Элизабет отвела Роджера в сторонку.
   - Я знаю, что тебя вчера видела Джессика. Я хочу, чтобы ты знал: я с  ней
поговорила, и она обещала никому не говорить об этом.
   - А ей можно доверять? - спросил Роджер.
   - Она моя сестра, - сказала Элизабет. - Если она дает мне слово, она  его
держит. Роджер покачал головой.
   - Я рад это слышать, Лиз. Я тебе очень благодарен. Но  мне  кажется,  что
Лила все равно сегодня обо всем узнает. А я собираюсь пойти к тренеру Шульцу
и сообщить ему, что выбываю из соревнований.  Хочу  это  сделать  как  можно
скорее. Если честно, то главным для меня был не сам забег. Он был нужен  мне
для самоутверждения, я хотел посмотреть, на что я способен. Я увидел, и меня
это вполне устраивает. А если это кого-то не устраивает, то это их проблемы.
   - Роджер, ты ведь так не думаешь, - сказала Элизабет.
   - Послушай, только не говори за меня, - сказал он, в раздражении  повышая
голос. - Этой школе я не  нужен.  У  вас  есть  Брюс  Пэтмен.  И  этого  вам
достаточно.
   - Я и не пыталась говорить за тебя,  -  тихо  произнесла  Элизабет.  -  Я
только хотела сказать, что знаю, как ты боишься потерять работу.
   - Оливия рассказала тебе? Элизабет кивнула.
   - Но я думаю, что можно найти выход. Ты смог  бы  участвовать  в  забеге,
сохранив работу.
   Роджер посмотрел на нее, как на сумасшедшую.
   - Конечно. И в Рождество Санта-Клаус спускается к нам по дымоходу. Может,
в твоей жизни и бывают чудеса, но в моей - нет. Для меня время чудес прошло.
По крайней мере, чудес, связанных с бегом.
   И, опустив голову, он ушел. Первым порывом Элизабет было догнать его,  но
она передумала. Не стоило пока говорить ему о том,  что  ее  отец  собирался
попросить за него мистера Пендергаста. Лучше не  обнадеживать  его  заранее,
пока не было уверенности в успехе задуманного ею дела.
   Перед тем как идти к тренеру Шульцу. Роджер подошел к  своему  шкафу.  Он
вынул оттуда спортивный  костюм,  подаренный  ему  директором,  и  аккуратно
сложил его. Он  не  чувствовал  себя  больше  вправе  иметь  этот  костюм  и
собирался вернуть его мистеру Куперу после разговора с тренером.
   У него было достаточно времени, и он  успел  бы  все  это  сделать  перед
уроком, если бы неожиданно не встретил Лилу. В этот день она  была  особенно
хороша в своем светлом облегающем  льняном  платье  с  глубоким  вырезом  на
спине.
   - Роджер, как я рада, что встретила тебя. У  меня  для  тебя  потрясающая
новость.
   - Мне тоже надо кое-что тебе сказать, - ответил Роджер. Он нервничал  так
сильно, что выронил из рук костюм.
   Лила подняла его.
   - Зачем ты его с собой носишь? - поинтересовалась она.
   Роджер глубоко вздохнул.
   - Я собираюсь его вернуть.
   - Почему? Это не твой размер? По-моему, он сидит на тебе великолепно.
   - Размер здесь ни при чем. Я  не  покупал  этот  костюм.  Лила.  Мне  его
подарил директор как бы в благодарность за мою победу.
   - Так зачем же ты его возвращаешь?
   - Лила. - Он смотрел в ее карие глаза, пытаясь прочитать ее мысли. -  Для
тебя очень важно, чтобы я бежал в Барте?
   - Какой глупый вопрос, Роджер.
   - Важно? Твое отношение ко мне изменится, если я не  буду  участвовать  в
забеге?
   - Я не собираюсь отвечать, - фыркнула Лила. - Я не могу даже придумать ни
одной причины, из-за которой  ты  смог  бы  отказаться.  Ведь  это  -  самое
престижное спортивное событие года.
