рел  на  нее.  К  горлу  Элламарии
подкатила горечь. Ей хотелось лишь одного - умереть.
   Адонис встал с кровати и начал одеваться.
   - Я ведь тебе обещал, что дождусь своего часа, - сказал он. - Но  мне
надоело ждать.
   Наконец хлопнула входная дверь. Он ушел.
   Медленно, дрожа всем телом, Элламария привстала  и  свесила  ноги  на
пол. Все ее тело  болело,  двигаться  было  мучительно.  Опустив  глаза,
Элламария увидела на бедрах кровь; простыни тоже были  окровавлены.  Она
хотела сорвать опоганенные простыни, но руки  отяжелели  и  отказывались
повиноваться. Слезы ручьем полились из  ее  глаз;  словно  подстреленное
животное, Элламария с жалобным хныканьем поползла  в  ванную  и,  пустив
горячую воду, наполнила ванну. Намылив жесткую мочалку, она принялась  с
остервенением скрести свое тело, но по-прежнему ощущала его липкие  руки
и мерзкое орудие насилия не только всей кожей, но  и  нутром.  Элламарии
казалось, что, не сумев отмыться, она останется опоганенной навсегда.
   Наконец она вышла из ванны и,  закутавшись  в  полотенце,  распахнула
дверцы аптечки. Не решаясь посмотреть на себя в зеркало, нашла  аспирин.
С трудом проковыляла на кухню и налила воды в стакан. Передвигаться было
мучительно. Добравшись до дивана в гостиной, она обессиленно рухнула  на
подушки.
   Она вытрясла на ладонь несколько таблеток аспирина и запила их водой.
Затем приняла еще пару таблеток. Потом еще...
 
*** 
 
   Разбудил ее пронзительный звонок. Открыв глаза, Элламария  огляделась
и ничуть не удивилась, осознав, что лежит на диване в гостиной. Даже  во
сие она не смогла ни  на  минуту  забыть  о  случившемся,  о  чудовищном
насилии, которому подверглась. При  холодном  свете  дня  ночной  кошмар
выглядел еще страшнее.
   Телефон продолжал звонить, и Элламария скатилась  с  дивана  на  пол.
Стоять она была не в состоянии, ноги мучительно ныли, а израненное нутро
невыносимо горело.
   Не сознавая, что делает, Элламария сняла трубку.
   - Элламария! - узнала актриса голос Боба.
   Ответить она не смогла.
   - Элламария? Это ты?
   Облизав пересохшие губы, она с трудом выдавила:
   - Да.
   - У тебя все хорошо? - Боб прекрасно понимал, что она злится,  и  был
готов к разносу. Однако в голосе Элламарии было нечто,  заставившее  его
сразу заподозрить неладное.
   - Да.
   - Что-то не похоже.
   Элламария снова не ответила.
   - Ты меня слышишь?
   - Где ты был? - прохрипела она, чувствуя, как по щекам градом катятся
слезы. - Куда ты пропал?
   - Я тебе все объясню. Сейчас приеду.
   - Нет! Нет! Ни в коем случае.
   - Что? - В его голосе послышалось изумление.  -  Что  происходит?  Ты
заболела?
   - Приходи позже. Не сейчас.
   Повесив трубку, Элламария обессиленно упала на спину и обвела глазами
гостиную. Цветы! Целое море цветов!
   Цветы от насильника, проклятого извращенца!
   На полу валялись таблетки аспирина, возле  дивана  лежал  опрокинутый
стакан. Должно быть, она лишилась чувств, прежде чем успела  наглотаться
таблеток;  в  противном  случае  была  бы  уже  мертва  и  избавлена  от
необходимости терпеть боль и терзаться ужасными воспоминаниями.
   Изо всех сил Элламария заставила себя встать. Полотенце, которым  она
обмоталась после ванны, упало  на  пол,  и  се  охватила  паника.  Нужно
прикрыться. Она теперь нечистая, опоганенная.
