и друг другу руки, Лайза пыталась  проанализировать  свое
первое впечатление.  Миниатюрная,  маленькая,  явно  -  позволительно  ли  и
подумать  такое?  -  приземистая.  Приветствуя  гостей,  принцесса  Маргарет
помахала длинным черепаховым мундштуком в левой руке.
   - Да, мэм, ужасно приятно оказаться здесь.  Мы  еле  успели  сесть  перед
заходом солнца.
   - Я рада. Мы все отправляемся на ужин к Патрику. У него полно гостей. Мик
Джаггер со своей "дамой" и очаровательный Дэвид Боган. Не помню,  ты  с  ним
знаком? Хейверсы здесь, но они  отдыхают.  Мы  довольно  крепко  закусили  у
Бейзила.
   Лайза была подготовлена к распределению спальных мест. Спален было только
четыре,  и  совместное   проживание   не   состоящих   в   браке   явно   не
приветствовалось. Ей пришлось поселиться с Джо Энн.
   Она уже почувствовала прохладу в их отношениях. После обеда в  Поло-клубе
Джо Энн была менее дружелюбна.  Она  по-прежнему  посещала  спортивный  зал,
однако девичники в ресторанах прекратились,  а  в  их  разговорах  появилась
скованность, которой раньше не наблюдалось. Лайза была слишком занята, чтобы
поразмыслить над этим. В конце концов, Джо Энн только что потеряла  мужа,  к
тому  же  при  самых  страшных  обстоятельствах,  какие  только  можно  было
вообразить, а сама она была слишком сильно влюблена, чтобы вообще  о  чем-то
волноваться. Крайне досадно, что Бобби пригласил Джо Энн тоже, но  в  то  же
время это так похоже на него - доброго, заботливого, с открытой душой.
   - Черт, по-моему, она нас приткнула в комнатушку для прислуги, -  сказала
Джо Энн, раздраженным жестом отбрасывая волосы с глаз.
   Лайза почувствовала резкий болезненный укол. Она так высоко и так  быстро
продвинулась в своей жизни, что подобные замечания  действительно  доставали
ее. В ее прежнем мире работа  прислуги  не  представлялась  зазорной.  Лайза
всегда считала эту профессию замечательной, глядя  на  нее  глазами  матери.
Вероятно, такие люди, как Джо Энн, а может быть, даже и  Бобби,  имели  иной
взгляд на вещи. Она ощутила себя почти что  заговорщицей,  парвеню,  которая
проникла в ряды аристократии по подложным рекомендациям. Это было  нелепо  и
неестественно, однако впервые в жизни Лайза  ощутила,  что  ей  надо  что-то
скрывать, - странное и непривычное чувство  стыда  за  то,  чем  раньше  она
гордилась. Неужели таков результат  общения  с  этими  людьми?  Неужели  это
первый, едва заметный  этап  в  кампании  уничижения,  которая  наполнит  ее
тайными страхами, разрушит ее уверенность в себе, если она  будет  прилагать
усилия казаться не тем, что она есть на самом деле? Ни в коем случае с  ней,
Лайзой Старр, такое не произойдет.
   Лайза сделала большой глоток крепкого ромового пунша,  который  налил  ей
черный дворецкий, и направилась к  ванной.  Если  здесь  такие  комнаты  для
прислуги, то она попросится сюда на работу.  В  доме,  казалось,  преобладал
оранжевый  цвет,  который  явно  был  любимым  цветом  принцессы   Маргарет.
Полотенце в ванной комнате, тем не менее, оказались болотно-зелеными.  Лайза
радостно воскликнула:
   - О, Джо Энн, посмотри-ка! На полотенцах надпись:
   "Королевская  семья".  Посмотри,  вот  тут.   "Полотенце   пляж   Кэннон.
Королевская семья". Наверное, это какой-то розыгрыш?
   Она вбежала в комнату, вальсируя и размахивая находкой.
   Джо Энн выстрелила с бедра.
   - Право, Лайза, мне кажется, тебе необходимо  постараться  вести  себя  с
достоинством. Я понимаю, что для тебя  несколько  необычно  очутиться  здесь
среди всех нас, но это же не игра.
   В голосе  Джо  Энн,  возившейся  с  щипцами  "Джип"  для  завивки  волос,
отчетливо прозвучали покровительственные нотки.
   - Да иди ты, - кротко ответила Лайза и вышла. Спальня Бобби располагалась
прямо напротив, через покрытую плиткой террасу, и  в  обеих  комнатах  двери
вели на улицу. Лайза не постучалась.
