вья  не
вырастут?
   Словно отвечая на ее вопрос, двигатель  чихнул  в  последний  раз,  и
машина остановилась прямо посреди дороги.
 
*** 
 
   К  тому  времени,   как   Стефани   добралась   до   дому   -   после
продолжительного  ожидания  в  круглосуточно  работающей  мастерской   в
Сан-Рафаэле, где механик осмотрел машину и оценил  объем  работ,  -  она
чувствовала себя  совершенно  вымотанной.  Ремонт  съест  большую  часть
имеющейся у нее наличности, но что поделаешь?
   Впрочем, хуже другое. В мастерской не смогли точно  сказать,  сколько
времени займет работа,  а  это  значит,  что  в  ближайшие  дни  Стефани
придется постоянно туда таскаться.
   В одном только повезло - у  механика,  который  живет  в  Милл-Вэлли,
кончалась смена, и он подбросил Стефани  до  самого  дома.  Единственная
удача за целый день.
   Когда механик, веселый молодой человек,  успевший  рассказать  ей  по
дороге всю свою жизнь, подъехал к дому, в гостиной еще горел свет.
   Вытащив ключ из двери, Стефани секунду помедлила и изобразила  улыбку
на лице, но на бодрое "Привет, а  вот  и  я!"  не  последовало  никакого
ответа. Обычное дело. Мальчики, надо полагать, наверху, все  еще  дуются
на нее. Утром за завтраком они вели себя так шумно,  что  мать  в  конце
концов вышла из себя и запретила им выходить из дома до ее  возвращения.
Но, не успев отъехать и на квартал, она уже  пожалела  об  этом.  Ничего
страшного,  в  конце  концов,  не  произошло,  и   наказание   явно   не
соответствовало преступлению. Что-то с ней в  последнее  время  творится
неладное. Других можно уверять, что все в порядке, но себя не  обманешь:
живет на нервах, постоянно думая о новых неприятностях, новых  расходах.
Где же эта  хваленая  душевная  сила,  которую  должна  по  идее  давать
обретенная независимость, опора на себя и только  на  себя?  Настроение,
которое Глори называет "хныканьем", не покидало Стефани  с  того  самого
момента, когда она наконец порвала с Клеем, сказала, что не хочет больше
его видеть. И с каждым днем становилось все хуже. Надо  держать  себя  в
руках, а то недолго вовсе оттолкнуть  мальчиков.  Что,  если  им  с  ней
совсем станет невмоготу и они уйдут к отцу? Зачем тогда жить?
   Тишина в доме сделалась совсем гнетущей. Так рано мальчики обычно еще
не ложатся, но телевизора не слышно,  оглушительных  звуков  магнитофона
тоже, вообще ничего. Может, они все же отправились спать?
   Направляясь на кухню, Стефани заглянула в гостиную и увидела  Дэвида.
Он сидел в большом кожаном кресле и явно поджидал ее.
   На мгновение Стефани вспомнилось недавнее  прошлое,  и  она  даже  не
подумала, что Дэвид не должен быть здесь.
   В прежние времена, в тех  редких  случаях,  когда  Стефани  ходила  с
какой-нибудь приятельницей на концерт или в оперу, он  всегда  ждал  ее,
говоря, что все равно не заснет, пока не убедится, что она дома и с  ней
все в порядке.
   За рюмочкой она делилась с ним  впечатлениями  о  концерте,  и  Дэвид
охотно слушал, хотя музыкой совершенно не интересовался. Однажды,  когда
она заговорила  об  этом,  Дэвид  ответил,  что  музыка  ему,  может,  и
неинтересна, но ему нравится смотреть, как она  вся  так  и  загорается,
говоря о ней, и добавил, что  это  только  справедливо,  ведь  и  она  с
готовностью   выслушивает   его   рассказы,   хотя   юриспруденцией   не
интересуется.
