едств
массовой информации,  был  действительно  написан  с  особы  королевской
крови, как и утверждали слухи. Поскольку  одним  из  "фирменных  знаков"
Деклана было умение никогда не показывать лицо  позирующей  -  в  данном
случае тело женщины, лежавшей на  кровати,  слегка  прикрывала  шелковая
подушка, а лицо она  прятала  в  сгибе  локтя,  -  то  никто  не  мог  с
уверенностью  утверждать,  была  ли  это  та  самая   озорная,   любящая
популярность  особа,  чья  возмутительная  жажда  наслаждений  постоянно
вызывала содрогание у присутствовавших на завтраке Ее Величества.
   После  интервью  с   Декланом   Пенни   решительно   положила   конец
всевозможным домыслам,  обнародовав  тайны,  которыми  Деклан  в  момент
откровенности поделился с нею.  Деклан  пришел  в  ярость,  когда  Пенни
напечатала  то,  что  он  называл  "королевским  секретом",  и  публично
потребовал от Пенни опубликовать всю подноготную этого  интервью.  Пенни
было и собралась, но  ее  остановили  две  причины:  во-первых,  "журнал
"Старк" не печатал  подобные  истории;  во-вторых,  ей  стало  несколько
стыдно за  то,  как  легко  она  позволила  Деклану  соблазнить  себя  и
неоднократно укладывать в постель в те  выходные,  когда  брала  у  него
интервью. Вместо публичного покаяния Пенни отправила  Деклану  письмо  с
извинениями, в котором напомнила ему,  что  не  предала  гласности  факт
любовной связи Деклана с той замужней  женщиной,  о  которой  шла  речь.
Деклан согласился принять извинения с условием, что на следующей  неделе
Пенни  целых  три  дня  проведет  в  его  студии  в  Портсмуте.  Как   и
предполагали оба, все эти три дня они занимались любовью, и  с  тех  пор
Пенни с удовольствием позировала Деклану, когда он просил  ее  об  этом.
Однако делала она это ради самого процесса, а вовсе не в расчете на  то,
что результаты работы Деклана увидит широкая публика, -  и  эти  картины
действительно не стали достоянием публики.
   Подходя к знакомому  дому,  на  верхнем  этаже  которого  размещалась
просторная студия с роскошным видом на море. Пенни очень надеялась,  что
не застанет Деклана в очередной раз в состоянии творческого кризиса.
   Ей надо было поговорить с ним, а  когда  Деклан  пребывал  в  хорошем
расположении духа, он был самым рассудительным  советчиком,  какого  она
только знала. Его логика, хотя  и  специфически  ирландская,  под  стать
длинным  черным  как  смоль  волосам  над  бесовскими  бирюзово-голубыми
глазами, оказывалась гораздо больше  наполненной  здравым  смыслом,  чем
этого можно было ожидать. Но в моменты творческих  кризисов  Деклан  был
совершенно невыносим и лучше всего подходил для роли камикадзе.
   Открыв замок своим ключом. Пенни распахнула дверь и бросила сумки  на
пол в прихожей.
   - Это ты? - услышала она оклик Деклана, когда захлопнула дверь.
   - Да, я, - прокричала в ответ Пенни, поднимая взгляд на  трехъярусную
кованую железную лестницу.  Она  подождала  несколько  секунд,  и  когда
вверху над перилами склонился Деклан и посмотрел на нее, на  лице  Пенни
появилась улыбка. Его волосы были собраны в "конский хвост",  худощавое,
симпатичное лицо испачкано красками, да  и  побриться  Деклану  явно  не
мешало.
   - Привет! -  поздоровалась  Пенни,  размышляя  при  этом,  что  Диана
Дрисколл - хроникер одной из самых вульгарных  бульварных  газет,  более
известная  как  "Атаманша  трепачей",  -  была  права,  когда  написала:
"...один только взгляд на художника Деклана Хейли,  и  вам  уже  безумно
хочется, чтобы он пощекотал вас своей мастерской кистью".
   - Привет. Есть хочешь?
   - М-м, немного. А ты работаешь?
   - Да. У меня здесь Ричмонд.
   - Привет, Ричмонд! - крикнула Пенни.
   - Как дела. Пен? - прокричал в ответ обладатель  золотой  Олимпийской
медали.
   - Отлично. Тогда не буду вам мешать, - заявила  Пенни  Деклану.  -  У
меня с собой целый ворох дел, которые надо закончить к понедельнику.  Ты
забирал утренние газеты?
   - Они на столе. Не хочешь поцеловать своего папочку?
