н всего лишь хочет ее.
     - Я... я не уверена, что это хорошая идея, - пробормотала Элиза и, судорожно прижимая руки к груди, отвернулась и бросилась к двери. Сердце ее разрывалось, и ей отчаянно хотелось побыть одной, но Киприан оказался быстрее. Одним прыжком он настиг ее и развернул к себе.
     - Ты не уверена, что это хорошая идея? - повторил он вслед за ней. - Почему?
     Элиза вскинула подбородок и сжала губы, изо всех сил стараясь, чтобы они не дрожали. Как он смеет предлагать ей выйти за него замуж, хотя на самом деле он этого не хочет? Вернее, ему все равно...
     За окном звонко защебетала какая-то птица, но в каменных стенах дома Киприана царила полная тишина.
     - Мой... мой отец этого просто не допустит.
     - Черт с ним, с твоим отцом. Это дело касается только нас с тобой.
     ?Потому что ты не любишь меня!? - хотелось крикнуть ей, но вместо этого Элиза сказала первое, что пришло ей в голову:
     - У нас нет ничего общего. Черные брови Киприана выгнулись.
     - У нас есть общая постель, - саркастически протянул он и сдернул, куртку с ее плеча, обнажив нежную выпуклость груди. - И мы оба чертовски хороши вместе.
     - Этого недостаточно! - крикнула она.
     - Прах и пепел! - Он оттолкнул ее. - Я, должно быть, сошел с ума, если мог подумать, что избалованная девица вроде тебя... - Оборвав себя на полуслове, Киприан схватил брюки и стал натягивать их сердитыми рывками. Застегнув ремень, он выпрямился и окинул ее свирепым, пронзительным взглядом. - Ты будешь отличной женой своему великосветскому хлыщу, Элиза! Будешь носить подобающую одежду, знаться с подобающими людьми, устраивать подобающие приемы. А пока он будет произносить долгие, нудные речи в палате лордов, будешь изменять ему с очередным любовником.
     Она вздрогнула - не столько от его грубости, сколько от ужаса перед нарисованной им картиной.
     - Нет, я никогда не смогу...
     - Еще как сможешь! Как только в первый раз застукаешь своего драгоценного Майкла в постели одной из своих подруг, так и сама в долгу не останешься.
     - Не все мужчины такие, как твой отец! - закричала она. - Только потому, что он...
     - Именно поэтому, моя дорогая. - Он засмеялся леденящим душу смехом и покачал головой. - Личность моего отца - прекрасная иллюстрация к тому, о чем я только что говорил. Даже ты не можешь этого отрицать.
     - Но нельзя же из-за одного подонка...
     - Человек, которого ты только что назвала подонком, имеет честь быть твоим дядей.
     - Моим дядей... - Элиза уставилась на Киприана, силясь понять смысл его слов. - Моим дядей?!
     Элиза похолодела. Сердце замерло у нее в груди, во рту пересохло, и она машинально облизнула губы. Киприан же отвернулся с деланным спокойствием и потянулся за рубашкой. Он уже жалел о вырвавшихся у него словах, но поправить дела было нельзя. Что ж, какими бы ни были последствия его неосторожности, он готов был встретить их лицом к лицу, как встречал в далеких морях шторма и тайфуны.
     Элиза машинально следила за тем, как он подбирает с пола сапоги, но в душе у нее нарастал ужас. Киприан - сын дяди Ллойда? Но если это правда, значит, Обри - его... его сводный брат!
     - Я не понимаю. Ты... ты похитил собственного брата?
     Киприан поднял к ней лицо, с которого начисто исчезли все эмоции. Ни гнева, ни боли не выражали его темно-синие, как ночное небо, глаза.
     - Сводного брата. Полагаю, мы с тобой можем называться кузенами.
     - Не по крови, - машинально возразила она. - Но Обри...
     - Он мой сводный брат, и я уверен, что смогу воспитать его куда лучше, чем наш общий папаша.
     - Но он же Хэбертон. Как и ты, - добавила Элиза, все еще оглушенная свалившейся на нее новостью.
     Глаза Киприана опасно сузились.
     - Я никогда не буду Хэбертоном, - медленно выдавил он.
     - Но ты уже Хэбертон. - Начав наконец что-то понимать, Элиза непроизвольно шагнула к нему, но следующие его слова хлестнули ее с такой силой, что она пошатнулась.
