а и так себя на голодную диету посадила.
   - Ладно, пусть будет десятый. В любом случае вам следует подтянуться,
уж больно мышцы  дряблые.  И  вообще,  займитесь-ка  своей  наружностью.
Простой классический стиль, никаких финтифлюшек  -  вот  что  вам  надо.
Мягкие, женственные линии Разумеется, кое-что себе можно  позволить,  но
только никакой безвкусицы. По-моему. - вам лучше  всего  подойдет  Диана
Дикинсон.
   - Это еще кто такая?
   - Диана Дикинсон - отличная модельерша, ваш стиль.
   Боюсь только, что со скидкой ее костюмов  не  купить.  Ладно,  найдем
что-нибудь другое.
   Видно было,  что  Шанель  получает  огромное  удовольствие  от  этого
разговора.  "Прямо  наслаждается",  -  подумала   Глори.   Сама-то   она
ненавидела ходить по магазинам, торговаться, все время думать  о  ценах.
Но ведь Шанель совершенно не брезгует всем этим,  а  уж  она-то  женщина
классная...
   - Ну как, получили от муженька, что хотели? Или я  суюсь  не  в  свое
дело? - спросила Глори.
   Шанель нахмурилась, но голос ее звучал по-прежнему бодро:
   - Меньше, чем рассчитывала, но  жить  можно.  -  Пожав  плечами,  она
перевела разговор на другое:
   - Как насчет того, чтобы примерить это платьице? Надо посмотреть, как
вам пойдет цвет перламутра.
   Все  оставшееся  до  обеда  время  женщины  проходили  по  магазинам,
забираясь порой в такие закоулки, о которых Глори, хоть  и  прожила  всю
жизнь в этом городе, и слыхом не слыхивала.  По  дороге  Шанель  сделала
беглый обзор  мест,  где  можно  дешевле  всего  купить  так  называемые
сопутствующие товары. Распродажа  от  известного  обувного  магазина  на
Пост-стрит; магазинчик в полуквартале ходьбы от  "Мейсиз",  где  торгуют
всякой всячиной от одного европейского модельера; другая дешевая лавка в
центре: здесь продают старые театральные костюмы, и купить их, по словам
Шанель, можно буквально  за  бесценок,  если  только  поторговаться  как
следует с забавным старичком хозяином.
   Где-то  посредине  путешествия  Глори  почувствовала,  что  все   это
начинает ей нравиться. Да  и  сама  Шанель,  при  всей  своей  роскошной
внешности, женщина простая и на удивление  откровенная.  Перед  тем  как
расстаться - Глори пора на работу, а Шанель ждет  парикмахер,  -  они  в
принципе условились о следующей встрече, но только после того, как Глори
сбросит очередные пять фунтов.
   - Сначала я свожу вас к Адольфо - это мой парикмахер,  он  посмотрит,
что можно сделать с вашими волосами, а уж потом отправимся по магазинам.
Дам вам урок стиля и моды - настоящей моды, а не всяких там  суррогатов.
А впрочем,  это  ваше  дело,  -  закончила  Шанель,  и,  к  собственному
удивлению, Глори обнаружила, что ее уже не задевает  покровительственный
тон спутницы.
   Вечером Глори поставила будильник на семь. Утром  она  отправится  на
рекомендованные Шанель занятия по аэробике.
   Чем скорее она избавится от этих чертовых пяти  фунтов  и  приобретет
настоящую форму, тем скорее начнется преображение.
   "Зовите меня просто Золушкой Брауни", - подумала она.
 
Глава 18 
 
   С тех самых пор как Алекс вернулся из  своей  ежемесячной  поездки  в
Вашингтон, Ариэль не оставляло ощущение, что ей устраивают испытательный
срок. Правда, на что испытывают,  она  и  понятия  не  имела.  В  каждом
сказанном Алексом слове, в каждом взгляде, брошенном на  нее,  ощущалась
потаенная злоба. Нанося ей брачные визиты, Алекс думал только о себе,  и
Ариэль все труднее становилось откликаться на его ласки, ибо  упражнения
эти хоть как-то можно было терпеть, только если и  она  сама  испытывала
возбуждение.
