шел?
   Внезапно Дэвид взорвался.
   - Неужели ты не понимаешь,  Пьер?  -  крикнул  он.  -  Для  меня  все
кончено. Мне нечего больше терять, даже моих мальчиков...
   - Но...
   - Не трать время, - оборвал Дэвид. - Отправляйся в тюрьму и найди  ей
адвоката, пока этого не сделал кто-то другой.
   Бледные лучи рассвета  прорезали  темноту  камеры,  и  Пенни  увидела
старую женщину, которая  лежала  скорчившись  на  деревянных  нарах  под
широким зарешеченным окном. Челюсть у старухи отвисла, изо  рта  стекала
слюна, и все ее морщинистое, с задубевшей кожей лицо корчилось то ли  от
сновидений, то ли от боли. За  окном  камеры  в  темном  дворе  заурчали
канализационные трубы, в канаву  выплеснулась  густая,  серая  жидкость.
Костлявая, бесхвостая кошка отскочила от стены и, бросившись через двор,
наткнулась на кучу консервных банок, издав при этом яростный  вопль.  От
этого вопля девочка, спавшая на нарах  рядом  с  Пенни,  пошевелилась  и
повернулась на другой бок. Пенни сидела в конце нар, подтянув  колени  к
груди, и думала, как это люди могут спать на голых,  изъеденных  червями
досках. Девочка во сне сунула в  рот  большой  палец,  другую  руку  она
закинула за голову, вцепившись пальцами в край свитера Пенни. На вид  ей
было не больше  четырнадцати  лет.  Еще  одна  девочка,  лет,  наверное,
двенадцати, свернулась калачиком на полу, на куче тряпья, рядом с нарами
старухи; ее густые черные волосы растрепались и закрывали лицо.
   Камера была расположена в  углу  обнесенного  высокой  стеной  двора,
заваленного ржавыми бочками из-под масла, рамами велосипедов и  деталями
автомобилей. Она была рассчитана на восемь заключенных, но, к счастью, -
учитывая то, что нар было всего двое, - сейчас в  ней  находились  всего
четыре женщины, включая Пенни.  Когда  ночью  Пенни  привели  сюда,  она
задрожала от ужаса при виде  мерзкого  помещения,  больше  напоминавшего
загон для скота, и в отчаянии попыталась вырваться из  рук  полицейских.
Она рыдала и умоляла  выслушать  ее,  пока  полицейские  снимали  с  нее
наручники. Но тут кто-то распахнул дверь с решеткой, и Пенни втолкнули в
камеру.
   Ее начало тошнить. Заметив это, пожилая женщина протянула ей горшок.
   Сейчас горшок так и стоял на полу возле нар, добавляя запах  рвоты  к
зловонию нечистот, доносившемуся от расположенной в углу камеры  параши.
Пожалуй, она была  не  права  -  это  помещение  не  годилось  даже  для
содержания скота, не говоря уж о людях. Пенни  понимала,  что,  если  ей
придется пробыть здесь хотя бы несколько дней, она просто  не  выдержит.
Она закрыла глаза. Сердце охватило отчаяние, к  горлу  подступил  комок,
однако ей удалось подавить в себе желание броситься на  дверь  камеры  и
завопить в истерике, требуя, чтобы ее освободили.
   У Пенни пересохло в горле, но она боялась даже притронуться к  горшку
с водой. Все тело чесалось, мочевой  пузырь  готов  был  лопнуть.  После
водворения в камеру Пенни  попыталась  воспользоваться  парашей,  но  ее
остановило зловоние. Через некоторое  время  она  предприняла  еще  одну
попытку, натянув на нос ворот свитера, но когда увидела дыру  в  полу  и
почувствовала, как ноги скользят  по  нечистотам,  отказалась  от  своих
намерений.
   Правда, ей удалось воспользоваться горшком.
   Почувствовав, что  кто-то  наблюдает  за  ней.  Пенни  повернулась  и
посмотрела на лежавшую рядом с  ней  девочку.  Та  уставилась  на  Пенни
широко раскрытыми  карими  глазами,  в  которых  читалось  благоговение,
вызванное тем, что в одной камере с ней находится  европейская  женщина.
Когда Пенни привели в камеру, все три ее обитательницы смотрели  на  нее
именно так, молча, не веря тому, что видят перед собой.
   Пенни  перевела  взгляд  на  бледное,  предрассветное  небо,  кусочек
которого она могла разглядеть сквозь  прутья  решетки.  Не  было  смысла
убеждать себя в том, что все это  просто  кошмар  и  в  одну  прекрасную
минуту, проснувшись, она  обнаружит  себя  во  Франции.  На  самом  деле
ужасающая реальность в виде крыс и невыносимый страх перед тем,  что  ее
ожидает, не позволили ей за всю ночь ни на секунду уснуть.
