лаурой. Но  сейчас  воспоминания  были  слишком  свежими,
слишком мучительными!
   Хедда положила платочек на место и произнесла скороговоркой:
   - Очень хорошо. Если ты так  ставишь  вопрос,  то  полагаю,  ты  сама
разберешься, как строить свои  отношения  с  мистером  Дэвисом.  Я  лишь
хотела посоветовать тебе... - она заколебалась, не зная,  продолжать  ли
фразу. - Сожалею, что возникла необходимость такого ужасного мезальянса,
Виктория. Чарльз тоже сожалеет об этом. - Чарльз? - Тори не могла скрыть
недоверия. -  Я  не  видела  его  со  дня  своей  помолвки.  Как  только
растворилось в воздухе хваленое богатство Лафтонов, он тут же пропал  из
виду.
   - Ничего подобного. Чарльз действительно беспокоится о тебе. Не далее
как сегодня утром он заехал в банк и говорил о тебе с отцом.
   Тори усмехнулась.
   - Что же он там делал? Помогал отцу пересчитывать деньги Риса?  -  не
успели эти слова слететь  с  ее  губ,  как  Тори  пожалела  о  них.  Что
случилось с ее манерами, с ее обходительностью?
   Взгляд Хедды стал ледяным.
   - Ты не правильно  истолковываешь  его  дружеские  чувства.  А  также
отношение к тебе отца,  не  говоря  уж  обо  мне.  Воспринимай  это  как
испытание, выпавшее на твою долю, Виктория. Ты всегда была крепче своего
брата. Когда нам удастся разыскать Сандерса, мы исправим случившееся.
   Тори не верила своим ушам.
   - Неужели ты думаешь, что возвращение  денег,  украденных  Сандерсом,
может аннулировать наш брак? Что Рис просто так отпустит меня?
   Избегая смотреть в глаза  дочери,  Хедда  нервно  разгладила  юбку  и
сменила тему разговора.
   -  Ты  сама  сказала,  дорогая,  давай  больше  не  будем   обсуждать
неприятные  вещи.  Этот  дом  неплох,  хотя  и  претенциозен.  Если  тут
произвести небольшие изменения, он станет  просто  великолепным.  Покажи
мне обстановку. Я хочу посмотреть вашу столовую.  Можно  будет  устроить
званый обед. Да, именно это ты должна сделать прежде всего. Как хозяйка.
   Хедда первой вышла из гостиной. Тори последовала за ней.
   Отпустит ли ее Рис, если у семьи появятся средства, чтобы потребовать
возвращения дочери? В глубине души  Тори  сознавала,  что  он  этого  не
сделает - даже за все богатства штата Колорадо. И эта мысль  породила  в
ней эмоции, которые ей не хотелось анализировать.

Глава 16

   Тори сидела у туалетного столика и нервозно изучала  свое  отражение.
Она решила, что выглядит  слишком  бледной  и  скептически  смотрела  на
наложенные румяна.  Приличные  дамы  не  подкрашивают  лицо.  Во  всяком
случае, так, чтобы это можно было заметить. В академии миссис Джефферсон
она пробовала подкрашиваться вместе с подружками  и  неплохо  научилась.
Возвратившись  домой,  она  спрятала  косметику  от  матери.  Теперь  же
косметика открыто лежала перед ней на столике. Она взяла румяна.
   Новая обстановка пришла от Лорингов через  две  недели  после  первой
брачной ночи. Они с Рисом снова вернулись в свою  спальню.  Каждую  ночь
они в ней не только спали, но занимались и еще кое-чем, как и  в  других
комнатах. "Если бы только я.., не радовалась этому, как  распутница",  -
думала она страдальчески. Она пыталась скрыть от него  свою  реакцию  на
его прикосновения. Верный своему слову, Рис шел к ней  на  вторую  ночь,
больше  не  требуя,  не  выставляя  надменно,  чтобы  она  сама  просила
сблизиться с  ней.  Он  действовал  не  торопясь,  чувственно  и  умело.