   Поначалу она переносила  визиты  мужа  стоически,  боясь  еще  больше
обозлить его, потом, когда терпеть уже мочи  не  было,  обнаружила,  что
бокал вина либо рюмка коньяка - а вслед  за  тем  мятная  жвачка,  чтобы
отбить запах алкоголя, - позволяют погружаться во время этих посещений в
какую-то дрему. После окончания сеанса она выпивала  еще  пару  рюмок  и
быстро засыпала. Утром, конечно, было скверно - головная боль,  тошнота,
словом, все признаки похмелья. Алекс  приходил  к  ней  всего  дважды  в
неделю - по понедельникам и четвергам, - и даже похмелье было лучше, чем
унизительное чувство того, что  тебя  используют.  Было  и  еще  кое-что
похуже. Сама она оргазма  больше  не  испытывала,  но  нуждалась  в  нем
отчаянно., Наконец до Ариэль дошло, что Алекс просто наказывает  ее  бог
весть за какие прегрешения, и она взбунтовалась. Когда он появился в  ее
спальне в очередной раз, Ариэль не сказала ни слова, но и прикоснуться к
мужу не захотела.
   Вопреки ожиданиям Алекс руки на нее не поднял и даже  с  упреками  не
накинулся. Он молча оделся и вышел из  комнаты,  изо  всех  сил  хлопнув
дверью. Только услышав снаружи какое-то  царапанье,  Ариэль  сообразила,
что ее заперли.
   Тотчас же накатил приступ клаустрофобии. Рванувшись к  двери,  Ариэль
изо  всех  сил  принялась  дергать  ручку.  Убедившись,  что  дверь   не
поддается, она отошла и уныло посмотрела на  голубые  цветы,  украшающие
эмалевую ручку. Стало трудно дышать, в  груди  возник  ком,  как  бывало
порой, когда Ариэль оказывалась в людном месте.
   Негромко вскрикнув,  она  бросилась  к  окну.  Простояла  Ариэль  там
изрядно, жадно вдыхая ночной  воздух.  Как  плохо,  что  нечего  выпить,
впредь надо всегда держать про запас бутылочку в каком-нибудь тайнике. А
сейчас.., сейчас наверняка что-нибудь найдется в шкафчике для лекарств.
   Разглядывая медикаменты, к которым всегда  относилась  с  религиозным
почтением, Ариэль обнаружила  бутылочку  со  снотворным,  которое  Алекс
прописал ей еще в самом начале совместной жизни. Проглотив, не  запивая,
две  пилюли,  Ариэль  вернулась  на  кровать.  На  удивление,  лекарство
сработало сразу же, и Ариэль погрузилась в глубокий, без сновидений сон.
   Проснувшись наутро, она первым делом подошла к двери.
   Ручка повернулась. Ариэль с облегчением прислонилась к  стене.  Когда
это Алекс отпер замок и почему? Чтобы показать,  что  он  может  держать
себя в руках, если только не злить его?
   Избегая встречи с Алексом, Ариэль на цыпочках пошла  по  коридору.  В
старом доме было так тихо, что даже сквозь толстые стены  доносился  шум
машин с Приморского бульвара. За ужином она почти ничего не ела, так что
сейчас изрядно проголодалась. Отыскав на кухне хлеб, сыр и пакет молока,
Ариэль  поспешно  отправилась  через  столовую  наверх,  но  у  лестницы
остановилась.  В  глаза  ей  бросился  китайский  шкафчик  с  напитками.
Поколебавшись мгновение, Ариэль открыла дверцу, схватила наугад  бутылку
и поднялась в спальню.