   Пенни понятия не имела, каким образом героин оказался в ее сумке, она
могла лишь  предположить,  что  его  подсунул  Бенни  Лао,  пока  они  с
Кристианом отсутствовали, а затем тот же Бенни Лао навел на нее полицию.
   Ничего она не  знала  и  о  судьбе  Кристиана,  поскольку  с  момента
водворения в камеру ее не посетил ни один полицейский; впрочем, если  бы
даже его арестовали, ей все равно никто не стал бы сообщать об этом. Что
же касается Самми, то Пенни была невыносима даже сама мысль о том, что с
ней может что-то случиться. Правда, у нее теплилась небольшая надежда на
то, что похитители Самми - кто бы они ни были, - услышав об  ее  аресте,
поняли, что теперь она просто не в силах выполнить их требования.
   Часы  текли  медленно,  во  двор  начали  долетать  звуки  постепенно
оживавшей улицы. Теперь уже и проснувшаяся старуха пристально глядела на
Пенни. Никогда еще в жизни Пенни не случалось такого. Она не могла выйти
из помещения по своему  желанию  и  только  теперь  поняла,  что  значит
оказаться взаперти. Пенни казалось, что се давят влажные, грязные  стены
камеры, а благожелательное любопытство сокамерниц только усилило панику.
Мочевой  пузырь,   казалось,   вот-вот   разорвется.   В   этот   момент
канализационная труба с  шумом  выплеснула  в  канаву  очередную  порцию
нечистот, и Пенни  просто  потеряла  контроль  над  собой.  Моча  сквозь
трусики, леггинсы и щели в деревянных нарах полилась на пол, а по  щекам
Пенни покатились  слезы  унижения  и  отчаяния.  Она  упала  на  колени,
всхлипывая от стыда.
   Сколько они собираются держать ее здесь? Боже милосердный, если они в
ближайшее время не отпустят ее, то она просто сойдет с ума. Ужас и стыд,
безумные мысли о том, какой  ее  ожидает  приговор,  и  о  том,  что  же
случилось на самом деле, - все это ближе и ближе подвигало ее к  роковой
черте.
   К нарам подошла старуха, она  села  рядом  с  Пенни  и  протянула  ей
тряпку, предлагая вытереть слезы. Пенни взяла тряпку,  а  затем  старуха
выплеснула воду из кувшина на пол, смыв мочу в  желоб,  проходивший  под
железными прутьями двери. Пенни хотела  поблагодарить  ее,  однако  этот
добрый жест со стороны старухи заставил ее разрыдаться еще сильнее.  Она
едва могла дышать, слезы безысходности и страха буквально рвали на части
ее тело.
   - Вы американка? - спросила старуха.
   Пенни напряглась, ей показалось, что это  галлюцинация.  Она  подняла
голову и, посмотрев на старуху, поймала робкий,  дружелюбный  взгляд  ее
глаз.
   - Нет. - Пенни шмыгнула носом и вытерла его тыльной стороной  ладони.
- Нет, я англичанка. Вы говорите по-английски?
   - Немного. - Возникла небольшая пауза,  вызванная  неловкостью  обеих
женщин, а потом старуха спросила:
   - Почему вы здесь?
   Пенни закусила губу, чтобы снова не разрыдаться.
   - Я не знаю, - уныло промолвила она. - Это ошибка.
   Они нашли в моей сумке героин.
   Старуха кивнула, затем повернулась в сторону одной из девочек.
   - Вот еще за наркотики, - сообщила она.
   Пенни посмотрела на девочку, смутно понимая, что не знает  даже,  что
сказать.
   - А долго она здесь? - спросила наконец Пенни, и сердце ее сжалось от
страха перед тем, что ей предстояло услышать.
   - Уже пять месяцев, - последовал ответ.
   Пенни резко откинула голову назад,  стукнувшись  затылком  об  стену;
ужас снова охватил ее, - Пять месяцев? - повторила она. - А ее судили? -
Видя, что старуха не поняла вопрос. Пенни попыталась еще раз. - Суд был?
Это суд приговорил ее?
   - Нет, она ждет суда.
   "Боже  мой!"  -  мысленно  простонала  Пенни.  Пять  месяцев  в  этом
гадюшнике в ожидании суда.
   - А вы? Почему вы здесь?
   - Я здесь за кражу, - сообщила старуха. - Меня отпускают  под  залог,
но у меня нет денег, чтобы заплатить его.
