головой о камень. Она вырвалась из объятий Риса и, бросившись к
Сандерсу, опустилась возле него на колени.
   Рис поглядел, как она, не помня себя, зовет  брата,  дотрагиваясь  до
раны на его голове. Он  поспешил  к  ручью,  чтобы  намочить  полотняный
носовой платок. Возвратившись, он встал на колени возле нее.
   - Вот это мы приложим к ране, чтобы остановить кровотечение.
   Приложив белоснежный  платок  к  порезу,  Рис  осмотрел  его  опытным
глазом.
   - Ничего страшного. Просто небольшой ушиб.  Но  утром  у  него  будет
зверски трещать голова.
   Он  перевязал  рассеченное  место,  обмотав  платок   вокруг   головы
Сандерса.
   - Он все еще без сознания,  -  суетилась  Виктория,  пытаясь  поднять
Сандерса.
   - Он мертвецки пьян, любовь моя.  Не  беспокойтесь.  Очень  скоро  он
очухается, сначала испугается, что помрет, потом испугается, что остался
в живых, - Рис без особых усилий поднял юношу, поставив его на нетвердые
ноги. Закинув одну руку Сандерса на свои широкие плечи, Дэвис наполовину
вел, наполовину тащил мало что соображавшего юношу на улицу Мэйн.
   - Куда вы его ведете? - воскликнула Тори,  идя  вслед  за  ними,  как
собачонка.
   Рис повернулся - юноша закачался на его плече, словно уснувший  щенок
- и с улыбкой ответил:
   - В мой салун. Если хотите, заходите и вы, любовь моя.

Глава 8

   - В.., в эту обитель порока? Вы не можете говорить об этом всерьез! Я
должна отвести его домой.
   Рис посмотрел на нее сверху вниз,  как  отец  смотрит  на  неразумное
дитя.
   - Ваш брат в крови. И вы тоже. Думаю, что если мы  появимся  в  вашем
доме в таком виде, это даст хороший повод для сплетен. В моем  заведении
имеется двухместная коляска. Мы можем проехать переулками и провести его
через помещения для слуг.., если, конечно, вы можете положиться на своих
слуг, - он немного подождал, потом слегка пошатнулся под весом юноши.  -
Решайте, любовь моя-. Ваш любезный братец не становится легче  от  того,
что мы стоим тут и препираемся.
   Тори  подавила  желание  холодно   осадить   его   за   его   дерзкую
фамильярность. Нравилось ей это или нет,  но  она  целиком  зависела  от
него. В любой момент здесь мог появиться кто-нибудь  из  знакомых  отца.
Содрогнувшись при мысли о возможном скандале,  она  подхватила  Сандерса
под другую руку, и они быстро отвели его в тень от  деревьев.  Пока  они
дошли до конюшни салуна, Виктория изнервничалась. Салун "Голая  правда",
как и многие другие салуны  на  улице  Мэйн,  был  заполнен  горланящими
пьяницами и падшими женщинами.  Но,  казалось,  все  были  так  увлечены
праздником, что не заметили двух осторожно пробиравшихся людей,  которые
задними дворами тащили напившегося приятеля. Рис,  несмотря  на  тяжелую
ношу, двигался с удивительной легкостью, тихо, будто кошка.
   - Похоже, вы поднаторели в таких делах,  мистер  Дэвис,  -  выдохнула
Тори, когда Рис прислонил стонущего Сандерса  к  стене  конюшни.  Внутри
помещения было сумрачно, пахло сеном и лошадьми.
   Его лицо светилось ухмылкой.
   - В свое время мне пришлось побывать в переделках, к вашему сведению.
   - В Денвере?
   "Какое ей до этого дело?"
