нного  с
резким запахом благовоний. Как только она и Лэй Линь вылезли из  машины,
в их сторону повернулись невыразительные, болезненные лица,  наблюдавшие
за происходящим затуманенными, пустыми глазами.
   Цэ Дун сжал в кармане рукоятку пистолета. Все трое стояли и смотрели,
как лимузин удаляется в сторону  ярких  неоновых  вывесок  и  заваленных
товарами рядов ночного рынка. Именно туда они собирались пойти после, но
рынок был лишь прикрытием на тот случай, если Кристиан  узнает  об  этой
поездке.
   Они шли мимо темных  переулков,  в  которые  выходили  двери  убогих,
кишащих крысами притонов. Тихие  стоны  боли  и  блаженства,  издаваемые
курильщиками  опиума,  наполняли  плотный,  влажный  воздух,   напоминая
похоронные песни. Цэ Дун  молча  вел  их  по  улице,  где  расположились
гадальщики на магическом кристалле, хироманты  и  геоманты.  Их  ветхие,
покрытые войлоком столики стояли вдоль  решетки,  а  за  ней  на  земле,
утыканной иголками, корчились тела одурманенных людей, и во  мраке  ночи
звучали их монотонные мольбы об освобождении.
   Пенни не имела ни малейшего представления о том, как  все  это  будет
выглядеть; а если бы имела, то, вероятно, ни за что бы не поехала  сюда.
Но дело было сделано, и теперь  она  с  изумлением  и  ужасом  наблюдала
разворачивавшиеся вокруг нее  жуткие  картины.  Яркие,  сверкающие  огни
Гонконга, сияющие фасады его небоскребов, оживленные, красочные улицы  -
все это казалось бесконечно далеким от того ада, в  котором  она  сейчас
находилась.
   - Не забывайте, у нас мало времени,  -  прошептала  Лэй  Линь,  когда
Пенни остановилась перед столиком  предсказателя  и  уставилась  на  его
длинные, костлявые  пальцы,  перебиравшие  кучку  непонятных  предметов.
Неужели она действительно верит, что этот незнакомец с  редкими  гнилыми
зубами и лицом, покрытым бородавками, сможет  сказать  ей  то,  что  она
хочет узнать? Глядя на него, Пенни почувствовала,  как  вездесущая  сила
древних верований обволакивает ее сознание гипнотическим туманом.
   Галлюциногенные вещества, витавшие в воздухе, начали  вызывать  в  ее
воображении фантастические, размытые образы. Пенни  посмотрела  вниз,  в
расположенную рядом сточную  канаву;  там  среди  кучи  грязного  тряпья
что-то шевелилось. И вдруг из этой кучи появилось мертвенно-бледное лицо
ребенка, глаза  его  бессмысленно  вращались  в  глазницах,  с  бледных,
потрескавшихся губ стекала слюна. Пенни поняла,  что  ей  надо  поскорее
встряхнуться и отогнать от себя мертвящее видение. И тут ее одновременно
охватили жалость, ужас, отвращение и страх.
   Предсказатель  что-то  говорил;  его  тонкие  обвислые   усы   лениво
шевелились, как трава при слабом ветре. Паучьи лапы  ухватили  Пенни  за
пальцы, и, когда он повернул ладонь к свету тусклой лампы, сердце  Пенни
замерло. Она повернулась к Лэй Линь, чтобы убедиться,  что  та  рядом  и
готова переводить. Лэй Линь в этот момент  склонила  голову,  отсчитывая
долларовые банкноты, причитающиеся за пророчество.
   Когда деньги перекочевали на столик, старик  жестом  предложил  Пенни
сесть.  Она  присела  на  стул,  который  заскрипел  под  ее   тяжестью.
