же  он,  через несколько часов вздумал  заменить их,  чтобы не дать им
присохнуть, оказалось, что все твои раны затянулись. Объяснения  этому никто
найти не сумел, вероятно, это особенность твоего организма.
     А  откуда ты знаешь, как меня зовут? - подозрительно спросил Имран, - и
как я здесь оказался?
     Тебя  принес человек по имени Назар, он назвал твое имя и рассказал нам
о твоих подвигах. О восстании,  во главе которого ты стоял и  о  том, как ты
один рубился против десятка окруживших тебя солдат Муниса. Все наше братство
прониклось к тебе уважением.
     А кто вы такие?
     Мы философы, живем в пещерах, а в ожидании последней битвы между нами и
сынами тьмы, создаем единственно правильное учение.
     А вы кто?
     Сыны света.
     Много вас?
     Не  так много, как  хотелось бы, но  на  нашей стороне  будут ангелы  и
космические силы добра.
     А кто будет на стороне сынов тьмы?
     Сатана и космические силы зла.
     А вам  не нужен военный специалист, - спросил  Имран, - у меня есть  на
примете один подходящий человек.
     Нужен, - живо отозвался человек, - мы, поэтому и оставили тебя с нами.
     Отлично, - сказал  Имран, -  а где все  остальное братство, мне бы надо
осмотреть  их, на предмет пригодности к тяготам военной службы, кстати, надо
бы назначить время выступления. Чтобы  ты  приятель знал, точно  назначенная
дата очень уплотняет время.
     Эй, подожди, - осадил  Имрана  собеседник, - какое выступление? Все это
будет еще  очень не скоро,  да  и  мы должны  подготовить  себя  к  решающей
схватке.
     А сам ты, кто?
     Я жрец, зовут меня Елеазар.
     Главный самый?
     Нет, главный у нас Учитель Праведности.
     А с ним нельзя мне переговорить?
     Нет. Никто не знает, где он находится.
     А он вообще существует?
     Существует, - невозмутимо, не замечая насмешки,  ответил жрец, - я даже
больше скажу, он бессмертен.
     Обычно так говорят  о том, кто вообще не существует, -  не успокаивался
Имран.
     Ты слишком дерзок для гостя, - не выдержал жрец.
     Прости, - миролюбиво сказал Имран, - моя любознательность обидела тебя.
К сожалению, я не могу ждать.
     Имран замолчал. Он вдруг почувствовал сильную слабость, на лбу и висках
выступила холодная испарина. Когда приступ откатил, он ощутил острое чувство
голода.
     Не найдется ли здесь какой-нибудь еды? - попросил он.
     Конечно,  найдется,  - доброжелательно  ответил  жрец, -  но  у нас  не
принято есть в одиночку.  Наши трапезы совместные, потерпи до захода солнца,
вернутся братья с работы, и мы все вместе подкрепимся.
     Понимаю, - сказал Имран, - но я плохо себя чувствую, нельзя ли для меня
сделать исключение.
     Сочувствую, но порядок для всех один.
     Имран почувствовал, что еще немного, и он упадет в обморок.
     А подышать свежим воздухом можно в одиночку.
     Можно, но не уходи далеко.
     Имран поднялся и пошел в указанном направлении.
     Выбрался  наружу  и сел на ближайший валун. По-видимому, он находился в
пустыне.  Повсюду,  куда  хватал  взгляд,  была  голая  каменистая  земля  с
зарослями колючек и редкими пальмами вдали.
     За ним  никто не следил, путь был свободен, и можно было уйти. Но Имран
решил все же дождаться ужина.
     . Община,  куда  попал  Имран,  жила  очень замкнуто,  у них было общее
имущество, совместный  труд  и не было ни одного раба,  так как они осуждали
рабство. Их целью было подготовить  себя к решающей схватке с "сынами тьмы",
носителями  злого начала. Зло в  мире они  представляли, как  свойство людей
обогащаться  и  угнетать  другие  народы.  Общиной  управляли  жрецы.  Путем
строжайшей  дисциплины  и   постоянного  контроля  жрецы  добивались  полной
изолированности общины. Чтобы попасть  в нее человеку со стороны, необходима
была рекомендация члена общины. Но  Имрану так и не удалось получить  ясного
ответа, на вопрос, каким образом он попал в  общину и кто за него поручился.