   - В Денвере, в Сент-Луисе. Даже в Нью-Йорке. Когда Рис  упомянул  про
Нью-Йорк, выражение его лица стало задумчивым. Как это  ни  странно,  но
Виктория с сочувствием отнеслась к его  давней,  затаенной  боли.  Какое
могло  быть  детство  у   подростка-эммигранта   из   Уэльса?   Странное
любопытство побороло чувство  благопристойности.  Она  не  удержалась  и
спросила;
   - Сколько вам было лет, когда  ваша  семья  приехала  в  Нью-Йорк  из
Уэльса?
   На мгновение его руки крепче сжали вожжи,  потом  он  ответил  глухим
голосом:
   - У меня не было  семьи,  родители  умерли  на  родине.  А  было  мне
четырнадцать.
   - Как ужасно, - вырвалось у нее. Она не могла представить себе  жизнь
вне семейного окружения или без надежного укрытия в роскошном доме.
   -  Но  я  выжил,  -  продолжал  он.  -  Америка  -   страна   больших
возможностей. Даже юноша из  Уэльса,  который  толком  не  мог  говорить
по-английски, смог стать состоятельным человеком.
   Вспомнив  про  свои  насмешки  о  том,  что  он   не   может   читать
по-английски, Тори покраснела от горького чувства стыда.
   - Да, вы явно многого добились, мистер Дэвис, - натянуто  проговорила
она.
   - Но не всего.., пока что, - тихо произнес он, направившись к ней.
   Тори стояла в полумраке, как завороженная,  когда  он  приближался  к
ней. Но только он наклонился над ней, как яркий сноп света  ослепил  ее.
Дверь со скрипом распахнулась.
   - Что тут происходит, черт  возьми?  Тори  уставилась  на  женщину  с
волосами цвета моркови, одетую в полосатое красно-бело-голубое платье  с
шокирующе большим декольте. Рыжая  незнакомка  моргала,  выставив  перед
собой шестизарядный пистолет. Она  опустила  оружие,  узнав  в  полутьме
Риса.  Тори  почувствовала,  как  кошачьи   глаза   проститутки   злобно
прищурились, когда она рассматривала помятое, испачканное  платье  своей
соперницы, ее растрепанные волосы.
   - Произошел неприятный случай, Джинджер, - спокойно объяснил Рис. - Я
помогаю даме довезти до дома ушибшегося брата. Будь душечкой,  посмотри,
нет ли на улице посторонних, хорошо?
   Джинджер почувствовала, что Рис благоволит к  интересной  девушке  из
богатых кварталов, и ей это было совсем не по  душе.  Прошуршав  юбками,
она подошла к блондинке, чтобы получше рассмотреть ее одежду и прическу.
Оценивая Тори, она погладила рукой  блестящие  сатиновые  полосы  своего
платья.
   - Как вам мой наряд? Красный,  белый  и  голубой  -  цвета  праздника
Четвертого  июля.  Я  заказала  это  платье  специально  на  сегодняшнее
торжество, - промурлыкала Джинджер.
   - Очень  патриотично,  -  отозвалась  Тори,  наполовину  ужаснувшись,
наполовину заинтересовавшись. Раньше она никогда не  видела  так  близко
"даму  легкого  поведения".  Она  решила,  что   эта   женщина   красива
бесстыдной, сладострастной красотой.
   Лицо Риса помрачнело, когда Джинджер хотела взять его  по-свойски  за
руку. Но она быстро убрала руку и кисло произнесла:
   - Я услышала на конюшне шум и подумала, что могу  помешать  конокраду
совершить грабеж. Ошиблась!
   Когда она  вылетела  на  улицу  и  хлопнула  дверью,  Сандерс  громко
вздохнул.
   - Она разболтает? - спросила Тори, ужаснувшись одной этой мысли.  Она
знала,  что  многие  виднейшие  мужи  Старлайта  захаживали  в  шикарное
заведение Риса.
   - Не думаю, если она собирается прожить  хотя  бы  неделю,  -  сурово
ответил он, проклиная неудачу; и что Джинджер в разгар праздника занесло
на конюшню?!
