, взбесила Джессику, но она постаралась не подать виду.
   - Тодд, - замурлыкала она, - ну конечно, это ты.  Я  должна  была  узнать
тебя по голосу. Я так рада, что ты  позвонил.  Знаешь,  я  все  хотела  тебе
сказать: тот мяч, что ты вчера забил, - просто фантастика! Я была потрясена.
   - Э-э, ну спасибо, Джессика. - Было почти слышно, как он вспыхнул. - Я не
знал, что ты смотришь.
   - Я всегда смотрю на самых лучших игроков. - "И  на  самых  красивых",  -
добавила она мысленно. - Знаешь, Тодд, если бы ты захотел, то скоро  мог  бы
стать профессионалом. - Она громоздила лесть на лесть в надежде отвлечь  его
от настоящей цели звонка.
   Но Тодд не забыл.
   - Спасибо, мне очень приятно это слышать, но, наверное, судить еще  рано.
- Он замялся. - Слушай, Джессика, я рад был с  тобой  поговорить,  но  можно
Лиз?
   - А она, кажется, в ванной, - нахмурилась Джессика.
   - Может, я подожду? - с надеждой спросил Тодд.
   - Ждать придется долго. Она в ванной готова сидеть часами.
   - Ну тогда попробую перезвонить минут через десять. - Было ясно,  что  он
разочарован.
   - Позвони, конечно, но ее, наверное, уже не будет дома. Нам пора убегать,
мы опаздываем в школу. Сегодня большой день - прием в члены "Пи Бета".  Если
нас не примут, мы с Лиз просто умрем.
   - Ерунда, примут, - сказал Тодд. - Но на всякий случай, ни пуха ни пера.
   Джессика  испытала  легкий  укор  совести  оттого,  что  не  дала   Тодду
поговорить с сестрой, но тут же успокоила себя: никому ничего плохого она не
сделала. Ведь он не поклонник Элизабет. Может, Лиз и знать не  знает  о  его
существовании.
   В этом Джессика ошибалась. Как раз  когда  она  вешала  трубку,  дверь  в
прихожую открылась и из нее выглянула Элизабет.
   - Кто это был? - спросила она.
   - Да так, Тодд Уилкинз, - ответила Джессика, посылая сестре ослепительную
улыбку, маскируя обман. -  Пожелал  мне  ни  пуха  ни  пера  на  сегодняшнем
собрании. Очень мило с его стороны, правда?
   Сердце Элизабет  упало,  но  она  постаралась  скрыть  от  Джессики  свое
огорчение. Она ждала звонка Тодда. На днях, стоя в  очереди  в  буфете,  она
почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернулась и увидела высокого стройного
Тодда. Его чудесные карие глаза смотрят прямо на нее. Она вспыхнула и быстро
перевела взгляд на свой поднос. Знает ли Тодд, как сильно он ей нравится? На
уроке химии мистера Руссо  он  сидит  недалеко,  и,  хотя  они  ни  разу  не
разговаривали, она всегда ощущала его притягательное присутствие.  Тогда,  в
буфете, она еще раз  взглянула  на  него  через  плечо,  и  глаза  их  снова
встретились. Он улыбнулся. И Элизабет словно током ударило.

   В тот день он ждал ее после уроков. Тодд стоял, прислонившись к  перилам,
воротничок  светло-голубой  рубашки  расстегнут,  так  что  видна  загорелая
мускулистая  грудь.  Когда  Элизабет  заметила   его,   сердце   ее   бешено
заколотилось.  Увидев  ее,  он  улыбнулся  неуверенно  и  застенчиво.   Тоже
волнуется, догадалась она.
   - Привет, Лиз. Я... я хотел переписать у тебя домашнее задание по  химии.
Забыл записать.
   -  Задание  по  химии?  -  Элизабет  не  могла  оторвать  глаз   от   его
ослепительной белозубой улыбки. - А, ну конечно, оно у меня где-то было...