   Бобби был мокрым после душа, вокруг  его  бедер  было  небрежно  обернуто
полотенце. Лайза  почувствовала,  как  от  одного  взгляда  на  него  в  ней
вспыхнуло желание.
   - Привет, сенатор, или, точнее, господин президент.  Я  решила,  что  вам
после душа потребуется помощь.
   Бобби улыбнулся своей ленивой, чарующей улыбкой. Он прижал палец к  губам
и указал на закрытую дверь в соседнюю комнату.
   - Рядом хозяйские апартаменты, - прошептал он.
   Как бы в подтверждение этого из ванны  донеслись  едва  различимые  звуки
королевского баритона, поющего:
   "Я пою-у-у-у под дождем, я  пою-у-у-у  под  дождем.  Какое  чуде-е-е-сное
чувство, мы сно-о-о-ва взросш..."
   - Мне кажется, ей на самом-то деле хотелось бы выступать в ночном  клубе,
- произнес Бобби. - Да она, я считаю, в каком-то смысл и выступает.
   Лайза улыбнулась, подойдя к нему. Ласково, но решительно она  подтолкнула
Бобби к кровати.

***

   Марк Хейверс, чьи блестящие светлые волосы слегка ерошил ласковый ветерок
с моря, убежденно отстаивал свою точку зрения. Для  того  чтобы  подчеркнуть
свои слова, он размахивал джином с тоником.
   - Мне просто кажется, что несколько наивно  верить  в  намерение  русских
властвовать над миром. История нас учит, что они страшно неуверенны в  себе.
Они так боятся агрессии, что выбрали нападение как  лучший  способ  обороны.
Бряцая оружием, мы бередим  их  чувство  неуверенности  и  превращаем  их  в
какого-то опасного зверя, загнанного в угол. Вторая область, где мнения наши
обычно расходятся, - реальный масштаб угрозы, которую они  представляют.  Мы
рассматриваем их как страну с очень серьезными проблемами -  экономическими,
политическими и военными. Им не очень везет в "третьем  мире",  и  если  они
стремятся властвовать над миром, то это им не слишком удается.
   Бобби откинулся в кресле и спокойно улыбнулся. - Что ж, в  этом,  конечно
же, явно отражена нынешняя позиция европейцев,  -  произнес  он,  растягивая
слова.  -  Я  совершенно  с  ней  не  согласен,  но  ты  выразил  ее   очень
красноречиво.
   Он был чудовищно вежлив, очарование Стэнсфилдов  витало  в  пространстве,
разделявшем этих двух мужчин, вступая в соревнование с силовым полем лосьона
для волос "Ройал-яхт",  которое  окружало  англичанина.  Хейверс  не  понял,
сказал ли Бобби ему комплимент или нет.
   - Разумеется,  обладая  преимуществом  рассматривать  вопрос  отсюда,  из
Нового Света, - продолжил Бобби, - мы считаем,  что  вы,  европейцы,  слегка
зациклились на так называемых уроках истории. Я склонен  согласиться  с  тем
человеком, который сказал, что история - это треп. Ее  можно  толковать  как
угодно, как и статистику. Для среднего американца ваш так называемый  диалог
с русскими попахивает соглашательством.  Вы  вполне  правомерно  обеспокоены
тем,  чтобы  Европа  не  превратилась  в  свалку  ядерных  отходов.   Однако
бесконечные переговоры с русскими могут оказаться не лучшим способом,  чтобы
избежать этой опасности.
   - Лучше ля-ля, чем пух-пух. Бобби наклонился  вперед  и  вперился  своими
голубыми глазами в глаза англичанина.
   - Иногда ля-ля быстрее всего и приводит к  пух-пух.  В  качестве  примера
уроков истории, которые вы так обожаете, не припомним ли Мюнхен?  Переговоры
с Гитлером едва не привели "к миру в  наше  время".  Он  воспринял  это  как
проявление слабости и начал наращивать свою военную машину.
   Благодушная улыбка, которая играла на губах Хейверса  мгновенно  исчезла.
Этот не из  слабохарактерных.  Он  стоит  на  довольно  упрощенных  позициях
американских  правых  по  отношению  к  России,  но  он,  несомненно,  умеет
отстаивать свою точку зрения. Мюнхен всегда был уязвимым  местом  английских
консерваторов. Это был далеко не лучший их час.
   Хейверс перескочил на второй вопрос.
   - Но нам ваша  позиция  кажется  несколько  слишком  неуравновешенной.  У
России просто нет ресурсов, чтобы управлять  миром,  и  если  оглянуться  на
последние сорок лет, то  мы  увидим,  что  фактически  их  границы  остались
неизменными, за исключением Афганистана.