   Тори широко раскрыла  глаза,  услышав,  как  он  отмахнулся  от  этой
женщины. Судя по ее ревности и той власти, которую он над ней имел, она,
несомненно, его любовница. Рис  между  тем  подхватил  Сандерса,  словно
мешок с зерном, и бросил его на сиденье двуколки.  Еще  не  пришедший  в
себя парень начал сползать с сиденья.
   - Садитесь, придержите его, чтобы  он  не  свалился,  пока  я  отворю
задние ворота, - распорядился Рис и, взяв ее за  талию  своими  сильными
руками, посадил в коляску. Сандерс бормотал что-то о  болях  в  желудке,
Тори придерживала его голову на кожаной  спинке  сиденья.  Кровотечение,
слава Богу, прекратилось.
   Рис открыл ворота, выглянул в переулок и, запрыгнув на левое сиденье,
взял вожжи.
   Они  ехали  по  боковым  улицам,  потом  пересекли  пустынную  аллею,
подъехав к задней стороне особняка Лафтона.
   - Сегодня все слуги отпущены на целый  день,  -  негромко  произнесла
Тори, как бы разговаривая сама с собой, придерживая своего  подопечного,
который вел себя беспокойней и опять жаловался на боли в животе.
   Рис распознал признаки недомогания  и  начал  погонять  гнедого.  Они
подъехали к задней части большого дома с ухоженным садом. Вокруг не было
ни души.
   - Почему вы остановились возле дома Трокмортона?
   - Потому что нам сейчас  нельзя  ехать  домой,  -  объяснил  Рис.  Он
развернул коляску и помог спотыкающемуся, икающему Сандерсу войти в  сад
с искусно подрезанными кустами.
   Тори проглотила горький комок, подступивший  к  горлу,  когда  до  ее
слуха донеслись звуки рвотных спазмов. Вот спасибо! И что же мне  теперь
делать? . Как бы отвечая на ее недоумевающий вопрос. Рис  крикнул  из-за
зеленой изгороди:
   - Мне нужна помощь. Нет ли у вас запасного  платка  или  чего-нибудь,
чтобы обтереть его? Я уже использовал все, что у меня было.
   Она покопалась в сумочке, достала два небольших платочка, отороченных
кружевами. Не очень подходит, но придется довольствоваться и этим. Когда
она обошла подстриженный зеленый забор, то поперхнулась от ужаса.
   - Первосортные розы  миссис  Трокмортон!  Она  всегда  получает  приз
голубого банта на выставке цветов Старлайта.
   - Ну что ж, в этом году она его не  получит,  -  философски  произнес
Рис,  глядя  на  зловонное  месиво,   которое,   как   кислота,   залило
ярко-красные цветы. Он наблюдал, как она вытирает лицо  Сандерса.  -  Вы
случайно не выращиваете розы?
   - В этом преуспела Лаура Эверетт,  -  уголки  рта  Виктории  невольно
поднялись, когда она слегка  улыбнулась.  -  Может  быть,  на  этот  раз
выиграет  она.  Да  и  вообще,  мне  никогда  не  нравилась  эта  миссис
Трокмортон, - плутовато добавила она, помогая своему брату подняться  на
подкашивающиеся ноги.
   - Она как з.., вопит и пустит вдогонку c. -  .в...ого  держиморду,  -
невнятно лопотал Сандерс, - когда  мы  з...бирались  на  ее  драгоценные
клумбы.
   - А я, бывало, прятала тебя и  Тома  Кицлера  под  кроватью  в  своей
комнате, - резко заметила Тори. Однажды миссис  Трокмортон  ворвалась  к
ним в дом, чтобы пожаловаться Хедде. В  тот  раз  вместе  с  виновниками
накрыли и Тори. Наказали ее более строго, чем Сандерса. Девочки  никогда
не должны были предаваться таким мальчишеским шалостям.
