баясь, положила голову ему на плечо и  наблюдала,  как  его
ладони ласкают ее обнаженное тело. Свет в  ванной  был  такой  мягкий  и
приятный, что Пенни  почувствовала  себя  наверху  блаженства  от  этого
полумрака и нежных  прикосновений  Дэвида.  Через  некоторое  время  она
подняла голову и, посмотрев на его  лицо,  обнаружила,  что  Дэвид  тоже
смотрит на нее. Пенни повернулась в его объятиях и потянулась  губами  к
его губам, но, осознав внезапно, что он может видеть в зеркале  ее  зад,
тут же повернулась боком.
   Дэвид понял, в чем  дело,  рассмеялся  и  шутливо  шлепнул  Пенни  по
ягодицам. К своему стыду. Пенни почувствовала, что при  этом  они  мелко
затряслись.
   - Привыкай, я теперь  все  время  буду  видеть  твои  прелести,  -  с
усмешкой сказал  Дэвид,  повернул  Пенни  задом  к  зеркалу  и  погладил
ладонями ее ягодицы.
   - Могу же я хоть что-то прятать иногда? - взмолилась Пенни, но тут ее
голос дрогнул. Она почувствовала, как Дэвид снова возбуждается.
   - Гм... - промычал Дэвид, качая головой. - Нет, не можешь. А что,  не
принять ли нам ванну перед едой?
   Пенни кивнула. Выпустив ее из объятий, Дэвид открыл краны  и,  присев
на край ванны, вылил в воду из пузырька гель.
   - Иди сюда, - позвал он.
   Невероятная радость охватила Пенни при виде того, с каким восхищением
Дэвид смотрит на нее.
   - Знаешь, - прошептала она и положила ладони ему на плечи,  -  я  так
хочу, чтобы ты купал меня и разговаривал со мной.
   Поднимавшийся от воды пар окутал их. Дэвид встал, наклонился к  Пенни
и поцеловал. Возбужденный член Дэвида терся о тело Пенни, но  когда  она
попыталась плотнее прижаться к Дэвиду, он обнял ее  и  повернул  к  себе
спиной. Затем, обхватив Пенни  одной  рукой,  а  другую  положив  ей  на
затылок, Дэвид наклонил ее над ванной.
   - Раздвинь ноги, - прошептал он.
   Сделав, как он просил. Пенни почувствовала, что ладони  Дэвида  нежно
сжимают ее пухлые ягодицы.
   - Мне нравится это зрелище, - проворковал он, вводя в нее  пальцы,  а
свободной рукой лаская ее груди. Затем Дэвид убрал  руки  и  сделал  шаг
назад.
   - Дэвид, - робко запротестовала Пенни.
   - Ты хочешь меня? - спросил он, снова глубоко погружая в нее  пальцы.
- Хочешь почувствовать мой член там, где сейчас пальцы?
   -  Да,  -  задыхаясь,  промолвила  Пенни,  слова  Дэвида  еще  больше
возбудили ее.
   - Тогда сама скажи мне об этом.
   - Я хочу принять твой член, - пробормотала Пенни,  -  войди  в  меня.
Войди глубоко... О Боже! - вскричала она,  когда  Дэвид  внезапно  резко
слился с ней. У Пенни задрожали колени, когда  руки  Дэвида  возобновили
свои ласки.
   - Скажи мне, что любишь  меня!  -  воскликнул  Дэвид,  без  остановки
двигая бедрами и крепко обнимая Пенни за талию.
   - Я люблю тебя.
   - Повтори.
   - Я люблю тебя, Дэвид. Я люблю тебя!..
   Зачерпнув из ванной пены,  Дэвид  принялся  намыливать  груди  Пенни.