   Роджер почувствовал приближающуюся дурноту. Он  с  ужасом  сознавал,  что
Лила уже ответила на его вопрос, ответила не так, как ему хотелось.  Но  ему
надо было рассказать все до конца. И сейчас она все узнает.
   - Ну, у меня есть веская причина не участвовать, - сказал он. - Я работаю
в одном учреждении, Лила. Каждый день с трех до девяти, а по субботам и весь
день можно увидеть, как я опорожняю корзины для мусора и до  блеска  начищаю
полы.
   На Лилу накатило чувство брезгливости, и она не могла скрыть его:
   - Так ты поломойка?
   - Мне больше нравится слово  "уборщик",  -  сказал  Роджер  с  неожиданно
возникшим чувством гордости. - Не всем суждено родиться богатыми.  Мне  тоже
не нравится быть бедным, не меньше, чем тебе. Поэтому я и натираю мозоли  на
этой работе. Я говорил тебе, что хочу стать врачом, и это  правда,  Лила.  Я
хочу этого больше всего на свете, и я добьюсь своего, чего  бы  это  мне  ни
стоило. И если ради этого надо пожертвовать Бар-том, я не задумываясь сделаю
это. Не нужен мне весь этот престиж, но мне очень нужны  деньги,  которые  я
зарабатываю на своей работе. - Роджер увидел, как потухли глаза Лилы. - Ну а
что ты мне хотела сказать?
   Честность Роджера могла вызвать восхищение, но только не  у  Лилы.  Слово
"самопожертвование" не входило в ее словарь. Больше того, она надеялась, что
никто, кроме нее, не знает о работе Роджера.
   - Да нет, ничего серьезного, - ответила Лила. Теперь  ей  не  нужна  была
вечеринка.
   - Пожалуй, я не удивлен, - сказал Роджер со смешанным  чувством  злобы  и
обиды. - Можешь не отвечать мне, я и так все понял. Счастливо, Лила. Мне еще
надо кое с кем поговорить.
   В это время прозвенел первый звонок, и Роджер решил, что тренеру придется
подождать. В очередной раз  положившись  на  свои  ноги,  Роджер  рванул  по
коридору и по лестнице с такой  скоростью,  что  успел  на  первый  урок  за
несколько минут до начала.
   Позже Роджер стоял, волнуясь, перед тренером Шульцем.  Седовласый  тренер
сидел за своим  столом,  погруженный  в  гроссбух,  лежащий  перед  ним.  Не
поднимая головы, он обратился к вошедшему.
   - Садись, Роджер, - сказал он с непривычной теплотой в голосе.  -  Я  как
раз просматривал некоторые данные по штату. Знаешь ли, что твой результат  в
забеге был четвертым среди всех учащихся средних школ за последние годы?
   Роджер пропустил вопрос мимо ушей.
   - Тренер, мне надо кое-что вам сказать.
   - Конечно, ты понимаешь, что если немного потренироваться, то ты  сможешь
улучшить свои показатели. Когда я увижу тебя на стадионе, парень?  -  Тренер
посмотрел на Роджера с нескрываемым дружелюбием.
   - Выслушайте же меня,  тренер,  я  объясню,  почему  не  могу  ходить  на
тренировки, - сказал Роджер, - и даже хуже - почему  я  не  смогу  бежать  в
субботу.
   - Может, ты растянул  ногу?  Или  у  тебя  воспаление  легких?  Или  тебя
отпустил президент  Соединенных  Штатов?  -  Обычная  резкость  вернулась  к
Шульцу. - Это единственные оправдания, которые я приму от тебя.
   Тренер встал, и, хотя он был небольшого роста, Роджер  почувствовал  себя
перед ним муравьем - маленьким и беспомощным.