   Пенни посмотрела на старуху, испытывая к ней  смутную,  но  искреннюю
симпатию. Наверное, она так бедна, что была вынуждена совершить кражу, и
за это попала в тюрьму.
   - Вас кто-нибудь навещает? - поинтересовалась Пенни.
   - Дети навещают, приходили на прошлой неделе. Но это бывает редко:  у
них нет денег на автобус.
   Пенни захотелось сказать старухе что-нибудь успокаивающее, но она так
ничего и не смогла придумать. Вместо этого Пенни спросила, за что  сидит
старшая из девочек.
   - От нее ушел муж, а на ней остались его долги, - сообщила старуха.
   Пенни закрыла глаза. Боже мой, какая жуткая несправедливость!
   - И долго она уже здесь?
   Старуха собралась ответить, но в этот момент они  услышали  во  дворе
стук тяжелых ботинок.
   - Еду несут, - пояснила старуха  в  ответ  на  вопросительный  взгляд
Пенни.
   Пенни не желала даже думать о том, какой здесь  может  быть  еда.  Ее
сейчас волновала исключительно проблема адвоката.
   - Адвоката вам предоставит суд,  -  сообщил  в  ответ  на  ее  вопрос
полицейский, просовывая под дверь поднос с каким-то несъедобным варевом.
   - Но когда? - вскричала Пенни. - Вы не можете держать меня здесь...
   - Ешьте! - рявкнул полицейский вместо ответа.
   - Мне не нужна ваша поганая еда, - взорвалась Пенни. - Я  хочу  выйти
отсюда! Вы сообщили в посольство Великобритании о моем аресте? Вы должны
связаться с посольством.
   - Я никому ничего не должен, - надменно заявил полицейский.
   Глаза Пенни засверкали в бессильной ярости.
   - Я не возьму в рот ни крошки этой мерзкой еды, пока вы  не  устроите
мне встречу с адвокатом.
   Полицейский усмехнулся, сунул ключ в замок и открыл дверь камеры.
   - Вам повезло, адвокат как раз здесь. Следуйте за мной.
   Испытывая стыд за свою мокрую, покрытую пятнами одежду. Пенни  слезла
с нар. Она стояла, вскинув голову вверх,  пока  полицейский  надевал  ей
наручники, а потом последовала за ним  через  двор  к  входной  двери  в
полицейский участок.
   В участке было полно  людей.  Все  кричали  и  размахивали  какими-то
бумагами либо пытались пробиться к другим  людям,  которые  толпились  в
зарешеченной камере в задней части комнаты.  Полицейский  быстро  провел
Пенни сквозь толпу и пропустил в небольшой, скудно обставленный кабинет,
где ее ожидал полный, средних лет филиппинец в очках с роговой  оправой,
белой рубашке навыпуск и брюках цвета морской волны.
   - А-а, мисс Мун!.. - Он поднялся со стула  и,  когда  с  Пенни  сняли
наручники, жестом пригласил ее сесть. - Меня зовут Атилано Сомбильо. Суд
назначил меня представлять ваши интересы.
   Пенни покорно села, убирая с лица прядь слипшихся, мокрых волос.  Она
заметила, как сильно дрожат у нее руки, и попыталась унять расходившиеся
нервы. Уже в этот  момент  ей  показалось,  что  здесь  что-то  не  так,
какие-то вещи, а может  быть,  и  люди,  выпадают  из  обычного  порядка
процедуры. Однако Пенни слишком нервничала и слишком устала, чтобы четко
сформулировать свои подозрения.
   Несколько минут адвокат и полицейский разговаривали  между  собой,  а
Пенни пока осматривала  облупившиеся  стены  кабинета,  окно  с  матовым
стеклом и карту Манилы с воткнутыми в нее булавками. Ей до сих пор  было
трудно поверить, что она здесь, и, быть может, навсегда.  Какой-то  злой
рок оторвал ее от дома, от всего, к чему привыкла, полностью  изолировал
от всех знакомых.
   Но когда накатила очередная волна страха. Пенни напомнила  себе,  что
теперь у нее есть адвокат, то есть человек, который поможет ей  доказать
ошибочность ее ареста - доказать, что ее  просто  подставили,  -  а  все
переживания по поводу того, что она  может  никогда  не  выйти  из  этой
темницы, скоро останутся в прошлом.
   Наконец полицейский вышел из кабинета,  а  Сомбильо  сел  за  стол  и
раскрыл лежавшую перед  ним  папку.  Едва  за  полицейским  захлопнулась
дверь, как Пенни тут же выпалила:
   - Героин не мой. Я понятия не имела, что он находится  в  сумке.  Мне
его кто-то подбросил.