Затем он вышел из нее, повернул Пенни лицом к себе и припал губами к  ее
губам,  просунув  язык  в  рот.  Рука  Пенни  нащупала  его  член,   она
приподнялась на цыпочки, пытаясь снова  ввести  его  в  себя,  но  Дэвид
поднял ее и поставил в ванну. Затем он сам залез туда, поцеловал  Пенни,
а потом сел на широкий мраморный край ванны и усадил  Пенни  к  себе  на
колени. Войдя в  нее,  Дэвид  откинулся  назад,  опираясь  на  локти,  и
посмотрел на Пенни. И тут они оба рассмеялись, осознав, что ни  один  из
них не в состоянии двигаться.
   Пенни сдавила член Дэвида внутри себя. Улыбка исчезла с его лица,  он
откинулся на спину, полностью отдавая себя в ее власть, а она встала над
ним на колени и начала двигаться вверх и вниз.
   Дэвид лишь глядел на Пенни и гладил ладонями ее груди.
   - Никогда больше не прячь от меня ни единой частицы  своего  тела,  -
приказал он. - Я люблю тебя, люблю каждую клеточку.  -  Просунув  пальцы
между ног Пенни, Дэвид начал вздымать и опускать свои бедра. Он смотрел,
как поднимаются и опускаются груди Пенни, в  то  время  как  голову  она
запрокинула назад от наслаждения.
   - Дэвид, я сейчас кончу! - вскричала  Пенни,  когда  пальцы  и  бедра
Дэвида начали двигаться быстрее.
   - Я знаю, я это чувствую. - От внезапной  вспышки  ее  оргазма  Дэвид
оцепенел. - Боже мой, Пенни, - простонал он, - что ты делаешь со мной?
   - Только не останавливайся, - взмолилась  Пенни,  -  прошу  тебя,  не
останавливайся.
   Через несколько секунд  и  Дэвид  почувствовал  приближение  оргазма.
Резко поднявшись, он крепко обнял Пенни, и,  дрожа  всем  телом,  изверг
семя, испытывая невероятное наслаждение.
   Спустя некоторое время Дэвид поднял голову, посмотрел в глаза Пенни и
ласково улыбнулся.
   - Тебе хорошо? - спросил он.
   - Да, - ответила Пенни, тоже улыбаясь.
   - А тебе не кажется, что надо закрыть воду?
   Смеясь,  Пенни  повернулась  и  закрыла  кран.  Затем  она  осторожно
поднялась с Дэвида и плюхнулась спиной в теплую пенистую воду.
   - Знаешь, что я сейчас намерен  сделать?  -  спросил  Дэвид,  положив
локти на колени и глядя вниз на Пенни.
   - Нет, не знаю.
   - Я намерен заказать ужин, потому что если я не сделаю это и если  мы
будем без конца продолжать свои занятия, то так никогда и не поедим. Что
касается меня, то я чертовски голоден.
   - Мне нравится твоя идея, - похвалила Пенни, погружаясь на дно ванны.
   Дэвид наблюдал,  как  она  барахтается  под  водой.  Вынырнув,  Пенни
вскинула голову, отбрасывая волосы назад, и он смотрел на изгиб ее  шеи,
на полные груди. Когда их глаза встретились, Дэвид улыбнулся и потянулся
к Пенни, чтобы поцеловать ее. Она  выглядела  невероятно  счастливой  и,
слава Богу, не знала, какую ужасную цену ему придется заплатить  за  эти
дни, проведенные ими вместе. Дэвид просто не мог заставить себя  сказать
ей об этом.
   Во всяком случае, пока не мог.
 
Глава 24 
 
   Когда после  почти  бессонной  ночи  Пенни  наконец  проснулась,  она
обнаружила, что Дэвида рядом нет. Откинув простыни, она подняла  с  пола
полотенце, завернулась в него и вышла на террасу. Дэвид  стоял  у  моря,
глубоко  засунув  руки  в  карманы  шорт.   Наблюдая   за   ним,   Пенни
почувствовала,  как  сильно  бьется  сердце.  Прозрачные   волны   нежно
подкатывались к ногам Дэвида, взгляд  его  был  устремлен  на  горизонт.
