маленького Дьюка для "Светского календаря".
   "...изводящие дела на больших водах..."
   Джо Энн попросила именно этот псалом. Он сгодился для президента Кеннеди.
Сгодится и для бедняжки Питера. Действительно, весьма подходящий псалом.
   Она осмотрелась. Все идет отлично. Джекки Кеннеди.  Убитая  горем  вдова.
Джо Энн не нужно было оглядываться, чтобы понять, что за ее спиной в  церкви
нет ни одной пары сухих глаз.
   "И веселятся, что они утихли, и Он приводит их к желаемой пристани..."
   Прекрасно. Да, это настоящая победа.. Другого слова не подыскать; Победа,
вырванная за ничтожно малое время из зияющего зева поражения  со  зловонными
клыками. Питер добился бы развода, и она  едва  наскребла  бы  на  билет  на
междугородный автобус, чтобы убраться  вон.  Из  рая  -  на  Куир-стрит,  по
решению доброго старого судьи. Но теперь она улыбается из-под вуали  на  его
похоронах, а позднее, когда никто не сможет увидеть, она, может быть, еще  и
станцует на его могиле. Все  они  недооценили  Джо  Энн,  ее  решимости,  ее
беспощадности, ее готовности пойти на что угодно,  лишь  бы  сохранить  свое
положение, - а теперь всем им придется платить за свою оплошность.  Джо  Энн
Дьюк - уважаемая страдающая вдова, сраженная трагедией. Чистая, как падающий
снег, леди в белом, которую жестокая жизнь заставила надеть черный траур.
   Старого Вена Карстерса чуть  кондрашка  не  хватила,  когда  он  прочитал
завещание. Шлюха одержала победу, но он  абсолютно  ничего  не  мог  с  этим
поделать. Последняя воля и  завещание  Питера  были  надиктованы  много  лет
назад,  в  безмятежные  дни  после  их  медового  месяца.  Когда   Джо   Энн
поинтересовалась, сколько у  нее  конкретно,  то  никто  не  смог  ответить.
Вероятно, это зависело от множества таких  обстоятельств,  как  изменения  в
стоимости имущества, процентные ставки и тому подобное. Именно в эту  минуту
Джо Энн поняла, что по-настоящему богата. Если эту сумму  нельзя  сосчитать,
то она уж точно колеблется где-то  в  области  миллиарда.  Почти  как  некий
пустяк, она потребовала принести ей досье Питера.
   - Незадолго до своей смерти муж сообщил мне, что вы ведете его  секретное
личное досье. Насколько я поняла из завещания, все его  личные  вещи  теперь
принадлежат мне. Пожалуйста, принесите досье мне.
   С лицом, потемневшим,  точно  послеполуденные  грозовые  тучи  летом  над
Палм-Бич, Кастерс сделал то, что ему было приказано. Джо  Энн  провела  весь
день, читая  досье,  прослушивая  ленты,  восхищаясь  эффективностью  работы
детектива, качеством аудиозаписи телефонных разговоров. От разговора с  Мэри
д'Эрлангер Джо Энн сильно возбудилась.  Неудивительно,  что  бедный  старина
Кастерс чуть было не кончил  на  нем.  Мэри  д'Эрлангер  надо  вернуть.  Без
вопросов. Джо Энн очень сожалела, что придется уничтожить записи, однако она
умела учиться на ошибках других. Недальновидность в отношении подобных вещей
президенту Никсону не принесла ничего хорошего.

***

   Взгляд Джо Энн коротко задержался на полированном дереве гроба, и она  на
секунду задумалась о его мрачном содержимом. Сожалеет ли она  хоть  отчасти?
Испытывает ли какое-то теплое, нежное чувство к тому,  что  было  ее  мужем?
Нет, ничего. Пусть другую щеку подставляют те девочки, которые дают подонкам
в обмен на  несколько  жалких  конфеток.  Питер  Дьюк  воспользовался  своим
могуществом и попытался сбросить ее в канаву,  откуда  она  с  таким  трудом
выбралась, и Джо Энн явно получила удовольствие, содрав с него шкуру винтами
"Райвы", как шкуру с банана. Питер никогда не знал, какая Джо Энн  на  самом
деле,  и  не  потрудился  узнать,  -  и  за  эту  оплошность  превратился  в
недожаренный фарш для гамбургера. В справедливости есть своя поэзия.
   Кажется, закругляемся. Пора посмотреть в лицо окружающим.  Глаза,  полные
слез, соболезнования: "Если мы хоть что-то можем сделать,  хоть  что-нибудь,
пожалуйста, не сомневайтесь..."