   Когда они опять поместили брата в экипаж и доехали, наконец, до  дома
Лафтона, Сандерс снова захрапел. Поскольку кровотечение остановилось,  а
содержимое желудка он опорожнил, Рис бесцеремонно взвалил юношу на плечо
и попросил Тори показать дорогу  среди  осин  и  зеленых  кустарников  к
лестнице для слуг.
   Дом был тих и  нем,  как  могила.  Храп  Сандерса  эхом  отдавался  в
длинном, узком коридоре, который протянулся от лестницы на втором  этаже
до дверей из орехового дерева в их спальнях.
   - Вот сюда, - подсказала Тори, открывая дверь в богато  украшенную  и
обставленную комнату.
   Хотя интерьер выглядел тяжеловато и мрачновато,  однако  все-таки  не
создавалось впечатления, что здесь обитает мужчина. Слишком  много  было
ваз и всяких безделушек. По мнению Риса, Сандерс  собирал  дорогостоящий
мусор. Он кинул свой груз поперек кровати. Тори взволнованно  заламывала
руки, потом бросилась к раковине и намочила полотенце.  Он  спросил  ее,
когда она обтирала одутловатое лицо юноши:
   - Вы всегда прикрываете его слабости? Она вздернула голову.
   -  Сандерс  не  слабый!  Он  просто  слегка  запутался.  Ему   только
девятнадцать лет!
   - В девятнадцать я с дробовиком сопровождал рейсовый  дилижанс  между
Сейнт-Джо и Каунсил Блаффс, - парировал Рис.
   Тори прочитала на его лице отвращение, когда он смотрел на  Сандерса.
Ее обуял гнев. Высоко подняв голову и надменно накренив ее на бок, точно
так, как поступала Хедда, когда делала выговор. Тори сказала:
   - Вряд ли моему брату пошло бы на пользу, если бы он испытал выпавшие
на вашу долю лишения.
   Рис выхватил мокрое полотенце из ее рук  и  небрежно  бросил  его  на
пушистый шерстяной ковер.
   - Бедняга совершенно отключился. Лучше дать ему выспаться,  -  заявил
он. - Потом его глаза плотоядно впились в ее бледное  лицо  с  огромными
глазами бирюзового цвета. - Вы бы могли немного позаботиться и о себе, -
он  осмотрел  помятую,  запачканную  кровью  одежду  Виктории.  -  Когда
возвратятся ваши родители? Вы ведь не хотите напугать их, любушка?
   - Запомните раз и навсегда, я вам не любушка и не ваша любовь, мистер
Дэвис. Благодарю вас за своевременно оказанную  помощь,  но  теперь  вам
действительно надо уйти. Неприлично...
   Рис потянулся к Виктории и схватил за руку  прежде,  чем  она  успела
отдернуть ее, потом увлек девушку в коридор.
   - Все слуги сегодня отдыхают по случаю  праздника,  правильно?  Какая
комната ваша, любушка? Думаю, вам понадобится служанка,  иначе  придется
разрезать этот выходной наряд кухонным  ножом,  ведь  ткань  присохла  к
телу.
   Она просто ахнула от такого нетактичного предложения. Но затем, когда
он начал открывать двери в поисках ее комнаты, до ее сознания дошла  вся
серьезность  положения.  Слуги  действительно  отпущены.  Мать  с  отцом
вернутся только через несколько часов. Сандерс еще не пришел в себя. Она
осталась наедине с этим негодяем,  который  уже  так  непристойно  повел
себя, воспользовавшись своим преимуществом!
   Открыв дверь в конце коридора, он усмехнулся: нашел-таки ее комнату!
   - Это наверняка ваша. Вся разукрашенная и светлая. Не такая  холодная
и перегруженная мебелью, как у  вашей  матушки.  Давно  ли  ваш  папочка
разрешает ей спать отдельно? - спросил он, втянул девушку  в  комнату  и
заключил в объятия.
   Тори вся напряглась от возмущения.
   - Как вы смеете задавать такие возмутительные вопросы!