   Ваш на баш - так он называл это,  вкладывая  в  свои  слова  какой-то
намек Вспоминая все  это,  Стефани  невольно  улыбнулась,  но  при  виде
напряженного лица Дэвида улыбка исчезла.
   - Где это ты, черт возьми, болтаешься? - грубо спросил он.
   - А какое право ты имеешь задавать такие вопросы? Ты  мне  больше  не
муж. - Все раздражение, накопившееся сегодня, выплеснулось наружу, да  и
вопрос ее возмутил.
   - Но я отец наших детей. Они понятия не имеют, где ты.
   По барам, что ли, шляешься в поисках знакомств?
   - Я нет, а ты? Там и подцепил эту свою.., приятельницу?
   - Если ты имеешь в виду Сильвию, я познакомился с ней у одного своего
друга.
   - Да ну? Наверное, все наши друзья сейчас только тем  и  заняты,  что
подыскивают бедняге Дэвиду новую подружку.
   Неудивительно ли, что мне они не  уделяют  такого  же  внимания.  Как
думаешь, почему?
   - Ладно, не переводи разговор на другое, - отрывисто бросил Дэвид.  -
Мальчики позвонили мне часа два назад. Им показалось, что в кустах,  под
окнами гостиной, кто-то есть, и они страшно испугались.
   - Могли бы позвонить соседу, он, между прочим, бывший полицейский. Мы
давно договорились, если что понадобится, когда  меня  нет,  они  звонят
мистеру Кугану, а  я  взамен  кормлю  его  кошек,  когда  он  уезжает  в
Сан-Диего навестить дочь. Я  специально  предупредила  его,  что  уезжаю
почти на весь день, и мистер Куган сказал, чтобы я не  беспокоилась,  он
будет  дома.  Неужели  этого  недостаточно  для  двух   пятнадцатилетних
мальчишек? Или ты думаешь, лучше было бы забросить их к  тебе?  Уверена,
что твоя приятельница охотно выстирала бы их одежду и накормила  обедом,
хотя тебе это удовольствия, наверное бы не доставило.
   - Это несправедливо, и ты сама это понимаешь.
   - Да ну? А по-моему, ты в  последнее  время  совсем  им  внимания  не
уделяешь.
   - А, считай, как тебе нравится, тебя все равно не переспоришь.
   - Это уж точно, я тебе больше не собачонка  на  привязи,  я  сама  по
себе, и это хорошо. Слышишь? Это прекрасно!
   - Слышу, слышу. Так, может, ты просто предлог искала, чтобы  от  меня
отвязаться? Зажить собственной жизнью, карьеру сделать...
   Невольно перед внутренним взглядом Стефани встал ее  обычный  день  в
магазине: скучная, механическая работа, бумажки, передача указаний  шефа
продавщицам,  половина  из  которых  вдвое  ее  моложе,  а  по  штатному
расписанию  стоят  выше,  унижение,  которое  испытываешь,   общаясь   с
начальником, тебя презирающим.
   И ведь не пошлешь куда подальше.
   Какая уж тут карьера.
   У Стефани даже в горле что-то булькнуло,  она,  к  изумлению  Дэвида,
вроде даже засмеялась, но тут же смех оборвался и сменился слезами.
   Теплоту тела  Дэвида  Стефани  ощутила  даже  раньше,  чем  его  руки
коснулись ее плеч. Он притянул ее к себе, и Стефани положила ему  голову
на плечо. От знакомого запаха лосьона, мыла, кожи  и  чего-то  неуловимо
мужского, что всегда связывалось у нее с Дэвидом, Стефани сделалось  так
хорошо на душе, что она и не пыталась отстраниться, хоть и  ругала  себя
за слабость.
   - Ну что, перебесилась? - спросил Дэвид.
   Стефани мгновенно выпустила колючки:
   - Убирайся! Пришел, понимаешь, незваным и еще нападает.  Так  вот,  к
твоему сведению: ты просто олух, если до сих пор не понял, что  мальчики
затеяли весь этот спектакль только для того, чтобы заманить  тебя  сюда.