   Она бросилась перетряхивать учебники в поисках задания, которое  второпях
нацарапала на каком-то листке.
   - У тебя во всем такой порядок? - поддразнил Тодд.  Его  кофейного  цвета
глаза смеялись.
   - Нет, только когда дело касается химии. - Она засмеялась,  думая  о  тех
химических реакциях, которые идут между ней и Тоддом, и надеясь, что  он  не
замечает ее волнения.
   По дороге домой после встречи с Тоддом она не шла - летела, едва  касаясь
земли.
   А теперь, когда выяснилось,  что  Тодд  предпочитает  Джессику,  Элизабет
показалось, что огромная тяжесть придавила ее к  земле.  Не  желая  выдавать
истинных чувств к Тодду, она быстро сменила тему.
   - Кстати, о собрании "Пи Бета", - сказала она. - Ты  уже  решила,  в  чем
пойдешь?
   В полдень сестры-двойняшки Уэйкфилд должны были узнать, приняли ли  их  в
"Пи Бета Альфа" - "самое лучшее общество  старшеклассниц  в  школе  Ласковой
Долины", по словам Джессики. Элизабет же считала, что в нем одни задавалы.
   - В чем пойду? - заверещала Джессика, и ее мысли мгновенно  переключились
с Тодда на то, как  ужасно  она  сегодня  выглядит.  -  Мне  не  в  чем,  ну
совершенно не в чем идти!
   - Похоже, придется одолжить тебе мою новую блузку со стоячим воротничком,
-  предложила  Элизабет.  Она  мечтала  надеть  ее  сама,  чтобы  произвести
впечатление на Тодда, но теперь это вдруг потеряло смысл.
   - Мне ничто уже не поможет, - хныкала Джессика.
   - Было бы предложено, - пожала  плечами  Элизабет  и  принялась  собирать
учебники.
   - Но это уже кое-что, - быстро проговорила  Джессика.  -  А  брюки  можно
взять?
   - Бери, конечно.
   - И галстук-бабочку?
   - При одном условии, - заявила Элизабет. -  Чтобы  в  конце  недели  весь
костюм, чистый и отглаженный, висел у меня в шкафу.
   - Даю честное слово.
   - Все, пропал костюм, - вздохнула Элизабет.
   - Элизабет  Уэйкфилд,  ты  самая  лучшая  на  свете  сестра!  -  Джессика
бросилась к шкафу Элизабет. - Теперь, по крайней мере, в самый ответственный
день в моей жизни я не буду абсолютной уродиной.
   - Да брось, Джес, - возразила Элизабет. - Прием в "Пи Бета" - не такое уж
великое событие. По правде говоря, я начинаю жалеть, что поддалась  на  твои
уговоры и подала заявление.
   - Ну что ты говоришь! - закричала Джессика. - Ты  же  знаешь,  как  важно
быть членом клуба девушек, тем более такого. Все лучшие девочки там.
   - Может, и лучшие, но слишком воображают.
   Это был отголосок споров двухнедельной давности. Джессика  тогда  умоляла
сестру вступить вместе с ней в "Пи Бета Альфа". И Элизабет  в  конце  концов
сдалась. Преимущественно потому, что  они  с  Джессикой  все  всегда  делали
вместе, и ей не хотелось нарушать это  правило  из-за  таких  пустяков,  как
школьный клуб.
   Джессика уверяла Элизабет, что  испытания,  которые  им  придется  пройти
перед вступлением, будут совсем легкие.
   - Да ерунда всякая! - убеждала она.
   Ерунда! Первое испытание - заказать у  Гвидо  в  "Пицца  Палас"  пиццу  с
доставкой, чтобы ее принесли прямо в класс  мистера  Руссо  во  время  урока
химии.
   - Ни за что! - воскликнула Элизабет. От одной мысли о том,  какова  будет
реакция мистера Руссо, ей делалось дурно. Боб Руссо был одним из самых умных
и требовательных учителей. Но легко впадал в гнев, и язык у него был  острый
как бритва. Сморозишь какую-нибудь  глупость,  он  так  на  тебя  посмотрит,
словно ты - ничтожная козявка. Все в школе его боялись. И  вот  им  придется
заказать пиццу...