   Было ли в глазах одетых в черный траур людей, толпящихся на лужайке перед
церковью,  подозрение?  Человек  со  слабыми  нервами,  несомненно,  его  бы
заметил. Параноик бы заметил. Однако у Джо Энн были стальные нервы. Она была
вне себя от блаженства. "Смерть, вызванная  несчастным  случаем",  -  гласил
вердикт, и больше ничто в мире не  имело  значения.  Абсолютно  ничто.  Люди
могли шепотом обмениваться сомнениями, которые копошились у них в  душе,  но
Джо Энн Дьюк хорошо знала сограждан, и никто не посмел  бы  противопоставить
себя ее фамилии, а тем более - ее состоянию.
   Оставалось решить лишь один самый важный вопрос: куда ей теперь двигаться
дальше? Она - одна из самых богатых и могущественных женщин Америки, носящая
громкое имя одного из самых старинных семейств. К тому же, вновь не замужем.
Славная вдовушка, иди, куда хочешь, делай, что на ум взбредет.  Что  бы  ей,
черт побери, еще сделать на бис?  Какое-то  мгновение  Джо  Энн  стояла,  не
замечая произносимых соболезнований, и  размышляла  над  завидной  дилеммой.
Голос нарушил ее задумчивость, кто-то настойчиво сжал ее руку.
   - Джо Энн, мне искренне жаль.  Я  думаю  о  тебе.  Это,  разумеется,  был
простой ответ на ее простой вопрос. И вправду, как легко. Почему  же  ей  до
сих пор это не приходило в  голову?  Ответом  стал  этот  мужчина  с  мягким
голосом и притягательными глазами. Только один человек в Палм-Бич,  даже  во
всей  Америке,  мог  стать  следующим  после  Дьюка.  Пройдет  обусловленное
Правилами приличия время, сколько бы его  ни  потребовалось,  и  она  выйдет
замуж за Бобби Стэнсфилда.

Глава 8

   До того как клонящееся к горизонту солнце отправится на покой, оставалось
всего  лишь  десять  минут,  и  Бобби  Стэнсфилд,  сидевший   за   штурвалом
двухмоторого самолета "Бичкрафт Бэрон", волновался. У него не  было  времени
любоваться колдовской красотой аквамаринового моря,  освещенного  солнечными
лучами между островками Бекия и Сент-Винсент и, тем  более,  высматривать  и
определять, кому принадлежат импозантные дома, которые, подобно  жемчужинам,
вкраплялись в роскошный ландшафт острова, расстилавшегося внизу.
   Мысли его были заняты лишь тем, что взлетно-посадочная полоса на  острове
Мюстик не оборудована осветительными приборами  и  что  ему  надо  сесть  до
наступления темноты. Проклятие.  Времени  в  обрез.  Бобби  нагнулся,  чтобы
отрегулировать триммер, вдавил дроссель и повернул рычаг влево, делая вираж.
При посадке будет всего лишь один шанс. Какого  черта  они  не  остались  на
Барбадосе? Сейчас потягивали бы пунши на Сэндилейн, а не играли в  кости  со
смертью, притаившейся в бездне Карибского моря. А все эта  "Пан-Америкэн"  с
ее чертовым расписанием: рейс из Майами предусматривал минимум  времени  для
посадки на Мюстике до  наступления  темноты.  Это  всегда  было  рискованно,
однако нынешний полет был на грани риска.
   Сидя рядом с Бобби, Лайза ощущала напряжение, но  не  понимала,  чем  оно
вызвано. Бобби вел себя спокойно все сорок пять минут после  того,  как  они
вылетели из аэропорта "Грэнтли Адаме" на Барбадосе. Пару раз  он  заговорил,
обращая ее внимание на рисунок облаков или на косяк летающих рыб, резвящихся
в  теплом  голубом  океане,  расстилающемся  внизу,  однако  слишком   часто
посматривал на часы, и время от времени бронзовую кожу на его лбу  прорезала
озабоченная складка. Лайза пребывала в совершенно безмятежном  состоянии.  В
руках Бобби Стэнсфилда были штурвал - и ее жизнь. Ее это вполне  устраивало.