Сейчас они наверху, изо всех сил вслушиваются, о чем это мы с тобой  тут
говорим, и думают, какие же они умные. Между  прочим,  ругать  я  их  не
собираюсь - ребят можно понять. Мать матерью, но  им  нужен  и  отец,  а
тебя, повторяю, они в последнее время почти не видят.
   - Все не так. Я думал.., думал, что лучше оставить  тебя  в  покое  и
дать шанс  этому  твоему  новому  знакомому.  Я  и  с  Сильвией-то  стал
видеться, только  чтобы  доказать,  что  разведенным  нужно...  -  Дэвид
остановился и бросил на Стефани быстрый взгляд.
   - Ты что же, разумеешь, что завел роман только для того, чтобы Чак  и
Ронни привыкли к Клею? Да в жизни не поверю.
   - Не "разумеешь", а "подразумеваешь"  -  вечно  ты  путаешь  два  эти
слова.
   - А ты вечно меня поправляешь.
   - Да ты же сама всегда просила меня об этом, Стефи - Дэвид пристально
посмотрел на нее. - Неужели забыла?
   - Не называй меня Стефи - тошнит.
   - Прости. От чего еще тебя тошнит?
   Стефани прикусила губу Нельзя же в самом деле требовать, чтобы  Дэвид
каким-то чудесным образом догадался, что ее угнетает. Она же ему  ничего
не говорит, при себе  держит,  и  вот  только  сейчас  все  выплеснулось
наружу.
   - И ты меня  извини,  -  неохотно  сказала  Стефани.  -  Чужие  мысли
действительно не прочитаешь.
   - А ты изменилась, - нахмурился Дэвид.  -  С  чего  бы  это?  Работа,
самостоятельность или, может, этот  твой  ухажер  потрудился?  Если  ему
удалось, - напряженно добавил Дэвид, -  вытащить  тебя  из  раковины,  в
которой ты всю жизнь пребывала, - что ж, тебя можно только поздравить. Я
пытался, но у меня не вышло Стефани хотелось, чтобы он замолчал, наконец
ушел отсюда. Сколько уж раз на эту тему заходила речь, и все без  толку.
Нарочно, что ли, снова заговорил об этом именно сегодня, когда  она  так
устала?
   -  Да,  я  действительно  изменилась.  Уже  не  такая   узколобая   и
нетерпимая, как раньше.
   Слова эти сложились где-то глубоко, в подсознании, и Стефани даже  не
сразу сообразила, что произнесла их вслух. Что,  собственно,  она  хочет
сказать? Что готова поверить Дэвиду?
   О Господи, как бы и впрямь хотелось поверить в  то,  что  это...  это
отклонение было всего лишь нелепой случайностью.
   Справедливо ли упрекать Дэвида за мгновенное помрачение, если и с ней
то же самое случилось? Да, теперь она понимает, как это могло произойти.
Но одно дело - умом понимать, другое - чувство  смирить.  Может  ли  она
простить Дэвида? В конце концов она вовремя остановилась, а он нет.
   Да, но если бы она подобно Дэвиду выпила, как следует, оттолкнула  бы
Ариэль? Только если  признать,  что  и  сама  без  греха,  можно  забыть
прошлое, можно избавиться от ощущения, что тебя предали.
   А еще этим летом она поняла, что это такое  -  сексуальное  влечение.
Какое же, должно быть, разочарование испытывал Дэвид, когда лежала она в
кровати безучастная к его ласкам, холодная, отстраненная какая-то, а  он
ведь так старался, чтобы ей было хорошо. И ведь ни разу не упрекнул.
   Почему, интересно? Почему не накричал, не обозвал фригидной?
   - Слушай, а почему ты никогда не жаловался,  что  в  постели  я  куда
холоднее тебя? - не выдержала и спросила она.