   - Нет.., нет, конечно, сэр, - запинаясь, сказал он. - Я просто разрываюсь
на части. Я ведь знаю, как подвожу и Вас, и школу.  Но,  понимаете,  сэр,  у
меня есть работа, и я не могу потерять ее.
   Тренера явно отпустило.
   - И это все? - сказал он. - Тогда не о чем беспокоиться, мой мальчик.
   - Вы не понимаете, тренер. Мой босс... Тренер оборвал его:
   - Парень по фамилии Пендергаст, правильно? - Шульц снова сел  на  стул  и
посмотрел на Роджера, отчего волнение последнего возросло. - Между прочим, я
беседовал с ним сегодня. Он не подарок, да? Скользкий тип?
   Роджер хмыкнул:
   - Можно и так сказать.
   - По голосу понятно. Смешно, как даже по телефону...
   - Простите, сэр, - перебил его Роджер. - Вы хотите сказать,  что  сегодня
звонили моему боссу?
   - Нет, это он звонил мне. Хотел сообщить, что не собирается  мешать  тебе
участвовать в забеге. И еще сказал, что  разрешает  приходить  тебе  на  час
позже всю эту неделю и отпускает тебя на субботу.
   - Я не верю, - качая головой, сказал Роджер. - Это совершенно  не  похоже
на мистера Пендергаста.
   - Может, ты знаешь его не так хорошо, как тебе кажется. А ты в курсе, что
он учился вместе с Джеком Рэлстоном? Он-то знает, что такое Барт.  Когда  он
услышал, кто среди претендентов, он был удивлен, что ты не обратился к нему.
У тебя с ним не будет проблем.
   Новость была так неожиданна, что с трудом доходила до Роджера.
   - Так, значит, я могу бежать? - все еще не веря, спросил он.
   - Я рассчитываю на тебя, - предупредил тренер.
   Роджер заулыбался.
   - Не беспокойтесь, сэр. Я буду участвовать, - сказал он взволнованно. - Я
не только доставлю удовольствие Пэтмену за его денежки - я могу побить  даже
четырехминутный рекорд!
   - Вот это настрой! Роджер встал.
   - Не знаю, как благодарить Вас, сэр. Я Вам так обязан.
   - За что?
   - За то, что Вы объяснили все мистеру Пендергасту, конечно.
   - Я ему ничего не объяснял. Он уже все знал, и даже  откуда-то  ему  было
известно, что сегодня ты придешь ко мне отказываться от участия в забеге.
   - Тогда кто же?.. - Роджер не договорил, потому что вдруг сообразил,  кто
был его ангелом-хранителем.
   - Я не  могу  ответить  на  этот  вопрос,  но  это  кто-то,  кому  ты  не
безразличен. Ну, могу я надеяться увидеть тебя на стадионе?
   Радость Роджера была безгранична.
   - Я приду сразу же после уроков, - пообещал он. - И вот  еще.  Тренер,  я
знаю, что Вы хотите уйти победителем. Я сделаю все, что  в  моих  силах  для
этого.
   - Уйти? Куда? Что это ты меня выгоняешь, Роджер?
   - Тренер, мы все знаем об этом: как Вы сильно  переживаете  и  как  много
значит для Вас забег.
   - Роджер, ты о чем?
   - О том, что Вы уходите на пенсию, сэр. Вся школа говорит о том,  что  Вы
собираетесь уйти после забега.
   Тренер почесал затылок:
   - Присядь и расскажи мне об этом. Насколько мне  известно,  я  никуда  не
ухожу. Роджер прислонился к столу.
   - Так, значит. Вы не больны?
   - Пока ничем не болен. Правда, на прошлой неделе  проходил  обследование.
Доктор сказал, что у меня организм тридцатилетнего, а для моего возраста это
очень неплохо. Так кто же тебе сказал, что я ухожу?
   - Я точно не помню, кто первый. Но я слышал,  что  Вы  объявили  о  своем
уходе на прошлом собрании персонала школы.
   Стены маленького кабинета задрожали от смеха тренера.
