- Я по тебе скучал, - шепнул он, не дождавшись ответа, и осторожно провел пальцами по ее щеке от уха до подбородка - Ты, наверно, гоже?
     - Нет, - соврала Розалинда и, задыхаясь, повторила:
     - Нисколько.
     В полумраке она не видела его лица, но услышала едва слышный смешок. Эрик подступил еще ближе и оперся рукой о стену, отрезав Розалинде путь к спасению. Другой рукой он взял ее за подбородок и поднял к себе ее разгоряченное лицо.
     - Ах ты маленькая лгунья. Роза. Уста, словно мед - так бы и пил их сладость. Почему же они источают такую бесстыдную ложь? - Он коснулся загрубевшим пальцем ее нижней губы. - Ты ведь говоришь не правду, нарушая обет, данный перед Богом и людьми. Разве пристало моей жене так себя вести?
     - Тебе от меня нужно только одно, дрожащим голосом произнесла Розалинда.
     - Интересно, что же? - Он насмешливо изогнул бровь.
     Мое... мои... будто ты сам не знаешь, негодяй! Тебе только бы добиться своего!
     - Добиться своего? - Он опять рассмеялся и прижал Розалинду к стене так, что она охнула. Его могучий торс сдавил ее полную грудь, живот, и бедра, твердые, как сталь, беспощадно мучили ее мягкое тело. Он зарылся лицом в девичьи волосы и нашел губами мочку уха. - Мы оба знаем, что я могу поступать с тобой так, как мне хочется. - Не оставляя сомнений в своих намерениях, он настойчиво прижимался к ней чреслами. Розалинде показалось, что она вот-вот расплавится от вспыхнувшего в ней жара. - Теперь дело за малым: объявить во всеуслышание о нашем обручении и тем самым заявить свои права на замок.
     - Ох! - задыхалась Розалинда, тщетно пытаясь высвободиться ее сразило это беззастенчивое признание. - Отпусти сейчас же, подлое отродье!
     - С таких нежных уст срывается такая грубая брань! Но почему-то твое тело. Роза, говорит мне совсем другое. Вот смотри. - Он провел рукой по ее груди и задержал пальцы у набухшей вершины.
     Розалинда была бы рада уличить его во лжи, но знала, что он видит ее насквозь. Под его потеплевшим взглядом по ее телу пробежали обжигающие искры. Она обреченно закрыла глаза, не в силах более противиться истине.
     - Ах, моя сладкая Роза, - шептал он, осыпая ее лицо легкими поцелуями - Повтори-ка еще разок, как ты меня ненавидишь.
     Розалинда только проглотила застрявший в горле комок, когда Эрик нашел губами нежную впадинку у нее на шее. Ее руки сами собой потянулись вверх, чтобы заключить его в объятия. Она прильнула к нему всем телом, поддавшись желанию, которое готово было хлынуть через край и поглотить их обоих.
     - Ненавижу тебя, - произнесла она дрожащим шепотом. - Ненавижу.
     Эрик оторвал ее от стены и крепко обнял.
     - Если такова твоя ненависть, представляю, какой будет любовь. Мне есть за что бороться...
     Он не договорил, собираясь накрыть ее губы поцелуем, но тут распахнулась дверь главной залы, и на каменные ступени легла дорожка света. Черный Меч мгновенно отпрянул и загородил собой Розалинду. Одними губами он приказал ей затаиться, а потом сделал осторожный шаг в сторону, увлекая ее за собой в темноту, но не разжимая объятий. На ступенях остановились двое мужчин.
     Розалинда была слишком взволнована близостью Черного Меча, чтобы обратить внимание на тех двоих, пусть даже оказавшихся совсем рядом. Она уткнулась лицом в его шею, вдыхая неповторимый мускусный запах его сильного тела, пьянящий и возбуждающий. Но стоило одному из мужчин заговорить, как она вздрогнула от ужаса.
     - Стоит ли так рисковать? - спрашивал знакомый скрипучий голос сэра Роджера.
     В ответ прозвучал голос ее отца:
     - У него прекрасная выучка, Роджер. Ты сегодня видел его в деле. Он бы запросто уложил Гарольда на обе лопатки, если бы захотел.
     - В том-то вся и штука! Почему он дрался вполсилы? А вдруг он и в решающем бою поведет себя точно так же?
     Розалинда почувствовала, как напряглись все мышцы Эрика, когда он понял, что речь идет именно о нем. Затаив дыхание, оба вслушивались в разговор.
