только покачал головой.
     - Нет, это не похоже на похмелье. У меня у самого голова гудит от вчерашней попойки. Но у Маркуса лихорадка, а теперь у Ричарда и Генри - тоже. Он болен, Уинн. Все трое больны. Ты можешь им помочь?
     Уинн посмотрела мимо него на тела, съежившиеся вокруг потухшего костра. В предрассветной бледной серой дымке люди выглядели как привидения. У самой земли клубился туман, поэтому человек, свернувшийся калачиком на грубой лежанке, был едва различим. Откуда-то издали донеслось эхо тревожного крика иволги, заверещала белка и метнулась вверх по стволу высокой березы, царапая коготками по коре.
     Наступило утро, но дети еще спали. Однако утро обещает быть интересным, усмехнулась про себя Уинн. До сих пор ей не представлялось случая испробовать на врагах свои снадобья, и вот теперь, в двух шагах от валлийской границы, их свалила болезнь. Уинн чуть не рассмеялась. Как хорошо все складывается.
     Она выбралась из палатки и, окончательно проснувшись, выпрямилась во весь рост. Земля была холодной и влажной, но девушка не обратила на это внимания.
     - Итак, троих из них свалила болезнь. Хотя чего другого можно ожидать, раз они затеяли отнять у валлийского ребенка его родной дом?
     Дрюс с подозрением уставился на нее.
     - Уинн, это ты наслала на них болезнь?
     - Конечно нет, - ответила она, не удержавшись от самодовольной улыбки. Пусть себе гадает. Пусть все гадают.
     - Проклятие, Уинн! Это самая большая твоя глупость.
     - Говорю тебе, я здесь ни при чем. Разве я трогала их кружки или хлеб? А то, что я приготовила, было в общем котле. Все ели одно и то же. Может, мне и хотелось навредить им, но разве я стала бы рисковать тобой, Баррисом или детьми? - Она замолчала и посмотрела на него с презрением. - Детьми, во всяком случае.
     Тяжело вздохнув, Дрюс провел рукой по спутанным волосам.
     - Не шути этим. Англичане и так сердиты. Они и вправду подозревают тебя, - добавил он шепотом.
     Уинн вскинула голову и устремила взгляд на английский лагерь. В ее глазах сверкало неприкрытое злорадство.
     - А мне все равно, что они подозревают. Я ничего не сделала, чтобы вызвать у них болезнь, от которой они теперь маются. Разве что только хотела. Интересно, - добавила она, задумчиво постукивая пальцем по подбородку, - а вдруг мои чары становятся сильнее. Возможно, теперь мне стоит только пожелать болезнь своему врагу, как она тотчас сразит его.
     Дрюс отступил на шаг, и Уинн заметила, что ее слова произвели на него должное впечатление.
     - При них не смей говорить такое, - прошипел он. - Не забывай, что мы сейчас в Англии. Здесь живо расправляются с теми, кого подозревают в колдовстве. - Он бросил взгляд через плечо и с трудом проглотил слюну, когда заметил, что высокий человек поднялся и пристально посмотрел на них. - Особенно помалкивай при Кливе. Это он послал меня за тобой. Лучше пойти к ним.
     Уинн улыбнулась.
     - Да, нам лучше пойти. Мы ведь не хотим рассердить их, не так ли?
     Но подвязывая волосы первой попавшейся лентой и надевая грязные башмаки, Уинн думала о том, что рассердить Клива отвечало ее желанию. Она взяла кисет, наполненный травами, и накинула короткую пелерину поверх незашнурованного платья. Потом повернулась к ожидавшему ее Дрюсу.
     - А теперь о другом, Дрюс. Нам нужно поговорить о нашей дружбе. Твоей и моей. Надеюсь, ты не дал понять этому английскому рыцарю, что ты в ответе за меня и моих детей, хотя это совсем не так. Если все же ты это сделал, то моему гневу не будет предела.
     Дрюс переступил с ноги на ногу.
     - Гуинедд особо велела мне заботиться о тебе и детях.
     Уинн слегка приподняла брови и смерила его ледяным взглядом.
     - О нашей безопасности, возможно. Но ты мне не брат, не отец. И детям тоже. Этот Клив Фицуэрин... в общем подкатывает ко мне,
     - Я предупредил, чтобы он не вел себя слишком смело!
     - Но это не твое дело.