   - Так вот, значит, что говорят ребята? - произнес он, все еще смеясь. - У
кого-то очень богатое воображение.
   - Я не понимаю.
   - Я не болен и никуда  не  ухожу,  Роджер.  Просто  на  этом  собрании  я
раскипятился и пригрозил им, что уйду,  если  они  не  выделят  средства  на
переоборудование футбольного поля. Я устраиваю такой спектакль раз  в  году,
и, как правило, это срабатывает. Я всегда получал суммы, о которых просил, и
оставался. Наверное,  кто-то  услышал  об  этом  собрании  и  воспринял  все
чересчур всерьез. - Он снова засмеялся. - Но в толк никак не возьму, как это
превратилось в мою приближающуюся кончину. Роджер заулыбался.
   - Я так рад, что с Вами все в порядке, сэр, - сказал он, вставая. - И все
равно, я хочу посвятить этот забег Вам.
   - Если это заставит тебя бежать быстрее, я согласен, - сказал тренер.
   Роджер вышел из кабинета тренера, готовый верить во все чудеса на  свете:
и в Санта-Клауса, спускающегося по дымоходам, и в гномов. Да, забот  у  него
прибавилось, но ему было легко, как будто тяжелая ноша свалилась с плеч.  Он
получил все: и соревнования, и работу, и даже время  пойти  на  танцы  после
забега. Правда, Лила уже не будет  с  ним,  но  почему-то  это  его  уже  не
волновало.
   Ускоряя шаг, он побежал по коридору к столовой.  Ему  предстояло  уладить
еще одно важное дело.

Глава 10

   Слишком взволнованный, чтобы есть, Роджер, миновав  очередь  в  столовой,
направился во дворик. Окинув взглядом столы, он увидел  того,  кто  ему  был
нужен, кому он был обязан своим участием в забеге.
   Подбежав к Элизабет Уэйкфилд, он крепко поцеловал ее.
   - Тысяча благодарностей, Лиз, - сказал он.
   - Осторожнее, парень, это моя девушка, - сказал, странно глядя  на  него,
Тодд Уилкинз, сидящий рядом с Элизабет. Но на самом деле он не сердился.
   - Тодд, это был  поцелуй  благодарности.  Из-за  твоей  девушки  я  смогу
участвовать в забеге в субботу.
   - Я даже не знал, что это было под сомнением, - сказал Тодд.
   - Я тебе потом объясню, - сказала Элизабет.  -  Как  ты  узнал  об  этом,
Роджер?
   - Я только что от тренера Шульца. - Роджер сел напротив нее. - Он сказал,
что кто-то говорил с мистером Пендергастом, и я понял, что  это  могла  быть
только ты.
   - Ты прав частично, Роджер. Это мой папа убедил его дать тебе выходные.
   - Забавно, - сказал Роджер.  -  Никогда  бы  не  подумал,  что  он  такой
болельщик. Элизабет была изумлена.
   - Как же, болельщик! А ты знаешь, Роджер,  что  по  закону  штата  мистер
Пендергаст обязан предоставить тебе время на каникулы? Не говоря  об  оплате
дней болезни. Он должен был дать тебе это  время,  и  я  уверена,  что  отец
указал ему на это. Иногда полезно быть юристом.
   - Не знаю, как благодарить твоего отца, - сказал Роджер. - Он оказал  мне
такую услугу!
   - Пусть тебя это не волнует. Он любит мистера Пендергаста не больше,  чем
ты. Но если хочешь на самом деле отблагодарить отца, ты  должен  победить  в
субботу. Если кого и можно назвать спортивным болельщиком, так это его. И он
все время болел за тебя.
   - Мы все болеем за тебя, Роджер, - сказал Тодд.
   - Но тебе надо поблагодарить еще кое-кого, - поспешила добавить Элизабет.
- И если бы не этот кто-то, я бы никогда и не узнала о твоих проблемах.