     - И это возвышает меня в твоих глазах, не так ли? Если бы я носил фамилию Хэбертон и занимал в вашем распрекрасном обществе соответствующее этому громкому имени положение, уж ты бы, наверное, не упустила возможности стать моей женой, а?
     - Это здесь совершенно ни при чем, - начала Элиза, но Киприан, не дослушав, пренебрежительно фыркнул:
     - Неужели? - Он осмотрел ее с ног до головы таким взглядом, каким смотрит коннозаводчик на приглянувшуюся ему племенную кобылку, и Элиза вдруг почувствовала себя неуютно от сознания своей наготы. Она плотнее запахнула куртку и попробовала собрать разбегающиеся мысли.
     - Киприан, ты должен отпустить Обри, - сказала она, пытаясь вернуться к главному.
     - Нет.
     - Но какой теперь в этом смысл?
     - Смысл, дорогая моя Элиза, тот же, что и раньше. Твой дядя - мой ублюдок отец - потерял свое самое ценное достояние. Своего единственного наследника.
     Элиза пристально посмотрела на него, словно пытаясь заглянуть ему в душу:
     - Но все изменилось, правда? Ты ведь не думал, что полюбишь Обри? Ты сказал мне однажды, что сделаешь Обри таким же чудовищем, каким Ллойд Хэбертон сделал тебя. Но ты не можешь этого сделать, не так ли? Ты не можешь мучить своего сводного брата. - Она горько улыбнулась. - Ты все-таки не такое чудовище, каким пытаешься представить себя, Киприан Дэйр.
     Она заметила промелькнувшую в его темно-синих глазах нерешительность - вернее, тень нерешительности. Впрочем, Киприан тут же нагнулся, чтобы заправить брюки в сапоги, и Элиза подумала, что могла и ошибиться. Когда же он выпрямился, перед ней снова был властный капитан ?Хамелеона? - жесткий, беспринципный, бесконечно самоуверенный и напрочь лишенный всяких чувств, кроме жажды мести, человек.
     - Ты, наверное, забыла, каков я на самом деле, Элиза? Я могу напомнить... Хочешь, я брошу тебя на эту кровать и возьму силой, против твоей воли?
     Элиза судорожно сглотнула.
     - Это ни разу не было против моей воли, - прошептала она, уповая на то, чтобы признание, идущее из самой глубины ее сердца, пробило ледяную стену, которой Киприан окружил себя. Но он только холодно улыбнулся в ответ, и в его чертах отразилось какое-то горькое торжество.
     - Я с самого начала предупредил тебя, что, если женщина не хочет меня, у меня есть способы заставить ее захотеть...
     Его слова пронзили ее сердце, словно стрела. Вот, значит, что это было? И это все? Слишком велико было ее смятение, чтобы понять, где истина. Он предложил ей выйти за него замуж - но, может быть, он просто хотел, чтобы она больше не отказывалась делить с ним его спальню?
     Страшась услышать ответ, она все же спросила:
     - Каковы... каковы же были твои истинные намерения?
     В комнате повисла долгая, зловещая тишина. Элиза даже начала думать, что Киприан ничего ей не ответит. От этой мысли она задрожала, а ее руки и обнаженные ноги покрылись мурашками. Ее пылкий и нежный любовник исчез, его заменил чужой, опасный человек, тот самый, который похитил ее и Обри из их собственных постелей. Но даже теперь она чувствовала, что продолжает любить его.
     Наконец Киприан заговорил ровным, лишенным всякого выражения голосом:
     - Сначала я считал тебя досадной помехой. Потом у меня появилась мысль использовать тебя для передачи послания... - Его взгляд снова стал холодным, оценивающим, словно он прикидывал стоимость какого-нибудь товара, и Элиза невольно вздрогнула. - В конце концов я решил, что ты станешь для меня приятным развлечением. Жизнь на море порою бывает так скучна, - нанес он последний удар.
     К горлу Элизы подступили рыдания. Она не могла позволить ему услышать их. Не могла! Но они так неудержимо рвались наружу, что она чуть не задохнулась.
     Развлечение. Вот, значит, чем она была для него. Развлечением.
     Изо всех сил стараясь унять дрожь, она произнесла со всей холодностью, на какую была способна:
     - Ну что ж, именно так я и думала.
     Голос ее прервался. Не в силах больше сохранять спокойствие, она вскрикнула, словно от боли, и, повернувшись, выбежала из комнаты.