И если Господь в мудрости своей решил призвать их к себе здесь и сейчас,  то
разве это страшно - умереть в объятиях мужчины, к  которому  она  испытывала
такую любовь, о которой никогда раньше  и  мечтать  не  смела.  В  последние
недели во Флориде стояли рекордная жара и небывалая доселе влажность; они  с
Бобби не  прилагали  усилий  для  того,  чтобы  найти  прохладу.  С  первого
потрясающего опыта любви  в  кабинке  Стэнсфилда  и  до  головокружительного
плавания на катере вдоль Гольфстрима накануне ночью их тела  раздували  угли
флоридской печи, пот сливался в единый поток, а души сталкивались  в  пелене
восторга. Даже сейчас Лайзе казалось, что ее тело трепещет, словно натянутая
бельевая веревка на сильном ветру. Она была вся в напряжении, вибрируя,  как
тугая струна, от сознания того, что  ее  любимый  рядом.  Она  находилась  в
вызывающем сплошной восторг волшебном, захватывающем  путешествии  и  молила
Бога, чтобы оно никогда не кончилось.
   В довершение всего Бобби пригласил ее на Мюстик -  изысканнейший  в  мире
частный остров. И  остановятся  они  не  в  каком-то  там  отеле.  Это  было
невероятно, почти что совершенно непостижимо, но  Лайзе  предстояло  жить  у
принцессы Маргарет, сестры королевы Англии, - в ее собственном  доме.  Лайза
знала, что Стэнсфилды крутятся среди богачей и знаменитостей, что  они  сами
богаты и знамениты, но  уж  это  было  слишком.  И  тем  не  менее,  она  не
волновалась. Она была столь далека от светских игр, что не имела возможности
выработать в себе страх перед  игроками.  Для  нее  иностранные  королевские
особы существовали  в  ином  измерении  и,  подобно  экзотическим  животным,
вызывали не столько опасения, сколько любопытство.
   Чтобы она не нервничала, Бобби  все  упростил.  -  Когда  ты  ее  узнаешь
поближе, то поймешь, что она не так плоха. Боюсь, что  больше  ей  по  нраву
развлекать молодых людей, а не таких красивых  девушек,  как  ты.  Ужин  нам
будет стоить песни в исполнении принцессы Маргарет, однако это замечательный
дом, а для меня, к тому  же,  блестящая  возможность  встретиться  с  Марком
Хейверсом. Я получаю такие приглашения время от времени. Все мы их получаем.
Главное заключается в том, что она просто не выносит  одиночества,  поэтому,
если дом пустеет, она тут же звонит и просит прийти на  выручку,  и  мы  все
собираемся там. А поскольку я под боком, во Флориде, то, значит, мне  звонят
первому! Во всяком случае, там  будет  забавно.  Довольно  познавательно.  А
Хейверс как раз сейчас в Англии пошел в гору.
   Это,  как  выяснилось,  был  важный  фактор.  Марк  Хейверс,   белокурый,
язвительный,   оказался    восходящей    звездой    консервативной    партии
Великобритании и большим любимцем премьер-министра Маргарет Тэтчер. Он много
лет дружил с принцессой и выступал в качестве друга дома. Это давало  ему  и
Бобби важный шанс для встреч друг с другом. Если бы мечты этих  двух  мужчин
когда-нибудь  исполнились,  то  они   бы   встречались   совсем   при   иных
обстоятельствах. Дружба, скрепленная здесь, пригодилась бы каждому позднее.
   Однако, с точки зрения Лайзы, в бочку с медом попала и ложка дегтя.
   Позади Лайзы и Бобби, положив ноги на соседнее  кресло,  сидела  Джо  Энн
Дьюк.
   Лайза не совсем понимала, зачем  пригласили  Джо  Энн,  однако  она  была
достаточно невинна и слишком любила Бобби,  чтобы  подвергать  сомнению  его
мотивы. Вообще-то все  было  вполне  объяснимо.  Позвонив  Бобби,  чтобы  он
приехал рассеять ее одиночество, принцесса попросила его захватить  с  собой
как можно больше людей. Джо  Энн  оказалась  явно  подходящей  кандидатурой,
поскольку Бобби  сочувствовал  тому  горю,  которое,  как  он  полагал,  она
переживала, и генетически тянулся к состояниям вроде того,  которым  владела
она. В довершении к этому, Джо Энн дружила с Лайзой, и обе были  чокнуты  на
физических упражнениях.
   Хотя вид у  Джо  Энн  был  безмятежный,  на  самом  деле  она  напряженно
размышляла,  лихорадочно  строя  в  уме  схемы  захвата  своей  жертвы.  Это
приглашение стало лишним подарком судьбы, а все остальное прекрасно легло на
свои места: гроб Питера - в мягкую землю  на  кладбище,  его  фантастическое
состояние - ей на колени, его опасное досье - в ее камин.