   Бобби не смог  сдержаться.  Сидящий  в  нем  политик  изобразил  чарующую
улыбку, чтобы сгладить жестокость слов, которые он собирался произнести.
   - По-моему, у вас, европейцев, имеются все  основания  быть  благодарными
нам за  так  называемую  неуравновешенность  и,  может  быть,  даже  за  так
называемую наивность. Ты совершенно прав, когда говоришь, что  русские  пока
что не добились успеха. Позволь объяснить  из-за  чего:  из-за  полумиллиона
наших солдат, размещенных в Европе, и из-за  нашего  ядерного  зонтика,  под
которым укрылись ваши граждане. И вот что я еще скажу. Оборона  оплачивается
долларами налогоплательщиков в то время, когда в результате дефицита бюджета
растут высокие процентные ставки и массовая безработица. Труднее  всего  мне
объяснить  своим  избирателям,  почему  они  должны  платить  деньги,  чтобы
защищать целую кучу иностранцев,  которые  выходят  на  демонстрации  против
наших ракет, поливают нас грязью  в  своих  газетах  и  отказываются  делать
разумный вклад в собственную оборону.
   Хейверс залпом выпил свой коктейль.
   Видя, какой эффект произвели его слова,  Бобби  поспешил  загладить  свою
резкость.
   - Разумеется, ты знаешь, и я знаю, что ваши интересы - это наши интересы.
Я просто хочу, чтобы ты получил представление об общественном мнении в  моей
стране. Как тебе известно, я категорически  выступал  против  угрозы  сената
вывести наши войска из Европы, если европейцы не увеличат  свои  расходы  на
оборону. Я понимаю даже, что в этом вопросе на Англии вины  нет.  Я  большой
поклонник вашего премьер-министра - американцы знают, что она не  заигрывает
с коммунизмом, что она видит опасность.
   Завершив свою речь этим неискренним комплиментом, Бобби пролил бальзам на
чувства, которые могли быть оскорблены. Это была полезная беседа,  поскольку
всегда так же важно довести свои взгляды  до  сведения  собеседника,  как  и
выслушать другого человека. Премьер-министру Тэтчер будет доложено  об  этом
обмене мнениями. Бобби надеялся, что в докладе  его  отметят  как  человека,
исповедующего правые взгляды не только от души, но и умом проникшегося ими.
   Дебаты прервал голос принцессы Маргарет. Появившись в  проеме  стеклянных
дверей, она крикнула в сторону покрытой камышом застекленной  террасы  возле
бассейна, где сидели два политика:
   - Мужчины, собирайтесь. Мы опоздаем на ужин.
   Ужин, по мнению Лайзы, был неудачным, и в этом  были  повинны  почти  что
все. Например, Джо Энн быстро  превращалась  во  "Враждебную  Державу  номер
один". Она сидела справа от Бобби и в течение  всего  ужина  атаковала  его,
словно осиный рой. Ее беспокойные пальцы не оставляли Бобби ни  на  секунду.
Хохоча над каждым его замечанием, Джо Энн постоянно тянулась к  нему,  чтобы
прикоснуться, погладить запястье, с  энтузиазмом  ухватить  за  руку,  чтобы
заострить  на  чем-то  внимание,  и  по  крайней  мере  в  одном  совершенно
ошеломительном случае она  позволила  себе  быстренько  потрогать  кончиками
пальцев его затылок. Лайзе она представлялась столь же безобидной, как  лиса
в курятнике, и почти столь же желанной. Сначала она просто глазам  своим  не
верила. Это оказалось совершенно  неожиданным.  Однако  по  мере  того,  как
развязный флирт становился все более  и  более  откровенным,  Лайза  в  душе
подивилась своей наивности. Было ясно, что Джо  Энн  заранее  все  тщательно
продумала. Супруг еще не успел остыть в гробу, а она уже  вовсю  подыскивала
ему замену. Во всем этом была железная логика. Бобби  Стэнсфилд  представлял
собой самую подходящую кандидатуру в мире. Для женщины вроде Джо Энн он  был
пределом мечтаний.