Отдаленный  вой  сирен   и   легкие   ритмы   музыки   заглушали   слова
предсказателя. Пенни начало поташнивать от неприятных запахов улицы  Она
вскинула голову и посмотрела на Лэй Линь, но лицо китаянки  было  скрыто
тенью. Казалось, весь мир нырнул в полумрак бесконечности и  иллюзий.  И
вдруг все внутри Пенни начало медленно леденеть, она почувствовала,  как
старик сложил ее пальцы и сжал  их  в  кулак.  Пенни  подняла  голову  и
посмотрела на нет о. Желтые глаза предсказателя  смотрели  куда-то  мимо
нее, взгляд был пустым и невидящим. Дрожащими  пальцами  он  еще  крепче
сжал пальцы Пенни.
   - Что? В чем дело? - взмолилась Пенни, поворачиваясь к Лэй Линь.
   Взгляд Лэй Линь был устремлен на старика,  она  наклонилась  к  нему,
пытаясь разобрать его бормотания. Затем, взглянув на Цэ Дуна,  Лэй  Линь
положила ладонь на плечо Пенни.
   - Пойдемте, - сказала она. - Нам пора.
   Пенни поднялась со стула.
   - Лэй Линь, что сказал этот  старик?  -  повторила  она  дрожащим  от
страха голосом.
   - Он говорит, что сегодня у него уже ничего не получится, -  ответила
Лэй  Линь,  отводя  Пенни  от  столика  предсказателя.  -  Иногда  такое
случается. Они не всегда могут увидеть будущее.
   Пенни задумалась над внезапной потерей дара предсказания. Хотя она  и
не была убеждена в том, что верит во все эти неземные силы. Пенни сейчас
нуждалась в чем-то, что дало бы ей  надежду  на  окончание  всего  этого
кошмара, убедило, что она сможет найти способ исправить ужасную  ошибку,
которую совершила.  Сейчас  она  испытывала  только  парализующий  страх
оттого, что старик вообще не увидел ее будущего.
   Слезы одиночества ослепили  глаза  Пенни.  Лэй  Линь,  Цэ  Дун,  даже
Кристиан - все показались ей  незнакомцами,  которые  контролировали  ее
жизнь, незнакомцами, от которых она не могла убежать. Какой же глупостью
был ее приезд сюда,  отчаянный  поступок  женщины,  потерявшей  разум  и
теперь не знающей, как вернуть его.
   Они прошли за угол,  и  в  лицо  резко  ударил  свет  неоновых  ламп.
Перевернутые тележки и снующие между  ними  костлявые  собаки  указывали
проход к оживленному ночному рынку, где  торговали  дешевыми  игрушками,
футболками с непристойными надписями, фальшивыми  фирменными  часами,  а
также  экзотическими  фруктами,   кудахчущими   курицами   и   визжащими
поросятами. Когда они смешались с рыночной толпой, в  нос  ударил  запах
сандалового дерева, соседствовавший с запахами жареного  лука  и  свежей
рыбы. По всей улице  стояли  грязные  столы,  возле  которых  сидели  на
корточках голодные мужчины и пожирали медуз  и  осьминогов,  запивая  их
пивом "Сан-Мигель". В этот момент толпа  расступилась,  и  онемевшая  от
неожиданности Пенни увидела мужчину, который, держа за шею змею, вспорол
ей брюхо и принялся высасывать внутренности. Вид крови и  кишок  на  его
подбородке вызвал у Пенни тошноту.
   Шедшая рядом Лэй Линь успокаивающе положила ладонь на затылок  Пенни.
Пенни продолжало рвать, и вокруг них образовалось пустое пространство. В
этот момент из толпы выскочил какой-то человек и выплеснул им  под  ноги
ведро грязной, жирной  воды.  Раздался  резкий  смех,  заглушивший  даже
привычный шум и крики. Потом в уши Пенни, словно пытаясь  раздавить  ее,
ворвалась какая-то ужасающая, безумная какофония звуков: шелест бумажных
сумок, гудки автомобильных клаксонов, вой сирен, жужжание  электрических
игрушек, скрип колес.