   Оставалась лишь одна досадная неувязка. Джо Энн бесило, что она сама тому
виной, хотя, даже обладая даром пророчества, трудно было предвидеть подобную
катастрофу. Бобби Стэнсфилд и Лайза трахались, как полоумные, и опытный глаз
Джо Энн подсказывал ей, что это далеко не обычный романчик. В конце  концов,
она готовила Лайзу для себя. Территориальных претензий  к  Бобби  у  нее  не
было. Во всяком случае, пока супруг желал, чтобы она оставалась  его  женой.
Однако теперь все резко поменялось. Кусочки Питера Дьюка еще служили  кормом
для рыб возле пляжа Норт-Энда. В результате в  ее  прицеле  оказалась  такая
великолепная мишень, как Бобби Стэнсфилд.  Она  должна  получить  его  любым
путем. Необходимо заставить его  взглянуть  на  вещи  ее  глазами.  В  конце
концов,  политикам  необходимы  две  вещи  -  деньги  и  положение,  а   она
располагала и тем, и другим в избытке. К счастью,  честолюбие  растворено  в
жилах Бобби Стэнсфилда. Он запрограммирован хотеть, желать, хватать все, что
могло бы вынести его наверх. Джо  Энн  намеревалась  стать  таким  объектом.
Разумеется, его следует просветить насчет Лайзы Старр.  Ему  надо  осознать,
что она собой представляет. Проходящий пароходик глубокой ночью. Не больше и
не меньше. Для Джо Энн Лайза была ничтожеством. Деревенщина с телом  ангела,
которую можно будет выбросить, как  поломанную  куклу,  когда  они  с  Бобби
двинутся навстречу своей судьбе в Белый дом. При этой будоражащей мысли  Джо
Энн вытянула вперед длинные ноги и откинулась в удобном кресле.
   Когда  Бобби  стал  выравнивать  "Бичкрафт"   для   посадки,   борясь   с
поднимающимися от земли потоками теплого воздуха, самолет начал дергаться  и
упрямиться. При ударе колес о тармаковое покрытие  Бобби  почувствовал,  что
солнце скользнуло за  горизонт  и  начали  -  сгущаться  сумерки.  Он  успел
совершить посадку в последнюю секунду.
   Бобби вырулил машину к покрытому тростником домику, который использовался
в качестве здания таможенной и иммиграционной служб. Как только он  выключил
двигатели и распахнул дверцу, к нему  направился  для  приветствия  высокий,
застенчивого вида симпатичный мужчина.
   - Привет, Бобби. Добро пожаловать на Мюстик.
   Его английский акцент был определенно самого высокого качества.
   - Еле  успел.  Знаешь,  вам  необходимо  оборудовать  ВПП  осветительными
приборами, Брайан.
   - Боюсь, местные жители будут против. Они боятся, что не смогут спать  по
ночам.
   Бобби  ухмыльнулся.  Чертовы  местные  жители.  Он  только  что   пережил
неприятные полчаса.
   Бобби представил Лайзу и Джо Энн, которые выбрались на тармак.
   Потягивая подаваемый, по традиции, прибывающим на Мюстик гостям напиток -
белоснежный коктейль с плавающим  на  поверхности  не  менее  белым  цветком
гибискуса, Бобби пытался болтовней подавить раздражение.
   - Эти белые гибискусы редки, Брайан. Как вы, англичане, любите утонченные
вещи. Белое на белом.
   - Зато эффект вовсе не утонченный -  белый  ром,  темный  ром,  банановый
ликер - все здесь.
   - Отлично, - сказал Бобби, прерывая его. - Пора в дорогу.  Я  бы  помылся
под душем, и, клянусь, девушки не отказались бы тоже.
   Они забрались в красный "джип", багаж погрузили в  другой,  и  кавалькада
тронулась в сгущающиеся сумерки. Дорога оказалась невероятно ухабистой.
   - Я вижу, что у местной компании руки  так  и  не  дошли  до  тармака,  -
заметил Бобби.
   - Это действенное средство  для  ограничения  скорости,  и  европейцы  не
возражают. Наверно, потому что привыкли.
   Бобби сменил тему.
   - Хейверсы приехали?
   - Да, они прибыли вчера  утром.  ПМ  в  отличной  форме.  Патрик  Личфилд
приехал с целой компанией, поэтому на вашей стороне острова будет  шумно.  У
Патрика на пару недель остановились Мик Джаггер и Джерри. Ты же знаешь,  что
Мик собирается здесь строиться.
   Джо Энн навострила уши при упоминании о  рок-звезде.  Для  Лайзы  Джаггер
представлял не больше интереса,  чем  Бинг  Кросби,  но  поколение  Джо  Энн
впитало музыку "Стоунз" с молоком матери.
   - Как ему удалось вложить сюда капитал?