   - Оливия, - прошептал Роджер, оглядываясь вокруг. Наконец, он увидел  ее.
Она сидела неподалеку под деревом, читая книгу стихов.
   - Я чувствую, что ты ей далеко небезразличен, - намекнула Элизабет.
   - Я начинаю понимать это все больше и больше, - мягко  сказал  Роджер.  -
Ах, ты меня извинишь, Лиз, если...
   - Конечно, Роджер, - сказала Элизабет.
   Но Роджер уже ее не слышал, он шел к Оливии. Подойдя к ней, он  опустился
на колени и взял книгу у нее из рук.
   - Найдется место для одного тупого атлета?
   - Я что-то здесь такого не вижу.
   - Ты смотришь на него. Ах, Лив, я был таким идиотом и  не  замечал  того,
что у меня перед глазами.
   - О чем это ты? - спросила Оливия.
   - О тебе. Лив, о твоем отношении ко мне. Ведь если бы не ты, я не смог бы
участвовать в Барте. Просто не знаю, как благодарить тебя.
   - Так, значит, ты сможешь бежать? Ах, Роджер, как это здорово!  -  Улыбка
сделала ее лицо очаровательным. - Я так счастлива за тебя, Роджер, - сказала
она радостно. - Я надеюсь, что ты победишь.
   - Ты будешь болеть за меня?
   - Конечно, буду, - заявила она. - Неужели ты думаешь, что я  могу  болеть
еще за кого-то?
   - Нет, - сказал Роджер, глядя восторженно на нее.  -  Как  же  я  мог  не
замечать этого?
   - Не замечать чего? - спросила Оливия.
   - Любви в твоих глазах.  -  Он  нерешительно  протянул  ей  руку,  она  с
готовностью протянула ему свою. С приятным удивлением он  почувствовал,  как
хорошо держать ее руку в своей. Он нежно пожал ее.
   - Если бы я знала, что все атлеты такие, я бы уже сто лет назад увлеклась
спортом.
   Расценив ее слова как добрый знак, Роджер прижался губами к ее руке.
   - Я был таким идиотом, Лив. Мы ведь оба с тобой  немного  не  такие,  как
все, и я привык считать, что мы дружим из чувства самосохранения. Но  как  я
мог искать в ком-то преданности больше, чем в тебе? Ты  всегда  была  рядом,
когда мне нужно было  излить  душу,  поговорить.  Ты  была  со  мной,  чтобы
подбодрить меня, если я слышал, что кто-то издевается надо мной.  Ты  делала
это, не требуя ничего  взамен,  разве  только  капельку  доброго  отношения.
Сейчас я могу сказать тебе, что всегда, даже  когда  этого  не  было  видно,
частица моего сердца принадлежала тебе. И я готов тебе отдать  его  целиком,
если ты захочешь.
   - Поэзия никогда не была твоей сильной стороной, но я принимаю, - сказала
Оливия. Но не смогла не добавить:
   - А как же Лила?
   Роджер вздрогнул при звуке этого имени.
   - Все, что ей было нужно от меня, - это греться в лучах моей славы. Сам я
ее никогда не интересовал.
   - Это должно быть обидно, - сказала Оливия, чувствуя огромное  облегчение
от того, что Лила больше не представляет угрозы. - Когда ты это понял?
   - Сегодня утром, когда сказал ей,  что  не  буду  участвовать  в  забеге.
Кстати, хорошо, что я об этом вспомнил: мне надо найти Брюса до конца  обеда
и сказать ему, что  я  все-таки  буду  участвовать.  Уверен,  что  Лила  уже
сообщила ему, что я выбыл из числа участников.
   Тут Оливии пришла в голову неожиданная идея:
   - Не говори ему, Роджер.
   - Но  мне  нужно  сказать.  Тренер  рассчитывает,  что  мы  вместе  будем
тренироваться после уроков.
   - А ты не мог бы тренироваться без него? - Эта мысль не давала ей  покоя,
даже когда она говорила.