   Послав Деклану воздушный поцелуй.  Пенни  скинула  пальто  и  отнесла
компьютер в гостиную, где в камине из черного мрамора уже почти  догорал
огонь, который Деклан,  без  сомнения,  развел  специально  для  нее.  В
комнате  царил  обычный  беспорядок,  свидетельствовавший  о  том,   что
накануне у Деклана были  гости,  а  миссис  Петтигру  опять  страдает  с
похмелья и не пришла убираться.
   Пенни зевнула, запустила пальцы в волосы, а  потом  начала  расчищать
для себя место на  обеденном  столе  со  стеклянным  покрытием,  который
отделял  бардак,  царивший  в  гостиной,  от  оснащенной  современнейшей
техникой кухни. Отыскав в кофеварке немного горячего кофе, Пенни  вылила
его в единственную оставшуюся чистой чашку и  подложила  дров  в  камин.
Пенни ужасно нравился Ричмонд, и все же она очень надеялась, что  он  не
планирует остаться здесь на все выходные,  как  это  делало  большинство
гостей, приезжавших к Деклану. Людей постоянно  тянуло  к  нему,  словно
Деклан был своего рода мессией. Но поскольку Ричмонд жил  всего  в  двух
милях отсюда, то Пенни сомневалась, что он надолго задержится у Деклана.
Да и Деклан, зная, что она хочет серьезно поговорить  с  ним,  наверняка
спланировал выходные так, чтобы они могли побыть вдвоем. К тому же Пенни
надо было перевести интервью с итальянского;  за  пару  часов  спокойной
работы она вполне бы закончила перевод.
   Поначалу  все  шло  отлично.   Карла   Ландольфи   рассказала   много
подробностей, и это  являлось  необычайным  проявлением  мужества  с  ее
стороны. Но  когда  дело  дошло  до  собственных  комментариев  Пенни  к
интервью, она поймала себя  на  том,  что  мысли  снова  возвращаются  к
решению Сильвии отправить ее в южную Францию.
   Кроме того, что Пенни ужасно не хотелось уезжать, ее постоянно терзал
один вопрос: почему Сильвия решила отправить ее в ссылку именно  сейчас,
когда, говоря без ложной скромности, возрастающая популярность Пенни как
журналистки,  работающей  в  жанре  интервью,  как  раз  соответствовала
потребностям "Старк" и когда, если только она  все  понимала  правильно,
дело шло к тому, что она займет должность, которую и сама Сильвия всегда
прочила ей. Похоже, такая  долгосрочная  командировка  в  южную  Францию
именно в данный момент была вообще лишена  всякого  смысла.  Это  то  же
самое, что  выращивать  розу,  которой  предстоит  получить  награду  на
выставке, а потом сорвать бутон, не дав ему распуститься.
   Поднявшись  с  кресла,  Пенни  прошла  к  камину  и  подбросила  пару
поленьев. Глядя на разгорающиеся языки пламени, она постаралась сдержать
нарастающий гнев.
   Ее рабочее расписание было  заполнено  на  несколько  недель  вперед:
постоянно  поступали  запросы  на  интервью  со  знаменитыми  людьми   и
государственными деятелями;  были  и  предложения  выступить  в  обычных
публичных передачах. Так какого же черта Сильвия захотела  отправить  ее
во Францию? Пенни скорее предпочла бы перейти на работу в "Санди спорт",
чем уехать сейчас из Лондона. Вопрос в том, имеет ли она право  проявить
черную неблагодарность по отношению к Сильвии, которая так много сделала
для нее?
   Коротко вздохнув. Пенни повернулась к зазвонившему телефону.  Наверху
все было  тихо,  и,  зная,  что  Деклан  позволит  телефону  звонить  до
бесконечности, но не прервет процесс  творчества.  Пенни,  сняв  трубку,
рявкнула:
   - Алло!
   - Пен, это ты?
   - Молли! - воскликнула Пенни, инстинктивно улыбаясь при этом.  -  Где
ты, черт побери?
   - В Лондоне! - завопила Молли,  демонстрируя  бурный  восторг.  -  Мы
только что приехали. Я позвонила тебе домой, и Питер  сказал,  где  тебя
искать.
   - Как прошел тур? - Пенни засмеялась. -  Читала  в  газетах,  похоже,
вы...
   -  Фан-та-сти-ка!  -  оборвала  ее   Молли,   демонстрируя   заметный
скандинавский акцент. - Но какого  черта  ты  делаешь  в  Портсмуте?  Мы
проведем в Лондоне только выходные.