   Все это напрочь лишило аппетита Лайзу, которую снедало незнакомое чувство
ревности. Бобби принадлежал ей, он принадлежит ей. Однако с того  места,  на
котором сидела Лайза, все выглядело иначе. Джо Энн Дьюк  обрела  способность
обращать ее кровь в лед. Джо Энн Дьюк,  чьи  губы  привели  Лайзу  на  грань
сексуального экстаза в кипящих водах джакузи. Джо Энн Дьюк, с ее  прекрасным
телом, с богатством  царя  Мидаса,  аристократическим  именем.  Трудно  было
представить себе более  опасную  и  могущественную  соперницу.  Черт  бы  ее
побрал. Лайза влюбилась в первый и в последний раз в своей жизни  -  и  вот,
похоже, ей придется сражаться за свою любовь, причем в сражении,  в  котором
тяжелая артиллерия принадлежит противнику. Уже можно было  видеть,  в  каком
направлении враг будет развивать наступление.  В  направлении  политического
честолюбия Бобби Стэнсфилда.
   Сидевшая слева от Бобби принцесса Маргарет наклонилась и произнесла:
   - Скажи мне, Джо Энн, ты поддерживаешь Бобби политически?  Мне  говорили,
что борьба за президентство в вашей стране весьма слишком  уж  разорительна.
Тебе следовало бы внести свой вклад в его кампанию.
   Лайзе было понятно, что принцесса надеется поставить привлекательную  Джо
Энн в крайне сложное положение. Ее замечание ставило Джо Энн под удар.  Если
она  изображает  из  себя  политическую  единомышленницу  Бобби,  то  должна
прочувствовать  обязанность  вкладывать   денежки   в   то   дело,   которое
поддерживает. Однако, сама того не ведая, принцесса Маргарет сыграла Джо Энн
на руку. Дареному коню в зубы не смотрят.
   - Я рада, что вы упомянули об этом, мэм. Вообще-то  с  Бобби  я  пока  не
говорила, однако в "Фонде Дьюка" я уже беседовала о том, как бы  помочь  его
кампании, - если, конечно, он решится начать ее.
   Все рассмеялись. Кроме Бобби. Стэнсфилды не смеются  над  такими  вещами,
как вклады в кампанию. В конце концов, церковь - не место для игры в футбол.
Бобби долго смотрел на Джо Энн, как будто увидел ее впервые, - в  совершенно
новом и чрезвычайно выгодном свете. Лайза наблюдала за ним со  своего  места
за столом, и душа ее ушла в пятки. Едва Джо Энн забросила миллионную наживку
для прожорливого рта Бобби, они сразу же всерьез заговорили о политике. Пару
раз  он  перехватывал  взгляд  Лайзы  из-за  стола  и  улыбался  ей  теплой,
успокаивающей стэнсфилдовской улыбкой.  Но  в  светло-голубых  глазах  Лайзе
виделись лишь долларовые банкноты.
   Болтовня Мика Джаггера, соседа  Лайзы  справа,  представляла  не  больший
интерес, чем пуканье таракана на поле площадью в четыре  акра.  По  каким-то
особым причинам, известным только ему одному, Джаггер вообразил, будто Лайза
увлекается крикетом, его страстью. Через сорок минут ее ледяного безразличия
он попытался переключиться на крокет. Полный провал.  Сидевший  слева  Дэвид
Воган был намного интересней. Очаровательный, болтливый, смешливый ирландец,
широко известный как лучший друг принцессы  Маргарет,  или  "л.д.",  как  он
любил называть себя, он занимался тем, в чем его соотечественники знают толк
лучше всех в мире. Он напивался.  Насколько  могла  судить  Лайза,  исходной
точкой этого процесса были не ужин и даже не коктейль, предшествующий ужину.
Нет, путешествие Дэвида к подножию забытья началось,  вероятно,  с  шипучего
еще до обеда.
   Театральным шепотом Дэвид изложил подноготную обожающего крикет и  крокет
рок-идола.
   - Просто жуткие манеры, дорогая.
   Он глубоко вздохнул и  демонстративно  рыгнул,  заслужив  ледяной  взгляд
принцессы Маргарет. Не обескураженный этим, Дэвид продолжал:
   - Не знаю, чего ПМ с ним общается. Вероятно,  потому  что  ее  кузен  был
шафером на свадьбе Мика с Бианкой.
   Лайза рассмеялась, отчего у нее немного отлегло  от  сердца,  если  такое
было вообще возможно. Черт с ним, не все еще потеряно. Если Джо  Энн  решила
заполучить Стэнсфилда, ей придется приложить столько труда, что как  бы  она
потом об этом не пожалела.