     Глаза Дрюса превратились в подозрительные щелки.
     - Почему? Или ты предпочитаешь, чтобы он бегал за тобой более ретиво?
     - Нет! - вскрикнула Уинн и стиснула зубы от возмущения. - Я предпочитаю, чтобы он пропал с лица земли, так чтобы мне его не видеть до конца жизни.
     Дрюс секунду изучал ее.
     - Тогда я еще раз предупрежу его посильнее.
     - Нет! - снова запротестовала она. - Это совершению не твое дело - говорить с ним обо мне.
     Теперь настала очередь Дрюса разозлиться.
     - В том, что ты говоришь, нет ни капли смысла. С одной стороны, тебе не нужны его ухаживания, а с другой - я должен молчать о тебе.
     - Не твое дело, - упорно повторила Уинн, хотя даже ей стало ясно, что она противоречит самой себе.
     Она нахмурилась и прижала кисет к груди, пытаясь объяснить.
     - Когда ты с ним говоришь обо мне - когда ты ставишь ему условия относительно меня, - это означает с твоей стороны какое-то одобрение. Которое ты не вправе давать, - поспешно добавила она. - Фактически, ты позволяешь ему добиваться моего расположения.
     Дрюс смущенно покачал головой.
     - Неужели ты хочешь, чтобы я покинул тебя в такой ситуации? Не вмешался, если он чересчур осмелеет?
     - Нет. То есть да. - Она с досадой вздохнула. - Дрюс, я ценю твою заботу. Ты почти снял груз с моих плеч тем, что поехал с нами. Но этот человек... этот человек не имеет никакого права преследовать меня, а потому и ты не должен указывать ему, как ему следует преследовать меня. Ты что-нибудь понял? А кроме того, в Англии его ждет невеста. В награду за похищение моего ребенка ему обещана в жены одна из дочерей лорда Сомервилла, - едко добавила она.
     - Ладно, Уинн, не стоит еще раз спорить по этому поводу. А что касается другой девушки, так ведь они еще не женаты, не правда ли? Я уверен, ты нравишься ему больше.
     - Чертовы болваны! - выругалась она. - Воистину ты самый отвратительный из негодяев. Неужели не понятно, о чем я здесь тебе толкую? Я не желаю ему нравиться!
     К Дрюсу вернулась былая самонадеянность.
     - Да ладно, Уинн. Мне-то не ври. Я ведь тебя знаю с тех пор, когда ты ходила в коротких юбчонках, помнишь? Каждой женщине нужен муж, и ты не исключение. Клив будет тебе хорошим мужем.
     Уинн открыла было рот, чтобы возразить на это смехотворное утверждение, но тут же закрыла, щелкнув зубами. Спорить с Дрюсом было бесполезно, особенно когда у пего на лице появлялось это упрямое выражение. Она только потратит зря время, пытаясь вразумить этого пустоголового глупца, каким он оказался.
     Смерив его взглядом, полным холодного презрения, она повернулась и зашагала прочь, вне себя от гнева. Мужчины - самые несносные творения Господа. Взять хотя бы Риса и Мэдока, две сорвиголовы. Они очень напоминали ей Дрюса, когда тот был мальчишкой, и, несомненно, будут походить на него и взрослого. Даже Артура было невозможно урезонить, если в голове у него застревала какая-то идея. Например, эта его привязанность к Кливу.
     Она зло смотрела на объект своего гнева, ничуть не смущенная резким взглядом, с которым Клив к ней обернулся.
     - Итак, ты пришла позлорадствовать или помочь нам своим умением врачевать? - Он преградил ей дорогу в лагерь, слегка расставив ноги и воинственно опершись кулаками в бока.
     Уинн презрительно вскинула голову. Пусть себе изображает грозного вояку. Если он ждет, что она станет его умолять дать ей возможность помочь больным людям, то он еще больший глупец, чем она думала.
     - Какие же вы англичане проницательные. По правде говоря, я действительно злорадствовала последние несколько минут. Однако, если здесь требуется моя помощь, то я готова проявить свой талант. За определенную плату, - добавила она при этом.
     Он удивленно приподнял бровь, затем расхохотался.
