де  она  купила  эту   шотландку.   Ничего
особенного, но цвет, вернее, сочетание цветов удивительное. И как вообще
ей удается держать себя в такой форме? Прическа. -  волосок  к  волоску,
маникюр - безупречный, на сапожках - ни пылинки.
   Глори вдруг живо вспомнилось: мать в обычной своей  широкой  холщовой
юбке, волосы обесцвечены - думает, что так она  выглядит  моложе,  а  на
самом деле - вид, как у стареющей .шлюхи.
   - Эй, посмотрите-ка туда, - раздался веселый голос Шанель.
   Глори проследила за ее взглядом:  за  угловым  столиком  сидела  юная
пара. Они держались за руки, глаза у девушки  так  и  сияли  радостью  и
надеждой.
   - Может,  надо  ее  предупредить:  "Смотри,  малышка,  пожалеешь",  -
пробормотала Шанель.
   Обменявшись понимающими взглядами, все, не  исключая  даже  Ариэль  и
Стефани, рассмеялись. Да нет, эти совместные обеды будут  не  такими  уж
скучными, подумалось Глори. Не то чтобы ей нужна была группа  поддержки,
но навар от  таких  встреч  получить  можно.  Разве  не  нужно  ей  хоть
какой-никакой глянец на себя навести? Вот Шанель, а возможно, и Дженис и
послужат подходящим образцом.
 
Глава 8 
 
   Было уже около шести, когда Дженис  подъехала  к  большому  зданию  в
стиле времен королевы Анны в профессорском  городке.  Поскольку  вечером
выезжать никуда не предстояло, она собралась поставить свою развалюху  в
гараж, рассчитанный на две  машины,  но  прямо  на  подъездной  дорожке,
загораживая путь, стоял спортивный  автомобиль  Джейка.  Выходя,  Дженис
посмотрела на дом с каким-то удивительным равнодушием, не перебирая, как
обычно, в уме перечня необходимых доделок и переделок.
   В нынешнем ее  настроении  о  таких  бытовых  вещах,  как  термиты  в
погребе, прогнившие ступеньки на внутренней лестнице,  летучие  мыши  на
чердаке, как-то не думалось. Точно, выбрать новую  тему  для  докторской
было нелегко, да и вообще, перед  тем  как  подать  рукопись  профессору
Йолански на предварительный просмотр, предстоит еще уйма работы.  Однако
на сей раз у Дженис было  какое-то  интуитивное  ощущение,  что  она  на
верном пути...
   Доктор Дженис Мурхаус. Звучит, подумала она.
   Заглянув по привычке в почтовый ящик, Дженис обнаружила  в  нем  кучу
счетов, уведомлений, а также массу всяких  дурацких  рекламных  листков.
Внезапно она почувствовала раздражение. Если бы не она,  ящик  постоянно
был бы забит.
   Джейку даже в голову  не  приходит  поднять  крышку,  взять  почту  и
отнести ее в дом, не  говоря  уж  о  том,  чтобы  просмотреть.  Однажды,
вернувшись домой после трехдневного отсутствия, - она ездила в Кармел на
семинар по информатике, - Дженис обнаружила,  что  на  полу  под  ящиком
лежит куча конвертов и бандеролей, а записка от почтальона гласила,  что
класть почту больше некуда.
   Джейк только отмахнулся, заметив, что с изобретением  телефона  почта
утратила  свое  значение;  мысль,  конечно,  глубокая,   но   совершенно
абсурдная, ибо разве не по почте  приходят  напоминания  о  неоплаченных
счетах, разного рода уведомления, чеки и прочее?
   Дженис улыбнулась, вспомнив, что, когда она  высказала  это  нехитрое
соображение, Джейку  пришлось  сдаться.  Случай  редчайший,  ибо  обычно
Джейк, когда они в чем-то расходились, со своим острым  и  быстрым  умом
мгновенно загонял ее в угол.