Солнце уже стояло  высоко  в  небе,  освещая  ослепительное  великолепие
острова; лучи его проникали  в  бирюзово-голубые  воды  моря,  согревали
белый песок пляжа  и  зеленые  пальмы.  Даже  после  незабываемых  минут
нежности и страсти Пенни казалось невероятным, что они  здесь,  что  они
прошли через все испытания и обрели друг друга.
   Пенни печально улыбнулась про себя. Она ведь так ничего и не знала  о
жизни Дэвида после ее бегства с Кристианом, а в ней наверняка  произошло
много событий.
   И, кроме того.  Пенни  не  покидало  тревожное  чувство,  как  будто,
несмотря на арест Кристиана, они еще окончательно не избавились от него.
Она понимала, что вчера Дэвид намеренно избегал разговоров на эту  тему,
предпочитая забыться и окунуться в эйфорию любви. Они оба  вчера  делали
вид, что весь остальной мир - это всего лишь место, в которое они должны
когда-нибудь вернуться. Пенни не удалось выяснить, что  произошло  между
Дэвидом и Кристианом, но она знала: Дэвид обязательно  -  все  расскажет
ей. Может быть, именно сейчас он  пытается  найти  нужные  слова.  Пенни
захотелось помочь ему, но, если  не  считать  ее  признания  в  любви  и
заверения, что, несмотря ни на что,  всегда  будет  с  ним,  она  больше
ничего не могла сделать. Возможно, она сумеет подставить  Дэвиду  плечо,
когда он расскажет ей обо всем, но сперва следует позволить  ему  самому
принять решение и не торопить его.
   Пенни увидела, как Дэвид наклонил голову  и  сделал  несколько  шагов
вдоль берега. Она ясно  чувствовала  смятение  Дэвида  и  понимала,  что
именно из-за нее они оказались в опасной ситуации,  однако  сейчас  было
неподходящее время, чтобы разбирать собственное поведение.
   Все теперь упиралось не в нее, а в  Дэвида,  Кристиана  и  Габриеллу.
Главным образом, конечно, в Дэвида, поскольку  уже  поздно  было  что-то
менять, и им оставалось только  идти  вперед  по  жизни  вместе,  вместе
встречать любые трудности и надеяться, что в один  прекрасный  день  они
смогут забыть о прошлом.
   Вернувшись  в  приятную  прохладу  комнат.  Пенни  прошла  в  ванную,
сбросила полотенце и  встала  под  душ.  Никакие  размышления  не  могли
сделать ее умнее, но Пенни не в силах  была  остановить  мысли,  которые
одна за другой лезли ей в голову. Часть мозга вообще отказывалась думать
о том, что привело к той  ночи  на  пристани,  но  другая  часть,  более
сильная, была готова ради Дэвида тщательно анализировать все события.
   Когда через несколько минут Пенни вышла из  ванной,  она  обнаружила,
что Дэвид стоит в дверях и смотрит на нее. Пенни почувствовала,  как  от
его пристального взгляда ее снова охватывает теплая волна желания.
   - Я люблю тебя! - произнес Дэвид хриплым голосом.
   - Я тоже люблю тебя, - ответила Пенни, вкладывая в  эти  слова  такую
страсть, что на мгновение глаза Дэвида затуманились от боли.
   Взяв полотенце, Дэвид подошел  к  ней,  закинул  полотенце  Пенни  за
спину, притянул ее к себе и нежно поцеловал в губы.
   - Я только что заказал завтрак, - сообщил он, -  и...  я  думаю,  нам
надо поговорить? Ты тоже так  считаешь?  -  спросил  Дэвид,  внимательно
глядя в глаза Пенни.
   - Да, - кивнула она.
   Улыбаясь, Дэвид крепко сжал Пенни в объятиях.
   - Как же мне удалось обрести такое счастье? - прошептал он, а  затем,
горько усмехнувшись, добавил:
   - И как же мне вместе с тем удалось так испоганить свою жизнь?