***

     Она не должна была, никак не должна была плакать из-за такого презренного, бессердечного, бесчувственного негодяя, как Киприан Дэйр! Но она рыдала и не могла остановиться. Каждая разбитая надежда, каждый нежный взгляд, каждая страстная ласка поминутно всплывали в ее памяти.
     Выбежав в коридор, Элиза бросилась к узкой каменной лестнице и стала спускаться. Слезы градом катились по ее лицу, она почти ничего не видела и только каким-то чудом ухитрилась не упасть. У подножия лестницы Элиза наткнулась на дверь, которая вела во двор, и, не раздумывая, выскочила из дома. Куда бежать, она не знала, но ноги сами понесли ее по узкой, вымощенной камнем дорожке, ведущей в сад.
     Опомнилась она уже в саду - все еще цветущем, несмотря на наступление зимы. Там она прекратила свой безумный бег и, опустившись на колени среди зарослей папоротника, закрыла руками мокрое лицо. Все ее тело сотрясалось от рыданий. Здесь, на Олдерни, всегда весна, думала Элиза, здесь круглый год щебечут в ветвях птицы, зеленеют деревья и кустарники, а благовоспитанные молодые леди забывают о приличиях и превращаются в блудниц. Здесь мужчины на протяжении одного вздоха делают предложение и разбивают сердца.
     Съежившись в кружевной тени широких листьев, Элиза плакала, плакала без конца, как не плакала никогда в жизни. Да и с чего ей было плакать? Ее жизнь была прекрасна, легка и радостна. А теперь... теперь она чувствовала такую боль, что ей казалось, будто она умирает.
     Волосы ее прилипли к мокрым щекам, рассыпались вокруг лица, по плечам, зацепились за пуговицы куртки Киприана. Новая волна горя захлестнула ее. На ней все еще была его куртка - и больше ничего. Его запах неотвязно преследовал ее, терпкий, соленый. Ей даже показалось, будто тонкая мериносовая шерсть до сих пор хранит тепло его тела.
     Она подняла голову и стала яростно тереть глаза. Заросли папоротников, в которых она сидела, тянулись вдоль низкой каменной ограды, за которой начинался отлогий склон, усыпанный серыми валунами и покрытый зеленым ковром вереска. Позади виднелся дом, наполовину скрытый разросшимися вязами.
     Как ей теперь быть? Что делать? - подумала Элиза в отчаянии и попыталась встать, но дрожащие ноги плохо слушались, и она едва не упала. Куда угодно, только не в его дом, решила она. Она не может вернуться к Киприану после всего, что произошло между ними. Но куда еще она может отправиться, прикрыв наготу одной лишь его курткой?
     На помощь Элизе неожиданно пришла Ана. Она показалась на тропинке и, заметив девушку среди папоротников, поспешила к ней. На ее спокойном оливково-смуглом лице можно было прочитать участие и понимание.
     - Не надо плакать, Элиза, - сказала она с доброй улыбкой и убрала с лица девушки прилипшую к мокрой щеке прядь волос. - Пойдем, я отведу тебя к себе, и мы поговорим.
     - Но... моя одежда...
     - Я позабочусь об этом, - сказала Ана, разворачивая Элизу и слегка подталкивая ее в спину. - Я - твой друг. Можешь на меня положиться.
     Эти слова неожиданно согрели Элизу после всего, что ей довелось пережить. Она была так смела, так уверена в себе, когда предлагала эту поездку на Мадейру, и посмотрите, что из этого вышло! Она обесчещена, ее репутация погибла, а сердце разбито. А Обри похищен человеком, оказавшимся его сводным братом.
     Она послушно шагала по дорожке к дому Аны, придерживая на груди куртку Киприана и чувствуя босыми ступнями каждую песчинку, каждую выбоину в камне, но мысли ее то и дело возвращались к одному и тому же. Киприан - внебрачный сын дяди Ллойда... Непризнанный, брошенный - но все же сын и, по-видимому, первенец. Неудивительно, что он ненавидел Обри и всех, кто жил той благополучной, обеспеченной жизнью, в которой ему самому было отказано. Неудивительно, что он так жестоко и бессердечно использовал ее, Элизу.
     Правда, он все-таки сделал ей предложение, хоть и не слишком любезным образом. Возможно, впрочем, что на самом деле Киприан вовсе не собирался на ней жениться. Может быть, он просто хотел таким образом положить конец ее протестам. О, как же во всем этом разобраться?!