     - Так, говоришь, за плату? Ты выводишь из строя моих людей своими варварскими снадобьями, а затем назначаешь цену. И я еще должен платить тебе за то, что ты сама натворила, - Прежде чем она успела ответить, Клив поймал ее запястье. Брови его в ярости сошлись на переносице. - Вылечи моих людей, колдунья, или жестоко поплатишься...
     - Поосторожней, Клив, - вмешался Дрюс, подходя к ним. - У тебя нет причины так с ней обращаться. Она уверяет, что ничего не сделала...
     - Нечего за меня заступаться, - сказала Уинн, посылая Дрюсу злой взгляд. Затем она повернулась к Кливу, яростно сверкая глазами. - Какая бы ни была болезнь у ваших людей, я здесь ни при чем, - заявила она ледяным тоном. - В их еду не попало ни крупицы порошка, ни капли масла моего приготовления. Иначе сейчас стонали бы от боли не только эти трое, а гораздо больше.
     Он по-прежнему крепко держал ее за руку. Даже слишком крепко. Но она отвечала злостью на его злость и вскоре почувствовала, что гнев покидает его.
     - Ты уже пыталась раньше проделать это. Мне не верится, что ты не попробовала еще раз, дождавшись удобного случая.
     Она позволила себе чуть скривить губы в улыбке.
     - Тем не менее это так. Но, видимо, мой колдовской дар становится сильнее. Возможно, все дело в силе моих чувств. Я только хотела, чтобы вы, англичане, занедужили, и вот... - Она не договорила, а просто пожала плечами и взглянула мимо него на трех несчастных.
     Он дернул ее за руку, чуть не лишив равновесия, и тут же схватил ее за плечи.
     - Хватит этой болтовни о колдовстве. Это всего лишь трюк, к которому ты прибегаешь, когда общаешься с легкоеверными селянами...
     - И английскими воинами, - добавила она, откровенно смеясь.
     Уинн увидела тревогу на лицах англичан. Похоже, ее заявление о новых способностях произвело впечатление даже на Барриса.
     - Не все из нас дураки, Уинн. Не обманывай себя.
     Они уставились друг на друга: темно-карие глаза против голубых. Но она отказывалась уступить, даже несмотря на то, что от его близости ей было трудно дышать. Его руки подчинили себе ее тело, а взгляд, казалось, боролся за ее душу.
     Да, он был умен, она признавала это. Но она тоже была умна и потому не могла позволить ему не считаться с ней.
     Понадобился Дрюс, чтобы они вышли из тупика.
     - Пусть она их посмотрит, Клив. Если она говорит, что сумеет вылечить их, значит так и есть.
     - Но сумеет ли? - прорычал он, все еще не сводя с нее глаз.
     - Если тебе не нужны мои услуги, так и скажи. Не бойся, я не обижусь.
     - Нет, ты будешь их лечить, - ответил Клив, приближая к ней лицо. - Только я стану наблюдать за каждым твоим шагом.
     Но, в отличие от Клива, его люди не проявили такой готовности.
     - Нет, только не колдунья, - простонал Ричард, умудрившийся, несмотря на слабость, выбраться из лагеря.
     Маркус и Генри, однако, не сумели сделать даже это. Хотя было ясно, что они тоже хотят избежать ее врачевания. Особенно Генри волновался и бормотал, пока она раскладывала свой походный запас лекарств на маленьком шерстяном коврике.
     - Нет, не позволяйте ей...
     - Успокойся, парень, она только приготовит целебный настой, - процедил Клив скорее нетерпеливо, чем ободряюще.
     - Нет, нет. Это яд, - лепетал бедняга чуть не плача. Даже Уинн тронул его неподдельный страх. И хотя она прибегала к своему таинственному дару вещуньи как к последнему средству защиты в борьбе с англичанами, тем не менее ее неприятно укололо чувство вины. Ведь почти все врачевание строилось на безоговорочной вере в искусство врачевателя. Ее успехи объяснялись не только знанием трав и внутренним чутьем в таких делах, но в большой степени - верой людей в нее.
     Но сейчас больного чересчур сильно встревожило ее присутствие, чтобы он мог поддаться се лечению, и это беспокоило Уинн. Чуть нахмурившись, она опустилась на пятки.
     - Ничего не выйдет, - пробормотала она, пристально вглядываясь в покрытое испариной лицо больного.
     - Ты, наверное, сама не хочешь этого, - возразил Клив, оказавшийся за ее спиной.