   Лайза отпила красного вина, глубоко вздохнула и попыталась отвлечься. Это
ведь райское наслаждение - общаться с сильными мира сего в самом,  вероятно,
красивом доме на самом очаровательном  острове  мира.  Она  огляделась.  Дом
Патрика Личфилда был настоящей жемчужиной. Выкрашенный  в  канареечно-желтый
цвет, он был построен  в  стиле  Оливера  Мессела  -  феерический,  открытый
карибским  ветрам,  с  ошеломительными  видами  и  панорамами.  Само  здание
сооружалось на нескольких различных  уровнях,  и  пока  что  было  достроено
только четыре, хотя планы  Патрика  явно  шли  дальше.  На  уровне  бассейна
располагалось полукруглое большое помещение, оборудованное под  просмотровый
зал со снабженным бежевыми подушками диваном,  который  полумесяцем  окружал
видеосистему "Сони ви-эйч-эс". Вечером всем им  предстояло  смотреть  фильм.
Сейчас из  круглой  застекленной  веранды,  где  они  ужинали,  Лайза  могла
любоваться   роскошным,   слегка   подсвеченным    ландшафтом,    сверкающим
сорокафутовым бассейном и вдыхать пьянящий аромат гвоздики, прислушиваясь  к
журчанию любезной беседы, позвякиванию тонкого  фарфора  и  безостановочному
треску сверчка.
   Рокочущий голос поймал ее, как прожектор - беглого заключенного.
   - Скажи, Люси, а  как  именно  вы  познакомились  с  Бобби?  Меня  всегда
увлекает слушать описания, как люди знакомятся.
   "Можно ли, не нарушая приличий, указать принцессе, что она  не  правильно
назвала мое имя?" Лайза чувствовала, что, вероятно, нельзя, тем более,  что,
скорее всего, сделано это было нарочно.
   Принцесса Маргарет, размахивая своим черепаховым мундштуком, как  грозным
оружием, склонилась над столом, дожидаясь ответа. Лайза подумала, что полные
губы, яркая губная помада и кирпичный загар делают ее  похожей,  скорее,  на
маникюршу из Майами-Бич, чем на сестру королевы Англии.
   - Меня представила Джо Энн.
   В качестве ответного удара Лайза опустила слово "мэм".
   От этой промашки августейший  взгляд  стал  жестким.  Принцесса  Маргарет
отпила  большой  глоток  темно-коричневого   ячменного   виски,   неожиданно
поданного к кофе.
   - И давно вы дружите с Джо Энн?
   Допрос становился все суровее. За этим вопросом  должен  был  последовать
второй, за ним еще и еще, до тех пор, пока Лайза не будет вынуждена  сказать
что-нибудь неуместное.
   Притворившись подругой, какой она больше  не  являлась,  Джо  Энн  пришла
Лайзе на подмогу.
   - У Лайзы есть гимнастический зал в Уэст-Палм-Бич, мэм. Мы  познакомились
там.
   Смех напомнил звук,  какой  раздается,  если  сломанным  ногтем  провести
медленно по микрофону.
   - Гимнастический зал? Гимнастический зал? Какое оригинальное занятие.  Да
к тому же в Палм-Бич. Мне казалось, жители там  слишком  стары  для  занятий
спортом.
   Лайза глубоко вздохнула.
   Двое сидящих за столом  поспешили  ей  на  выручку  в  надежде  разрядить
обстановку шутками по поводу спортивных занятий.
   - Как только у меня возникает потребность заниматься спортом,  то  я,  по
Филдсу, ложусь и лежу до тех пор, пока это не проходит, - заявил Дэвид Воган
с таким видом и таким тоном, будто ему уже сейчас не повредило бы побыть час
или два в горизонтальном положении.
   - Единственный спорт для меня - это игра в шахматы у  открытого  окна,  -
отозвался Патрик Личфилд. Лайза была благодарна за эти попытки. Но понимала,
что не должна избегать конфронтации. За любую проявленную сейчас слабость ей
придется дорого заплатить позднее.
   - Занятия спортом очень пригодились бы  вам,  мэм.  Вам  надо  как-нибудь
попробовать.
   Установилась зловещая тишина.
   Мысленно Лайза уже паковала чемоданы.  Интересно,  как  можно  улететь  с
Мюстика? На какое-то  мгновение  судьба  ее  повисла  на  волоске.  В  такой
атмосфере, окруженная  своими  придворными,  преданными  членами  ее  самого
последнего "кружка", ПМ, дав суровый отпор, мановением  руки  превратила  бы
Лайзу в ничто, обреченное навечно скитаться  вне  света,  в  отверженную,  в
парию. А если по какой-то причине Лайзе после этого не удастся  улететь,  то
это будут самые грустные дни в ее жизни.
   Глаза принцессы Маргарет излучали опасность, пока она размышляла, как  ей
добить Лайзу, чтобы та не мучилась.
   В ответ Лайза дерзко, бесстрашно  смотрела  на  нее  ровным  взглядом.  В
соревновании, кто кого перегл