   - Просто обхохочешься, - сказала Джессика.
   Обхохотались, это  точно.  Разносчик  в  переднике,  заляпанном  томатным
соусом, и со стереонаушниками  ввалился  прямо  в  кабинет,  держа  блюдо  с
огромной  дымящейся,  остро  пахнущей  пиццей  с  перцем,   и   остановился,
вопросительно глядя на мистера Руссо, который увлеченно выписывал  на  доске
какую-то сложную формулу.
   - Что такое?
   - Пиццу заказывали? - спросил разносчик, и весь класс застыл,  как  будто
всех разом хватил удар. Кто-то фыркнул,  стараясь  подавить  приступ  смеха.
Кто-то захихикал.  Лицо  Элизабет  залилось  краской  под  стать  пятнам  на
переднике разносчика.
   - Что вы сказали? - все еще не понимая, в чем  дело,  переспросил  мистер
Руссо, увлеченный  своей  формулой.  Тут  класс  не  выдержал  и  разразился
хохотом.
   - Двойная порция пиццы с перцем для... - Разносчик заглянул  в  заказ,  -
Элизабет Уэйкфилд.
   Лицо Элизабет горело. Все уставились на нее, не веря своим ушам. Элизабет
Уэйкфилд, всегда такая серьезная и уравновешенная в отличие от своей сестры,
- и вдруг выкинула такое! Только  Элизабет  знала,  кто  в  действительности
заказал пиццу и воспользовался ее именем.
   - Так-так, - сказал мистер Руссо. - Элизабет,  может  быть,  вы  заказали
пиццу из любви к науке? И это какой-нибудь важный эксперимент?
   Все опять засмеялись.
   Элизабет была в  полном  смятении.  Что  же  сказать?  Бросив  взгляд  на
Джессику,  она  поняла:  помощи  ждать  неоткуда.  Лицо   сестры   светилось
ангельской невинностью стороннего наблюдателя.
   - Э-э... вот именно, сэр... - пробормотала  Элизабет,  стараясь  нащупать
почву под ногами. - Э-э... мы  хотели  выяснить,  сколько  тепловой  энергии
теряет пицца по дороге от пиццерии до школы и... э-э...
   Тут даже мистер Руссо не выдержал и улыбнулся. Покопался в ящике стола  и
достал термометр.
   - Понятно, - сказал он. - Ну что ж, давайте измерим температуру пиццы  до
того,  как  в  ней  произойдут  химические   реакции,   в   быту   именуемые
пищеварением.
   Первое испытание сошло с рук.  С  двумя  другими  тоже  как-то  обошлось.
Благополучно послали музыкальную  телеграмму  директору  школы,  напыщенному
чудаку мистеру Куперу, которого все звали Медный Лоб.  И  свели  с  ума  всю
столовую, подсыпав лиловой краски в картофельное пюре.
   И вот настал решающий день. В двенадцать им сообщат,  приняты  ли  они  в
клуб "Пи Бета". Элизабет это не очень волновало, но Джессика  отметила  этот
день у себя в  календаре  красным  фломастером.  Настоящий  праздник!  Если,
конечно, их примут, но в этом она почти не сомневалась.
   А для Элизабет этот день был испорчен с самого утра.  Она  все  думала  о
звонке Тодда, на душе было тяжело, и к глазам подступали слезы. Но она ни за
что не покажет Джессике, как переживает из-за Тодда. К чему? Ведь совершенно
ясно, кого из сестер Тодд предпочитает. Все правильно, так  и  должно  быть.
Какая другая девушка может соперничать с неотразимой Джессикой Уэйкфилд?

   2
   Когда Элизабет спустилась к завтраку, Джессика уже сидела за столом.
   - Сегодня папа опять  задержится  на  работе,  -  сообщила  дочерям  Элис
Уэйкфилд, раскладывая по тарелкам тосты.