   Дженис вошла в пропахший плесенью холл, бросила почту  на  журнальный
столик с мраморной столешницей и быстро прошла  в  глубь  дома.  Еще  не
дойдя до кухни, она поняла по донесшемуся до нее женскому голосу, что  у
них гости. Вот проклятие, значит, ей не удастся сразу  же  поделиться  с
Джейком новостями.
   Войдя в кухню, Джейка она не обнаружила; у плиты, взбалтывая в  миске
яйца, стояла  одна  из  студенток  Джейка  со  второго  курса,  высокая,
стройная,  с  копной  каштановых  волос,  загорелая,  будто  она  не  из
Сан-Франциско, а с юга Калифорнии.
   - Эй, малыш, как насчет того, чтобы добавить в омлет консервированных
грибов? - Голос Джейка донесся  из  глубины  большой  кладовки,  наличие
которой и заставляло, в частности, его так любить этот дом. -  И  может,
что-нибудь еще?
   У Дженис тут в заначке есть ветчина в банке. Все всегда  должно  быть
наготове - вот ее лозунг. Если  что  случится,  нам  все  нипочем.  Даже
землетрясение не застанет врасплох мою практичную женушку...
   Выйдя из кладовки и увидев Дженис па пороге, Джейк поперхнулся, и  на
мгновение во взгляде его мелькнуло  некоторое  замешательство;  впрочем,
тут же губы его растянулись  в  улыбке,  при  этом  уголки  их  каким-то
образом и поднимались, и опускались одновременно, что  всегда  приводило
Дженис на память Питера Пэна.
   - А, это ты, дорогая. Привет! Я пригласил Терри перекусить с нами, но
потом увидел твою записку...
   - Записку?
   - Ну да, на доске. Там говорится, что ты куда-то уходишь, так что мне
придется приготовить что-то самому.
   -  Не  что-то,  а  обед.  А  я  собиралась  пообедать   с   Арнольдом
Уотерфордом.
   - Ничего там про обед не говорилось.  А  что  касается  меня,  ты  же
знаешь, я обедал сегодня с Макинтайром в факультетском клубе.
   - Первый раз слышу. Должно быть, ты забыл предупредить меня.
   - Ну как же так... Ладно, не  важно.  Терри  сжалилась  надо  мной  и
вызвалась приготовить омлет. Я сказал ей, что терпеть не  могу  возиться
на кухне.
   -  Может,  добавить  еще  два  яйца,  миссис  Мурхаус,  -  неуверенно
предложила Терри.
   - Можете называть меня Дженис. Ладно, сама справлюсь. Идите-ка  лучше
к Джейку да о делах поговорите. Я позову,  когда  все  будет  готово,  -
приветливо откликнулась Дженис.
   Терри вопросительно посмотрела на  Джейка.  Ее  мягкие  детские  губы
слегка раздвинулись. Либо у бедняжки воспалены аденоиды, либо  мы  имеем
дело с безнадежным случаем идолопоклонства, раздраженно подумала Дженис;
а если она проглотит еще пару порций омлета, эти джинсы  расползутся  по
швам, так что будет видна ее нежная попка...
   Оставшись одна, Дженис приготовила салат и вытащила  из  холодильника
замороженные котлеты. Сунув их в духовку, она нарезала бекон и отправила
его в микроволновку, затем добавила еще два  яйца  в  миску,  с  которой
возилась Терри, и вылила все на сковородку с длинной ручкой,  специально
для омлетов. Дождавшись, пока яйца слегка, но не до  конца,  поджарятся,
Дженис добавила сыра и консервированных грибов и, когда сыр расплавился,
умело перебросила омлет на подогретое блюдо. К тому времени  поджарились
и котлеты. Дженис поставила приборы на кухонный стол из мореного дуба.
