го гнева.
   Он холодно уставился на нее.
   - Жаль, что засада не удалась Барлоу. Если бы он прихлопнул меня,  то
подумать только, какого позора избежала бы семья Лафтонов.
   - Мне наплевать, что думают посторонние.., думают о моей семье. - "Ты
- часть моей семьи, Рис", - добавила она мысленно.
   -  О  твоей  семье.  О  твоей  прекрасной,  с  большой   родословной,
хладнокровной семье, которая должна была поступиться своей честью, чтобы
принять  меня,  позволить  мне  прикоснуться  к  своей  принцессе.  Вот,
собственно, в чем дело. Тори. Ты не  хочешь  быть  женой  картежника  из
преступного мира Денвера. Таким я останусь  для  тебя  на  всю  жизнь  -
вульгарным  чужеземцем-нуворишем,  который  вынуждает  тебя   думать   и
чувствовать так, как не должна делать ни одна настоящая дама!
   Он с особой тщательностью раздавил сигару в  каменной  пепельнице,  а
Тори стояла, лишившись дара речи от обиды и нарастающего гнева. .  -  Ты
использовал  меня.  Рис,  именно  так,  как  говоришь,  что  моя   семья
использовала тебя! Тебе нужна дама для  показа,  любопытная  вещица  для
экспериментов. Черт бы тебя побрал, ты восторгаешься от самой мысли, что
мной можно помыкать и хохочешь, когда тебе это удается. . Он  поборол  в
себе желание подойти к ней и показать ей на деле,  в  какой  степени  он
может повелевать ею.
   - Ну, мне подвластно твое прекрасное,  маленькое  тело,  не  так  ли,
любовь моя? - уколол он ее. - Мы оба знаем это. Жаль, что ты  не  можешь
вложить в это ни сердце, ни душу!
   В этот момент Тори почти поверила в то, что он не  виновен  в  смерти
Сандерса. Его охватило такое холодное возмущение, что он вполне искренне
мог быть удивлен этим  сообщением.  Но  Рис  был  прав  относительно  их
безнадежных отношений, которые основывались на страсти, а не  на  любви.
Если она не могла вложить в это сердце, то не мог этого  сделать  и  он.
Все их отношения строились на недоверии и манипуляциях.
   - Что же нам теперь делать? - спросила она, когда он подошел к  двери
и рывком дернув ее, раскрыл.
   Губы Риса растянулись в его  обычной  и  привычной  для  нее  улыбке,
которая не распространилась на его арктически голубые глаза.
   - Можешь порадоваться, любовь моя, обещаю никогда больше  не  унижать
тебя своими распутными прикосновениями. Дом этот - твой. Ты - моя  жена,
и я буду и дальше содержать тебя. - Он засунул руку  в  карман  пиджака,
вынул оттуда бархатную коробочку и бросил ее к ногам Тори.  -  Небольшой
подарок на память. Может быть, Чарльз будет в  состоянии  купить  нужные
камни для этих вещиц. Я собирался подобрать бриллианты, но у  меня  ведь
такой скверный вкус. До свидания, Виктория.
   - Куда.., куда ты идешь? - вопрос, казалось, напрашивался сам  собой,
она тоже двинулась к двери, не обращая внимания на золотой блеск  брошки
и браслета, валявшихся на полу.
   -  Поскольку  тебе  надоело  быть  моей  "шлюхой",  я   поищу   более
приветливого приема.., у Джинджер.
   Дверь захлопнулась, как могильный склеп. Тори опустилась  в  тяжелое,
обитое бархатом кресло, возле которого она оказалась, и  закрыла  руками
лицо. Слезы, которые она весь день сдерживала, хлынули теперь  настоящей
рекой, все ее тело затряслось.

***

   Дул ледяной ветер, пробирая  человека  среди  ночи  до  костей.  Ночь
выдалась темная, без звезд, что вполне отвечало его планам. Никто его не
должен увидеть с ним. Никто и никогда не должен установить  связь  между
ними. Он натянул уздечку своей  лошади  и  слез  с  коня  возле  грязной
лачуги. Как только люди  могут  жить  в  таких  местах?  Воротя  нос  от
отвращения, он поднялся по ступенькам. Из трубы дым не шел.  Тем  лучше,
не привлекает внимания. Он пригнулся и вошел в помещение.
   Вспыхнул свет, когда его соучастник чиркнул спичкой и  зажег  грязную
керосиновую лампу.
   - Тебе давно  пора  приехать.  Деньги  привез?  -  Его  глаза  тускло
отсвечивали в прыгающем пламени лампы.
   - Половину. Ты сделал только полдела, - холодно отрезал приехавший.