   Поставив еду на комод, она заперла за собой дверь. Вот бы с такой  же
легкостью запереть в какой-нибудь ящик все свои страхи и сомнения. Пряча
бутылку в гардероб, Ариэль обнаружила, что это не коньяк,  а  водка.  Ну
что же, пусть будет на всякий случай. Хорошо, когда  знаешь:  про  запас
что-то есть.
   Покончив с едой, Ариэль прилегла  на  кровать.  Разбудил  ее  стук  в
дверь.  Протирая  глаза,  она  увидела,   что   ручка   двери   медленно
поворачивается. Стук повторился.
   - Миссис ди Русси? Вы тут? Что-то дверь не открывается.
   Узнав голос экономки, Ариэль с  облегчением  вздохнула,  Ну  конечно,
сегодня пятница, а по пятницам Мария  убирает  наверху.  Ариэль  отперла
дверь и отступила в сторону, давая  дорогу  Марии,  нагруженной  разными
щетками да вениками..
   Мария  -  индианка.  Приехала  она  в   Калифорнию   из   Мексики   в
девятнадцатилетнем возрасте, будучи замужней женщиной  с  тремя  детьми.
Два года спустя она овдовела, и с тех пор поднимает четверых на зарплату
экономки. Ариэль трудно было поверить, что они с Марией одного возраста.
   - Что-то неважно выглядите, хозяйка. Заболели никак?
   Интересно, что, если сказать Марии: да, заболела, только это  болезнь
не тела, а мозга.
   - Прошлой ночью что-то не спалось, - сказала она, - вот  и  переспала
сегодня.
   - Сейчас уже почти одиннадцать, и доктор велел  заглянуть  к  вам.  В
одиннадцать у него пациент, иначе бы сам  поднялся.  Так  он  сказал,  -
бесстрастно добавила Мария.
   Ариэль встретилась со взглядом карих глаз  экономки.  Сегодня  в  них
ничего не читалось. Время от времени Мария рассказывала о  своей  семье,
так Ариэль узнала, что родственников у нее нет, детей воспитывает  одна,
любит их безумно, живет в районе, где  ютятся  безработные,  -  крысиная
дыра, как она сама однажды назвала свое жилище.
   Чувствовалось, что Мария побаивается Алекса, и это Ариэль легко могла
понять. Ее собственные отношения с экономкой носили формальный характер,
а сегодня - это было видно по равнодушному выражению лица Марии  -  даже
легкой болтовни не предвидится. Экономка  никогда  не  напрашивалась  на
разного рода откровения, ясно давая понять, что вмешиваться ни во что не
хочет, чтобы не рисковать местом.
   - Поменять сегодня простыни в гостевой? - спросила Мария.
   - Да ведь у нас и гостей не было, с  тех  пор  как  ты  меняла  их  в
последний раз, - ответила Ариэль. Впрочем, гостей, остававшихся на ночь,
у них не бывало вообще.
   - Тогда с чего мне начинать?
   - Я в душ, но это ненадолго. Может, начнешь с его.., с комнат доктора
ди Русси?
   - Хорошо, хозяйка.  -  Мария  направилась  к  двери,  но  на  полпути
остановилась:
   - А вам точно ничего не нужно?
   Может, завтрак приготовить?
   - Да нет, спасибо, я уже съела крекеры с сыром.
   Мария кивнула:
   - Доктор велел лишний раз убрать  голубую  гостиную,  говорит,  вы  в
прошлый раз заметили там паутину. Не знаю уж,  как  это  вышло,  я  ведь
каждую неделю прохожусь шваброй по потолкам. Может, очки  пора  заводить
Если  не  смотреть  как  следует  по  сторонам,  можно  все  что  угодно
пропустить.
   Ариэль пристально посмотрела на Марию. Что она  хочет  этим  сказать?
Впрочем,  не  важно.  Лучше  жить,  как  страус,  спрятав  голову,   чем
нарываться на неприятности. Бывает, лучше не знать, чем знать.