   Если накрыть в столовой, Джейка не оторвать от стола, будет смеяться,
болтать, всякие любезности говорить, а сегодня вечером  ей  хотелось  бы
остаться наедине с ним.
   Должно быть, Дженис не  удалось  скрыть  нетерпение,  так  что  Терри
быстро ушла. Подбросив ее до общежития, Джейк вернулся хмурый.
   - Тебе не кажется, что ты была  с  Терри  немного  неприветлива?  Она
думает, что не понравилась тебе.
   - Не понравилась? С чего бы это? Ножки - класс, и все  при  нас,  вот
что такое наша  милая  Терри.  Просто  мне  нужно  с  тобой  кое  о  чем
поговорить...
   - Слушай, со студентами надо обращаться  бережнее,  в  этом  возрасте
люди такие ранимые.
   - Да нормально я с ней себя вела, впрочем,  как  и  всегда  с  твоими
подопечными. - Дженис не ожидала от мужа такой резкости. - И поскольку я
развлекаю и готовлю на них несколько раз в месяц,  не  понимаю,  чем  ты
недоволен.
   - Можно быть более чуткой, - возразил Джейк.
   - Чуткой? Да чего ты от меня еще хочешь? Я кормлю их,  слушаю  всякую
чушь, что же мне мать им заменить, что ли?
   - Ив этом ничего дурного не было бы. Видит Бог, ты же сама все  время
стонешь, что у тебя ребенка нет.
   Дженис словно в самое сердце кольнуло. Она  отвернулась  и  принялась
чистить плиту.
   - Впредь  я  постараюсь  быть  пообщительнее,  -  напряженно  сказала
Дженис. - А вообще-то, как известно, по линии чуткости  в  семье  у  нас
монополист ты.
   - Прости. - Джейк подошел к ней сзади и повернул  к  себе.  -  Ладно,
оставим это. Вернемся лучше к началу.  Ты  вроде  хотела  поговорить  со
мной. О чем? Это как-нибудь связано с твоим старичком адвокатом?
   - Никакой  Арнольд  не  старичок,  ему  немногим  больше  пятидесяти.
Кстати, пообедать нам так и  не  удалось.  Он  попал  в  аварию,  ничего
страшного, но пришлось отменить все свидания, в том числе и наш обед.  И
вышло так, что пообедала я с четырьмя его клиентками.
   - Четверо разведенок? Ничего себе. И о чем же они говорили - о  своих
бывших супругах?
   - Ну как тебе сказать? О чем обычно женщины болтают  за  столом  -  о
том, о сем. Конечно, всякие подтексты были.
   Всем им несладко приходится.
   - Ты хочешь сказать, что среди них не  нашлось  ни  одной  барракуды,
готовой ободрать мужа как липку?
   - Пожалуй,  одна  -  ее  зовут  Шанель  Деверю  -  подходит  под  это
определение, впрочем, не уверена.
   - Деверю? Она что, имеет какое-нибудь отношение к Жаку Деверю?
   - Жена.
   Джейк присвистнул.
   - Старые деньги. Деверю-дед построил несколько аудиторий в Стэнфорде,
и стипендии есть его имени. Ну и какова же жена внука?
   - Элегантна, но, похоже, за обаянием и  классной  одеждой  скрывается
характер твердый, как сталь. Впрочем, дама занятная. Она там к одной  из
нас все подкатывалась, старалась расшевелить.
   - Только старалась? И не вышло?
   - Видишь ли, эта женщина была вроде  как  в  совершенной  прострации.
Выяснилось, что это не она, а муж хочет развода.
   - Да, ну и денек у тебя  выдался.  И  как  это  ты  угодила  в  такую
ловушку?
   - Ты ничего не понял. Это я все  придумала,  -  самодовольно  заявила
Дженис.
   - Это еще зачем?