     - Значит, у него была какая-то причина драться вполсилы, поверь моему опыту. Не знаю, правда, что было у него на уме, но на поле брани он не подкачает.
     Сэр Роджер неодобрительно хмыкнул:
     - Он ведь разбойник. Помяните мое слово, он даст себе волю на нашем празднике и, неровен час, пустит кровь кому-нибудь из гостей. Да ладно, лишь бы в бою не подвел.
     Сэр Эдвард усмехнулся и стал спускаться по ступеням во двор.
     - Это ведь будет просто забава, - напомнил он начальнику стражи. - Лучше устроить ему испытание здесь, в замке, а не на ратном поле.
     - Понятно, что это будет забава, - согласился сэр Роджер. Их голоса удалялись. - Но сюда явится сэр Вирджил Райзинг собственной персоной, так что я должен быть уверен в каждом из своих людей. А ведь не один Райзинг захочет нас посрамить. Любой, кто рассчитывает получить в жены вашу дочь, пожелает себя показать перед остальными.
     Далее их слов было уже не разобрать, но Эрик не спешил отпускать от себя Розалинду. Он стоял в глубоком раздумье, пока она не шевельнулась. Тогда он отстранился и посмотрел на нее с высоты своего роста.
     - Каждому глупцу, который пожелает заполучить тебя в жены, придется иметь дело со мной, - жестко заявил он, но быстро сменил тон. - Похоже, отец понемногу меняет гнев на милость. Да и дочка тоже. - Он неотрывно смотрел ей в глаза, скользя руками по ее спине сверху вниз. - Когда же мы наконец порадуем твоего родителя признанием, что у него уже есть зять? Когда же ты наконец, будешь моей, ночная Роза?
     У Розалинды едва не вырвалось: "Прямо сейчас". Больше всего на свете ей хотелось остаться в его объятиях, разжечь вспыхнувшую искру в адское пламя и броситься туда вместе с ним. Но невольно подслушанный разговор вернул ее на землю. Она помедлила, перебирая в уж те вопросы, которыми задавался ее отец, когда речь заходила об этом новом работнике, не похожем на других.
     - Кто ты? - прошептала она, вглядываясь в его лицо. - Прошу тебя, скажи, кто ты на самом деле?
     Черный Меч ответил не сразу. Розалинде показалось, что в нем идет какая-то внутренняя борьба.
     - Я - тот, кого ты спасла от виселицы. Тот, с кем ты обручена. Тот, кто имеет право называть тебя женой. Разве этого недостаточно?
     Розалинду захлестнула обида.
     - Сейчас речь о другом, и ты это знаешь. Мой отец взял тебя к себе на службу. Вполне понятно, что он хочет знать правду о твоем прошлом, чтобы не бояться удара в спину. Неужели это так трудно понять?
     - В бою я прикрою его спину, Розалинда. Я принес клятву верности и сдержу ее. Хорошо бы и ты сдержала свою клятву.
     - Тебе не надоело меня мучить? - в отчаянии воскликнула она, понапрасну пытаясь вырваться из его железных рук.
     - Ты принесла клятву верности в самом начале нашего знакомства. Мне никогда не надоест тебе об этом напоминать. Но если ты желаешь узнать своего благоверного поближе - нет ничего проще. Задобри меня поцелуем. Если хочешь, чтобы я верой и правдой служил твоему отцу, пообещай мне свои ласки. Постарайся чтобы я не забыл о минутах нашей близости. - У Розалинды по спине побежали мурашки от этого хриплого шепота. - Приди ко мне ночью, моя нежная женушка.
     Если бы такое было возможно, пронеслось у нее в голове. Если бы такое было возможно, она бы последовала за ним сейчас - хоть на сеновал, хоть на ложе из шкур, хоть на пуховую перину, - чтобы он уложил ее рядом с собой и снял с нее платье, а потом разделся сам и накрыл собой ее дрожащее тело.
     Розалинда отвернулась от его жадных губ, но ее руки по-прежнему сжимали грубую ткань его туники.
     - Как ты не донимаешь?.. - жалостно прошептала она. - То, чего ты хочешь... этому не суждено сбыться.
     - Ошибаешься, моя медовая Роза. Все в нашей власти, надо только решиться.
     - Но за такую решимость придется заплатить твоей жизнью. - Розалинда потеряла терпение. - Неужели это непонятно?