Сколько Имран не напрягал  память, он не смог  вспомнить  человека по  имени
Назар из тех, кто сражался рядом с ним. Но  потом Имран сообразил, что среди
людей окружавших его в осажденной  крепости,  мало кто назывался собственным
именем и перестал ломать над этим голову.
     На вечерней трапезе, он наравне со всеми получил ломоть хлеба с  козьим
сыром и чашку козьего молока.
     "Негусто, -  сказал  себе Имран, - вот  первая  причина,  из-за которой
можно отсюда уходить".
     Здесь всегда так кормят? - спросил он своего соседа.
     Если бы, - ответил сосед, - а то постимся еще часто.
     После ужина  Имрана позвали в соседнюю пещеру, где вокруг костра сидели
пять человек, среди которых был уже знакомый ему жрец по имени Елеазар.
     Садись, - сказал Елеазар.
     Имран повиновался.
     Мы говорим о том, чтобы оставить тебя в нашем братстве.
     Наверное, я не подойду вам, - неуверенно сказал Имран.
     Отчего же? - удивился Елеазар.
     Имран решил не говорить о скудной пище.
     За меня некому поручиться, - сказал он.
     Это  так, но,  учитывая твой военный опыт, мы решили,  что  можем взять
тебя без рекомендации, но с одним обязательным условием.
     Интересно?
     Ведь ты мусульманин, не так ли?
     Имран кивнул головой.
     А  мы христианская община, чтобы  стать полноправным членом,  ты должен
перейти в нашу веру.
     Благодарю за доверие, - уклончиво сказал Имран.
     Ты должен дать обет,  что никогда, ни  при  каких условиях  не  станешь
сообщать людям Кривды наше учение.
     Я умею хранить тайны, но не могу понять, какой смысл в учении, если его
не распространять повсюду.
     Жрецы переглянулись и один из них, сидевший напротив Имрана сказал:
     Дерзок ты, пришелец.
     Я ему то же самое сказал днем, - в тон произнес Елеазар.
     Я не хочу оскорбить  ваше учение, - не унимался Имран,  - я хочу понять
его смысл. Елеазар говорит,  что готовите себя к схватке с сынами тьмы. Надо
полагать,  что  сынами  тьмы вы считаете людей не являющихся членами  вашего
братства. Если  светом разуметь ваше учение, то несправедливо сначала лишить
людей света, а потом наказывать их за это. Разве я не прав.
     Жрецы,  внимательно  слушавшие  Имрана, вновь переглянулись и  сидевший
напротив, произнес:
     Тьма  это  нечто  большее,  чем просто отсутствие света. Но я вижу, что
червь сомнения слишком глубоко проник  в твое  сердце. Боюсь, что от  твоего
пребывания в общине будет вред нашему делу.
     Что толку сидеть  в  темных  углах  и вынашивать  планы,  - нетерпеливо
сказал Имран, - надо действовать.
     Недовольное враждебное молчание было ему ответом. Имран поднялся, было,
чтобы уйти, но Елеазар вдруг спросил:
     Человек, который принес тебя сюда, сказал, что ты махди, что это махди?
     Махди - это мессия, - не колеблясь, ответил Имран.
     То есть ты мессия? - уточнил Елеазар.
     Да, - поднявшись во весь рост, - произнес Имран.
     После этих слов в пещере наступила тревожная тишина.
     Через некоторое время один из жрецов молчавших до сих пор, сказал:
     Мессия уже приходил в этот мир, и имя ему было Иисус.
     Да, я слышал об этом, - дерзко сказал  Имран, - но  у меня другие цели.
Иисус спасал человеческие души, я же хочу позаботиться также и о телах.
     Сидевший напротив жрец сказал:
     Эти стены еще не слышали подобного богохульства, насилие противно нашей
природе, мы не  причиним тебе  вреда, но ты должен покинуть  нас до  восхода
солнца.
     Имран печально улыбнулся и освободил жрецов от своего присутствия.

     Семь месяцев спустя.

     Крепость,   которую  захватили   восставшие,  находилась   в  гористой,
труднодоступной местности, в нее  вела лишь одна дорога,  долго петлявшая по
горному склону. Слева и справа были либо каменистые кручи, либо обрывы. Сама
крепость  находилась на  каменистом  плато  и с  трех  сторон была  окружена
пропастью.
     Человек, долго поднимавшийся к крепости, был уже давно замечен охраной,
и поэтому его окликнули сразу же,  едва  он  приблизился ко рву, над которым
нависал недостижимый подъемный мост.