   Она безуспешно пыталась освободиться от его объятий.
   - Давно, да? Жаль! Муж с женой должны всегда спать вместе.
   - Не сомневаюсь, что  вы  мастер  по  совместным  кроватям,  судя  по
ревнивой девке, которая появилась в конюшне.
   Он негромко засмеялся.
   - Так кто же ревнует. Тори?
   Рис чувствовал, как громко стучит ее сердце, крепко прижав девушку  к
груди. Она отвернула голову, чтобы он не поцеловал ее, ведь  она  знала,
что он собирается это сделать. Рукой он взял ее  за  голову  и  заставил
повернуться к себе лицом.
   Темно-голубые глаза смотрели  на  бледные  аквамариновые,  губы  Риса
приближались... Но вместо  того,  чтобы  поцеловать  Тори,  он  коснулся
губами ее уха и прошептал:
   - Пуговички, обшитые кружевами, - самые неудобные.
   Его пальцы принялись ловко расстегивать длинный ряд пуговок на спине.
Пока она  вырвалась,  он  уже  расстегнул  половину  платья.  Когда  она
пятилась от него, платье свалилось  с  плеч.  Рис  загораживал  выход  к
двери. Ее всю трясло, а глаза бегали по комнате.
   Окно было полуоткрыто.
   - Вы сломаете свою прекрасную шейку. Тори. Так  высоко  от  земли,  -
заметил он и протянул ей руку ладонью вверх. - Лучше повернитесь ко мне,
как хорошая девочка, и разрешите мне расстегнуть все застежки. Потом...
   - Потом вы свалите меня на пол и изнасилуете!
   Неужели вы думаете, что я соглашусь на такое? - взвизгнула она.
   Он по-отечески успокоил ее.
   - Если бы я собирался "изнасиловать" вас. Тори, то для этого не нужно
расстегивать ваше платье, поверьте мне, - его вознаградил  ее  стыдливый
румянец. - Я просто хочу  помочь  вам  расстегнуть  застежки,  чтобы  вы
смогли раздеться, когда я уйду. Даю слово.
   -  Слово  картежника  и  распутника,  -  она  презрительно   плюнула,
приближаясь немного к окну.
   Он отрезал ей дорогу, и Тори стала пятиться к кровати.  Потом,  поняв
свою тактическую ошибку, кинулась к туалетному  столику  и  одной  рукой
схватила  большую  серебряную  расческу,  а  другой   рукой   продолжала
придерживать платье.  Она  бросила  в  него  эту  тяжелую  вещь,  но  он
пригнулся. Она начала швырять в него  одну  вещь  за  другой  со  своего
туалетного столика по мере его приближения. Он умело  увертывался  почти
от всех предметов. Наконец, флакон дорогих духов, которые прислала ей из
Парижа тетя Элен, попал в цель. Он разбился о стойку кровати, и жидкость
с запахом фиалок брызнула на Дэвиса.
   Рис выругался, когда рубашку на его груди намочила густая жидкость  с
приторно-сладковатым запахом. Он  сделал  последний  размашистый  шаг  и
схватил Викторию, повалившись вместе с ней на кровать. Усевшись на  краю
кровати, укрытой шелковым покрывалом,  он  сердито  бросил  ее  себе  на
колени, быстро расстегнул  застежки  и  развязал  тесемки  корсета.  Она
извивалась и визжала,  когда  он  обнажил  ее  восхитительные  маленькие
ягодицы, которые соблазнительно подпрыгивали  от  ее  движений.  Недолго
думая, Рис смачно шлепнул ее по заднице, потом еще раз. Ей стало больно,
хотя удар пришелся не по голому телу, ведь на Тори были  нижняя  юбка  и
белье-.
   - Вы мерзкий,  отвратительный,  низкий...  Он  наградил  ее  третьим,
заключительным шлепком и  бросил  на  кровать.  Не  отрывая  взгляда  от
девушки, Рис безуспешно пытался стереть пятна на своей рубашке.