   - Не думай об этом, Мария. Я уверена, что доктор просто  поддразнивал
тебя. Во всяком случае, я ничего про паутину не говорила.  Доктор  ценит
твою  работу,  -  к  собственному  удивлению,  добавила  Ариэль.   Прямо
настоящий дипломат. - Не беспокойся, я скоро уйду и не буду мешать. Надо
проветриться.
   - Вот это дело. Только наденьте шарф  или  еще  что-нибудь  потеплее.
Ветер сегодня сильный, так что и простудиться недолго.
   Отпустив Марию, Ариэль быстро приняла душ и натянула шерстяную юбку с
теплым  свитером.  Услышав,  как  разыгрался  за  окном  ветер,   Ариэль
пожалела, что не рискнула надеть  джинсы.  Алекс  не  любил,  когда  она
надевала брюки, даже модные. Он  предпочитал  платья,  желательно  самые
обыкновенные.
   - Вечная девственница, - насмешливо говорил он.
   Ариэль заметила, что дышит  слишком  порывисто;  выбросив  Алекса  из
головы, она быстро спустилась вниз. Шум пылесоса, доносившийся из комнат
мужа, подействовал на нее умиротворяюще. И откуда взялась  эта  паутина?
Ничего Алекс не поддразнивал  Марию,  он  вообще  никогда  и  никого  не
поддразнивает. Наверное, просто решил припугнуть служанку,  знает  ведь,
как она дорожит этой работой. Не то чтобы другую не найдет, но  зарплата
здесь повыше, и к тому же наличными.
   Будучи как-то в хорошем настроении, Алекс прочел ей целую лекцию:
   - Чтобы заставить прислугу работать как  следует,  нужно,  во-первых,
что-нибудь этакое знать о человеке и, во-вторых, платить  хоть  на  цент
больше, чем другие. Далее, не давать расслабляться - то кнут, то пряник.
Сегодня похвали, завтра отругай как следует за какую-нибудь ерунду.  Так
прислуга у тебя всегда будет на коротком поводке.
   И с женой тоже так, что ли, - на коротком поводке, кнут и пряник?
   Ариэль спускалась по лестнице, когда в дверь позвонили.
   Не успела она вернуться к себе, как из  библиотеки  на  звонок  вышел
Алекс. У него была секретарша  на  полном  окладе,  но  работала  она  в
основном дома, расшифровывая его заметки и печатая  письма,  которые  он
надиктовывал на пленку. Алекс говорил жене, что для общения с пациентами
нужна  домашняя  атмосфера,  что  исключает   присутствие   всяких   там
регистраторов и медсестер О том, что это  также  нарушает,  с  ее  точки
зрения, врачебную этику, Ариэль благоразумно умалчивала.
   Под ее пристальным взглядом Алекс  поприветствовал  пациентку,  очень
юную стройную девушку. Выглядела она безумно несчастной, и  Ариэль  даже
подумала: что же такое у нее стряслось? При вкрадчивых звуках его голоса
девушка робко улыбнулась. Провожая ее в кабинет, Алекс поднял  голову  и
увидел на лестничной площадке Ариэль.
   Глаза его сузились: то ли все еще  злится  из-за  вчерашнего,  то  ли
недоволен тем, что она нарушила его требование  никогда  не  общаться  с
пациентами. Он что-то негромко сказал девушке, и  оба  они  скрылись  за
дверями библиотеки. Ариэль уже почти дошла до выхода, когда Алекс  вновь
возник на пороге библиотеки:
   - Смотрю, встала наконец.
   - Проспала У меня жутко болит голова, вот  и  решила  прогуляться  по
парку.
   Ариэль  старательно  избегала  его  взгляда,  боясь  натолкнуться  на
открытую враждебность, но голос Алекса звучал ровно:
   - Ну что  же,  только  повнимательнее  там.  А  то  собак  сейчас  не
привязывают, бегают где угодно.