   - Потому что, - удивленно ответил Дэвид, - ..короче,  это  из-за  той
истории с твоим братом и его приятелем. Я был уверен, что именно поэтому
ты такая.., ну, равнодушная, что ли, к сексу. Я надеялся,  что  в  конце
концов ты доверишься мне, но, кажется, так ничего  и  не  получилось.  А
этот парень из Орегона - ему удалось то, что не удалось  мне?  Он  лучше
меня в постели?
   -  Не  лучше,  -  осторожно  сказала  она.  -  Просто  другой.  Более
агрессивный и.., более  эгоистичный.  Нет,  наоборот,  как  любовник  ты
лучше.
   - Ну, это у меня есть. - Улыбка у Дэвида вышла какая-то вымученная. -
По-моему, на самом деле ты имеешь в виду, что при всем своем  эгоизме  и
агрессивности он тебя разжигает, а я нет. Поначалу, правда, и у нас  все
как будто складывалось хорошо, но потом я понял что-то не так. Скажи, ты
всегда только делала вид, что...
   - Не всегда. Только когда была усталой или о чем-то другом думала. Ты
трудился на славу, но я-то знала, что все это зря, и казалось, проще, да
и для тебя лучше, прикинуться...
   Теперь я понимаю, что не надо было. Я считала,  что  в  постели  один
хозяин - ты. Мне и в голову не приходило, что и от меня кое-что зависит,
что нужно вести тебя...
   Они посмотрели друг на друга долгим взглядом.
   - Выходит, ты простила меня, Стефи... Стефани?
   - Можешь называть меня Стефи. Ну и стервой же я стала.
   - Смотрю, ты и впрямь переменилась. - Дэвид снова улыбнулся,  на  сей
раз ничуть себя не насилуя. - Но ты не ответила на вопрос.  Ты  простила
меня?
   - Да. Хорошо бы просто вычеркнуть последний год из жизни, будто его и
не было.
   Дэвид надолго замолчал, потом спросил:
   - Хочешь, попробуем снова?!
   - Если ты готов... - Стефани задержала дыхание: а ну как скажет,  что
ему и без нее хорошо?
   - А как же быть с этим твоим малым?
   - Я порвала с ним. Он , словом, ничего у нас не вышло.
   -  Это  ты  ради  мальчиков  стараешься?  -  Лицо  Дэвида   сделалось
напряженным и бледным.
   - Это я ради себя стараюсь. Ради нас.  Ни  с  кем,  кроме  тебя,  мне
счастья не будет. Ты ведь меня принимаешь, какова я  есть,  -  со  всеми
недостатками и иллюзий никаких не питаешь.
   Дэвид расплылся в улыбке - Какие недостатки? Какие иллюзии? Да стоило
мне тебя в первый раз увидеть, как я сразу  понял  -  вот  моя  женщина.
Помнишь? Это было в университетской библиотеке. Я там копался в каких-то
трудах по юриспруденции, а ты писала доклад. Ты уронила книгу, я  поднял
ее и...
   - .и  когда  библиотекарша  зашикала  и  строго  посмотрела  на  нас,
извинился и сказал, что это твоя книга. Да, помню, конечно.  С  этого-то
все и пошло Я вышла за тебя, решив, что ты всю  жизнь  будешь  оберегать
меня от неприятностей.
   - Так я и подумал, на то и настроился, потому что,  видит  Бог,  свою
норму по части решительных женщин я выполнил.
   Ты была так не похожа на мою мать, ну да ладно, во второй раз я ту же
ошибку не повторю. Отныне можешь хоть  феминисткой  заделаться,  на  все
твоя воля.
   - Ловлю тебя на слове, - сказала Стефани, ясно понимая, что  все  это
чушь и что Дэвид тоже осознает это.