   - Вашим родителям следовало почаще наказывать таким образом и вас,  и
вашего братца. Будьте здоровы, любовь моя!
   Тори сдержалась и не запустила в него вторым флаконом духов, когда он
остановился в дверях и усмехнулся, посмотрев на кавардак.
   - Будьте осторожны, не порежьте себе ноги осколками стекла.  Надеюсь,
вы придумаете какое-нибудь объяснение для несчастной служанки, когда она
придет убирать после праздника.
   Рис  ушел,  весело  насвистывая,  а  выдохшаяся  и  напуганная   Тори
плюхнулась опять на кровать. Никогда в жизни с ней не  случалось  ничего
подобного. Никогда она так не выходила из себя. Но  этот  мужчина  может
кого хочешь обратить в  рычащую  рысь!  Потом  она  вспомнила,  что  его
рубашка  пропиталась  фиалковыми   духами.   Пустую   комнату   заполнил
музыкальный смех Виктории.
   - Попытайтесь объяснить это своей рыжеволосой потаскухе, Рис Дэвис!

***

   Сандерс перевернулся в кровати, накрыл  гудящую  голову  подушкой  из
гусиного пуха и хрипло пробормотал:
   - Пошел вон, Ральф, сегодня я не пойду на работу. Скажи отцу,  что  я
плохо себя чувствую.
   - Действительно, ты очень плохо себя чувствуешь, молодой  человек,  -
прозвенел ледяной  голос  Хедды  Лафтон,  уколов,  как  ножом,  сознание
сонного и страдающего с похмелья Сандерса. - А ну, повернись и  посмотри
на меня!
   Сын застонал, убрал подушку и мрачно сел на кровати, положив руки  на
колени. Рта он старался не раскрывать.
   - Посмотри на себя, ты спишь в одежде - в той же  одежде,  в  которой
ходил вчера на праздник. И опять ввязываешься в  потасовки,  -  добавила
она, увидев засохшую кровь на его голове. - Ты не только  опозорил  нас,
напившись  на  политическом  мероприятии,  где   собралось   так   много
влиятельных друзей твоего отца, но мы чуть не умерли от  беспокойства...
К тому же ты увлек домой и сестру. Ты испортил праздник  и  Виктории,  и
нам с отцом!
   Сандерс потрогал засохшую корку на голове и выругался.  Элла  неплохо
обработала его даже без помощи дядюшки!
   - Тебе надо показать доктору этот ужасный ушиб, Сандерс, - продолжала
Хедда. - Конечно, тогда скандал разрастется еще больше. Доктор  Рунси  -
такой  сплетник!  Отец  отправился  к  мэру  Джонсону  на   политическое
собрание. Приведи себя в порядок и иди в банк. Сегодня там  должен  быть
кто-нибудь из них. Ты обязан позаботиться о добром имени своей семьи.
   После  ухода  Хедды  Сандерс  с  трудом  добрался  до  умывальника  и
ополоснул холодной водой лицо. Что же ему делать? Он  вспомнил  минувший
вечер; когда брился, рука дрожала, и в результате он  дважды  порезался.
Тори принесла немного чистой воды и попыталась уговорить его  что-нибудь
поесть. Она принялась расспрашивать брата об  Элле  и  старике  Хаузере.
Только этого ему не хватало! С какой стати она сует нос не в свои  дела,
пытается  спасти  его  от  самого  себя?  Если  Тори  узнает,  что  Элла
забеременела от него... Он похолодел от  одной  этой  мысли.  Потом  ему
вспомнились слова Хедды:
   - Твой отец отправился к мэру Джонсону на  политическое  собрание.  -
Эти скучные сборища были такими же тягучими,  как  речи.  Стоддард  весь
день не покажется в банке. Стало быть, можно хапнуть побольше денег  для
Эммета, если провернуть еще одно дельце с липовой за