     - Входи и садись, - радушно пригласила Ана, когда они подошли к прелестному маленькому коттеджу с увитой красными розами решеткой перед входом. Внутри блестел натертый паркет, пахло лимоном и свежим хлебом.
     Элиза безвольно, как кукла, вошла, не глядя по сторонам. Когда Ана подтолкнула ее к креслу, Элиза села. Когда принесла узорчатое покрывало, чтобы закутать ей ноги, она машинально совершала все необходимые движения. Когда Ана сунула ей в руки чашку с горячим чаем, она стала пить, хотя и без особой охоты. Только на вопросы Аны Элиза отвечать отказалась.
     - Я не могу говорить об этом. Пожалуйста, не заставляй меня! - тихо попросила она.
     Но женщина, так нежно и внимательно ухаживавшая за ней, проявила неожиданную твердость:
     - Если ты не можешь рассказать о своей беде мне, то кому же ты можешь рассказать? Я - твоя единственная союзница в этом обиталище жестокосердых мужчин. Если, мы хотим одержать верх, то должны помогать друг другу.
     - Что значит ?одержать верх?? - спросила Элиза растерянно.
     - Завоевать право идти своим путем. Делать то, что мы хотим. - Ана пожала плечами и улыбнулась. - Нужно доказать этим мужчинам, что это принесет им куда больше счастья, чем то, чего, как им кажется, хотят они.
     Элиза покачала головой:
     - Это очень долго рассказывать... Тебе будет трудно сразу понять...
     - Уж как-нибудь постараюсь. - Ана подкинула дров в камин и поправила на Элизе покрывало. - Ну что стряслось?
     - Да нет же, все это слишком сложно - и совершенно безнадежно. Видишь ли, Обри... Обри - его брат. Брат Киприана, - призналась Элиза, которая и сама еще не могла поверить и привыкнуть к тому, что она узнала от Киприана.
     - Сводный брат, - поправила ее Ана. - Ксавье мне рассказал. - Она пристально посмотрела на Элизу своими темными миндалевидными глазами. - Тебя смущает, что Киприан - незаконнорожденный?
     - Нет! - Элиза опустила руку с чашкой. - Нет, - повторила она.
     - Тогда, может быть, тебя смущает, что у него нет титула и что ему приходилось добиваться всего самому?
     - Конечно, нет! - отрезала Элиза. - Это здесь совершенно ни при чем. - Она поставила чашку на край стола и встала. - Ты просто не понимаешь!
     - Ты любишь его?
     У Элизы задрожал подбородок, и она стиснула зубы, чтобы унять эту дрожь.
     - И это здесь ни при чем. Он меня не любит и никогда не полюбит. Мне нужно убраться отсюда! - К великой своей досаде, она снова начала плакать.
     Ана усадила Элизу обратно в кресло. Таинственное, проницательное выражение ее тонкого восточного лица ничуть не изменилось. Чуть заметная ласковая улыбка согрела его.
     - Что ж, спасибо и на этом, хотя я надеялась узнать от тебя больше. Пей свой чай. Я принесу все необходимое, чтобы ты смогла одеться и причесаться. Ксавье скоро прядет обедать, и, если ты действительно хочешь уехать, он найдет способ отправить тебя домой. Но если ты любишь Киприана... - Она сделала паузу, ее улыбка стала чуть веселее. - Что ж, возможно, что и в этом случае тебя придется отправить домой как можно скорее.
     Элиза потрясла головой:
     - Я не понимаю...
     Ана взяла ее за подбородок и заглянула ей в глаза:
     - Иногда любви надо немножко помочь, Элиза. Для этого и существуют друзья.
     - Здесь ты не сможешь помочь, - мрачно возразила Элиза. - И никто не сможет...
     Ана только улыбнулась в ответ:
     - Увидим. Скоро увидим.

20.

     Ана взялась за дело, и все завертелось с такой быстротой, что у Элизы чуть не закружилась голова. В мгновение ока на Элизе оказалось простенькое льняное платье в серую и белую полоску, и вот она уже, повинуясь команде Аны, пытается разодрать щеткой и гребнем, безнадежно спутанные волосы. Тем временем Ана хлопотала по дому, как будто ничего особенного не произошло, резала лук, сыпала перец и другие пряности в котелок с телячьим рагу, томящимся на плите. К тому моменту, когда Элиза обрела более или менее пристойный вид, в воздухе разливался упоительный аромат рагу, а на кухонном столе, накрытом на пятерых, уже стояли хлеб, масло, эль и холодное молоко.