   - В ожидании Арнольда мы разговорились, и  мне  неожиданно  пришла  в
голову идея. Я никак не найду  тему  для  диссертации  и  актуальную,  и
незаезженную.  А  что  может  быть  актуальнее,  чем  исследование  того
воздействия, которое оказывает на женщин развод, ну, скажем,  в  течение
первого года?
   То есть как они  приспосабливаются  к  необходимости  возвращения  на
работу, к роли матери-одиночки, к новым свиданиям, ну и так далее.
   Дженис выжидательно посмотрела на Джейка, но тот погрузился в  долгое
молчание.
   - Знаешь, малышка, не хотелось бы  быть  пессимистом,  но,  по-моему,
лучше подумать о чем-нибудь другом. Прежде всего не слишком ли узок круг
- всего четыре женщины?
   Далее, о разводах писали уж бог знает сколько. И наконец,  что  можно
доказать, пообщавшись с этими женщинами в течение всего  пары  часов?  А
дальше? Как только выяснится, что тебе от  них  нужно,  они  либо  сразу
замкнутся в своей скорлупе, либо  начнут  оправдываться,  и  это  смажет
картину.
   - Ну, с этой проблемой  я  уже  справилась.  Мы  организовали  группу
поддержки и будем встречаться раз в месяц, а может, и два, если  удастся
уговорить их. А там одно начнет цепляться за другое.  Не  просто  четыре
женщины будут толковать - в прошедшем времени - о своих разводах, я сама
буду жить этими разводами и всем тем, что за ними последует, а там...
   Подняв руку, Джейк остановил ее. Как редко, подумала Дженис,  удается
хоть фразу закончить, когда разговариваешь с ним.
   - Не хотел бы обескураживать тебя, дорогая, но мне кажется, ты только
зря потратишь время. Тема уж больно затасканная.
   - Но в Америке распадается каждый второй  брак,  -  заметила  Дженис,
стараясь сохранить спокойствие.
   - Допустим, и  все  равно,  боюсь,  ты  рискуешь  пережить  очередное
разочарование. Не пойму, Дженис, зачем вообще ты так стремишься написать
эту диссертацию? Что она тебе даст, кроме степени?
   -  Преподавательскую  работу  в  колледже.   Личное   удовлетворение.
Доказательство того, что я не сдалась после пары неудач. Может быть, мне
самой нужна уверенность, что я справлюсь,  -  добавила  Дженис,  стиснув
зубы.
   - Ну что ж, если уж ты так настроилась... Только имей  в  виду,  мимо
Йолански тебе все равно не пройти. А ведь это  третий  заход.  Я  бы  на
твоем месте крепко подумал, прежде чем снова идти к нему.
   - А я уже ходила.
   - Ты говорила с Йолански? - У Джейка сузились глаза.
   - Сегодня во второй половине дня. Потому так поздно и вернулась. Тема
ему  понравилась,  и  он  меня,  можно   сказать,   благословил.   Пока,
разумеется, все это неофициально,  но  он  задал  мне  кучу  вопросов  и
кое-что присоветовал.  Может,  теперь,  когда  он  собрался  на  пенсию,
строгости в нем стало поменьше, а может...
   - Так ты даже не дала себе труда обдумать все как следует?
   - Знаешь, меня всю так и распирало от нетерпения, ждать мочи не было.
И как выяснилось, все получилось как нельзя  лучше.  Иолански  был  явно
польщен, что я обратилась к нему за советом с самого начала.
   - Не  стоит  переоценивать  его  энтузиазм.  Да  и  сама  не  слишком
увлекайся.
   - Что ты, собственно, имеешь в виду?
   - А то, что не надо торопиться. Вспомни, как  это  было  в  последний
раз.
   - Я не отступлюсь, Джейк, - упрямо сказала Дженис. - К  тому  же  мне
просто интересно.
   - Как ты можешь поручиться, что их ответы на твои  вопросы  не  будут
продиктованы инстинктом самозащиты?