   Подобрав какие-то газеты, Элламария побросала их в камин и  подожгла.
Затем один за другим швырнула в огонь все букеты и заковыляла в спальню.
При виде перепачканных простыней она в  ужасе  отшатнулась,  но,  собрав
волю в кулак, все-таки сорвала их  с  постели,  отнесла  в  гостиную  и,
достав из ящика комода ножницы, искромсала вдоль и поперек.  Покончив  с
простынями, Элламария отправила их в огонь  и  некоторое  время  сидела,
наблюдая, как их пожирает пламя.
   Может, позвонить в полицию? Над ней надругались,  негодяя  накажут  -
если поймают. Но Элламария даже не могла толком объяснить, кто он и  где
его искать. А что будет, когда вся эта история выплывет  наружу,  станет
достоянием гласности! Народ валом  повалит  в  театр  поглазеть  на  "ту
самую, которую изнасиловали". На нее будут смотреть иными  глазами.  Она
теперь навеки заклеймена и опозорена. Нечистая. Изнасилованная.
 
*** 
 
   Боб ослушался ее и примчался. Элламария лежала в ванне, когда в дверь
постучали. Он не мог войти, потому что Элламария набросила  цепочку.  Не
открывая, она заставила Боба пообещать, что сейчас он уйдет, а  вернется
попозже. В данную минуту  Элламария  настолько  ненавидела  мужчин,  что
предпочла бы вообще их никогда не видеть, хоть всю жизнь.
   Позже, когда Боб вернулся, дверь была отворена, а в  квартире  стояла
могильная тишина. Он даже на минутку заподозрил, что Элламария ушла. Но,
войдя в гостиную, тут же увидел  ее;  актриса  неподвижно  сидела  перед
камином, уставившись на мерцающие угли. Даже головы не по вернула в  его
сторону. Сердце Боба упало.
   - Здравствуй, Элламария.
   Она не ответила.
   Осмотревшись, он сразу заметил, что  в  гостиной  что-то  изменилось.
Потом сообразил - куда-то пропали все цветы. Он нахмурился  и  посмотрел
на  Элламарию:  та  по-прежнему  сидела  сгорбившись,  неподвижно,   как
изваяние.
   - Я все объясню, - сказал Боб.
   - Да? - вяло промолвила Элламария, не поднимая головы.
   - Просто это дурацкое совещание  продлилось  гораздо  дольше,  чем  я
ожидал.
   - Вот как?
   Боб прекрасно понимал, что она ему не верит. Краска бросилась  ему  в
лицо. Черт побери! Надо было сразу сказать правду! Элламария видела  его
насквозь.
   - Наверное, мне лучше во всем признаться, - вздохнул он.
   - Как знаешь.
   - Дело в том, что на вечерний спектакль пришла моя жена,  -  сбивчиво
затараторил он. - Извини, я даже не  представлял,  что  она  там  будет.
Примчавшись в театр, я сразу наскочил на нее, и.., мне пришлось уехать с
ней. Я не сумел тебя предупредить...
   Боб напряженно ждал ответа, но  Элламария  промолчала.  Ему  хотелось
взять ее за руку, но что-то в позе и поведении Элламарии его удержало.
   - Я никогда еще не видела твою жену, - сказала наконец Элламария.
   Боб развел руками.
   - Какая она?
   Боб не ответил. Он не знал, что говорить. Ему было бы легче, если  бы
Элламария кричала на него,  бранилась,  даже  швырялась  чем-нибудь,  но
только не молчала.
   - Извини, - снова произнес он. - Мне  правда  страшно  неловко  перед
тобой. Я очень виноват и готов понести любую  кару.  Что  мне  еще  тебе
сказать?
   -  Теперь  все  это  уже  не  имеет  значения,  -  горько  произнесла
Элламария.
   Боб опустился перед ней на колени  и  попытался  взять  за  руки,  но
Элламария отшатнулась как ужаленная.
   - Не прикасайся ко мне! - завизжала она.