   - Лучше садитесь на поезд и приезжайте сюда, -  предложила  Пенни.  -
Комнат здесь полно, Деклан не будет возражать.
   - Что, всем приезжать? - Молли аж задохнулась от возбуждения.  -  Эй,
алкаши, вы слышали? - обратилась она к тем, кто находился рядом.  -  Она
приглашает нас в Портсмут.
   Пенни  засмеялась,  когда  в  трубке  раздались  непристойные   крики
одобрения со стороны музыкантов Молли.
   - Да, все приезжайте, - подтвердила  она.  -  Садитесь  на  ближайший
поезд, и вперед.
   - Хорошо, сестренка. Примчимся пулей. - Записав адрес, Молли положила
трубку.
   Продолжая  смеяться.  Пенни  вернулась  к  компьютеру.  Молли  и   ее
рок-группа были старыми друзьями Пенни еще со времен учебы в колледже, а
сейчас их популярность возрастала со скоростью  метеора.  У  группы  уже
имелся один хит, занявший верхнюю строчку нескольких хит-парадов, другой
хит стремительно поднимался к этой строчке. Пластинки, вышедшие во время
их последнего турне по Соединенным Штатам - Пенни сама читала об этом, -
разошлись огромными тиражами. Здорово  было  повидаться  с  Молли  и  ее
парнями, но, черт  побери,  как  же  избавиться  от  Ричмонда  и  успеть
поговорить с Декланом до их приезда? По телефону Пенни  сказала  Деклану
насчет  Франции,  и  хотя  он,  как  и  рассчитывала  Пенни,  никак   не
отреагировал на ее жалобы, зато охотно согласился обсудить эту тему  при
встрече.
   Усмехаясь про себя. Пенни опустилась в  кресло  и  подперла  ладонями
подбородок. Все знали, какие собственнические чувства проявлял Деклан по
отношению к ней.
   Его публичные вспышки ревности в один прекрасный  момент  вылились  в
то, что Деклан вызвал одного несчастного  молодого  человека  на  дуэль,
предложив стреляться на рассвете. В другой  раз  он  опрокинул  чашку  с
наживкой для ловли рыбы на голову члена парламента, чтобы, как  объяснил
сам Деклан, "охладить его похотливый пыл", поскольку член  парламента  с
вожделением смотрел в глаза Пенни. Постоянно случались другие инциденты,
большинство из которых попадали на страницы газет, и  светское  общество
Лондона, если не всей страны, ради развлечения читало об этом  страстном
любовном романе, в продолжительность которого никто не  верил  с  самого
начала.
   И все же их роман продолжался.  Пенни  вновь  усмехнулась  про  себя,
вспомнив, как буквально в прошлые выходные, которые они провели в студии
Деклана в Лондоне, он оставил на своем автоответчике сообщение,  поведав
всему миру, что не может  подойти  к  телефону,  потому  что  занимается
любовью со своей женщиной. Это было так типично для Деклана,  что  Пенни
только рассмеялась. Да и что сердиться на правду - они провели в постели
два блаженных дня, и сейчас Пенни могла только мечтать об их повторении.
   Внезапно Пенни охватило радостное возбуждение, но не только от мысли,
что скоро они  займутся  любовью,  но  и  от  предвкушения  того,  какая
роскошная жизнь ждет их во Франции, если они все же поедут туда. Она  не
сомневалась, что Деклан последует за ней. Когда они  пару  раз  посещали
вместе Французскую Ривьеру, он уже высказывал желание  жить  там  и  так
поэтично говорил о качестве местного Света, что Пенни  почти  испытывала
вину, так как постоянно была привязана по работе к Лондону.
   Однажды Пенни  даже  попыталась  -  и  это  было  вполне  искренне  -
уговорить Деклана осуществить свое желание и арендовать студию в селении
художников Сен-Поль.
   Но тогда разговор закончился очень быстро, поскольку Деклан ни в коем
случае не хотел уезжать без нее.
   "Так что же тут обсуждать?" - спросила себя Пенни.
   Сильвия приняла окончательное решение, Деклан будет полностью  за  их
отъезд. Ей понадобится не так много времени, чтобы  привыкнуть  к  новой
жизни и отказаться от  всех  этих  вечеринок,  от  нескончаемого  потока
гостей из Лондона и Ирландии, от общества странствующей интеллигенции  и
просто местных остряков, которых неизбежно привлекал к себе Деклан.