   Наверное, должно быть стыдно за женскую слабость, но  что  поделаешь,
не может она жить без  направляющей  мужской  руки.  Не  потому  ли,  за
исключением того единственного разговора с Дженис, она по-настоящему так
и не раскрылась перед членами группы поддержки?  Но  с  другой  стороны,
разве не научилась она от них многому по части  того,  что  значит  быть
женщиной?
   - А у нас получится? - спросила Стефани, неожиданно испугавшись. Ведь
столько предстоит забыть и столько простить. - Нам  обоим  есть  за  что
обижаться друг на друга Как думаешь, сможем мы начать сначала?
   - Конечно. Теперь-то мы знаем, на чем споткнуться можно.
   Зараженная его уверенностью, Стефани с облегчением улыбнулась:
   - Странно, знаешь ли, опять оказаться невестой. Интересно, если снова
выходишь за того же  мужчину,  есть  какие-то  особые  правила?  Скажем,
принято ли приглашать родителей?
   Нужно ли расписываться, или ты просто  меня  похитишь?  Одевается  ли
новобрачная в белое? Берут ли с собой детей в свадебное путешествие?
   Дэвид взял ее за руку:
   - Я хочу тебя, Стефи.
   - Знаю. Пошли в спальню.
   Рука об руку они двинулись вверх по лестнице. На  какой-то  ступеньке
Стефани споткнулась, чуть не упала и по-детски захихикала, когда  Дэвид,
подхватив ее на руки, прошептал прямо в ухо:
   - Слава Богу, ты похудела, а то бы ни в жизнь не справиться.
   В спальне он опустил ее на пол. Стефани засмущалась,  словно  впервые
осталась с ним наедине. Выяснилось также, что, раздеваясь  на  глазах  у
мужчины, испытываешь какое-то  особенное  эротическое  удовольствие.  За
последние  несколько  месяцев  ее  сексуальные  потребности  значительно
выросли - за это Клея благодарить надо, - но понравятся ли эти  перемены
Дэвиду?
   Первые его ласки  были  осторожными,  почти  робкими,  но  когда  она
откликнулась и принялась поглаживать его по самым чувствительным местам,
он весь так и задрожал, и Стефани с восторгом почувствовала, что у  него
уж нет сил сдерживаться.
   - Все, больше не могу, Стефи, с ума схожу, - простонал Дэвид, и  она,
толкнув его на кровать, набросилась на него,  как  разъяренная  тигрица.
Два тела слились в одно, Стефани вскрикнула, откинула  голову  и  начала
двигаться в ритм ему.
   "На сей раз у нас все получится", - как безумная, повторяла  она  про
себя,  но  скоро  все  мысли  куда-то  испарились,  и  она  ощутила   не
правдоподобное блаженство.
 
Глава 46 
 
   Дженис закончила диссертацию  в  начале  января,  то  есть,  как  она
сказала  своей  приятельнице  Кейси,   точно,   как   планировала.   Они
столкнулись случайно в  торговом  центре  Стэнфордского  университета  и
присели выпить по чашке кофе с круассаном.
   - О Господи, наконец-то все позади, - говорила  Дженис.  -  Сто  раз,
наверное, проверяла и перепроверяла всю статистику.
   - Уверена, получилось у  тебя  по  высшему  разряду,  -  откликнулась
Кейси. Выглядела она сегодня в своем свободном жакете и широких  брюках,
как настоящая матрона; правда, под глазами залегли темные круги,  словно
ей нездоровилось. - Иолански наверняка будет доволен, он ведь,  говорят,
совершенно помешан на точности.
   - И на цельности. И на логических связях. Словом, на чем только он не
помешан, - грустно сказала Дженис. - Таблицы всякие да и выводы меня  не
беспокоят. Другое дело - стиль. Говорят, он заворачивает работы  на  том
лишь основании, что автор, по его  словам,  коряво  пишет.  А  я  тут  в
заведомо невыгодном положении. Диссертация Джейка  написана  безупречно,
и, можно  не  сомневаться,  сравнение  будет  не  в  мою  пользу.  А  уж
сравнивать-то он будет точно.