   - Я не виноват, что  Барлоу  погиб,  -  он  выругался  целой  тирадой
отборной брани, схватил деньги, которые  протянул  ему  другой  мужчина,
начал с привычной тщательностью считать банкноты. - Этого  слишком  мало
для моих расходов. До Денвера путь не ближний и, идя на  это  дело,  мне
надо ухо держать особенно востро.
   Его соучастник презрительно хохотнул.
   - Как будто большое дело убить такого алкаша, как Сандеро Лафтон.
   - Не попасться при этом в лапы Драго - дело не  простое,  никогда  не
забывай об этом!  Когда  я  получу  остальную  часть  причитающихся  мне
денег?
   - Когда ты завершишь всю работу  и  собственноручно  прикончишь  Риса
Дэвиса.

***

   Джинджер ворвалась в комнату, откинула тяжелые портьеры и  закричала,
обращаясь к храпящему на большой кровати мужчине:
   - Дьявольщина, Рис, может, ты даже хочешь позволить ей убить тебя, но
уж я-то этого не допущу!
   Он заморгал  от  ворвавшегося  яркого  солнечного  света,  в  котором
обозначился силуэт  женщины  в  ярко-красной  одежде.  Он  повернулся  с
приглушенным стоном и положил на голову подушку.
   Джинджер мигом подбежала к кровати и нагнулась над ним.  Она  скинула
подушку с его головы, сбродила толстое ватное одеяло. В этой комнате  не
было центрального отопления, как в Логове дракона. Прошлой ночью  он  не
стал подбрасывать дрова и теперь озяб. С грубой бранью он  ухватился  за
одеяло, но Джинджер давно уже проснулась и оказалась проворнее его.
   - Прыщики на твоей гусиной коже становятся  такими  же  высокими  как
горные пики Сан-Хуана, дорогой. А теперь прими горячую  приятную  ванну,
которую я приготовила в соседней комнате. Почему бы тебе  не  нырнуть  в
нее и не полежать там, пока я буду готовить завтрак. А потом мы с  тобой
побеседуем. Думаю, что нам  обоим  будет  лучше  сделать  то,  оставаясь
трезвыми, и на сытый желудок.
   Через час мужчина, который сидел напротив нее за столом, стал немного
напоминать прежнего Риса, если не считать покрасневших глаз и нескольких
порезов от небрежного бритья.
   Волосы еще не высохли после ванны, и  милый  непослушный  локон,  как
всегда, свисал ему на лоб.  На  нем  был  только  халат  из  коричневого
бархата, слегка стянутый на поясе. На лице появилась прежняя дьявольская
улыбка, когда он спросил.
   - С каких это пор ты  стала  заниматься  социальным  попечительством,
Джинджер?
   - С тех пор, как ты стал клиентом своего собственного заведения.  Это
отрицательно сказывается на бизнесе.
   Он отпивал кофе, а она разглядывала его, заметив непроходящую боль  в
его глазах. Рис вернулся, привез с собой несколько небольших чемоданов с
одеждой примерно неделю назад,  сказал,  что  решил  воспользоваться  ее
предложением предоставить ему кровать, чтобы отоспаться. Пока что он  не
делал никаких поползновений в отношении остальной части ее предложения -
получить женщину, которая согреет эту кровать. Он слишком был занят тем,
что пытался утопить себя в виски.
   - Ты ушел от жены, потому что, якобы, как-то замешан  в  убийстве  ее
брата, верно? Это были действительно чудные похороны, - продолжала  она,
потому что Рис молчал. - Собрались все эти друзья -  приятели  Лафтонов,
как будто Сэндли был пупом земли.  Фу  ты  пропасть,  все  же  прекрасно
знают, что он был испорченным богатым пропойцей, который погиб в  темном
переулке возле питейного заведения.
   - Она думает, что убийство организовал я, - уныло  произнес  Рис.  Он
рукой причесал волосы  и  задержал  руку  на  голове,  как  будто  хотел
выдавить из нее воспоминания об этом ужасном дне.
   - Какой идиотизм! Зачем тебе надо было убивать эту  пустышку?  Он  не
стоил того, чтобы на него потратить даже пулю.
   - Это - длинная история,  Джинджер,  любовь  моя.  -  Он  замолчал  и
испытующе посмотрел ей в  лицо,  -  без  косметики,  приняв  ванну,  она
казалась в  утреннем  свете  моложе,  чище  и  более  уязвимой,  чем  он
представлял себе раньше. Со вздохом он произнес:
   - Вижу, что у тебя есть время, чтобы меня выслушать и что ты  хочешь,
чтобы я облегчил свою душу...