   - А ты ее действительно испоганил? - Пенни тихонько высвободилась  из
объятий Дэвида и посмотрела на него.
   - Думаю, что да, - равнодушным тоном промолвил он.
   - Хорошо хоть сознался. - Пенни улыбнулась.  -  А  то  я  уже  начала
думать, что ты непобедимый счастливчик. Никогда  не  знаешь,  как  вести
себя с такими людьми.
   Вот с неудачником я сумею справиться.
   - Тогда молю Бога, чтобы он помог тебе, - сказал Дэвид. В его  глазах
на мгновение сверкнула усмешка и тут же исчезла.
   В этот момент Пенни действительно верила,  что  сможет  справиться  с
любыми трудностями. Пройдут недели, месяцы, и ей  еще  не  раз  придется
усомниться в своих способностях,  встретив  такие  препятствия,  которые
сейчас никто не мог даже предвидеть.
   Их завтрак  состоял  из  кофе,  рогаликов  и  свежих  фруктов.  Уютно
устроившаяся  на  террасе.  Пенни  к   этому   времени   переоделась   в
бледно-лиловое национальное  индонезийское  платье,  купленное  Дэвидом;
волосы она убрала назад, связав их лентой, подобранной в тон платью.
   Глядя на нее, Дэвид ощущал, как незнакомые прежде чувства переполняют
его сердце - такой самобытной была ее красота, излучавшая свет из  самых
глубин души. Ясные голубые глаза Пенни светились искренностью и задором,
и это вызывало у Дэвида желание защитить ее  от  подлости  и  жестокости
жизни. Он улыбнулся про себя, подумав, что Пенни засмеялась бы, скажи он
ей об этом.
   Они ели и пили в тишине; вокруг порхали, сверкая на солнце,  бабочки,
нежный бриз доносил птичьи песни. Если не  считать  прислугу  отеля,  на
этом острове им не попалось ни единой живой души.
   - Ладно, - произнес наконец Дэвид, - думаю, мне  пора  начинать  свой
рассказ, и поверь, я никого не собираюсь выставлять  героем,  а  уж  тем
более себя. - Он невесело рассмеялся и опустил глаза. - Короче говоря, у
меня была любовная связь с женой Кристиана, и, так или иначе, мне до сих
пор приходится расплачиваться за это.
   Пенни молча наблюдала. Взгляд Дэвида устремился  на  море,  когда  он
начал излагать историю последних нескольких лет своей жизни.
   - Это была не первая моя измена Габриелле,  да  и  не  последняя,  но
только эта измена имела такие последствия; именно  в  результате  нее  я
едва не бросил Габриеллу.
   Единственная причина, по которой я не  сделал  этого,  заключалась  в
том, что Габриелла была беременна Джеком, нашим  младшим  сыном.  Думаю,
если бы не это, я, наверное, ушел бы от нее. Говорю  "наверное",  потому
что до сих пор не уверен в этом. Я любил Габриеллу, был без ума от нее с
самого первого дня нашего знакомства,  но  это  не  удерживало  меня  от
измен, даже когда она была беременна. Габриелла знала о большинстве моих
любовных похождений.  Одному  Богу  известно,  почему  она  терпела  их.
Возможно,  потому,  что  я  был  богат,  а  Габриелла  боготворила   Его
Величество Доллар. Не могу сказать, что она не любила меня, - любила,  и
я это знаю.
   Кроме того, ей нравилось быть замужем за гражданином  Великобритании,
а я старался тщательно скрывать свои любовные связи.
   Но с Дженни Муро все обстояло иначе, и Габриелла  сразу  поняла  это.