   Ариэль послушно кивнула, а Алекс продолжал:
   - Ты ведь не собираешься ни с кем встречаться?
   - Да с кем мне встречаться-то?
   - Ну, например, с кузеном, который так трогательно о тебе заботится.
   Ариэль вспыхнула:
   - Разумеется, нет. Он, должно быть, на работе.
   - Ах да, я и забыл, он же у нас великий брокер.
   От его враждебного тона Ариэль так и передернуло, но она благоразумно
промолчала.
   - А почему ты думаешь, что я встречаюсь с Лэйрдом?
   - Да потому, что ты слишком часто ссылаешься на него, хотя  и  знаешь
мое отношение к этому человеку. Первостатейный сноб - вот кто он  такой.
Это вообще беда со старыми сан-францисскими семьями. Кровь  разжижается,
отсюда и куча всяческих неврозов. Потому, кстати, и ты такая психопатка.
   Ариэль глубоко вздохнула. И как это Алексу всегда удается найти самые
обидные слова?
   - Ты же сам сказал, что я теперь здорова.
   - Здорова? Да я просто перестал работать с тобой, потому  что  ты  не
хочешь, чтобы тебе помогали.  Взять  хоть  вчерашнюю  сцену.  Нормальная
женщина никогда не оттолкнет мужа.
   Нет, ты больна, Ариэль, и на твоем месте  я  бы  серьезно  подумал  о
санатории.
   С этими словами Алекс повернулся и ушел к себе в кабинет.
   Ариэль,  как  была,  так  и  осталась  стоять  на  нижней  ступеньке,
пристально глядя на закрывшуюся дверь. Как жаль, что нельзя увидеть, что
за ней происходит. Девушка такая юная  и  такая  несчастная.  Что  Алекс
делает с ней? Утешает, старается успокоить? Или этот  этап  уже  остался
позади, и он прикасается к ней, ласкает, гладит - как часто,  интересно,
прибегает он к этой своей специальной терапии?  Раньше  Ариэль  считала,
что она единственная. Теперь в этом уверенности не было. Одна  пациентка
как-то буквально с кулаками накинулась на него в холле, и больше  ее  не
было видно. Она обзывала его сатиром и грозилась заявить в полицию.
   Не будучи уверенной, что в точности означает  слово  "сатир",  Ариэль
заглянула в словарь. "Похотливый человек" - вот как там это объяснялось.
А  "похоть",  в  свою  очередь,   означает   распутство,   нечестивость,
бесстыдство. Подходит все это к Алексу? Может, у него и впрямь  какие-то
извращенные  желания?  И   именно   поэтому   она   все   еще   остается
девственницей?
   Ариэль медленно повернулась и пошла вверх по лестнице.
   Гулять теперь уже не хотелось. Лучше побыть одной.  Хорошо  бы  Мария
уже покончила  с  уборкой.  Тогда  можно  будет  выпить  рюмочку  водки,
спрятанной в гардеробе, да вернуться в постель.
 
*** 
 
   Дженис обожала устраивать  вечеринки.  Люди  и  мотивы  их  поступков
всегда были ей интересны - потому, собственно, и выбрала  она  профессию
социолога. Старый викторианский дом, который во  многих  отношениях  был
весьма неудобным, имел  все-таки  одно  несомненное  достоинство:  здесь
можно было принимать много гостей. Внизу располагалась длинная  анфилада
комнат, повсюду в нишах  и  укромных  уголках  стояли  уютные  кресла  и
диваны, где  вполне  можно  было  уединиться,  в  то  время  как  вокруг
продолжала бурлить и шуметь вечеринка.
   Но нынче  вечером,  Бог  знает  почему,  Дженис  была  совершенно  не
расположена развлекать гостей.  Наблюдая,  как  Мерв  Скрэнтон,  муж  ее
университетской однокашницы, имитирует манеру говорить одного  гуру,  на
лекцию которого  Кейси  затащила  его,  Дженис  просто  заставляла  себя
смеяться.