   "Чертов Ричмонд!" - подумала Пенни, взглянув на  часы.  Деклан  всего
два месяца назад начал рисовать обнаженных мужчин; в то время Пенни даже
не подозревала, что они так тщеславны! Видеть, как эти модели  таращатся
на мастерское изображение  Декланом  их  красоты,  было  все  равно  что
наблюдать за Нарциссом, любующимся в воде собственным отражением. Они не
могли оторвать глаз от своих портретов, а Деклан, больше всего обожавший
похвалу,  был  вполне  счастлив,  наблюдая,  как  они  восхищаются   его
шедеврами. До момента, когда это начинало ему  надоедать,  проходило  от
часа до целого дня - в зависимости от красноречия натурщика.
   Пенни очень редко беспокоила Деклана во время  работы,  но  в  данном
случае ей все же пришлось одолеть три пролета  лестницы  и  подняться  в
студию. Оправдывал сей героический  поступок  тот  факт,  что  следовало
сообщить Деклану о приезде Молли и ее парней. Хорошо, если это  напомнит
ему, как неожиданно мало времени осталось у них для разговора... А  если
она еще намекнет  Деклану,  что  и  сама  горит  желанием  прямо  сейчас
сбросить с себя всю одежду,  то  тогда,  возможно,  Ричмонд  смоется,  и
понадобится ему на это даже меньше времени,  чем  на  то,  чтобы  надеть
брюки.
   Остановившись наверху лестницы, Пенни облокотилась на перила и  стала
молча наблюдать за тем, что происходит в студии. Деклан  в  расстегнутой
рубашке и штанах типа турецких шаровар, эластичный  пояс  которых  сполз
значительно ниже пупка, стоял у мольберта, зажав в зубах кисть. Рядом на
стуле  лежала  палитра.   Во   всей   позе   Деклана   ощущалась   такая
сосредоточенность, что у Пенни пропало намерение говорить  с  ним.  Хотя
кожа у Деклана была светлой, в этом  наряде  он  был  немного  похож  на
турка, а когда Пенни заметила под тонкой  тканью  его  штанов  очертания
гениталиев, ее охватило страстное желание.
   Ричмонд лежал  на  кровати  из  кленового  дерева.  Безупречное  тело
спортсмена сверкало от масел, которыми  он  предварительно  смазал  свою
темную кожу. Одна рука Ричмонда лежала на лице, прикрывая глаза, другая,
как с удивлением заметила Пенни, покоилась рядом с членом,  находившимся
в состоянии эрекции. Ей было  интересно,  сколько  уже  времени  Ричмонд
пребывает в таком возбуждении, и была ли эрекция требованием Деклана или
же она просто явилась  результатом  быстрых  взглядов,  которые  Ричмонд
бросал на свой портрет.
   Вокруг них по всей студии были сложены холсты вперемешку  с  большими
вышитыми диванными  подушками,  парочкой  старых  стульев,  имевших  вид
трона,  всевозможными  складными  экранами   и   другими   традиционными
принадлежностями художника, разбросанными где только можно. Запах  виски
лишь слегка заглушался в теплом  воздухе  студии  запахами  скипидара  и
красок, а свет ярких юпитеров, направленный на тело Ричмонда,  почти  не
позволял разглядеть за покрытыми каплями дождя  окнами  бледный  морской
пейзаж.
   Пенни снова перевела взгляд на Деклана и увидела,  как  он  подмигнул
ей, давая понять, что осведомлен о ее присутствии. Минуту или две спустя
он вынул кисть изо рта и, сунув ладонь за пояс штанов, словно в  карман,
продолжил критическую оценку своей работы.
   - Чертовски здорово! - произнес Деклан  и  бесстыдно  исполнил  своим
ирландским языком несколько движений из арсенала любовных ласк. Затем он
вынул ладонь из штанов, притянул ею к бедру край рубашки, и Пенни смогла
увидеть его начинающую вздыматься плоть.
   Усмехаясь про себя, Пенни ждала, когда Деклан повернется и  посмотрит
на нее. И когда дождалась  этого,  то  сначала  на  несколько  мгновений
задержала взгляд на его глазах,  а  потом  демонстративно  опустила  его
вниз. Возбуждение, которое он испытывал  каждый  раз,  когда  заканчивал
портрет, всегда завершалось любовной  сценой,  в  которой  Пенни  охотно
принимала участие. Вот  почему  в  такие  моменты  Деклан  дожидался  ее
появления в студии, и только потом наносил последние мазки.