Слишком, чертовски умело! Ей не надо было объяснять свою  потребность  в
нем. Он сам знал, что она чувствует, какие он дает ей ощущения. Ее  тело
взяло верх над сознанием!
   Рис стоял в дверях своей гардеробной, застегивая рубашку, и наблюдал,
как хлопочет жена, наводя последний лоск на свой  туалет  Она  выглядела
великолепно с  золотистыми  волосами,  уложенными  в  мягко  ниспадающую
высокую прическу У нее был классически совершенный профиль,  нежный,  но
удивительно волевой.
   - Муаровый шелк идет к твоим глазам, - произнес он своим  хрипловатым
голосом Словно испуганная лань, она резко повернулась,  а  ее  бирюзовые
глаза раскрылись еще шире.
   Тори оглянулась. Он стоял, прислонившись мускулистым плечом к  косяку
двери. Его снежно-белая полотняная рубашка была наполовину  расстегнута,
приоткрывая  загорелую  бронзовую  грудь.  Небрежно  и  неторопливо   он
продолжал застегивать запонки, не отрывая от нее взгляда. Она  встала  и
оправила  складки  облегающего,  элегантного  платья  из  аквамаринового
шелка. Декольте было почти  шокирующе  глубоким,  и  на  него,  как  она
заметила, засмотрелся Рис. Жар охватил  ее  щеки  и  распространился  по
всему телу. Он негромко засмеялся и сказал:
   - Следи за тем, как ты краснеешь, любовь  моя.  В  таком  платье  это
удваивает твою привлекательность. - Он прошелся по комнате с  упругостью
пантеры и остановился возле своего секретера.
   - Давай поменяемся. Я даю тебе вот это, чтобы ты могла прикрыть часть
своей нежной кожи, а ты мне застегни эти проклятые запонки. -  Из  ящика
он достал продолговатую бархатную коробочку и протянул ей.  -  Бери  же.
Она не кусается.., а я могу укусить, - добавил он  с  волчьей  ухмылкой,
протягивая ей коробочку. Внутри лежали серебряное  ожерелье  филигранной
работы и серьги с аквамаринами.
   - Ах, какая прелесть! - воскликнула она.
   - Гм-м, значит, я лучше стал разбираться в драгоценностях?
   Он вынул из коробочки изысканное ожерелье и ловко защелкнул  застежку
на ее стройной шейке.
   - Серебро с приисков "Леди Виктори". Сделано для тебя по специальному
заказу. Камни гармонируют с цветом твоих глаз, Виктория, - прошептал он,
оставив на ее шее легкий, как перышко, поцелуй.
   Он наблюдал, как она повернулась к зеркалу и стала надевать сережки в
форме капель. Рис стоял рядом,  за  ее  спиной,  потом  нагнулся,  чтобы
поправить самый большой драгоценный  камень  в  ее  ожерелье,  чтобы  он
поместился как раз в углублении ее декольте.
   - Счастливый камешек, - прошептал он, скользнув пальцами по ее груди.
Потом повернул ее лицом к себе. - Стоит за это  застегнуть  меня?  -  Он
указал на оставшиеся расстегнутыми агатовые кнопки на груди и запонки. -
Спасибо за подарки, Рис. Они очень милы, - тихо произнесла она  и  стала
защелкивать кнопки на его рубашке, закрывая эту волнующую мужскую грудь.
Тори ощутила запах мыла для бритья и  сладкий  аромат  дорогого  табака.
Даже запах его тела возбуждал ее.
   Подчеркивая голосом шутку, она произнесла:
   -  Для  мужчины,   который   так   ловко   управляется   с   женскими
драгоценностями и одеждой, ты оказываешься  явно  неумелым,  когда  дело
доходит до простых мужских рубашек.
   Он взял ее за талию, потом его руки  скользнули  на  ее  бедра  и  он
прижал ее к себе.
   - Это потому, что  женская  одежда  гораздо  более  занимательная.  И
снимать ее гораздо интереснее, чем надевать.