   Сомбильо вскинул голову, и у Пенни тревожно забилось  сердце,  словно
пелена спала с ее глаз. Она увидела перед собой утомленного  многолетней
службой адвоката,  которому  несчетное  число  раз  приходилось  слышать
подобные слова.
   - Это правда! - воскликнула Пенни. - Я же говорю вам: мне его  кто-то
подбросил!
   Сомбильо промолчал, продолжая рассматривать свои записи.
   - Вы связались с  посольством  Великобритании?  -  решительным  тоном
потребовала ответа Пенни. - Там знают, что я здесь?
   Сомбильо спокойно кивнул:
   - Да, знают.
   - Тогда я хочу увидеть представителя посольства. Я имею на это полное
право.
   - Они наверняка пришлют кого-нибудь в свое время, - сообщил  адвокат,
не отрывая взгляд от своих записей. - Так, давайте посмотрим.  Килограмм
и двести граммов героина. - Он снова кивнул и поднял взгляд на Пенни.  -
Ваше положение чрезвычайно тяжелое, мисс Мун.
   - Я это прекрасно понимаю! - воскликнула Пенни. - Но  я  же  сказала:
мне его подбросили!
   Адвокат внимательно посмотрел на нее сквозь толстые стекла очков.
   - Должен заметить вам, - с искренним видом начал он, - что  изменение
ваших показаний на этой стадии будет выглядеть не слишком хорошо,  когда
мы с вами предстанем перед судом.
   - Что значит - изменение показаний? - удивилась Пенни, чувствуя,  как
у нее начинает кружиться голова. - До этого момента я не давала  никаких
показаний.
   - Насколько я понимаю, во время ареста вам зачитали ваши права.
   Пенни покачала головой:
   - Я не знаю, наверное, но все произошло так быстро...
   - Вот здесь говорится, что вам зачитали ваши права, но вы  отказались
воспользоваться ими и признались,  что  незаконное  вещество,  а  именно
героин, принадлежит вам.
   Головокружение усилилось настолько, что  у  Пенни  подвело  живот  от
страха.
   - Я ни в чем не признавалась, - заявила она.  -  Да  и  как  я  могла
признаться, если это не мой героин?
   Сомбильо вздохнул, сложил ладони и опустил их на стол.
   -  Хочу  дать  вам  совет.  В  ваших  же  интересах  сделать   сейчас
чистосердечное признание и сообщить мне все  детали  относительно  того,
как  к  вам  попал  героин  и  для  каких  целей  вы  намеревались   его
использовать.
   Пенни с ужасом уставилась на адвоката.
   - Вы разве не слышали, что я сказала? - простонала она. - Героин  мне
подкинули, так почему же вы даже не  пытаетесь  выяснить,  кто  это  мог
сделать?
   Сомбильо усмехнулся:
   - Ладно, расскажите мне об этом.
   - Я думаю, - начала Пенни, стараясь сохранять спокойствие, - что  это
сделал китаец по имени Бенни Лао.
   - Понимаю. А кто такой этот Бенни Лао?
   - Он.., он член гонконгской триады.
   Сомбильо недоверчиво вскинул брови,  а  затем  продолжил  гнуть  свою
линию, как будто никакого Лао просто не существовало.
   - Кто продал вам героин?
   - Не могу поверить! - вскричала Пенни и стукнула ладонью по столу.  -
Да почему вы не слушаете меня? Это ваша  работа,  ваша  обязанность  как
адвоката выслушать меня. Так почему же вы, черт возьми, даже не выслушав
мои объяснения, уже считаете меня виновной?
   - Потому, мисс Мун,  что  вы  сами  признались  полицейским  в  своей
виновности.
   - Ложь! - запротестовала Пенни.
   - И на мой взгляд,  -  продолжил  Сомбильо,  -  ваша  связь  с  неким
Кристианом Муро еще более усугубляет ваше положение.
   - Плевать я хотела на ваш взгляд! - вскричала Пенни,  едва  сдерживая
слезы.
   - А вот ссора со мной только навредит вам, - предостерег адвокат.
   - Но помочь мне сейчас вы сможете, только если внимательно выслушаете
меня. Я говорю вам, что никогда в своей жизни не курила, не  нюхала,  не
кололась, не покупала, не провозила контрабандой и даже  не  прикасалась
ни к единому миллиграмму наркотиков. Вы можете это проверить. Поговорите
с людьми из посольства, они  вам  скажут.  Я  вообще  никогда  не  имела
никаких дел с полицией.
   Адвокат нахмурился и снова заглянул в свои записи.