   - Да брось ты, на ура пройдешь. Кто как не ты, между  прочим,  правил
диссертацию Джейка?
   Дженис изумленно воззрилась на подругу:
   - Это откуда же ты, интересно, взяла?  Я-то  уж,  во  всяком  случае,
ничего тебе не говорила.
   - Я что, по-твоему, полная идиотка? - кисловато улыбнулась Кейси. - А
то я не видела, как ты, не разгибаясь, возишься с  заметками  Джейка.  К
тому же я читала  некоторые  главы,  когда  рукопись  уже  была  готова,
помнишь? А твой стиль я знаю, его ни с каким другим не спутаешь.
   - Надеюсь, ты не поделилась своими наблюдениями с Мервом? Джейк, если
узнает, со свету меня сживет...
   - Могила. Я и сегодня на эту тему заговорила, только чтобы  успокоить
тебя; Иолански уже давно знаком с твоим стилем, и он ему нравится.
   - Да я в общем-то только так,  почистила  кое-что,  -  запротестовала
Дженис. - Идея, между прочим, целиком принадлежала Джейку,  а  я  просто
просматривала для него кое-какие материалы ну и правила немного.
   - Ладно-ладно, оставим это. Не кипятись. Главное - Иолански просто  в
восторг придет от твоей диссертации, уж можешь мне поверить.
   - Он уже неделю читает ее, - вздохнула Дженис. - Я прямо сон потеряла
в ожидании приговора. Если ему понравится и комиссия с ним согласится, и
я сдам устные экзамены...
   - Все будет нормально. А сейчас давай лучше  переменим  тему,  а  то,
глядишь, тебя кондрашка хватит. Что скажешь насчет этого нового  доцента
на кафедре искусств? Отличный, по слухам, мужик, а?
   Какое-то время они обсуждали внешние данные молодого  доцента,  потом
ударились в студенческие воспоминания. Покончив с  кофе  и  круассанами,
Кейси  посмотрела  на  часы,  сделала  гримасу  и  сказала,  что  должна
отпустить приходящую няню до того, как старшие вернутся  из  школы,  так
что надо бежать.
   Оставшись одна, Дженис поменяла в магазине рождественский подарок для
Джейка - этот свитер  ему  не  подходил,  купила  кое-какие  продукты  и
поехала домой. Разгрузив сумку, она вернулась мыслями  к  Кейси.  Всегда
приятно поболтать со старой подругой. Жаль, что в  последнее  время  они
почти не видятся. И она тут ни при чем, просто, как ни позвонишь  Кейси,
та всегда занята. И сегодня по чистой случайности встретились и говорили
вроде больше о прошлом, чем о настоящем.
   А  тут  еще  Джейк  не  выказывает  особого   желания   общаться   со
Скрэнтонами. Разумеется,  для  Дженис  не  секрет,  что  Кейси  тоже  не
слишком-то симпатизирует Джейку. Правда, ей она  в  открытую  ничего  не
говорит, просто избегает упоминать его  имя.  Может,  потому  что  в  ее
присутствии Джейк никогда  не  бывает  таким  обаятельным,  как  обычно.
Похоже, она его просто раздражает. Да и продвижение Мерва по службе  ему
явно не нравится. Дома он обычно  называет  его  "яйцеголовым".  Того  и
гляди забудется и обзовет его так во всеуслышание...
   Зазвонил  телефон.  Дженис  так  и  подскочила.  Это  был   профессор
Иолански.
   - Нам надо поговорить, миссис Мурхаус, - сказал он. - Сегодня днем вы
свободны?
   Профессор Иолански жил на тихой улочке в старом районе Пало-Альто.
   Пряничного  вида,  полностью  покрытый  дранкой,   стоящий   в   тени
гигантски