   Когда Рис рассказывал ей о своей  женитьбе,  Джинджер  почувствовала,
что многое он не досказывает. "Он безумно ее любит  и  думает,  что  она
презирает его!" - поняла она.
   Глядя на великолепного представителя мужского рода, сидящего напротив
нее, Джинджер задумалась. Либо Виктория ослепла и рехнулась, в чем, к ее
сожалению, мадам сомневалась, либо Рис ошибался в своей жене. Она решила
выждать, пока не вмешиваться, посмотреть, что будет дальше. "Не вижу для
себя никакой выгоды сводить их опять вместе". Он изливал перед ней  боль
своей души, а Джинджер лучше всех знала один метод утешить мужчину.
   - Полагаю, что все это означает лишь одно - твое предложение  продать
мне это заведение отпадает, -  подытожила  она  без  всякого  сожаления,
когда он закончил свое повествование.
   Задумчивая улыбка заиграла на его губах.
   - Нет, любовь моя,  но,  может  быть,  ты  примешь  меня  в  качестве
постояльца? - Я уже сказала тебе, что у меня ты всегда найдешь  кровать,
чтобы отоспаться, и женщину, чтобы согреть эту кровать... - Она  сделала
паузу, изучая его лицо. - Скажи лишь, когда.
   Он взял ее руку, поднес к своей щеке.
   - Я не хочу еще раз причинять тебе боль, Джинджер. Я не  хочу  дарить
тебе свою любовь.
   На ее подвижных губах появилась злая и в то же время  очень  грустная
улыбка.
   - Я согласна и на меньшее. Рис.
   Она приблизила свою мягкую ладонь к его губам, чтобы он  коснулся  ее
своим поцелуем. Потом она потянулась к нему  и  раскрыла  его  халат  и,
вставая, стала поднимать его со стула.  Они  неторопливо  обнялись.  Она
прошептала:
   - Рассматривай это, как мой первый взнос за аренду помещения.
   Но потекли недели, которые сложились в  целый  месяц,  а  Рис  ничего
путного не делал, только пил, играл в карты и  изредка  все  же  спал  с
Джинджер. Вилли руководил прииском "Леди  Виктори"  и  о  состоянии  дел
докладывал ему в салуне. Управляющие со скотоводческих  ранчо  поступали
так же. Несколько часов  в  неделю  он  проводил  в  банке,  заботясь  о
наиболее  важных  делах,  но  отказывался  от  плана  своего  участия  в
строительстве железнодорожной ветки  до  Старлайта.  Стоддард  пришел  в
ярость, но без поддержки своего зятя сделать ничего  не  мог.  Рису  это
понравилось.
   Но не понравилось Майку Меньону. Маленький ирландец с шумом  ворвался
в "Голую правду" в тот же день, когда до него дошла  эта  новость.  Рис,
как обычно, сидел за задним столом, сосредоточившись на игре в  карты  с
несколькими скотоводами и с хозяином "Розового театра".  Сердитые  карие
глаза Майка пронзительно взглянули на Риса еще с порога, но ирландец  не
стал прерывать игру. Подойдя к стойке бара, Майк заказал себе виски. Рис
сложил карты, сгреб выигрыш и, извинившись, вышел  из  игры.  Когда  Рис
подошел к стойке, Майк одним залпом выпил свою рюмку и взял себе пива. -
Такая смесь слишком гремучая для тощего, Мики.
   -  Уж  кому-кому,  а  вам-то  это  известно.  В  последнее  время  вы
пропустили столько, что можно было бы доплыть до Красной горы,  -  кисло
отозвался Майкл.
   - У меня почему-то возникло такое чувство, что мне придется выслушать
еще одну лекцию, - вздохнул Рис. - Сколько  сейчас  времени,  Майк?  Вы,
конечно, отказались от своей затеи помирить меня с Тори.
   - Скверно, что вы губите собственную жизнь и подрываете свой  бизнес.
Вам здорово повезет, если вся эта история не закончится тем, что  Чарльз
Эверетт купит и продаст вас.
   - Малышу Чарли в последнее время стало опять везти, - сказал Рис  без
особого интереса. Майк фыркнул:
   - Он серьезно занимается своими инвестициями, что следовало бы делать
и вам. Он  купил  часть  железной  дороги.  Если  он  сможет  заручиться
поддержкой сенатора Бенсона, то проведет ветку до Старлайта и без вас!
   -  Думаете,  что  он   перекрасится   в   демократы?   -   равнодушно
полюбопытствовал Рис.