   - Довольно интересная история, - сказал Брайан. - Когда он  разводился  с
Бианкой, то на каком-то этапе выяснилось, что ему придется платить  огромные
алименты. Бианка  наняла  этого  Митчелсона.  А  деловой  консультант  Мика,
которого зовут  Принс  Левенштейн,  дружил  с  Колином  Теннантом,  когда-то
владевшим  этим  островом,  и  они  устроили  Мику  вид  на  жительство   на
Сент-Винсенте ровно за десять дней. Это сэкономило ему чертову  уйму  денег.
Согласно требованиям, для проживания здесь необходимо иметь дом, поэтому  он
приобрел участок на пляже возле л'Анскойбей и жил там  в  какой-то  случайно
подвернувшейся под руку халупе. А сейчас  он  строит  фантастический  дом  в
японском стиле с лужайкой для крокета.
   Вглядываясь в темноту, они вдыхали ночные ароматы Карибского моря.  Время
от времени фары высвечивали какой-нибудь сарай,  заставленный  бульдозерами,
семью аборигенов, шагающих по обочине дороги, заросли бугенвиллей. Это вовсе
не походило на ухоженный рай, который предполагали увидеть Лайза и Джо  Энн.
Миллионы миль от Палм-Бич.
   Затем совершенно неожиданно они въехали на крутой подъем,  который  вывел
их на ровную дорогу с терявшимся по обе стороны от нее во  тьме  ландшафтом.
Слева засверкали огнями громоздящиеся постройки, выкрашенные желтой краской,
и среди них бросалось в глаза большое, похожее на пагоду строение,  стоявшее
точно сторожка для охраны той площадки, которую они пересекали. Прямо  перед
ними мерцали огни еще одного дома. Приземистые, построенные на одном  уровне
симметричные крылья здания обрамляли центральную террасу и передний двор.
   Лайза увидела стены, покрытые штукатуркой цвета фламинго, жуков, пляшущих
в потоках света, услышала тихие звуки оркестровой музыки. Так вот он  какой.
Дом принцессы Маргарет. Тот дом, где она будет жить следующие три или четыре
дня. Господи!
   Брайан Александер выключил двигатель.
   - Вот и приехали.
   - Что это значит? - спросила Джо Энн.  Востребованность  французского  на
улицах Бронкса была ограничена.
   - "Прекрасные воды", - пришла на помощь Лайза. Черный слуга открыл дверь.
   - Черт побери, как же мне к ней обращаться  -  принцесса"?  -  озабоченно
прошептала Лайза.
   Бобби рассмеялся, когда их провели в гостиную, но ничего не ответил.
   Лайза осмотрелась  вокруг.  Она  ожидала  совсем  не  этого.  Не  столько
официально или  величественно,  сколько  очаровательно.  Плетеная  мебель  с
соответствующими подушками, два кресла рамочной конструкции  из  нержавейки,
примерно такие, как  у  них  в  Джефферсон-Уорд,  письменный  стол  светлого
дерева,  на  котором  стояли  на  страже  два  ярких   фарфоровых   попугая.
Стандартные лампы местного производства с абажурами из  рафии  и  шаблонными
коралловыми основаниями. В правой части комнаты располагался обеденный  стол
на восемь персон. Оранжевые свечи, торчащие из стеклянных  канделябров,  без
сомнения, были подобраны специально под  полотно  с  изображением  оранжевой
рыбы, выполненным далеко  не  мастерски.  В  остальном  же  вещи  в  комнате
напоминали ей собственную  комнату:  множество  потрепанных  книг  в  мягких
обложках  на  полке,  гора  аудиокассет,  дешевенький  и  довольно   древний
черно-белый телевизор.  Архитектура  дома  намного  превосходила  внутреннее
убранство комнаты, начиная от бетонного пола с геометрическим орнаментом  до
белесого, обесцвеченного дерева  на  потолке.  Однако  истинное  достоинство
помещения явно заключалось в открывавшемся отсюда виде. Лайза глаз не  могла
отвести от залитого светом прожекторов бассейна, расположенного за высокими,
как в театре, стеклянными дверями, - того самого, где принц Эндрю  соблазнил
Ку, или наоборот.
   - Бобби, как я рада видеть тебя.
   Голос был низким и гортанным от слишком большого числа выкуренных сигарет
и, возможно, с намеком на некоторый недосып временами.
   - Счастлив видеть вас, мэм.
   Бобби склонился вперед, чтобы коснуться подставленной  щеки.  По  разу  с
каждой стороны - в европейском стиле.
   - А это две мои подруги. Джо Энн Дьюк и Лайза Старр.
   Пока они пожимал