   С интервьюером обычно говорят так, чтобы самим выглядеть получше -  Я
вовсе не собираюсь докладывать им, что пишу диссертацию. Сделаю вид, что
я - одна из них.
   - Смотри, тут может возникнуть этическая проблема.
   Допустим, они скажут тебе нечто, что может выставить в  дурном  свете
их самих либо их бывших мужей, ну, скажем, попытка уклониться от  уплаты
налогов. Что тогда?
   - На такие темы я  говорить  не  буду.  А  перед  тем  как  сесть  за
диссертацию, объясню всем, что к чему, и попрошу разрешения. Убедившись,
что я использую вымышленные имена, они, уверена, возражать не  будут.  К
тому же сомнительно,  чтобы  работу  прочитал  кто-либо,  кроме  доктора
Иолански да членов ученого совета. Публиковать ее я не собираюсь.
   - Ну а что, если они все-таки не дадут разрешения?
   - Ну что ж, тогда придется положить рукопись на полку.
   Впрочем, не думаю, что по этой части возникнут какие-нибудь проблемы.
- Дженис постаралась скрыть собственные  сомнения.  -  Что  же  касается
глубины исследования, я намерена изучить и  иные  случаи  в  этом  роде.
Думаю, Арнольд поможет.
   Но в центре, конечно, останутся эти дамы, тут все будет  расписано  в
подробностях.
   - Смотри, Дженис, не пожалей потом.
   - А почему ты так против? - Дженис испытующе посмотрела на Джейка.  -
Я-то думала, тебе будет приятно, что те две неудачи  не  выбили  у  меня
почвы из-под ног.
   - Ну, скажем, мне не нравится, что ты будешь тереться рядом  с  этими
обиженными женщинами.  Прежде  всего  они  постараются  просветить  тебя
насчет того, какие же негодяи  все  эти  мужья.  Между  прочим,  как  ты
собираешься проникнуть в их крут? Соврешь, что и сама разводишься?
   -  Что-то  в  этом  роде,  -  призналась  Дженис.  -  Не  обязательно
развожусь, просто придумаю что-нибудь, используя семейный  опыт  друзей.
Видит Бог, наслушалась я достаточно.  чтобы  целую  книгу  на  эту  тему
сочинить.
   - Да уж, наш факультет в этом смысле настоящий змеюшник, -  В  первый
раз на протяжении всего разговора Джейк улыбнулся.
   Дженис улыбнулась в ответ:
   - Я стану доктором социологии, Джейк.  А  там,  глядишь,  и  полезной
окажусь моим женщинам. Одна из них что-то говорила о неверности мужа,  и
еще у нее царапины на лице и след от синяка. По-моему, ее бьют дома.
   - Ну что ж, удачи тебе.  Есть  у  меня  предчувствие,  что  она  тебе
понадобится. А сейчас как насчет того, чтобы в постельку? Завтра у  меня
полно дел.
   - Включая и уборку во дворе? - с надеждой спросила Дженис.
   - Знаешь, дорогая, у меня завтра с утра две консультации, а  вечером,
напоминаю, к нам на шашлыки приглашена целая студенческая группа. И  как
будто мы куда-то  собирались  с  Эдом  и  Джорджеттой  -  На  Баха  -  в
воскресенье вечером. Но утро-то воскресное у тебя не занято...
   - Забыла? - Джейк покачал головой. - На обед я  пригласил  нескольких
аспирантов, а утром в  воскресенье  у  меня  репетиция.  Слушай,  может,
наймешь кого-нибудь во дворе убраться?
   - А еще лучше переехать в многоквартирный дом.
   - Я знаю, что ты шутишь, однако...
   - Какие шутки? Ни тебе уборки во  дворе,  ни  ремонта,  ни  стен,  из
которых крошка сыплется, ни покраски, ни...
   - Точно, только соседи со всех сторон. А стены тонкие, не укроешься.