Дженни обладала бешеным темпераментом и была так красива... - Подбородок
Дэвида на секунду напрягся, а потом он продолжил:
   - Она до того вскружила мне голову, что я просто  перестал  понимать,
что делаю. То же самое  происходило  и  с  ней...  Мы  словно  не  могли
насытиться друг другом. Познакомились мы с ней на какой-то  вечеринке  в
Лос-Анджелесе, и уже через час ломали голову,  где  бы  найти  свободную
комнату, а моя жена и муж Дженни в это время находились среди гостей. До
этого момента я не был знаком с Кристианом, никогда  даже  не  слышал  о
нем, но это и не имело никакого значения. Если  бы  Дженни  захотела,  я
занялся бы с ней любовью прямо у него на глазах.
   Разумеется, когда  мы  вернулись  к  гостям,  Габриелла  поняла,  что
произошло между нами. Будучи на восьмом месяце беременности, она  стояла
в толпе, излучая счастье, и флиртовала  с  каким-то  парнем,  словно  ее
радовало, что даже в таком виде она  привлекает  внимание  мужчин.  Я  и
понятия не имел, что Габриелла  может  догадаться,  чем  я  занимался  с
другой  женщиной  в  доме,  где  присутствует  моя  беременная  жена.  -
Прозвучавшая в голосе Дэвида горечь явно была следствием его презрения к
себе за тот поступок. - Никогда не забуду выражения ее лица,  когда  она
увидела меня. Боль, но не только. Еще страх. Габриеллу испугало то,  как
сильно я могу обидеть ее. Она словно тогда уже знала, что между нами все
кончено. Я совершил страшный грех, и как бы сильно  мы  ни  любили  друг
друга, Габриелла поняла, что никогда не сможет простить мне  именно  это
предательство, в сравнении с которым меркли все мои другие измены.
   Вскоре мы ушли с этой вечеринки. Я плохо помню, о чем мы говорили  по
дороге домой. Габриелла плакала, я кричал,  пытаясь  все  отрицать.  Да,
наверное, все так и было, но сейчас это уже не важно. Когда мы вернулись
домой, с Габриеллой случилась истерика. Она схватила  нож  и  попыталась
пырнуть меня. Мне удалось отнять нож. Тогда она едва не разнесла в щепки
наше жилище. Габриелла швыряла в меня все, что попадалось  под  руку,  и
требовала убраться к чертовой матери из ее жизни. Я не  хотел  оставлять
ее одну, хотя понимал, что мое присутствие  только  еще  больше  ухудшит
положение; поэтому срочно позвонил ее подруге и попросил приехать.
   После этого я отправился в отель. И знаешь, что  я  тогда  сделал?  Я
позвонил в дом, где проходила  вечеринка,  и  поговорил  с  Дженни.  Она
моментально примчалась ко мне и, едва  переступив  порог  номера,  стала
стаскивать с себя платье. Мы снова занялись любовью.
   Дэвид недоверчиво покачал головой, словно не мог узнать  себя  в  том
мужчине, о котором говорил. Глубоко вздохнув, он продолжил рассказ:
   - Мы не вылезали из этого отеля дня четыре, а может,  пять  -  сейчас
уже не помню. Никто не знал, где мы...
   Господи, мне кажется, мы и сами  не  знали,  где  мы,  настолько  нас
захватило блаженство, граничащее с безумием. Правда, пару раз я  пытался
позвонить Габриелле, но она, услышав мой  голос,  бросала  трубку,  и  я
продолжал заниматься любовью с Дженни, словно мне было наплевать на жену
и будущего ребенка. Но, разумеется,  мне  было  не  наплевать,  я  любил
Габриеллу.., однако  просто  не  мог  остановиться.  Совершенно  потерял
контроль над собой. Я понимал, что все летит в пропасть, но ничто уже не
имело для меня значения. - Дэвид закрыл ладонями глаза. - Мой отец  умер
за полгода до этого, и.., нет, я не собираюсь искать в этом  оправдание.