   -  Тогда  как  вы  объясните  тот  факт,  что   вас   разыскивают   в
Великобритании за использование  фальшивых  паспортов,  путешествия  под
вымышленными  именами  и..,  сейчас  посмотрим...  Ах  да,   вас   также
разыскивают во  Франции  за  укрывательство  известного  преступника.  -
Сомбильо замолчал, поднял взгляд на Пенни и снисходительно улыбнулся.
   Пенни только и смогла, что в изумлении  уставиться  на  него.  Жуткий
хаос, воцарившийся в ее голове, расколол ее злость на  тысячу  осколков,
оставив ей только шок и ужас. Как будто свирепый ветер  несправедливости
унес последний листок надежды.
   - Эту информацию сегодня  утром  мне  передали  представители  вашего
посольства, - сообщил Сомбильо. - И хотя вы  никогда  не  имели  дела  с
полицией,  сейчас  против  вас  выдвинут  ряд  обвинений.  -  Он  что-то
подчеркнул в лежавшем перед ним документе, а потом продолжил:
   - Теперь, пожалуй, нам стоит вернуться к нашему делу. Вчера вечером у
вас обнаружили один килограмм и двести граммов героина...
   - Какие бы обвинения против меня ни выдвигали, - оборвала его  Пенни,
- они не имеют никакого отношения к тому, в чем меня обвиняют сейчас.
   - Успокойтесь, я просто хотел показать вам, что если вы до сих пор  и
не имели дел с полицией, то теперь это, вероятно, просто вопрос времени.
Продолжим.  Тест  на  наркотики,  проведенный  в   помещении   гостиницы
"Аурелио" примерно в десять часов вечера, показал, что найденное в вашей
сумке вещество относится к запрещенным.  -  Адвокат  вскинул  голову.  -
Героин, если быть точным, - каким-то даже  ласковым  тоном  провозгласил
он.
   Страх, словно  кислота,  разъедал  мысли  Пенни,  путая  их  и  делая
абсолютно  бесполезными  ее  усилия  сосредоточиться  на  том,  что  она
говорит.
   - Вы арестовали Кристиана Муро? - неожиданно спросила она.
   -  Боюсь,  что  это  конфиденциальная  информация,  -  почти  ласково
произнес адвокат.
   - Но если вы его арестовали, - продолжила Пенни, - то он  подтвердит,
что героин мне подбросили.
   - Не сомневаюсь, - усмехнулся Сомбильо, и по его тону  Пенни  поняла,
что свидетельство Кристиана может скорее отправить ее на  двадцать  пять
лет в тюрьму, чем спасти.
   - Героин в мою сумку подложил человек по имени Бенни  Лао,  -  упрямо
твердила свое Пенни. - Клянусь, что впервые увидела  этот  пакет  в  тот
момент, когда полиция достала его из сумки.
   Сомбильо заморгал и, услышав стук,  повернулся  к  двери.  В  кабинет
заглянул полицейский.
   - Вас просят к телефону, - обратился он к адвокату, - Прошу извинить.
- Сомбильо поднялся со стула.
   Пенни молча наблюдала, как он  уходит;  наконец  дверь  за  адвокатом
закрылась, и она обхватила голову руками. Никогда  еще  у  нее  не  было
такого скверного предчувствия. Известие о том,  что  ее  разыскивают  во
Франции  и  в  Англии,  только  еще  более  усугубило  щемящее   чувство
одиночества. А как же Самми, что будет с ней?
   Все настойчивее в сознание закрадывалась мысль о полном крахе, о том,
что ей ни за что не выбраться отсюда.
   А значит, придется принять приговор, каким бы он ни был, и, возможно,
провести  свои  лучшие  годы  в  филиппинской  тюрьме  за  преступление,
которого  она  не  совершала.  Вопиющая  несправедливость  всего   этого
породила у Пенни желание наброситься на  этого  бестолкового  коротышку,
который даже и слушать ее не хотел. Черт побери, да что это за  адвокат,
который  считает  своего  клиента  виновным,  даже   не   выслушав   его
объяснений? Нет, здесь что-то  явно  не  так.  Пенни  понимала  это,  но
слабость и возбужденное состояние  просто  не  позволяли  ей  рассуждать
здраво.
   И вдруг Пенни резко вскинула  голову,  осознав  наконец,  что  совсем
упустила из виду этого человека. Старшего суперинтенданта Жалмаско. Ведь
арест  по  обвинениям  такого  рода  всегда  проводится  с   немедленным
допросом, а ей с самого начала никто не задал ни единого вопроса. Да еще
это признание. Боже мой, да как же  она  могла  оказаться  такой  дурой?
Почему р