   Сейчас Пенни уже настолько была готова отдаться  Деклану,  что  почти
позабыла о присутствии в студии Ричмонда, который в этот  момент  свесил
ноги с  кровати  и  поднялся.  Ричмонд  был  одного  роста  с  Декланом,
напоминал его  телосложением,  и,  как  заметила  Пенни,  член  Ричмонда
продолжал оставаться таким же твердым, как дубинка констебля.
   - Посмотри, - обратился Ричмонд к Пенни, вздымая руки над головой,  а
потом опуская их и проводя ладонями по груди. Так как,  похоже,  Ричмонд
совершенно не обращал внимания на свой возбужденный член и на тот  факт,
что Пенни видит его, она поймала себя на мысли, что с каждым  мгновением
все больше восхищается  красотой  его  мускулистого,  темнокожего  тела.
Пенни буквально не могла оторвать глаз от Ричмонда, пока он медленно шел
к мольберту, чтобы взглянуть на последний шедевр Деклана.
   Ричмонд и Деклан стояли рядом, молча уставившись  на  портрет.  Пенни
поразило, какой необычайный  контраст  они  составляли:  один  абсолютно
белый, другой абсолютно  черный.  Это  было  удивительное,  возбуждающее
эротическое зрелище - двое мощно сложенных мужчин стояли совсем рядом, и
у обоих члены находились в возбужденном  состоянии.  Деклан  повернулся,
чтобы посмотреть на Пенни, как будто понимая, что сейчас творится у  нее
в голове. Сердце у Пенни екнуло, она  подумала,  что  Деклан  собирается
пригласить ее присоединиться к ним, и стала лихорадочно размышлять,  как
же она поступит, если он действительно пригласит, но тут взгляд  Деклана
снова вернулся к портрету, как  бы  говоря  ей,  что  эту  фантазию  они
оставят на потом.
   И вдруг на Пенни словно обрушился ушат холодной  воды.  Она  увидела,
как рука Ричмонда нежно обняла Деклана за плечи. Деклан повернул  голову
к Ричмонду, и их губы встретились, а язык  Деклана  скользнул  в  темный
прогал рта Ричмонда.
   Шок обездвижил Пенни, наблюдавшую  за  Ними  с  непонятным  ей  самой
интересом, который  обычно  испытывают,  когда  смотрят  фильмы  ужасов.
Воздух студии был буквально  наполнен  их  эротической  страстью:  Пенни
чувствовала, как волны этой страсти нежно обволакивают ее. Рука Ричмонда
скользнула  за  пояс  пижамных  штанов  Деклана.  Губы   их   продолжали
оставаться слитыми в поцелуе, тела все больше  дрожали  от  возбуждения.
Ладонь  Ричмонда,  обхватившая  полностью  возбудившийся  член  Деклана,
двигалась взад и вперед. Затем он теснее прижался к Деклану, а когда  их
члены оказались рядом, Ричмонд обхватил ладонью их оба  и  сжал  вместе,
другой рукой в это время стягивая с бедер Деклана пижамные штаны.
   Пенни молча повернулась и  шатающейся  походкой  спустилась  вниз  по
лестнице. В гостиной она остановилась и замерла, уставившись перед собой
невидящим взглядом. Пенни понимала, что самым ужасным в этой сцене  было
не столько то, чем они занимались, а то, что они занимались этим  у  нее
на глазах. Этим самым Деклан явно продемонстрировал свое желание сделать
Пенни свидетельницей своего приобщения к миру гомосексуалистов.  Но  еще
больше удивило Пенни собственное спокойствие  перед  лицом  такой  явной
измены.
   Она склонила голову набок и, поймав свое отражение в зеркале,  горько
усмехнулась. Как, черт побери, ей теперь реагировать на все  это?  Пулей
вылететь из дома, продемонстрировав чопорность и пуританское  презрение,
ей вовсе не хотелось; да и как можно было уехать сейчас, когда  Молли  и
ее компания уже направлялись в Портсмут? Значит,  сидеть  в  гостиной  и
ждать,  когда  они  оба  кончат?  Ничего  себе  ситуация:  она  пытается
заниматься своей работой, а в это время наверху в студии Деклана трахает
бегун на длинные дистанции. Похоже, ей оставалось только надеяться,  что
в плане секса Ричмонд отнюдь не стайер.
   Пройдя на кухню. Пенни добавила кофе в кофеварку  и,  повернувшись  к
окну, стала наблюдать за стекавшими по нему струйками дождя. Трудно было
поверить, что мужчина, который занимался с ней любовью с такой нежностью
и, черт побери, очень часто, сейчас в студии выполняет роль женщин