   Роджер немного подумал.
   - Думаю, что мог бы, - сказал он. - Но зачем?
   Оливия выложила свои аргументы:
   - Лила думает, что ты не побежишь, правильно?
   Роджер кивнул.
   - К концу дня эта новость разнесется по всей  школе.  Скорее  всего  и  в
других школах об этом тоже узнают.  Ты  должен  посоветоваться  с  тренером.
Уверена, он согласится, что сохранить твои тренировки  в  тайне  -  неплохая
стратегия. Твое участие застанет твоих соперников врасплох.
   - Но если я не собирался бежать, как же я окажусь в  числе  участников  в
субботу?
   - Официально ты останешься в списках. Ведь то, что тебя якобы не будет, -
это же только слухи. А потом,  прямо  перед  забегом,  ты  появишься.  Своим
эффектным выходом ты переплюнешь Брюса Пэтмена.
   Роджер, казалось, был заинтригован этой  идеей,  но  еще  больше  он  был
поражен ее источником.
   - Никогда в жизни не подумал бы, что в тебе есть хоть капля нечестности.
   Оливия улыбнулась. Она представила, какое лицо будет  у  Лилы,  когда  та
увидит Роджера, выходящего на дорожку в субботу.
   - Позволь мне заметить, что желание отомстить может иногда появиться даже
у самого честного человека.
   - Я понимаю, о чем ты, - сказал Роджер, вспоминая насмешку на лице  Брюса
после прошлого забега. - Я слишком хорошо понимаю.
   Объединенные общей тайной, держась за руки, они пошли через лужайку перед
школой.
   Они считали дни до начала забега.
   Джессика тоже считала дни - со все возрастающим  беспокойством.  Несмотря
на все ее намеки, Деннис так и не пригласил ее на танцы Барта, как, впрочем,
и в другие места, кроме тех, которые  были  расположены  в  непосредственной
близости от офиса.  Предполагаемая  вечеринка  у  Лилы  также  нисколько  не
улучшила положение дел. Это был один из немногих случаев в ее  жизни,  когда
она абсолютна не могла объяснить поведение мальчика.  Можно  было  подумать,
что Деннис испытывает неловкость при мысли, что его увидят вместе с ней.
   Времени  оставалось  все  меньше,  и  она  была   вынуждена   предпринять
решительные  действия.  Возможность  представилась  накануне  забега,  после
очередного вечера с Деннисом в офисе отца.
   - Это потрясающе, Деннис, - шептала она ему  на  ухо.  Сердце  ее  сильно
билось от его поцелуев.
   - Ты восхитительна, Джес, - шептал он ей в ответ.  -  Ничего  похожего  у
меня в жизни не было.
   Уютно  устроившись  в  его  объятиях,  она   нежно   промурлыкала   самым
соблазнительным голосом:
   - Неужели мы должны ждать до понедельника,  чтобы  все  это  повторилось?
Деннис тяжело вздохнул.
   - Да, - согласился он.
   В голосе Джессики появились твердые нотки:
   - Так не должно быть, Деннис.
   - Ты о чем? - Чувствовалось, что он приготовился защищаться.  -  Я  лично
совершенно счастлив. А ты нет?
   - А я нет, Деннис, поэтому и задала этот вопрос. Я чувствую,  что  ты  со
мной не до конца откровенен.
   Деннис прокашлялся.
   - С чего ты это взяла?
   Ему не удалось скрыть от Джессики некоторую нервозность. Теперь она точно
знала, что он что-то от нее скрывает. С одной  стороны,  ей  и  не  хотелось
выяснять все это, но она не была бы Джессикой, если бы  не  решила  выяснить
все до конца.
   - Не знаю, как у тебя, но у меня нет никаких планов на уик-энд.
   - А как же танцы Барта? Ты всю неделю о них говорила.
   Джессика напряглась. Неужели он мог думать, что она пойдет бе