   - Ну почему же, можно присмотреть что-нибудь  поприличнее.  Я  тут  с
одной дамой как-то обедала, она в прошлом году переехала в такой  дом  и
не нарадуется.
   - Ну и на здоровье. Только это не для меня да и не для тебя. И к тому
же мы столько вложили в этот дом, что продавать его теперь просто глупо.
Все равно потраченного не вернуть,  Дженис  так  и  подмывало  напомнить
Джейку, что именно  это  она  говорила  ему,  когда  он  так  безоглядно
влюбился  в  эту  старушенцию  "Королеву  Анну".  Но  прикусила  язык  и
переменила тему.
   В постели они занялись любовью, и, наслаждаясь ласками  мужа,  Дженис
вдруг испытала какое-то странное ощущение - не  участницы,  но  зрителя.
Хоть Джейк вроде  и  не  торопился,  прикосновения  его  и  поцелуи,  та
совершенная безоглядность, с  которой  он  всегда  отдавался  любви,  не
вызывали у нее сейчас отклика, и даже когда он  со  стоном  достиг  пика
наслаждения, Дженис осталась безучастной. Чмокнув ее в  щеку  и  сказав,
что в постели она первый  класс,  Джейк  отодвинулся  на  свою  сторону,
бормоча что-то насчет того, что денек выдался нелегкий.
   Дженис никак не могла уснуть. Не то чтобы она испытывала  сексуальную
неудовлетворенность, скорее просто пустоту. Опустошенность.  Рассуждения
Джейка  об  академических  делах  были  безупречны,   он   доказал   это
собственной карьерой.
   Может, он прав, может, действительно тему для диссертации  она  берет
слишком общую да и не оригинальную?
   С другой стороны, Иолански поддержал ее, велел набросать план  работы
и показать ему.
   Дженис повернулась спиной к Джейку и, поскольку сон  упорно  не  шел,
прибегла к своему обычному приему:  принялась  методически  напрягать  и
расслаблять мышцы. И все равно через  несколько  минут,  когда  раздался
телефонный звонок Ариэль, она все еще бодрствовала.
 
Глава 9 
 
   В этом большом каменном доме  на  набережной  жили  четыре  поколения
семьи Ариэль. Расположенный в дальней, самой уютной части квартала,  дом
выходил фасадом на Приморский бульвар - неширокую  луговину,  отделяющую
самую большую во всем заливе бухту от города.  С  обеих  сторон  к  дому
примыкал просторный итальянский сад, большая редкость в этом районе, где
большинство  участков  были  такими  маленькими,  что   дома   буквально
прижимались друг к другу, как любовники.
   Прадед Ариэль, сделавший деньги на торговле древесиной, был человеком
не только хватким от  природы,  но  и  расчетливым,  распорядился  своим
состоянием  так,  чтобы  будущие  поколения  Ферментов  не   могли   его
промотать. Родив ему двух сыновей, жена вскоре умерла от брюшного  тифа,
распространившегося после землетрясения 1906 года, когда была  отравлена
вся вода; младший из них был дедом Ариэль, жену  он  взял  из  семейства
Крекеров,  увеличив  тем  самым  свой  и  без  того  огромный   капитал,
доставшийся по наследству.
   Ни дедов, ни бабок Ариэль не знала, все  четверо  умерли  еще  до  ее
рождения. Ребенком  она  была  поздним,  и  пожилых  родителей,  похоже,
постоянно раздражало присутствие  ребенка,  поэтому  ее  и  передали  на
попечение нянькам, а потом гувернанткам и домашним учителям.
   Невозможно  было  даже  помыслить,  чтобы  благородный   покой   дома
Ферментов нарушался хоть малейшим шумом, так что Ариэль, затерявшаяся  в
огромных, гулких залах, выросла  ребенком  тихим.  Бродя  вверх-вниз  по
изящно  изогнутым  лестницам  или  оказываясь  рядом  с  родителями   за
обеденным столом,