   Внезапно наступила тишина.
   Пролетела целая секунда полной тишины, и тут ночную темноту разорвали
душераздирающие вопли.
   Пенни с трудом догадывалась, что происходит. Цэ Дун сбил ее с ног  на
землю, а сам упал сверху. И только когда снова зазвучали выстрелы, Пенни
поняла, что вызвало такую панику. Перед ее глазами  замелькали  топающие
подошвы, люди переворачивали прилавки, врезались в них, перепрыгивали  и
падали друг на друга. Цэ Дун скатился с  Пенни,  и  она,  чувствуя,  как
кто-то теребит ее, повернулась  и  увидела  Лэй  Линь,  которая  умоляла
скорее встать и бежать.
   Поднявшись на ноги. Пенни вцепилась в руку Лэй Линь, и они  смешались
с вопящей толпой, разбегающейся в разные  стороны  Цэ  Дун  следовал  за
ними, крепко сжимая рукоятку пистолета и выкрикивая  короткие  указания.
Свернув в боковую улочку, они вырвались из толпы и, заскочив в ресторан,
побежали к заднему входу, сбивая по пути столики и скользя  на  остатках
брошенной  посетителями  пищи.  Пенни   вскрикнула   от   боли,   сильно
стукнувшись обо что-то бедром, но из-за быстрого бега даже не  заметила,
что это было. В ночи снова раздались автоматные очереди. Пенни рванулась
вперед, как будто кто-то подтолкнул ее в  спину,  но  тут  же  упала  на
колени. Лэй Линь и Цэ Дун подняли ее на ноги и потащили к выходу.
   Как только они выскочили из ресторана, перед ними,  визжа  тормозами,
остановился лимузин. Цэ Дун  втолкнул  Пенни  и  Лэй  Линь  в  машину  и
запрыгнул в нее сам.
   Лимузин резко рванул с места. Лэй Линь накрывала своим  телом  Пенни,
прижимая ее голову к сиденью, а Цэ Дун что-то кричал шоферу.
   И только когда лимузин вырвался из Монгкока и помчался на сумасшедшей
скорости через Восточный туннель в сторону центра, Лэй Линь поднялась  и
позволила Пенни сесть. К этому времени та уже едва шевелилась от  страха
и усталости. Глаза Пенни были широко раскрыты, слезы высохли, а сердце и
сама душа, казалось, исчерпали все запасы жизненной энергии. Она  словно
металась в кошмаре Кафки, который у нее не было сил прекратить.
   Пенни не была уверена, предназначались ли те выстрелы именно ей, но в
данный момент это не имело значения. Ей даже было наплевать, ранена  она
или нет, как будто все ее будущее вырвали с корнем и перенесли в  другой
мир - мир беззакония и бесчеловечности. Рука у Пенни  была  испачкана  в
крови, и когда Лэй Линь взяла ее, чтобы осмотреть. Пенни повернула  лицо
к окну и тупо уставилась в него.
   - Просто царапина, - объявила Лэй Линь, отпуская руку. -  В  отеле  я
промою и забинтую ее.
   Пенни машинально подумала о том, что же могло ударить ее в бедро и  в
спину, но так как боли не чувствовалось  и  крови  не  было,  она  снова
забыла об этом. Только спустя некоторое время до нее дошло, что Лэй Линь
и Цэ Дун  ожесточенно  спорят.  Догадываясь,  о  чем  идет  речь,  Пенни
протянула надтреснутым, монотонным голосом:
   - Не беспокойтесь о том, что  скажет  Кристиан.  Со  мной  все  будет
хорошо. И вообще ему не обязательно знать об этом. Ничего  страшного  не
произошло.
   Лэй Линь повернулась и посмотрела на нее. Лицо китаянки вытянулось от
испуга.
   - Цэ Дун говорит, что хозяин должен знать.