     Эрик взял ее за подбородок и повернул к себе лицом. Она почувствовала, как ее нежную кожу саднит от его загрубелой ладони. Его взгляд оставался темным и непроницаемым.
     - Думаю, это не совсем так. Ставкой в этой игре может стать твоя жизнь. Вернее, та жизнь, к которой ты привыкла. Именно это не дает тебе покоя. - С этими словами он уверенно и властно поцеловал ее в губы.
     В его поцелуе не было и намека на дразнящую ласку. Он ни о чем не просил, а просто брад все, что хотел, не заботясь о ее чувствах.
     От такой самонадеянности Розадинда пришла в ярость. Но Эрик запустил пальцы в пышные пряди ее волос и решительно раскрыл языком ее губы. От неистовой силы его желания у нее внутри вспыхнул ответный огонь. Ее тело стало податливым и послушным. Этот поцелуй окутал ее пьянящим дурманом.
     Розалипда уже не думала о том, что прилично и что грешно. Ни воспитание, ни осторожность не могли ее остановить. По правде сказать, так бывало и прежде, когда она оставалась с ним наедине. Будь он злодей-висельник иди - как она подозревала - кто-то совсем другой, он заслонял для нее весь мир. Розалинда самозабвенно принимала его грубоватую ласку, она растворялась в море чувств, уносилась в неизведанную даль на волнах страсти. Когда Эрик обхватил ее сзади и прижал к своему пылающему, восставшему естеству, у нее вырвался бессильный стон.
     - Ты хочешь, чтобы мы были вместе, моя колючая Роза? - Его голос срывался от желания. Чувственная дрожь пробежала но ее телу. - Ты хочешь, чтобы мы наконец-то были вместе?
     Розалинда больше не могла ему противиться. Одной рукой она обняла ею за шею, другой гладила по спине, наслаждаясь силой литых мышц. Вот такой молодец мог бы пригодиться, вспомнились ей' слова, с вожделением произнесенные какой-то бойкой молодухой из толпы в Данмоу. Тогда Розалинда втайне согласилась с ней, да и сейчас не изменила своего мнения, только теперь на то были совсем другие причины. Она бы от такого не отказалась, пусть даже между ними зияла пропасть. Последние сомнения развеялись. На нее снизошло нежданное просветление и счастливое ожидание. В такой полноте чувств не было места ничему дурному. Взаимное желание ощущалось как благословение свыше, как божественный дар. Это не простое влечение, с полной ясностью осознала Розалинда. Это и есть любовь.
     Когда Розалинде открылась эта простая истина, у нее перехватило дыхание, а из глаз брызнули слезы. Она отвернулась, чтобы Эрик этого не заметил.
     - Черный Меч... - шептала она, когда он покрывал горячими поцелуями ее шею. - Черный Меч...
     - Эрик, - едва слышно поправил он, касаясь языком мочки ее уха. Его ладонь легла ей на грудь, и Розалинда замерла в сладостном томлении, - Зови меня по имени, Розалинда. Я твой муж
     - Я знаю, - отозвалась она, чувствуя, как ее грудь набухает у него под рукой. - Эрик. Мой муж.
     "Мой любимый", - молча добавила она, отвечая на его огненный поцелуй. Перед ней открылось чудо, жизнь засверкала новыми гранями. Розалинду охватила волна невыразимого счастья. Впервые они поцеловались во время обряда весеннего обручения, но только сейчас она поняла истинную цену той клятвы. Всем своим существом она устремилась ему навстречу, забыв о сдержанности и стыдливости. Они дышали одним дыханием. Два сердца бились, как одно Страсть соединила их безраздельно.
     Их любовь стала неизбежностью.
     Однако им не суждено было соединиться. Дверь главной залы снова распахнулась. Темные ступени еще раз залила дорожка света. Но теперь на пороге возникла одинокая фигура, размахивающая фонарем. Мерцающий луч обшаривал закуток, где затаились влюбленные.
     Розалинда опомнилась не сразу, зато реакция Эрика оказалась мгновенной.
     - Ступай прочь, болван! - прорычал он, заслоняя свою нареченную от любопытных глаз. - Убирайся - или пеняй на себя!
     "Ступай прочь", - молча повторила за ним Розалинда, пряча лицо на широкой груди Эрика.
     - Если это вы, леди Розалинда, то не мне, а вам придется пенять на себя! - злобно прошипел из темноты Клив.