   - Что случилось, пап? Одна гигантская компания поглотила другую? Или  они
объявили друг другу войну? - спросила Джессика, вызвав у  отца  улыбку.  Нед
Уэйкфилд всегда служил объектом шуток для своих жизнерадостных дочерей.
   - И то и другое. И еще кое-что, - сказал он. - Назревают большие события.
Все может очень серьезно обернуться для футбольной команды школы.  Возможно,
футбольное поле скоро станет полем боя.
   - Правда? А почему? - спросила Элизабет.
   - Я в этом деле выступаю в качестве адвоката и не могу ответить  на  твой
вопрос. Слишком рано делать какие-то выводы, да и дело слишком запутанное, -
ответил отец. - Мы ведем его с Марианной. Так что я опять приду  поздно.  Ну
что, хватит или вам мало этой неприятной новости?
   - Ладно уж, любитель страшных тайн, - засмеялась Джессика.
   - Ты, Джессика, сегодня тоже поздно придешь? - спросила мать. -  У  тебя,
кажется, тренировка болельщиков?
   - Да. Я вернусь не раньше семи.
   - А ты, Лиз? Как всегда в этот день до самого вечера в "Оракуле"?
   - Да. Выходит, все семейство Уэйкфилдов занято  сегодня  выше  головы,  -
улыбнулась Элизабет.
   - И поэтому... - произнесла Элис Уэйкфилд.
   Элизабет с Джессикой знали, что за этим последует.
   - ...и поэтому вы можете сегодня взять "фиат", - закончила она.
   Близнецы заверещали от восторга. Им лишь  изредка  разрешалось  ездить  в
школу в маленьком красном  открытом  "фиате",  которым  обычно  пользовалась
мама.
   - Вот здорово! - Джессика вскочила. -  Пусть  все  увидят  меня  в  новой
блузке с галстуком-бабочкой и за рулем "фиата"! Держись, Ласковая Долина!
   - Джессика, - остановила ее мать. - Должна  тебя  разочаровать,  малышка.
Машину поведет Лиз.
   - Что-о? - вопль разочарования, вырвавшийся у Джессики, разнесся по всему
дому Уэйкфилдов.
   - Ты прекрасно знаешь, Джессика, тебе нельзя  водить  три  недели.  И  не
смотри на меня так. Ты же попала в аварию.
   - Это несправедливо, - заныла Джессика. - Я не хочу, чтобы меня  отвозили
в школу, как будто я маленькая, это унизительно! Ладно, мам, я не  обижаюсь.
Лиз всегда была твоей любимицей, а я - так просто, недоразумение.
   - Идем, Джессика, - проявляя ангельское терпение, сказала Элизабет. -  Уж
сегодня никак нельзя пропустить школу. Что "Пи Бета Альфа"  будет  без  тебя
делать? Пошли, а то опоздаем.

   - Авария! - буркнула  Джессика,  когда  они  ехали  по  Ласковой  Долине,
прелестному маленькому, утопавшему в зелени городку в  Калифорнии,  где  они
жили.
   - Подумаешь, вмятинка на бампере. А маму послушать,  так  ни  больше,  ни
меньше шесть машин столкнулись на скоростном шоссе под Лос-Анджелесом!
   - Эта вмятинка обошлась в двести долларов, - сухо заметила Элизабет, моля
Бога, чтобы сестра  наконец  перестала  жаловаться  и  дала  ей  возможность
насладиться ездой по долине, где раскинулся их городок.  Она  часто  думала,
как им с Джессикой повезло, что они живут в Ласковой Долине.  Ей  здесь  все
нравилось - и пологие холмы, и  центр  с  его  причудливой  архитектурой,  и
удивительно белый песок пляжей всего в пятнадцати минутах езды  от  дома.  А
недавно им повезло еще больше - прямо за домом построили открытый бассейн.
   - Тебе хотелось бы жить на холме, как Пэтмены и Фаулеры?