   Пенни посмотрела на Цэ Дуна, затем отвернулась; она не хотела,  чтобы
он видел навернувшиеся на ее глаза слезы.
   - Тогда я сама ему расскажу, - заявила Пенни.
   Через несколько минут они прибыли в  отель  "Мандарин".  Кристиана  в
номере не было. Появившаяся  горничная  разобрала  постель  и  задернула
шторы Пенни прошла в ванную и остановилась перед зеркалом. Оттуда на нее
глядела совсем незнакомая женщина: лицо пепельного цвета,  перепачканное
в грязи, большие голубые глаза казались  пустыми  и  бесцветными.  Пенни
закрыла их, опасаясь, что снова расплачется. Услышав, что в ванную вошла
Лэй Линь, Пенни отвернулась.
   - Вам принести что-нибудь, мадам? - предложила  Лэй  Линь.  -  Хотите
бренди или виски?
   - Нет, спасибо.
   Лэй Линь замялась, потом сообщила:
   - Цэ Дун послал шофера за хозяином. Он скоро будет здесь.
   Пенни кивнула.
   - Хотите, чтобы я осталась с вами, мадам?
   - Нет, если только ты  не  хочешь  рассказать  мне,  в  чем  дело,  -
постепенно приходя в  себя,  отозвалась  Пенни,  поворачиваясь  лицом  к
китаянке.
   Некоторое время Лэй Линь молчала, затем покачала головой и сказала:
   - Мадам, я не знаю, в чем дело. Возможно,  они  стреляли  не  в  нас.
Может, стреляли в кого-то другого.  Монгкок  очень  опасное  место.  Там
полно бандитов.
   - Но если все-таки стреляли в нас, то почему?
   Лэй Линь склонила голову.
   - Лэй Линь, прошу тебя, ответь мне,  -  настаивала  Пенни.  -  Почему
кто-то мог стрелять в нас?
   - Я не знаю, мадам. - Лэй Линь пожала плечами и добавила:
   - Хозяин очень богат, и, может быть, кто-то пытался похитить вас.
   - Боже мой! - Пенни закрыла лицо ладонями. - А где сейчас Кристиан?
   - Он забыл свой мобильный телефон. Цэ Дун послал за ним шофера.
   Пенни ощутила слабость во всем теле. С таким же успехом она могла  бы
разговаривать с вырезанными из дерева  статуями  слуг-китайцев,  которые
были установлены с каждой стороны ванны-джакузи.
   - Лэй Линь,  я  хочу  немного  побыть  одна,  -  попросила  Пенни.  -
Совершенно одна. Можешь ждать за дверью, но, пожалуйста, дай мне наконец
побыть наедине с собой, пока не придет Кристиан.
   Лэй Линь смиренно поклонилась и вышла.
   Приняв душ и вымыв волосы,  Пенни  завернулась  в  просторный  банный
халат и медленно прошла в столовую. Притушенный свет отбрасывал  мягкие,
приглушенные блики на китайские  антикварные  изделия,  выделявшиеся  на
фоне современных диванов и ковров. Поднимаясь по ступенькам в  гостиную.
Пенни погладила статую  лошади  эпохи  Тан  и  тщательно  отполированные
перила  из  тика.  В  гостиной  она  уловила  запах  одеколона,  которым
пользовался Кристиан. Пенни подумала о том, что вот-вот  он  приедет,  и
взмолилась в душе, чтобы это произошло не  слишком  быстро.  Впервые  за
неделю она осталась совершенно  одна,  и  ей  требовалось  время,  чтобы
решить, что делать дальше.
   Мгновенная боль пронзила  сердце  Пенни,  когда  она  вспомнила,  как
предсказатель сжал ее пальцы в кулак. Действительно ли у него пропал дар
провидения или же он просто не захотел говорить ей  то,  что  увидел?  А
может, и видеть было нечего?  Может,  она  никогда  не  уедет  из  этого
проклятого места, где каждый день приносит новое безумие, а каждая  ночь
требует от  нее  притворства,  которое  она  уже  не  знала,  сможет  ли
переносить дальше.