   Ненависть  и  страх,  прозвучавшие  в  ее  голосе,   заставили   Боба
отпрянуть. И тут, присмотревшись к ее лицу, он впервые заметил синяки  и
распухшие губы.
   - Что случилось? - дрогнувшим голосом спросил он.
   - Не прикасайся ко мне! - снова выкрикнула Элламария. - Никогда!
   И на негнущихся ногах выбежала из гостиной.
 
Глава 26 
 
   Прошел месяц, но Элламария по-прежнему не могла собраться с  духом  и
рассказать о случившемся ни одной живой душе. Напротив, она  все  глубже
уходила в себя, и, как ни старались Дженнин с Кейт  разговорить  ее,  им
это не удавалось; Элламария постепенно замыкалась в себе.
   Через два дня после их размолвки Боб улетел в Рим вести переговоры  о
съемках  "Тристана  и  Изольды".   Владелец   итальянской   кинокомпании
капризничал, выдвигал неприемлемые  условия,  и  переговоры  затянулись.
Правда, Элламарии Боб звонил  часто,  почти  каждый  день;  но  даже  на
огромном расстоянии он ощущал, как та все больше и больше отдаляется  от
него, как растет  между  ними  пропасть  отчуждения.  Впрочем,  изменить
что-либо он был пока не  в  состоянии  -  Элламария  наотрез  отказалась
сопровождать его в Италию.
   Кейт  позвонила  Эшли  в  надежде,  что  хоть  той   как-то   удастся
расшевелить подругу - по неизвестной причине  именно  к  Эшли  Элламария
всегда внимательно прислушивалась. Однако и Эшли  подстерегала  неудача:
звонок из-за океана никак не повлиял на состояние Элламарии. Впрочем,  в
глубине души Кейт и не надеялась на чудо.
   Какое-то время Эшли переживала, не понимая, в чем дело, но  вскоре  с
головой ушла в работу - Конрад Фрезер был не из тех, кто терпит в  своих
подчиненных праздность.
   После очередной встречи с ним Эшли возвратилась в  свой  кабинет  вне
себя от ярости. Конрад, похоже, поклялся сделать ее жизнь невыносимой  и
всякий раз при встрече доводил ее до белого каления. Причем, как Эшли ни
старалась не обращать внимания на его придирки и  подначки,  ей  это  не
удавалось...
   Когда  Эшли  влетела  в  свою  приемную,  Йэн  посмотрела  на  нее  и
сочувственно спросила:
   - Что, опять нахамил?
   Эшли метнула на нее взгляд, но  была  настолько  зла,  что  сочла  за
лучшее не отвечать.  На  столе  секретарши  зазвонил  телефон,  и  Эшли,
воспользовавшись этим, проскользнула в кабинет. Не  думая,  схватила  со
стола   кипу   газетных   вырезок   и   принялась   их    просматривать.
Сосредоточиться  ей,  впрочем,  никак  не  удавалось,  поэтому,  услышав
мелодичную трель интерфона, она с радостью оторвалась  от  вырезок.  Йэн
сказала, что ей звонят из Лондона.
   Эшли взглянула на часы. Ого! В Лондоне было уже почти десять вечера.
   - Соедините меня, пожалуйста, - попросила она.
   - Эш? - прозвучал в трубке отдаленный голос.
   - Это ты, Элламария?
   - Да, - последовал ответ. - Собственной персоной.
   - Ой, Элламария, извини, что я так долго не звонила - работы было  по
горло. Как у тебя дела? Тебе лучше?
   - Все нормально. А ты как?
   - Откровенно говоря, - усмехнулась Эшли,  -  сейчас  я  вне  себя  от
бешенства. Только что пришла от Конрада Фрезера. Попадись он мне  сейчас
под горячую руку, я бы его в клочки разорвала.
   - А что случилось?
   - Потом узнаешь. Ты лучше про себя расскажи. Ты и правда поправилась?
А как Боб? Он вернулся?
   - Нет еще.