     Уинн резко повернула голову и сердито посмотрела на него.
     - Если больной мне не поможет, я не сумею ничего сделать для него.
     - Он боится, черт возьми. Ты же этого добивалась.
     - Как бы там ни было, я не могу побороть его страх.
     - Ты приготовь лекарство, а я позабочусь о том, чтобы он его принял, - сказал Клив, глядя на перепуганного Генри говорящим взглядом.
     - Этого мало, - огрызнулась Уинн. - Если он не примет его по доброй воле, если станет сопротивляться лекарству, то он не излечится.
     Клив посмотрел на нее долгим внимательным взглядом, в котором она прочитала усталость. Вчера вечером он слишком много выпил, а сегодня встал ни свет ни заря. На какую-то секунду ей захотелось стереть с его тонкого лица усталость и волнение. Она хотела видеть его улыбающимся и счастливым, а не хмурым.
     Потом она моргнула, и тревога сошла с его лица. Если он чувствовал усталость или беспокойство, то это его личное дело. Он заслужил все это, и даже больше. Она отвела взгляд от его волнующих глаз и сосредоточилась на своих крошечных запасах снадобий.
     - Возможно, есть выход, - пробормотала она, осененная дьявольской мыслью. При этом она подняла голову и послала Кливу насмешливую улыбку. - Если ты отведаешь моего лекарства - если твои люди увидят, что ты охотно доверяешь моим способностям, - возможно тогда они не будут такими трусами. Если, конечно, ты сам не боишься. - Она громко расхохоталась, увидев, как он потупился. - Да, такова будет моя цена за лечение - ты должен первым отведать лекарства. Ну что, хватит смелости?
     Тишина, последовавшая за ее вызовом, казалось, повисла повсюду. Даже иволга замолчала в ожидании, что ответит Клив на это немыслимое предложение. Уинн не спускала с него глаз. Она не знала, как он отреагирует, и сама не понимала, откуда у нее взялась эта странная идея. Хотя, возможно, все получится. На самом деле не забота о благополучии Генри и его больных друзьях подсказала ей прибегнуть к такой мере. Она сразу определила, что они заразились той самой болезнью, что свалила добрую половину жителей в нескольких деревнях Раднорского леса. Она всех их пользовала чаем из черной лилии от тошноты, а желтой горечавкой и корой козьей ивы от лихорадки. Через два дня все выздоравливали. Несомненно, они поправились бы и без ее помощи. Правда, не так быстро.
     Но Клив этого не знал, и, ожидая его ответа, она молилась, чтобы он принял ее вызов.
     - Ну и какое же снадобье ты предлагаешь? - поинтересовался он слегка настороженно.
     - Черную лилию. И смесь двух очень действенных трав, которую я случайно захватила с собой. Здоровому человеку они пойдут только на пользу, потому что успокоят живот и сделают ясной голову. А больной сразу почувствует облегчение.
     Они встретились взглядами, да так и замерли, причем надолго, так что Уинн даже покрылась испариной от напряжения. Но первой отводить взгляд она не хотела.
     Тут он улыбнулся, и она еще раз почувствовала волнение. Только на этот раз оно принесло облегчение, и Уинн не могла не улыбнуться в ответ.
     - Постарайтесь, мадам, раз вам выпала такая возможность. Но я обещаю тебе, Уинн, - последние слова он прошептал ей на ухо, - что потребую такого же доверия к себе. Наступит миг, когда тебе придется полностью довериться мне. - Он легко дотронулся до ее щеки. - Придет время, оно не за горами. Помни тогда, что сегодня я доверился тебе.
     Когда он наконец освободил ее от своего пристального взгляда, она сразу занялась делом, ей стало намного легче оттого, что теперь можно было сосредоточиться на приготовлении лекарства для больных. Уинн была готова заняться чем угодно, лишь бы избежать ощущения, что она теряет волю рядом с этим человеком.
     Он ее враг, напомнила она себе. Человек, состоящий на службе у какого-то английского лорда-мародера и получивший приказ украсть у нее ребенка. Между ними никогда не может быть ничего похожего на доверие.
     Тем не менее Уинн понимала, что между ними зарождается какое-то чувство. Все началось с физического влечения, которое теперь обретало духовность. Иначе почему у нее теперь так дрожат руки?