   Ясно было только одно - она не может больше закрывать глаза  на  все,
что творится вокруг. Отдельные английские слова, которые ей  приходилось
слышать в течение последних дней, представляли собой номера,  имена  или
какую-то  полную  бессмыслицу,  но  именно  номера  впервые  вызвали  ее
подозрение в отношении людей, с которыми Кристиан вел дела.  Они  всегда
состояли из трех цифр, обычно в пределах четырех сотен, и  каждый  номер
делился на три.  Сейчас  Пенни  уже  не  помнила,  откуда  узнала  такие
подробности, да это было и не столь важно.  Возможно,  кто-то  рассказал
ей, что всем членам триады присваивался номер, который делится на три, а
номера в пределах четырех сотен принадлежали наиболее высокопоставленным
членам. Пенни мало что знала о китайской мафии, и все  же  она  слышала,
что   варварские   методы   убийства   вкупе    с    проникновением    в
правительственные структуры, банки и мировые  организации  придавали  ей
такую силу и делали такой вездесущей, что ее сицилийская и  колумбийская
сестры по сравнению с ней были не более опасны, чем корь. А если  учесть
еще и то, что они находились так  близко  от  Золотого  треугольника,  в
городе, кишащем изготовителями  героина  и  славящемся  своей  продажной
таможней, то надо было быть невообразимой дурой, чтобы  поверить,  будто
Кристиан   сколотил   свое   огромное   состояние    исключительно    на
транспортировке марихуаны.
   Пенни  почувствовала  себя  очень  несчастной,  вспомнив,  как  Дэвид
пытался предупредить ее. Было это в тот самый день, когда он сказал, что
заботится о ней. Но заботиться еще не означало любить, и Пенни  понимала
это.
   Какой бы нежной ни была эта забота, она не могла  сравниться  с  теми
чувствами, которые Пенни испытывала к Дэвиду.
   Мысли о Дэвиде снова вызвали у нее  слезы  и  болезненную  тяжесть  в
сердце. Подозрения Пенни дополнились  пугающими  нюансами  после  звонка
Габриеллы, и все же она до сих пор не могла заставить  себя  поверить  в
то, что Дэвид и его жена замешаны во всем этом.  Не  считая  телефонного
звонка, не было абсолютно никаких доказательств их связи с Кристианом, и
если даже это был звонок от Габриеллы, а не от Габриеля,  как  утверждал
Кристиан, то кто сказал, что это звонила именно Габриелла Виллерз?
   У  Пенни  закружилась  голова.   Испытывая   приступ   клаустрофобии,
вызванный пребыванием в этой роскошной  тюрьме,  она  раздвинула  шторы,
сдвинула в сторону стеклянную дверь, вышла на балкон и посмотрела вниз -
на сверкающие, находящиеся в постоянном движении огни  гавани  Виктория.
Этот город был так же полон тайн, как ее голова - сомнений и подозрений.
С улиц доносился шум транспорта, пробили часы на паромном вокзале. Скоро
должен был вернуться Кристиан, а Пенни  так  и  не  решила,  что  же  ей
делать. Она резко помотала головой из стороны в сторону  и  прищурилась,
пытаясь сосредоточиться. Однако в душе Пенни уже отчетливо понимала, что
ничего не сможет сделать.
   Кристиан не отпустит ее, да и она не сможет уйти, потому что, если уж
быть честной по отношению к себе самой. Пенни,  даже  несмотря  на  весь
пережитый ужас, до сих пор не была уверена, хочет ли она покинуть его.