   Эшли подняла голову - дверь приоткрылась, и она увидела Йэн.
   - Подожди секунду, - попросила она подругу.
   - Вас опять требуют на ковер, -  сказала  секретарша.  -  Он  устроил
совещание.
   - Еще бы! - негодующе фыркнула Эшли. - С него станется. Ладно, сейчас
иду. - И снова поднесла к уху трубку.
   - Он сказал - немедленно, - виновато произнесла Йэн.
   - О Господи! - Эшли негодующе закатила глаза. - Ладно, иду.
   Йэн закрыла дверь.
   - Извини,  Элламария,  -  смущенно  промолвила  Эшли.  -  Меня  опять
вызывают. Могу я тебе позже позвонить?
   - Если захочешь.
   Что-то в голосе Элламарии встревожило Эшли.
   - Послушай, я не думаю, что совещание затянется.
   Давай я тебе через часик перезвоню, хорошо?
   - Конечно.
   - А где Кейт? Дженнин? Может, ты пока с ними пообщаешься?
   - Нет, Эш, это ни  к  чему.  У  меня  все  в  порядке,  не  волнуйся.
Просто... - Ее голос дрогнул. - Мне тебя очень не хватает.
   Эшли поняла, что Элламария плачет.
   - Но в чем дело, Элламария? - не выдержала она. - Скажи мне,  я  ведь
чувствую, что у тебя что-то стряслось.
   - Эш, мне просто нужно было хоть с кем-то поговорить.  Ты  права,  со
мной действительно случилось нечто ужасное, а теперь...
   - Но что? Скажи мне, прошу тебя. Неужто все и правда так плохо?
   - Да, - всхлипнула Элламария. - Правда.
   - Господи, да что с тобой? - вскричала Эшли; сердце у нее  обливалось
кровью.
   В кабинет снова заглянула Йэн - вид у  нее  был  умоляющий.  Но  Эшли
только указала на телефон и отмахнулась.
   Йэн пожала плечами и укоризненно покачала головой.  Конрад  не  любил
ждать.
   Элламария жалобно всхлипывала - Эшли беспомощно вздохнула.
   - Послушай, - сказала она наконец. - Меня тут уже на части разрывают.
Я ненадолго.  Вернусь  -  сразу  позвоню.  Мы  хоть  всю  ночь  с  тобой
проболтаем.
   - Хорошо.
   - Ты никуда не уйдешь?
   - Нет, я буду дома, - уныло произнесла Элламария.
   - Не вешай нос - я позвоню! - пообещала Эшли и положила трубку.
   Дверь ее кабинета распахнулась, и вошла Йэн с кипой папок.
   - Вот, захватите с собой,  -  сказала  она.  -  Будет  хоть  какой-то
предлог.
   Эшли даже не поблагодарила ее; все ее мысли были в  Лондоне.  Что  же
могло случиться? Элламария была просто на себя не похожа.
   Нацарапав на листке бумаги телефоны Кейт и Дженнин, она попросила Йэн
связаться с ними и  передать,  чтобы  они  срочно  позвонили  Элламарии.
Затем, коря себя за то, что бросила подругу  в  беде,  она  помчалась  к
Конраду, мечтая по дороге, чтобы он сквозь землю провалился.
 
*** 
 
   После разговора с Эшли Элламария повесила трубку  и  некоторое  время
неподвижно сидела, безжизненно глядя перед собой. Ей даже  не  верилось,
что прошел целый месяц после той кошмарной ночи, когда Адонис с белесыми
глазами ворвался к ней и  изнасиловал.  С  тех  пор  боль  и  горечь  от
унижения це покидали ее ни на минуту.
   Элламария не рассказала о случившемся ни Кейт, ни Дженнин. А вот Эшли
она хотела было открыть душу, но время уже было упущено.
   Элламария  была  рада,  что   Боб   задерживается   в   Италии.   Она
возненавидела  собственное  тело  и  избегала  даже  смотреть  на  себя.