     По обличию человек  походил на дервиша, его изможденное лицо и лохмотья
не вызвали опасения охранников и они облокотясь на крепостную стену подробно
расспросили непрошеного гостя о цели визита.
     Мне надо поговорить с махди, - крикнул им пришелец.
     Первое, что пришло в голову  Имрана, как только ему доложили о том, что
его  хочет  видеть  некий дервиш, это  то, что  визитер либо  лазутчик, либо
парламентер.  Ибо экспедиционный отряд Муниса, после семи неудачных штурмов,
стоял внизу  лагерем, перекрыв, путь в долину. В любом случае этого человека
стоило выслушать.
     Внешность дервиша показалась ему знакомой.
     Дервиш, предваряя его вопрос, сказал:
     Если ты меня не узнаешь, я повернусь и пойду обратно, хотя мне и некуда
больше идти в этом мире?
     Меджкем? - удивленно сказал Имран.
     Я,  мой  господин, - уничижено сказал  Меджкем, - я рад,  что  ты узнал
меня. И хочу тебе сказать, что всегда подозревал, что дело обстоит вовсе  не
так как  представляет его Убайдаллах. Ведь ты  истинный имам времени, не так
ли Имран?
     Имран,  вспомнивший о  своем друге Ахмад  Башире, вздрогнул  от  своего
имени, произнесенного вслух, и спросил .
     Как ты здесь оказался? Разве ты не служишь Убайдаллаху?
     Меджкем невесело рассмеялся.
     После того, как  я упустил вас с этим толстяком,  мне была одна дорога,
на виселицу. Но в последний момент Убайдаллах  почему-то передумал и дал мне
хорошего пинка  под зад, предупредив, что если  я  еще  раз попадусь ему  на
глаза, то он  лишит меня жизни. Мне пришлось покинуть страну, я потерял все:
дом, жен, детей, все  было конфисковано в пользу халифа.  Вот  посмотри, - в
круглой комнате, находившейся в круглой сторожевой  башне, кроме Имрана было
еще  три человека,  но Меджекем  все равно  встал,  и  направился  в сторону
Имрана, сгибом локтя левой  руки ощущая кинжал  на  поясе,  под одеждой.  Но
Имран поднял руку и сказал:
     Стой, где стоишь, Меджкем.
     Я хотел показать тебе следы пыток, - укоризненно сказал Меджкем.
     Ты бы лучше помалкивал  про пытки, -  заметил Имран, - иначе я вспомню,
что-нибудь неприятное для тебя. Скажи лучше, чего ты хочешь?
     Служить тебе верой и правдой, - порывисто сказал Меджкем.
     Имран посмотрел на своих спутников; потом перевел взгляд на Меджкема.
     Скажи  лучше, каким образом ты  прошел сквозь войсковое оцепление, ведь
Мунис взял нас в кольцо.
     Какой спрос  с сумасшедшего, - сказал Меджкем  и, закатив глаза, затряс
головой,  довольно похоже, изобразив юродивого.- Я сказал, что пойду уговорю
тебя сдаться. Солдаты посмеялись и пропустили меня.
     Имран понимающе кивнул, но тут же сказал:
     Я не доверяю тебе сейчас, но раз ты пришел ко мне, то можешь остаться.
     Меджкем поклонился и направился к выходу. Имран спросил вслед:
     Ты ничего не слышал о моем товарище?
     Меджкем помотал головой.
     Хорошо, иди. Я распоряжусь, чтобы тебе дали еду.
     После ухода Меджкема,  Имран обратился к юноше  сидящему в комнате и не
сводившему с него преданных глаз.
     Фарух,  иди за этим человеком, скажи,  чтобы ему дали, есть, и спать, и
не спускай с него глаз.
     А кто  этот  человек, о Махди, - простодушно спросил юноша,  - он, что,
знал тебя раньше?
     Этот  человек  пришел от лжемахди, который обманом  воцарился  в стране
берберов,  казнив  всех, кто мог бы рассказать о нем  правду. Я один  спасся
благодаря своему божественному предназначению. А теперь поторопись, я должен
знать о каждом шаге этого человека.
     Фарух вышел.
     Словами:  "И вы идите отдыхать.Утром  Аллах  пошлет  нам удачу",  махди
отпустил своих собеседников, и остался один.