     Розалинда вздернула голову. Эрик держал ее за локти, но не стал препятствовать, когда она высвободила руки. В двух шагах маячило бледное лицо юноши, который дрожал от праведного гнева. Или от досады? - спросила себя Розалинда, пытаясь собраться с мыслями.
     - Пойми, Клив.
     - Чего уж тут не понять!
     - Да послушай же!
     - Не суйся не в свое дело, щенок, - угрожающе произнес Эрик Он обнял Розалинду за плечи и по-хозяйски притянул к себе. - Уноси ноги, пока цел.
     Клив испепелил его взглядом и убежденно заговорил, обращаясь к Розалинде.
     - Пойдемте со мной, миледи. Оставьте его, забудьте все, что здесь произошло.
     Розалинда спиной чувствовала исходившее от Эрика тепло - и плохо сдерживаемый гнев. Медленно покачав готово", она подняла глаза па Клива
     - Это не так-то просто.
     - Неужто? Не думаете ли вы, что до вас ни одна девушка не уступала мужчине, с которым ей не суждено связать свою судьбу? - Глаза юноши сузились, и он подступил еще ближе. Переносной фонарь ходил ходуном в его трясущейся руке, отбрасывая причудливые пляшущие тени. - Не думаете ли вы, что до вас ни одна девушка не шла под венец, потеряв невинность?
     - Думай что говоришь, мальчишка! Если тебя заботит ее честь - придержи язык, не то я его вырву!
     Клив расправил плечи и метнул яростный взгляд на того, кто так бесцеремонно обходился с Розалиндой.
     - Только ты порочишь ее честь. Ты вскружил ей голову, но я-то не слепой. - Он вновь обратился к Розалинде; - Заклинаю вас, миледи, держитесь от него подальше, не то быть беде. Несмотря ни на что, отец подыщет вам достойного жениха. Не позволяйте такому, как этот, погубить вашу жизнь. - Он склонил голову в издевательском поклоне, отвернулся и зашагал прочь.
     С его уходом Розалинде не стало легче. Когда вокруг них снова сомкнулся мрак, она окончательно спустилась с небес на землю. При всей глубине ее чувства к Эрику, при всем внутреннем благородстве, присущем этому человеку, она ничего не могла изменить. Она была высокородной невестой; ей было написано на роду выйти замуж за равного. А Эрик - Черный Меч - висельник, подневольный работник, слуга. Ни один отец не благословил бы свою дочь на такой союз.
     Рука Эрика обвила ее талию. Он легко развернул ее к себе лицом. Его взгляд был мрачен.
     - Не обращай внимания. Дня него это не было тайной. Рано или поздно твой отец должен узнать правду. Но это ничего не меняет
     - Это очень многое меняет, - прошептала Розалинда с беспредельной горечью и положила голову ему да грудь. - Это очень многое меняет. - Она выпрямилась и отстранилась от Эрика. - Мне пора. Тебе тоже нужно идти.
     - Если Клив донесет твоему отцу, то тебе все равно несдобровать, даже если ты сегодня будешь спать в своей постели. - Он дотронулся до длинной пряди ее темных волос, упавшей на плечо. - Останься со мной. Роза. Будем держать ответ вместе. Вот увидишь, это будет не так страшно, как ты думаешь.
     В ответ на его размеренную речь у нее брызнули слезы - слезы грусти, отчаяния и безнадежности: этому не суждено сбыться. Им не бывать вместе. Тайные встречи принесут новые страдания - и ничего больше. Не в силах вымолвить ни слова, она молча подняла на пего затуманенные глаза, покачала головой, а потом отвернулась и убежала в темноту.
     Однако Розалинда не спешила скрыться у себя в спальне: она боялась мучительных наваждений, которые подстерегали ее в холодной постели. Где ей искать утешения? Остановившись у входа в сад, она перевела дыхание, но поняла, что и здесь ей не станет легче. Каждая пядь земли напоминала об Эрике. Да разве только здесь?
     Ноги сами привели ее в пустую, темную часовню. Там, в гробовой тишине, Розалинда почему-то почувствовала себя в безопасности. Она опустилась на колени, сложила перед собой руки и сбивчиво произнесла молитву, но это не принесло ей утешения. Знакомые слова будто ускользали от нее, теряя свой смысл.