Несмотря на раздирающий нутро голод, она совершенно не могла есть. Боже,
и почему это случилось именно с ней? За что ей такое наказание?
   Элламария присела, обхватив руками колени. Вдруг она похолодела  -  в
прихожей послышался какой-то звук. Затем она явственно  расслышала,  как
хлопнула дверь. В проеме стоял Боб. Элламария без сил  упала  на  спинку
кресла и зарыдала. Боб кинулся к ней и попытался обнять.
   - Нет, нет, - зашептала Элламария. Ее голос звучал хрипло,  она  сама
не узнала его. Боб прижал ее к себе и взволнованно спросил, в чем  дело,
но затем, не получив ответа  и  почувствовав  ее  сопротивление,  разжал
объятия.
   Элламария сидела в прежней позе, не  подавая  признаков  жизни.  Боб,
внезапно охваченный страхом, остановился у окна. Снаружи уже было темно,
и он раздвинул шторы.
   И черт его дернул  прийти.  После  трехчасового  ожидания  в  римском
аэропорту и утомительного перелета Боб едва держался на ногах.  Подлетая
к Лондону, он думал о том, что Элламария приедет его  встретить,  и,  не
увидев ее, испытал горькое разочарование. Он надеялся, что за время  его
затянувшегося  отсутствия  Элламария  простит   его   и   их   отношения
восстановятся, но в ее поведении ничего не изменилось.
   Повернувшись, он посмотрел  на  нее.  Элламария  все  так  же  сидела
понурившись и обхватив колени руками. Он заметил, что руки у нее  совсем
тонкие, почти прозрачные, словно она вдруг объявила голодовку.  И  вдруг
ему сделалось страшно. Он понял, что теряет Элламарию, и  не  знал,  как
этому помешать.
   Боб шагнул вперед, но  тут  же  остановился,  увидев,  что  Элламария
судорожно сжалась. На мгновение его охватил гнев. Какого черта он должен
все это сносить? Может быть, будет  лучше,  если  он  уйдет?  Элламария,
несомненно, не выразила никакой радости по поводу  его  приезда.  Однако
какое-то шестое чувство подсказывало ему, что здесь что-то не  так,  что
он все-таки ей нужен.
   Тихонько, на цыпочках, он приблизился к Элламарии и  опустился  рядом
на пол. Она не шевельнулась, только еле слышно всхлипывала. Боб не знал,
сколько они просидели молча, пока наконец он, осторожно  протянув  руку,
не обнял Элламарию за плечи. Актриса тут же сжалась в комок и - Боб  это
заметил - затаила дыхание. Другой рукой он откинул влажную прядь волос с
ее лица, но Элламария даже  не  посмотрела  в  его  сторону.  Правда,  и
вырываться, как он ожидал, не стала.
   Время шло, а они продолжали сидеть в молчании. Бобу  показалось,  что
Элламария  уже  не  плачет,  однако  обнять  ее  крепче  или  тем  более
поцеловать он боялся из опасения, что она снова оттолкнет его.
   Наконец, когда стрелки  часов  приблизились  к  полуночи,  Боб  решил
приготовить кофе. Может, тогда им удастся поговорить.
   Он пошел на кухню.
   - Боб, - донесся вслед ее шепот.
   Он остановился как вкопанный, затем медленно повернулся.
   Элламария по-прежнему смотрела на камин, и он  даже  подумал,  уж  не
почудился ли ему ее голос. И вдруг она снова позвала его.
   Осторожно ступая, Боб подошел к ней. Элламария подняла голову, и в ее
глазах он увидел такую нескрываемую муку, что его сердце вмиг оборвалось
и он позабыл обо всем на свете.
   - Боб, - повторила она и вдруг  сама  прижалась  к  нему,  уткнувшись
лицом в его ноги. Ее тело содрогалось от сдерживаемых рыданий.