   - Вы говорите о моем городе - о нашем городе,  Рис  Дэвис.  О  месте,
которое осчастливило вас. Вы не можете  позволить  такому  проныре,  как
Эверетт, завладеть этим контрактом только потому,  что  хотите  насолить
своему тестю. - Майк наблюдал, как потемнело лицо его друга.
   - Сознаюсь, что испытал некоторое неприличное  удовольствие,  вставив
палки в колеса этому напыщенному старому ублюдку, - признался он.
   - Но не надолго, приятель. Ваш тесть и малыш Чарли  находят,  на  чем
погреть руки. Если Тори разведется с вами, то дело может кончиться  тем,
что она выйдет замуж за этого жулика. - Майк подождал, надеясь  услышать
какую-то реакцию на свои слова.
   - Они стоят друг друга, - произнес Рис  без  всяких  эмоций  и  выпил
залпом рюмку, которую Бен молча  поставил  перед  ним.  -  Ну,  что  же,
приятно слышать, что вы так к этому относитесь, молодой  человек,  зная,
как часто старина Чарли ездит в  Логово  дракона  в  эти  последние  две
недели. И сейчас он там. - Наконец-то  Майк  задел  Риса  за  живое.  Он
заметил, как побелели пальцы его приятеля, державшие стакан.
   Рис повернулся и направился к двери, потом остановился лишь для того,
чтобы сказать:
   - Спасибо за информацию, Майк.
   - А как в отношении железной дороги? - крикнул  ему  вслед  Майк,  но
Дэвис не ответил.
   Рис  привязал  взмыленного  Блэкджека  рядом  с  элегантной  коляской
Чарльза  Эверетта,  вбежал  по  парадной  лестнице,  перепрыгивая  через
несколько ступенек. Открыв переднюю дверь, он тут же услышал их  голоса.
Мягкий голос Тори урезонивал, голос Чарльза звучал все более настойчиво.
   - Ты все же должна понять, Виктория, что я искренне забочусь о  твоих
интересах.
   - Мое имя и так уже истоптали в грязи,  Чарльз.  Неприлично,  что  ты
приезжаешь сюда без моих родителей или иного  сопровождения,  -  заявила
Тори.
   Рис стоял на пороге двери в гостиную, преодолевая сумасшедшее желание
броситься к ней, зарыться лицом в ее золотые  волосы.  Вместо  этого  он
оскорбительным тоном произнес:
   - Моя жена предпочитает то, что прилично, малыш Чарли. Я-то  знаю  об
этом.
   При звуке его голоса Тори замерла. Она была  так  занята  тем,  чтобы
отделаться от несчастного неуклюжего Чарльза, что не услышала, когда  он
подъехал. Она повернулась и  посмотрела  на  него  испуганными  глазами,
желая  рассердиться,  выглядеть  хладнокровной   и   невозмутимой,   как
выглядела бы в такой ситуации ее мать. Но вместо этого ее охватила волна
абсурдного и страстного желания. Во рту у нее пересохло,  коленки  стали
подгибаться. Вот Он перед ней, приехал от своих шлюх, чтобы опять начать
терзать ее душу.
   - Почему ты приехал, Рис? - ей были ненавистны жалостливые нотки в ее
голосе. Мгновение он сверлил ее своим взглядом, потом перевел взгляд  на
Эверетта.
   - Не опасайся, любовь моя, что  я  собираюсь  бесчестить  тебя  опять
своим недостойным вниманием. Давай скажем так, я хочу  побеспокоиться  о
том, чтобы никто больше не притрагивался к тому, что все еще принадлежит
мне...
   - Послушайте, Дэвис...
   - Не желаете ли вы  поступить  по-джентльменски  и  выйти  наружу?  -
прервал его Рис. - Иначе мы можем поломать дорогостоящую мебель.
   - Только не это. Рис! Какой абсурд. Ты не должен драться с  Чарльзом.
-  Тори  сделала  шаг  ему  навстречу,  но  остановилась,   почувствовав
неодолимую стену холодной ярости.
   Рис даже не посмотрел на нее. Его прожигающий взгляд был  прикован  к
Эверетту.
   - На ваше усмотрение, малыш Чарли, но  не  испытывайте  мое  терпение
слишком долго. Значительно мягче падать на снег.
   - Именно таких  варварских  манер  завсегдатая  баров  и  можно  было
ожидать от вас, Дэвис, - насмешливо  улыбнулся  Эверетт,  направляясь  к
двери. - Однако разрешите  предупредить  вас,  в  колледже  я  занимался
боксом.
   Рис ядовито ухмыльнулся.
   - А я занимался боксом в начальной школе.
   - Чарльз, он не шутит. Я видела, как  он  отдубасил  извозчика,  -  в
отчаянии крикнула Тори.