     Вышел на узкий балкон, опоясывающий башню и оглядел окрестности. Лагерь
Муниса выдавал себя огнями костров.. Сторожевая башня, где  сейчас находился
Имран, возвышалась над  крепостной стеной переходящей  в  отвесную скалу.  А
далеко внизу блестела в свете луны лента реки.
     Имран  спустился  вниз  по  каменным  ступенькам  и  оказался у  двери,
предназначение  которой   для  него  оставалось  загадкой.  За  дверью  было
несколько ступенек, которые переходили  в желоб и  дальше  ничего, пропасть.
Можно  было  предположить,  что по этому  желобу,  в  свой  последний  путь,
скользили приговоренные к смерти. Но сколько выдумки, и  все для того, чтобы
убить человека.  А Имран уже прожил  достаточно,  чтобы понимать, что не все
так просто в этом мире.  Он  открыл дверь, спустился по ступенькам и нащупал
ногой желоб. Какая-то загадка здесь крылась, но какая? Хозяин крепости давно
уже  не жил в  ней, а  обслуга  ничего  не могла  сказать. Одно неосторожное
движение и все могло бы закончиться.
     Имран осторожно поднялся, закрыл  дверь и вышел во двор. Он обошел, все
караульные посты и в какой-то момент услышал за спиной голос Меджкема.
     Как ты думаешь выйти отсюда?
     Имран  остановился.  Один из спящих стянул с  головы одеяло, поднялся и
подошел к нему. Лежащая  рядом фигура,  тоже  поднялась,  оказалась Фарухом,
который также подошел и стал рядом с Меджкемом.
     Нам еще рано думать об  этом, - как  можно беззаботней сказал  Имран, -
запасов еды и питья в крепости на несколько месяцев.
     Но время летит быстро,  - настаивал  Меджкем всей своей левой  стороной
ощущая присутствие приставленного к нему человека.
     Фарух стоял слева от него, как  раз со  стороны  спрятанного кинжала, и
был готов нейтрализовать любое движение, направленное против Махди.
     Меджкем прижал локоть и осторожно опустил руку.
     Я буду сражаться до конца, - сказал Имран.
     Там  внизу  пять  тысяч  дейлемитов,  а у  тебя  четыреста  человек,  -
настаивал Меджкем.
     А ты уже успел пересчитать, - заметил Имран.
     Я человек опытный, -  невозмутимо ответил Меджкем, - если берешь меня в
помощники, то я готов сослужить тебе службу.
     Ну?
     Я вернусь и отравлю воду в лагере.
     Имран покачал головой.
     Я не использую такие подлые методы.
     Ты хочешь сказать, что я подлец? - возмущенно спросил Меджкем.
     Я думал, что это тебе давно известно, - удивился Имран.
     Меджкем  обиженно  молчал.  Имран похлопал  его по  предплечью,  и было
пошел, но был остановлен новым вопросом.
     А где вы берете воду?
     Подумав немного, Имран предложил.
     Пойдем покажу.
     Он привел  его к загадочной двери  и открыл ее. Сделав несколько шагов.
Меджкем остановился и воскликнул:
     О Аллах!
     Он  попятился  назад и жалобно сказал  дрожащим голосом: "Это  жестокая
шутка, о Махди".
     Но подняться на площадку ему не удалось, ибо там стоял Фарух.
     Видишь, -  сказал Имран,  - там внизу блестит река, вот оттуда мы берем
воду.
     Фарух смотрел на махди, ожидая команды, но Имран сказал:
     Пропусти его.
     Фарух посторонился.  Меджкем выполз на каменную  площадку и оттер лицо,
покрывшееся капельками пота.
     Иди спать, - сказал Имран, - на сегодня ты узнал достаточно.
     Меджкем  в  сопровождении  Фаруха пересек  крепостной двор,  то и дело,
перешагивая  через  спящих,  добрался  до  отведенного  ему  места   и  стал
укладываться  спать. Фарух лег  рядом. Через некоторое время  Меджкем ударил
себя по щеке, замахал руками.
     Проклятые насекомые, - сказал Меджкем, - а тебя, что они не беспокоят?
     Да нет, - ответил Фарух, - мы люди привычные.
     Это ты зря говоришь, - заметил  Меджкем, - залезет в  нос, а  оттуда  в
мозг, и будешь, всю жизнь мучатся головной болью.
     Что ты говоришь, - встревожился Фарух, - а я не знал.