   Он видел, как ее губки недовольно поджались, но не так, как чопорные,
недовольно стиснутые губы Хедды. Тори попыталась подражать своей матери,
но это  ей  не  удалось,  слава  Богу.  Его  жена  считала  это  большим
недостатком, что беспокоило его. Он пробудил в ней страсть. А  теперь  -
если бы только ему удалось преодолеть ее чувство вины. "Время и труд все
перетрут", - вздохнул он про себя.
   Тори закончила застегивать рубашку, и он надел пиджак. В  отличие  от
кажущейся   неспособности   обращаться   с   кнопками,   он   сразу   же
безукоризненно завязал галстук.
   - Гости ждут вас, миссис Дэвис, - церемонно произнес он, беря ее  под
руку.
   Проходя мимо зеркала. Тори взглянула на отражение. Они  действительно
представляли  собой   замечательную   пару.   Его   элегантная   одежда,
исключительно черного и  белого  цвета,  подчеркивала  его  удивительную
красоту. Теперь, когда она отучила его от крикливых  драгоценностей,  он
выглядел  хорошо  воспитанным  состоятельным  человеком.  Рядом  с  этим
высоким,  загоревшим,  сурового  вида  человеком  ее  хрупкое  изящество
представляло  собой  прекрасное  дополнение.  "Посмотри,  какую   милую,
дорогую игрушку ты купил  себе.  Рис",  -  с  грустью  подумала  она.  -
Надеюсь, что твои друзья, включая мистера Меньона, будут прилично одеты?
- спросила она с некоторым опасением.
   Относительно приглашенных пришлось пойти на компромисс.
   - Не могу поручиться, что у Майка не будет одного или двух чернильных
пятен на пальцах, но  не  беспокойся,  любовь  моя.  Я  не  позволю  ему
дотронуться до тебя, - шепнул он ей на ухо со смешком.
   - Уверена, что это вдвойне относится к Чарльзу Эверетту,  -  заметила
она игриво, зная, что это его раздразнит.
   - Поражен, что этот негодник решился принять приглашение. Сегодня  он
получит совсем немного голосов.
   - Только потому, что ты пригласил в основном своих друзей-демократов.
   - Они не забудут о своих манерах, любовь моя. Если даже меня  удалось
отесать,  то  такой  умный  человек,  как  маленький  ирландец,   сумеет
разобраться, какой вилкой надо пользоваться.
   - Надеюсь, что он воткнет ее в  жареную  свинину,  а  не  в  сенатора
Гейтса, - отозвалась Тори.
   -  Я  буду  присматривать  за  ним,  -  пообещал  Рис  с   притворной
серьезностью.
   - Следи за своими французскими запонками, - чопорно посоветовала она.
   Рис усмехнулся, и они начали спускаться по широкой лестнице. Внизу, в
большом, зале для танцев, настраивали  инструменты  музыканты  струнного
оркестра,   приглашенного   из   самого   Денвера.    Огромные    букеты
свежесрезанных цветов оживляли коридоры и комнаты. Их аромат  смешивался
с божественными запахами, проникавшими из кухни.
   Тори нервно улыбнулась отцу и его нескольким  друзьям  -  банкирам  и
горнозаводчикам. Они беседовали в одном  из  углов  огромного  зала  для
танцев. С другой стороны от них перед Лаурой Эверетт и полдюжиной дам из
ее садового клуба распинался  Майк  Меньон.  -  И  проповедник,  услышав
приговор, осмотрел зал суда и во всеуслышание заявил:
   - "Виселица - это единственное  средство,  которое  сломит  упрямство
Пекера!" - закончил свой рассказ Майк, заставив всех дам  задыхаться  от
смеха.
   Хедда, которая находилась  в  пределах  слышимости,  пренебрежительно
подняла бровь и повернулась к Чарити Соамс, которая шепнула ей что-то  с
неодобрением.
   Даже для юго-запада в год выборов компания обеспеченных людей и  тех,
кто оказался за бортом удачи, оказалас