     Ана окинула девушку критическим взглядом.
     - Умойся, - распорядилась она и, улыбнувшись, добавила: - Все уладится, Элиза. Я это чувствую вот здесь. - И хлопнула себя по груди.
     Элиза выдавила улыбку, хотя и не разделяла уверенности Аны. Услышав шаги за дверью, она застыла, но при виде входящего Ксавье не смогла бы сказать, что чувствует - облегчение или разочарование.
     - Элиза! Не ожидал найти вас здесь... - Африканец замолчал и взглянул на нее пристальнее. Затем бросил вопросительный взгляд на Ану.
     - Милые бранятся, - снова улыбнувшись, ответила та на его невысказанный вопрос.
     - Неправда! - взвилась Элиза. - Мы не... то есть... это не обычная ссора, - сбивчиво закончила она.
     Ксавье поднял свои угольные брови, переводя взгляд с Аны на Элизу и снова на свою жену.
     - Киприан рассказал ей о своем родстве с Обри, и теперь она собирается покинуть Олдерни, - объяснила Ана. - Ты можешь это устроить?
     - Ах вот как, - понимающе кивнул Ксавье, потом нахмурился, остановившись перед Элизой. - Но вы не можете уехать, Элиза. Киприан будет очень зол...
     - Я его ненавижу! - выпалила Элиза, и в тот момент ей казалось, что так оно и есть. Или почти так. Но она решила не обращать внимания на это ?почти?. - Я не могу здесь больше оставаться ни минуты. И не останусь!
     - Думаю, Оливер мог бы отвезти ее в Лондон, - заметила Ана.
     - Оливер? Оливер! - воскликнул Ксавье. - Да Киприан убьет парня, если он... - Он остановился, и они с женой обменялись долгим взглядом. Потом Ксавье улыбнулся. - Оливер, - повторил он задумчиво. - Но с ним она будет в безопасности.
     - Я тоже так думаю.
     - Я не хочу, чтобы Оливер ссорился с Киприаном, - вмешалась Элиза.
     Ксавье пожал плечами и направился к столу.
     - Олли постоянно ссорится с Киприаном. И Киприан всегда его прощает.
     - Вы действительно думаете, что он поможет мне?
     - Они с Обри сейчас придут, - объявила Ана. - Можешь спросить у него сама.
     Когда вошли Обри и Оливер, сияя улыбками и в самом лучшем расположении духа, Элиза не могла заставить себя отвести глаза от своего юного кузена. Их сходство с Киприаном несомненно, поняла она.
     Те же черные вьющиеся волосы, те же синие глаза, только у Киприана они темнее. И Киприан такой же высокий, как дядя Ллойд. И Обри наверняка будет таким же.
     Она ничего не скажет Обри, тут же решила Элиза. Эту новость он должен узнать или от Киприана, или от дяди Ллойда. Вместо этого она завела разговор о своем отъезде.
     К ее удивлению, Оливер вовсе не так горел желанием ей помочь, как она рассчитывала.
     - Думаю, вы не должны убегать от Киприана из-за какой-то размолвки, - сказал он, когда все сели за стол. - Если бы Ана поступала так же с Ксавье, что бы с ними сейчас было?
     Ксавье кивнул, Ана улыбнулась своей безмятежной улыбкой, но это только укрепило решимость Элизы.
     - Это разные вещи. Я... меня ждет жених, - пояснила она, постаравшись подыскать достаточно веское оправдание для своего стремления покинуть остров. Собственно, таких причин было много. Ее родители. Ее братья. Не следовало забывать и о семье Обри. Сам Майкл, если уж на то пошло, к ее решению бежать не имел ни малейшего отношения. Особенно теперь. Элиза наклонилась вперед, твердо глядя на остальных. - Обри и я должны бежать, Оливер. Мы не можем оставаться...
     - Но вы ничего не говорили про Обри, - прервал ее Ксавье.
     - Я полагала...
     - Я помогу бежать вам, Элиза, но Обри должен остаться здесь, - тихо сказал Оливер. Ксавье и Ана кивнули.
     - Да ладно, Элиза. Со мной все будет отлично, - вступил Обри. - Мне здесь нравится! Я только надеюсь, что Оливер не будет отсутствовать слишком долго.
     - Но Обри должен уехать со мной! - вс