   Она и подумать боялась, что сможет огорчить Кристиана своим уходом, у
нее  не  хватит  мужества  увидеть  в  его  глазах  боль,  вызванную  ее
предательством. Мысль о  творящихся  здесь  грязных  делах  не  покидала
Пенни,  однако  она  все  еще  не  могла  представить   себе   Кристиана
обыкновенным гангстером. Он всегда относился к ней  с  такой  любовью  и
добротой, был столь неимоверно щедрым. Бояться его после всего,  на  что
он был  готов,  защищая  Пенни,  -  сама  эта  мысль  представлялась  ей
абсурдной.
   Вздохнув, Пенни вернулась в  номер  и  закрыла  балконную  дверь.  Ее
воспоминания переключились на Самми.
   Когда же она снова увидит сестру, и увидит ли вообще?
   Кристиан заверял, что да. Но вдруг она  нужна  Самми  именно  сейчас?
Боль и тоска сдавили грудь. Пенни и сама очень нуждалась в  Самми.  Чего
бы только она не отдала, чтобы оказаться рядом с сестрой! Беспокоится ли
Самми за нее, знает ли вообще, что ее уже нет во Франции?
   Проходя мимо стола. Пенни задела  что-то  ногой  и,  посмотрев  вниз,
увидела свой компьютер. Она подняла его и уже хотела положить  на  стол,
но внезапно из груди Пенни вырвались  рыдания.  Это  казалось  безумием:
холодный,  неодушевленный   предмет   заставил   ее   в   конце   концов
расплакаться,  выплескивая  накопившуюся  боль,  чувство  вины,  стыд  и
отчаяние. Компьютер - вот все, что осталось у Пенни  от  прошлой  жизни.
Одежда, вещи были  брошены  на  вилле,  кому-то  пришлось  наводить  там
порядок, как, впрочем, и в кабинете, где перед ее  отъездом  тоже  царил
полный хаос. Боже мой, как же могла она так наплевательски  поступить  с
людьми, которые по-дружески относились к ней? А ведь среди них  Дэвид  и
Сильвия, которые почтили ее своим доверием, поддержкой, дружбой... И чем
Пенни отплатила за все это? Да просто швырнула им в лицо все их  хорошее
отношение.
   Что же она натворила И что теперь все эти люди думают о ней?  Как  ей
хотелось снять трубку телефона, позвонить Сильвии  и  сказать,  что  она
очень сожалеет о  случившемся,  отчаянно  желает  вернуть  все  назад  и
сделать вид, что ничего не было; что кучи денег, которые Пенни увидела в
этом гостиничном номере за  последнюю  неделю,  -  это  просто  плод  ее
воображения; что связи Кристиана  с  одной  из  самых  жестоких  в  мире
преступных  организаций  -   не   более   чем   неверное   умозаключение
воспаленного мозга.
   Пенни  перевела  дыхание,  вытерла   ладонью   слезы   и   попыталась
успокоиться. Поставив компьютер на стол  и  опустившись  в  кресло,  она
подумала: а стоит ли сейчас  доверять  своим  чувствам?  Следует  ли  ей
верить в то, что Кристиан любит ее, или не только ради нее он  не  пошел
на сделку с окружным прокурором? Пенни не хотелось думать об этом, и все
же если это было так, то все сразу упрощалось. Тогда она сможет уйти  от
него, не испытывая такого же чувства вины, какое сейчас  терзало  ее  по
отношению к тем, оставшимся.., скажем, к Дэвиду.
   Пенни коротко, горько рассмеялась. Какая же она несчастная дура!  Что
произошло с ее решительным характером и храбростью именно сейчас,  когда
она больше всего нуждалась в них? И сможет ли она на самом деле положить
всему этому конец? Если Кристиан и вправду связан с героином, то  у  нее
перед ним нет  никаких  обязательств,  абсолютно  никаких!  Но  как  это
выяснить? Безумием было бы думать, что он сам скажет ей об этом, а  если
даже и скажет, то это будет означать, что он просто обманул  ее,  и,  уж
конечно, это не принесет ей желанной свободы.
   В этот момент зазвонил телефон. Пенни, не дви