Просто хочу сказать, что его смерть потрясла меня. Мы всегда были  очень
близки, и после его ухода мне  показалось,  что  жизнь  потеряла  всякий
смысл. Тогда я не понимал, насколько глупо рассуждаю: мной в тот  момент
владело какое-то безумное стремление к саморазрушению. Но, конечно,  это
ничуть не оправдывает мое поведение по отношению к Габриелле.
   Наконец я все же вернулся домой. Габриелла  к  тому  времени  немного
успокоилась. Но когда она спросила меня, где я был, я, как идиот, все ей
рассказал. Сам не знаю, почему сделал это; может, потому, что  не  хотел
лгать ей. Она всегда знала, когда я ее обманываю.  Тогда  же  из  Майами
прилетела моя мать с Томом, нашим старшим  сыном,  которому  исполнилось
два года. Не хочу  даже  вспоминать  о  тех  сценах,  которые  Габриелла
устраивала в течение последующих нескольких недель, вплоть до родов. Эта
жизнь была адом для всех нас и особенно для Тома. Его мамочка  постоянно
плакала, а бабуля без остановки кричала на  папочку.  А  папочка  в  это
время думал только о Дженни Муро. Она была словно навязчивая идея, я  не
мог выбросить ее из головы. Мысли о  ней  терзали  меня  каждую  минуту.
Дженни постоянно звонила мне в офис, умоляла о встрече.
   Некоторое время я сопротивлялся,  но  недолго.  Просто  не  выдержал.
Сейчас это невозможно объяснить, но  тогда  страсть  буквально  пожирала
меня, я чувствовал, что сойду с ума, если не  увижу  ее.  И  наша  связь
возобновилась. - Дэвид нахмурился и помолчал немного. - А знаешь,  самое
странное то, что я даже не могу вспомнить, хорошо ли мне было  с  ней  в
постели. Наверное, хорошо, иначе меня так не тянуло бы  к  ней...  Но  я
этого уже не помню. Помню только навязчивое желание делать что-то такое,
что, как было ясно с самого начала, в конце концов разрушит  мою  жизнь.
Это и случилось. Но жизнь моя  разрушилась  так,  как  я  себе  тогда  и
представить не мог.
   Снова замолчав, Дэвид наклонился вперед,  уперся  локтями  в  колени,
сложил ладони и уставился на освещенный солнцем стол.
   - Поворотный  момент  наступил  с  рождением  Джека,  -  произнес  он
невыразительным тоном. - Во время родов я находился рядом с  Габриеллой.
Ей было очень тяжело, а тот факт, что моя мать разыскала меня в каком-то
отеле, чтобы сообщить о начале родов, и  вовсе  превратил  мою  жизнь  в
жуткий кошмар. Роды длились несколько часов... Тебе не  надо  знать  все
подробности, достаточно просто сказать, что  по  большому  счету  именно
муки Габриеллы начали в конце  концов  отрезвлять  меня  и  приводить  в
чувство. А потом, увидев появление на свет нашего второго сына,  увидев,
как Габриелла  любит  его,  увидев  сомнение  в  ее  глазах,  когда  она
протянула мне младенца... - Дэвид с трудом выдавливал из себя  слова.  -
Она испугалась, что мне не нужен этот ребенок, подумала, что я их брошу.
- У него перехватило дыхание, и Дэвид замолчал. Затем,  пересилив  себя,
продолжил:
   - Моя мать привела в палату Тома, и когда я взглянул на его лицо, мне
показалось, что вижу сам себя. Как будто мне напомнили,  что  я  и  есть
отец, но отец, который разрушает жизнь  своих  детей.  Наверное,  именно
тогда я осознал, что ничего не может быть важнее  этих  мальчиков  -  ни
женщины, ни страсть, ни деньги, ни успех... Ничего!
   Лишь они и были важны. Мне следовало что-то делать,  чтобы  исправить
свою жизнь, пока я окончательно не поломал ее.
   Перед самым рождением Джека моя мать почти не разговаривала со  мной.
Она все еще переживала собственное горе - смерть отца,  и  ей  казалось,
что это поведение ее сына, который не