   Что странно, ибо обычно она  находила  мужа  Кейси  человеком  весьма
остроумным.
   В который уж раз задавалась она вопросом, отчего Джейк и Мерв так  не
ладят. Джейк обзывал Мерва не иначе, как Икабодом Крейном из  знаменитой
новеллы Вашингтона Ирвинга. "Единственное, чего ему не хватает, так  это
лошади да тыквы".
   Что правда - то правда, по части внешности Мерву не слишком  повезло:
долговязый, худой, неуклюжий - чистый Икабод Крейн. Но правда и то,  что
он был мил, умен и остроумен. И поскольку Джейк часто  подсмеивался  над
ее чрезмерной серьезностью, ему бы радоваться надо, что  Дженис  находит
Мерва таким забавным. Его всегдашняя склонность высмеивать  не  то,  что
лежит на поверхности, но, скажем так, чрезмерную напыщенность,  отвечала
и ее собственному чувству юмора.
   И вот такого-то человека Джейк считал занудой. Столь  же  скептически
относился он и к Кэйси, которую называл  Икабодовой  женушкой.  В  конце
концов Дженис обозлилась и попросила его прекратить эти насмешки.
   Обежав взглядом гостиную, Дженис заметила Кейси.  Та  была  поглощена
беседой с другими профессорскими женами.
   Судя по доносившимся обрывкам разговора, речь шла о детях.
   Из-за открытой двери в кухню донесся  голос  Джейка.  Он  рассказывал
кому-то о своем  приключении  с  неким  грубияном  механиком,  и  в  его
передаче история звучала вполне  забавно,  хотя  на  самом  деле  ничего
смешного не было.  Джейк  вообще  был  превосходный  рассказчик  -  дар,
которому Дженис могла только завидовать. Стоило ей попытаться рассказать
какой-нибудь анекдот, как самая соль его немедленно исчезала. Так что на
этом поле она предоставляла играть Джейку.
   Мерв замолчал и бросил на нее насмешливый взгляд.
   - Ты, похоже, где-то далеко-далеко, Джен, - заметил он. -  Что-нибудь
не так?
   - Да нет, все нормально. Просто немного устала, тяжелый день выдался.
   - Что, готовилась к этим посиделкам? Или над диссертацией корпела?
   - Смотрю, Кейси не очень-то умеет держать язык за зубами.
   - Только со мной. Вообще-то она не болтунья.
   - Впрочем, никакого секрета нет. Просто кое о чем мне не хотелось  бы
распространяться. Предмет, видишь ли, довольно деликатный.
   - Ясно. Ну что ж, желаю успеха. Уж на свой шанс ты, во всяком случае,
право заработала. Джейк ведь свой не упустил, не так ли?
   В  голосе  Мерва  прозвучала  какая-то  нотка,   заставившая   Дженис
взглянуть  на  него  попристальнее.  Он  что,  знает,  что   Джейк   его
недолюбливает? Или завидует успехам мужа? Нет, быть того не может,  Мерв
не настолько честолюбив. Так в чем же дело? Отчего она вдруг решила, что
Мерву ее муж не по душе?
   - Как там дела на английском  факультете?  -  спросила  она,  нарушая
затянувшееся молчание.
   - Все отлично. Кажется, наконец-то получаю пожизненный контракт.
   - Поздравляю! Очень рада за тебя, -  с  полной  искренностью  сказала
Дженис.
   - Не торопись. Официально еще ничего не объявлено.
   Пока что только может быть...
   - Что  может  быть,  муж  мой  и  повелитель?  Что-то  больно  уж  вы
разворковались,  я  даже  заревновала.  -  За  спиной  Мерва  неожиданно
возникла Кейси.
   -  Дай  же  мне  отдохнуть  от  тебя.  И  кто,  интересно,  откажется