   - Джес, ты шутишь? - воскликнула Элизабет.  Но  она  отлично  знала,  что
сестра не шутит, ей в самом деле хочется жить на  холме,  где  живут  богачи
Ласковой Долины в своих великолепных особняках.
   - У папы дела идут неплохо, - продолжала Элизабет. - Он  много  работает.
Последнее время чуть не каждый день сидит на работе допоздна.
   - Я думала об этом, Лиззи. Тебе не кажется это странным?
   - А что ты имеешь в виду?
   - Ну, то, что папа задерживается  допоздна.  Я  один  раз  позвонила  ему
вечером в офис, и подошла та женщина.
   - Мисс Уэст?
   - Да. А ты слышала, как он назвал ее сегодня? Марианна!
   - Ее так зовут, глупенькая, - сказала  Элизабет,  стараясь,  чтобы  голос
звучал как можно спокойнее. Но в душе она не была  такой  уж  спокойной,  ей
тоже приходили в голову всякие мысли об отце и Марианне.
   - Не знаю, не знаю, Лиз. По телефону у нее такой кокетливый голос...
   - Джессика, как тебе не стыдно! Иногда мне кажется, ты слегка того.
   - Ладно, ладно, Лиз, не кипятись. - Джессика бросила еще один  взгляд  на
элегантные особняки и глубоко вздохнула: - Я ведь  не  говорю,  что  мне  не
нравится наш дом, Лиз. Но очень неплохо иметь кучу денег, как Брюс Пэтмен  и
Лила Фаулер.
   - Ну а что в результате?
   - Что в результате? Слуги, машины.
   - Брось, Джес, ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Эта идиотская  вражда
-  Пэтмены  хотят,  чтобы  каждый  камешек  в  Ласковой   Долине   лежал   в
неприкосновенности там, где лежит последние пятьдесят лет, а  Фаулеры  хотят
все кругом застроить. Большая радость?
   Показалась школа, и Джессика, как часто с ней бывало, резко сменила тему.
   - Ой, Лиз, пожалуйста, остановись, дай я поставлю машину  на  стоянку,  -
начала она просить умоляющим голосом.
   - Джес, ты же слышала, что сказала мама.
   Джессика откинулась на сиденье.
   - Ты слышала, что сказала мама,  -  передразнила  она.  -  Иногда  просто
трудно поверить, что эта бессердечная особа - моя родная сестра.
   Элизабет поставила "фиат" на свободное место на стоянке школьников.
   - Перестань, Джес. Какая разница?
   - Ну конечно, никакой, зануда несчастная.
   Элизабет  вздохнула.  Ей  был  хорошо  знаком  этот  тон.  Значит,  скоро
разразится буря, которая грозит перейти в ураган по имени "Джессика".
   - Тебе наверняка скоро разрешат опять управлять машиной,  -  сказала  она
примирительно.
   Но Джессика не слушала. Выскочив из машины, она так хлопнула дверцей, что
Элизабет вздрогнула. Ну почему всегда так выходит? Она всего-навсего  делает
то, что говорит мама. Но как-то так получается, что в ссоре всегда  виновата
она. Более того, ей и самой кажется, что она не права.
   - Джессика, ну, пожалуйста, - повторяла Элизабет, выходя из  машины.  Она
посмотрела на сестру, та стояла разъяренная  и  мириться  не  собиралась.  -
Знаешь, попрошу маму, - сообразила Элизабет, -  и,  я  уверена,  завтра  она
разрешит тебе сесть за руль.
   - Завтра! - фыркнула Джессика. - Тебе хорошо  говорить  "завтра".  А  мне
нужно сегодня. И нечего делать мне одолжений!
   Джессика никак не смягчалась, отворачивалась от Элизабет, отводила глаза.
Она обожала ссоры - ну прямо как Пэтмены свои деньги - и могла обижаться без
конца.
   Элизабет уже решила было, что дело  пропащее,  но  тут  увидела,  что  по
лужайке идет Инид Роллинз, ее лучшая подруга, и машет ей рукой.