   Боб быстро опустился на колени, обхватил ее заплаканное лицо ладонями
и прижал к своему плечу. И тут Элламарию словно прорвало. Она плакала  и
плакала не останавливаясь, при этом все  теснее  прижимаясь  к  Бобу,  и
словно в бреду снова и снова повторяла его имя.
   Бобу казалось, что прошла целая вечность, прежде чем она успокоилась.
Затем он осторожно поднял ее и уложил на диван. Руки актрисы были совсем
ледяные, а тело сотрясала дрожь. Сев рядом, он  взял  се  руки  в  свои,
пытаясь согреть их. Элламария же поднесла его руки к губам  и  принялась
покрывать горячими поцелуями;  он  никогда  еще  не  видел  ее  в  таком
состоянии.
   - О Боб, Боб, Боб! - словно заклинала Элламария. -  Не  бросай  меня.
Пожалуйста, не бросай меня. Не уходи. - Она подняла голову и с  трепетом
вгляделась в его  лицо.  -  Пообещай  мне,  пожалуйста.  Скажи,  что  не
оставишь меня!
   - Милая, - заговорил он. - Родная, ну  конечно,  я  никогда  тебя  не
оставлю. Никогда. Ни на минуту.
   Прижав Элламарию к себе, он качал ее словно младенца.
   - Прости меня. Боб, прости, - причитала она. - Прости. Но  только  не
покидай меня.
   - Успокойся, любимая, - утешал он. - Я здесь, с тобой.
   Подняв на него измученные глаза, Элламария поправила  воротничок  его
сорочки.
   - Ты меня любишь, Боб? Правда? Пожалуйста, скажи,  что  это  так.  Ты
ведь любишь меня?
   - Милая, ты ведь сама знаешь, что да.
   - Скажи, - молила Элламария. - Я хочу это слышать.
   - Я люблю тебя, Элламария, - пылко сказал он. - Больше жизни люблю.
   Она поперхнулась и зашлась в рыданиях.
   - Обними меня. Боб, - умоляла она. - Обними крепче.
   Он притянул ее к себе, так что Элламария оказалась почти  у  него  на
коленях, и нежно поцеловал ее волосы.
   - Прости меня, любимая, я не хотел причинить тебе боль. Клянусь,  что
никогда больше не обижу тебя.
   Элламария отшатнулась  от  него  и  посмотрела  ему  в  глаза.  Затем
замотала головой, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.
   Боб обнял ее за плечи.
   - Что случилось, Элламария? Скажи мне.
   Ее губы опять предательски задрожали, лицо сморщилось, и Боб подумал,
что она снова расплачется. Но на сей раз актриса сумела овладеть  собой.
Ее грудь судорожно вздымалась, а дыхание стало прерывистым.
   - В чем дело, Элламария? - взволнованно спросил Боб.
   - О, Боб! - всхлипнула она. - Если бы ты только знал, как мне  плохо!
Господи, ведь я даже сказать об этом не могу! Нет, не могу... - Ее плечи
затряслись.
   - Успокойся, милая, - участливо уговаривал Боб.  -  Постарайся  взять
себя в руки. Ты должна все мне  рассказать.  Вот  увидишь,  тебе  станет
легче.
   Судорожно сглотнув, Элламария набрала в грудь побольше воздуха и.., в
отчаянии покачала головой. Нет, ничего не получится.
   - Не бойся, родная моя. Все будет хорошо.
   - Это было так страшно, - залопотала Элламария. - Я просто обезумела.
   - Но почему? Что это было?  Скажи,  не  бойся,  -  увещевающим  тоном
говорил Боб. - Не торопись, расскажи обо всем по порядку.
   Элламария в отчаянии заломила руки.
   - Не могу. Боб! Не могу.
   - Ну и ладно. - Он махнул рукой. -  Давай  тогда  вообще  забудем  об
этом. Будем считать, что ничего не случилось.
   Глаза Элламарии сверкнули.
   - Меня изнасиловали. Боб! - вскричала она. - Изнасиловали, понимаешь?
Осквернили! Опоганили!