     Она бросила взгляд на Дрюса. Где он пропадал, когда она нуждалась в нем? Почему он не был рядом и не запретил Кливу Фицуэрину выбить ее из колеи?
     Но Дрюс лечился от собственных недугов коркой хлеба и куском сыра. К тому же она сама только что приказала ему не вмешиваться в их с Кливом дела. Даже обозвала при этом всех их подлецами.
     Приготовив чай и растворив два других порошка в холодной воде, Уинн наконец подняла глаза на Клива.
     - Все готово. Выпей одну четверть из каждой чашки.
     Генри подозрительно следил за Кливом, когда тот принял у нее две чашки. Ричард и Маркус тоже не сводили с него глаз, на их бледных лицах появилась надежда. Однако те, кто страдал не так сильно, наблюдали за происходящим с сомнением. Они подозрительно посматривали то на своего высокого сильного предводителя, то на маленькую таинственную валлийку. Казалось, только Дрюс и Баррис не сомневались в исходе дела.
     И Клив тоже, признала она. Он выглядел совершенно спокойным, принимая из ее рук лекарство и прикоснувшись на секунду к ее пальцам. Затем он насмешливо улыбнулся ей и сделал по глотку из каждой посудины.
     Однако попробовав второе снадобье, он весь скривился-
     - Бог мой, женщина! Ты что, выбрала самые мерзкие из своих лекарств? По вкусу - настоящие помои!
     Клив вытер рот тыльной стороной ладони и еще раз состроил гримасу. Затем рассмеялся и передал чашки Генри.
     - Покажи свою храбрость, парень. Не дрожи перед этой девчонкой. От нее больше шума, чем вреда. Пей смелей, - велел он, улыбаясь Уинн.
     Хотя Клив по-мужски отнесся к ее вызову, Уинн все же нахмурилась от такого легкомыслия. Пока Генри осторожно прихлебывал лекарство, она занялась своими травами, заворачивая их и укладывая обратно в кисет. Казалось, Клив победил ее одним махом. То, что началось как злой розыгрыш - редкая возможность обставить его, - каким-то непонятным образом обернулось против нее. Она имела глупость бросить ему вызов, а он на него ответил.
     "А что, собственно, я рассчитывала выиграть?" - спросила Уинн у себя, пока Маркус и Ричард придвинулись поближе, чтобы попробовать ее лекарства.
     Но еще более важным ей представлялся другой вопрос: а что она потеряла?

Глава 15

     Весь день они оставались в лагере. Уинн четыре раза поила Ричарда, Генри и Маркуса своими омерзительными снадобьями к огромному их неудовольствию. Но тот факт, что с каждым разом они все более громогласно выражали свое недовольство, только доказывал ей, что им становится лучше.
     Дети вовсю веселились - бегали, разведывали места, стреляли из лука, взбирались на деревья. Такой паузе в путешествии особенно радовался Артур, потому что Клив посвятил ребенку несколько часов своего времени. Они изучали различные формы камней, и скоро коллекция Артура уже не умещалась в мешочке для провизии, который был у него с собой. Они нашли пять различных типов птичьих гнезд, три из которых были пусты, а в остальных двух сидели голодные птенцы.
     Воины, как англичане, так и валлийцы, заразились приподнятым настроением детей. Только Уинн держалась несколько в стороне, что было, однако, не так уж легко. Ведь ей приходилось заправлять постели с палатке. Готовить еду. Отмерять и смешивать лекарства. В перерывах она сидела на краю вала перед узким рвом и, не мигая, смотрела в сторону своей родины.
     Она намеренно избегала Клива Фицуэрина, а он, к ее смущению и даже досаде, избегал ее. Что ж, это к лучшему, ворчала она, подперев голову руками и прищуриваясь, чтобы разглядеть на горизонте хоть какой-то признак Черной Горы. Уж с кем, с кем, а с Кливом она не хотела разговаривать.
     Однако, по мере того как шло время и солнце все жарче припекало, Уинн поняла, что кривит душой. Она слегка наклонила голову так, чтобы можно было следить за ним, не выдавая себя. Клив и Дрюс вернулись с недолгой охоты и принесли трех кроликов и четырех белок. У них было хорошее настроение, когда они швырнули добычу воинам, чтобы те занялись ею. Особенно веселым выглядел Клив, он загорел дочерна, а его темные волосы растрепал ветер. Высокий и стройный, сильный и жи