   У Инид что-то  произошло.  Она  позвонила  Элизабет  накануне  вечером  и
сказала, что нужно  поговорить  о  чем-то  очень  важном.  "Вопрос  жизни  и
смерти", - сказала она, и при этом голос ее  дрожал  от  волнения.  Элизабет
ужасно хотелось узнать, в чем дело, но Джессика все дулась.
   - Джес, мне надо поговорить с Инид.
   - И как только ты можешь дружить с Инид Роллинз? Она  такая  скучная.  Не
разговаривай с ней, а то еще подумают, что это я с ней стою.
   - Инид очень хорошая. Почему она тебе не нравится?
   - Зануда она. И  вообще  какая-то  ненормальная,  -  сказала  Джессика  и
оглянулась. И дурное настроение с нее как рукой сняло. Она бросилась на  шею
Элизабет, обняла так, что чуть не оторвала от земли.
   - Так и быть, прощаю, - объявила она, широко улыбаясь. - Иди уж  к  своей
Инид. Встретимся в двенадцать.
   Элизабет  удивилась,  но  она  давно  привыкла  к   внезапным   переменам
настроения Джессики, обрадованно обняла сестру и побежала догонять Инид.
   - Так что случилось? - спросила Элизабет, догнав подругу.
   - Ш-ш-ш! Не так  громко,  Лиз,  -  прошептала  Инид  Роллинз,  краснея  и
оглядываясь по сторонам, словно их вся школа подслушивала.
   - Чудачка, здесь же никого нет, - улыбнулась Элизабет.
   Инид оставалась серьезной, и Элизабет поняла: ее подруга  хочет  обсудить
что-то действительно важное. В прошлом  году  они  вместе  ходили  на  уроки
творчества и  подружились.  Инид,  по  мнению  Элизабет,  была  удивительным
человеком и, конечно, не зануда, что бы там ни говорила Джессика. Каштановые
волосы до плеч, большие зеленые глаза - она была очень хорошенькая и к  тому
же умная, ее замечания были неожиданны и  остроумны.  Но  Инид  предпочитала
держаться в тени. А Джессика была уверена: раз на  людях  молчит  -  значит,
глупышка. Но Джессика  просто  ее  не  знала.  Инид  как  бы  окружал  ореол
таинственности, точно ей одной ведом секрет, которым она не хочет ни  с  кем
делиться.
   Они уже подходили к дверям школы, когда Элизабет увидела, как на  стоянку
въезжает черный "порше", за  рулем  которого  -  красивый,  нагловатый  Брюс
Пэтмен. Инид дернула подругу за рукав.
   - Давай посидим немного, - сказала она.
   Элизабет тут же села на траву рядом и приготовилась слушать:
   - Ну?
   Инид покраснела еще больше, а потом  вдруг  улыбнулась  такой  счастливой
улыбкой, что Элизабет не узнала подругу.
   - Кто он? - спросила Элизабет.
   - Что? - Инид раскрыла глаза от изумления.
   - Ты же слышала. Кто он?
   - Как это тебе удается, Лиз?  Видишь  людей  насквозь.  Ты  можешь  стать
следователем и даже сочинять детективы.
   Теперь настал черед Элизабет краснеть. Инид знала ее сокровенную мечту  -
стать   писательницей.   Не   журналисткой,   а   настоящей   писательницей.
Когда-нибудь она будет писать стихи, пьесы, даже романы. А сейчас в школьной
газете она оттачивает мастерство. В "Оракуле" Элизабет вела рубрику "Глаза и
уши": никто не знал, кто автор появляющихся там заметок, и Элизабет не смела
рассказать об этом даже  своей  лучшей  подруге.  Сколько  раз  ей  хотелось
поделиться с Инид, Джессикой или хоть с кем-нибудь - но приходилось молчать.
О том, кто автор, знал только мистер Коллинз, куратор школьной газеты.
   В школе была традиция: если имя автора к концу года становилось известно,
несчастног