   Мужчины: глупые,  драчливые,  высокомерные,  невыносимые...  Опасаясь
того, что произойдет, она наблюдала за тем, как они выходили  во  дворик
перед домом. Хотя его ухаживания и стали несносными, Чарльз все-таки  не
заслуживал этого. И  она  тоже.  Из-за  нее  будут  драться,  как  из-за
дешевого приза. В любом случае Тори не могла усидеть внутри помещения...
Возмущаясь тем, что Рис относится  к  ней,  как  к  своей  вещи,  она  с
негодованием смотрела на мужчин. Она приняли боевую стойку.
   Чарльз поднял кулаки по методу маркиза  Квинсбургского,  стараясь  не
ударить лицом в грязь перед Викторией. Он питал,  отвращение  к  грубому
негодяю, который принес ему  столько  неприятностей.  Возможно,  у  него
появился шанс...
   Рис уклонился от первого выпада Эверетта и  нанес  ему  сильный  удар
правой, а потом левой.  От  такой  комбинации  голова  Чарльза  отлетела
назад, из носа пошла кровь. Они были одинакового роста, но  сразу  стало
очевидно, что Тори правильно оценила обстановку. Чарльз не  мог  устоять
против мастерства ее мужа, отточенного в уличных схватках.
   Они прыгали на расчищенной дорожке, наносили удары,  покачивались  на
морозном  воздухе,  отдуваясь,  выпуская  клубы   пара.   Чарльз   нанес
скользящий удар по щеке Риса. Тот быстро оправился и врубил свой кулак в
нос и челюсть Эверетта, полетевшего в снег.
   - Чемпион колледжа, да? - насмешливо  спросил  Рис,  подтрунивая  над
незадачливым политиканом.
   Он подался назад, позволив Чарльзу размахнуться злобно и неуклюже,  и
сам нанес крепкий удар.
   Когда Чарльз услышал, как  ахнула  от  испуга  Тори,  он  собрался  с
силами, вскочил потрясенный, вне  себя  от  гнева,  опять  наткнулся  на
удары. На каждый удар, который ему удавалось провести, здоровый  валлиец
отвечал тремя более увесистыми. Когда ему подбили правый  глаз  и  стало
ужасно мутить в желудке, он сообразил, насколько неравны их силы.
   - Ты ведешь себя  так,  потому  что  она  достанется  мне,  верно?  -
выкрикнул он оскорбление, надеясь сбить с толку своего противника.
   - Ничуть! Жену я никогда не отдам никому на  свете,  малыш  Чарли.  Я
поступаю так ради.., удовольствия, - ответил Рис, нанося последнюю серию
сокрушительных ударов, от которых  окровавленный  противник  полетел  на
землю и потерял сознание.
   Вытирая  небольшую  каплю  крови  со  своих  губ  полотняным  носовым
платком. Рис распорядился, обращаясь к Тори:
   - Пошли слуг, которые, несомненно, смотрели за нашей схваткой,  чтобы
они бросили его в коляску и отвезли домой. Он нам окровавит всю переднюю
лужайку.
   - Ты не имеешь права...
   - У меня есть право на все! Это - мой дом, а ты - моя жена, хотя мы и
не живем вместе, Тори. Если я еще  раз  застану  какого-либо  мужчину  у
тебя, я убью его.
   Он повернулся и ушел.
   Тори чувствовала, что глаза всех слуг обращены на них. Прежде она  бы
сгорела от стыда. А теперь ей  было  наплевать,  даже  если  бы  на  них
смотрела ее тезка, королева Великобритании.

Глава 23

   Виктория шла по шумной улице  из  клиники  доктора  Ранси,  рассеянно
кивая каждому, кто с ней здоровался.  Она  слишком  была  занята  своими
мыслями, чтобы замечать, что другие пешеходы шепчутся  и  пристально  на
нее смотрят. Не живя вместе с  мужем,  серебряным  миллионером,  который
вернулся в свой салун. Тори избрала  уединение.  Рядом  с  ней  остались
всего несколько друзей вроде  Лауры  Эверетт  и,  как  это  ни  странно,
некоторые из мужчин, которые вместе  с  ней  разгребали  грязевой  завал
прошлым летом.
   Отрешенность от общества была чем-то ужасающим для прежней  Виктории.
Но той девушки больше не существовало. До свадьбы она была избалованной,
опекаемой девушкой, В то утро Тори впервые поняла,  насколько  сильно  и
необратимо Рис Дэвис изменил течение ее жизни. Она могла винить  его  за
сплетни и жестокость поверхностных знакомых, которые теперь относились к
ней пренебрежительно. Она могла ненавидеть