     Розалинда беззвучно обливалась слезами. Правда оказалась жестокой: она не могла молиться за избавление от душевных мук, за освобождение от власти человека, чей образ преследовал ее денно и нощно. Она не могла молиться за освобождение от его власти, потому что в глубине души понимала: она не вынесет разлуки.

19.

     Восходящее солнце туманным пятном обозначилось на сумрачном небе. Сама природа была созвучна чувствам Розалинды. Мучительная бессонная ночь не принесла облегчения. Стоя посреди Д пустынного двора, она смотрела на свой маленький сад - утешение сердца. Сад Радости - и размышляла о том, что растения просят дождя. Вот уже несколько недель стояла сухая погода. Для посевных работ это, конечно, было неплохо. Крестьяне не покладая рук трудились на полях. Но теперь земля жаждала влаги, точно так же, как Розалинда жаждала отдыха от беспощадно-гнетущего зноя.
     Словно в ответ ее мыслям, вдали прозвучал глухой раскат грома, предвестник приближения грозы. С печальным вздохом Розалинда подняла голову к неприветливому небу. Ей хотелось, чтобы дождь хлынул, чтобы он прибил пыль, освежил воздух и напоил пересохшую землю.
     Но даже благодатные потоки дождя не сулили облегчения ее душе. Надеяться было не на что. Клив донесет отцу обо всем, что видел и слышал. Эрика либо подвергнут жесточайшей порке, либо с позором выгонят из замка. Ее саму поспешно выдадут замуж - отец об этом позаботится. Но Эрик не из тех, кто покорно принимает удары судьбы. Он откроет тайну их обручения, и тогда одному Богу известно, что станется с ними обоими.
     Не в силах унять дрожь, Розалинда обхватила себя за плечи. В течение долгих бессонных часов она пыталась бороться со своими чувствами. Мысли метались из одной крайности в другую: она то проклинала Эрика, вставшего между нею и отцом, то теряла голову от любви. Однако все эти перемены настроения не мости предотвратить неизбежное: Черный Меч во всем признается ее отцу и обречет себя на верную смерть. Этого ей не пережить.
     Налетевший ветер поднял облачко пыли и закружил его по двору. Из дверей, пересмеиваясь и беззлобно отвешивая друг другу тумаки, начали выходить оруженосцы. Вскоре показался Клив. Он держался поодаль, избегая общей возни. Розалинда помимо воли устремилась к нему, хотя еще не решила, что скажет. Она знала только одно: надо любой ценой заставить его держать язык за зубами.
     - Клив!
     От ее оклика он вздрогнул и насторожился.
     - Леди Розалинда... - сухо произнес он и замолчал. Нервно ломая пальцы, Розалинда подумала, что ему трудно опомниться после вчерашней сцены, в которой он усмотрел средоточие порока и бесчестья.
     Сделав над собой усилие, она посмотрела ему прямо в глаза:
     - Мне нужно поговорить с тобой наедине. О том, что произошло вчера вечером, - добавила она, когда Клив едва взглянул на нее из-под опущенных век. Сгорая от стыда и унижения, она отвела взгляд. - Какая тебе корысть посвящать в эти дела моего отца?
     - Никакой корысти! Я не ищу для себя выгоды! Долг повелевает мне сделать это ради вас... - он стиснул зубы. - Если вы не в состоянии положить конец своему позору, то этим займется ваш отец.
     - Но он будет вне себя! Ты его не знаешь!
     - Об этом нужно было думать раньше, прежде чем якшаться Бог весть с кем. Нужно было думать, какая вас ждет расправа за связь с этим проходимцем.
     - Мне расправа не страшна я боюсь за него, - с мольбой в голосе произнесла Розалинда в ответ на эти тяжкие обвинения. - Ты же видел своими глазами, как его пороли. Теперь будет еще страшнее.
     - И поделом, - отрезал Клив, стараясь придать своему полу-детскому голосу мужскую суровость.
     - Но я его люблю, - в безнадежном порыве прошептала Розалинда. На бледном лице ее широко раскрытые глаза казались еще огромнее. - Я его люблю.
     Два лица замерли друг против друга: одно - искаженное недоверчивым ужасом, другое - омраченное отчаянием. Клив не выдержал первым:
     - Разве это любовь? Это совсем другое. Вот когда у вас будет муж, вы научитесь разбираться в своих чувствах.
     У Розалинды чуть было не сорвалось с языка опасное признание, что Черный Меч и есть ее муж.
     - Ты ошибаешься. Такого чувства у меня