     Меджкем полез в карман халата и достал  дервишескую чашку для подаяний.
Из  другого кармана он вытащил  щепотку толченых листьев  и,  высыпав  ее  в
чашку, воспламенил ее посредством огнива.
     Это  особый фимиам,  - пояснил Меджкем, - при воскурении его спишь  как
младенец, ни одна летучая тварь не может приблизиться к тебе.
     Фарух  презрительно  хмыкнул.  Спать  он  не  собирался  в  отличие  от
пришельца,  который захрапел едва голова его коснулась заботливой ладони. Но
буквально через несколько минут Фарух, вдохнув запах горящих листьев, закрыл
глаза,  и  заснул рядом с Меджкемом, который  в свою  очередь тут же  поднял
голову, и затушил в ладонях тлеющую горстку праха.
     Перед  тем, как  лечь спать,  Имран вышел  на  балкон и долго смотрел в
звездное небо. Затем попросил:
     Дай мне знак.
     С  неба  тотчас сорвалась  звезда  и  упала в  ущелье, где  изгибалась,
отражая лунный свет, река.
     Имран вернулся в круглую комнату,  расстелил тюфяк и лег, положив рядом
саблю.

     В  тот момент, когда  сон коснулся  его разума, Меджкем  открыл  глаза,
поднялся и бесшумно переставлял ноги, двинулся к воротам.
     Выход из  крепости  охраняли  двое  караульных. Они  сидели у  жаровни,
бодрые с оружием  в  руках,  готовые  поднять шум  при  любом подозрительном
шорохе. Меджкем приблизился к ним и просительно сказал:
     Можно я погреюсь  рядом с вами, замерз  очень,  - и, видя их колебание,
добавил, - расскажу вам что-нибудь интересное...
     Ладно, - нехотя молвил один из караульных, - садись.
     Меджкем сел и тут  протянул руки над жаровней, при  этом из складок его
халата  на угли, вспыхивая и источая  странно приятный запах, посыпался сор.
Караульные засмеялись.
     Вас дервишей  следовало бы  вытрясать,  прежде чем  подпускать  к огню,
неровен час, загоритесь, - сказал первый караульный.
     Чистая  одежда  для  нас  не  главное,  -  приветливо улыбаясь,  сказал
Меджкем.
     А что же главное? - спросил второй.
     Чистая душа.
     А-а, - зевая, протянул первый. А второй сонным голосом спросил:
     Что ты собирался рассказать нам?
     Какую-нибудь затейливую историю, - негромко ответил Меджкем, - из числа
тех, что рассказывают на  ночь. К примеру, история о том, как некий юноша из
Египта имел любовную связь  с пери. А вызывал он ее  просто, воскурял фимиам
из сухих листьев , высушенных особым образом.
     Вранье, - отчаянно зевая, сказал первый караульный.
     Второй  караульный поднялся, отгоняя сон,  подошел к  воротам, проверил
засов, открыл смотровое окошечко.
     Луну к этому времени заслонили облака, и  он не смог ничего  разглядеть
на дороге.
     Тьма египетская, - сказал он и вернулся к жаровне.
     Откуда ты знаешь, это выражение? - удивленно спросил Меджкем.
     Махди так говорит.
     А он откуда знает?
     Махди знает все, - безоговорочно заявил караульный.
     Это слова из христианской библии, - заметил Меджкем.
     Махди говорит,  что все три  книги: Коран, Библия и  Тора происходят из
одной небесной.
     Я в этом не уверен, - недоверчиво сказал Меджкем.
     А  я  вот  сейчас  проломлю  тебе  башку  этим  копьем, и  у тебя сразу
прибавится уверенности, - лениво пообещал стражник.
     Не надо, - попросил Меджкем, - я уже чувствую прилив уверенности.
     То-то же, - довольно сказал стражник и подсел к зевающему товарищу.
     Так мне рассказывать про пери  или не рассказывать? - терпеливо спросил
Меджкем.
     Рассказывай.
     Так вот, я ему тоже не сразу поверил, но  он научил  меня этому и я вам
скажу, что такой красавицы я сроду не видал. Хотите, покажу.
     Нет, не хотим, подумаешь пери, что мы красивых  девушек не видели. А ты
погрелся,  иди  спать.  Махди  летает  по  ночам,  увидит тебя,  будет  нами
недоволен.
     Ну, как хотите, - равнодушно сказал Меджкем, - только я вам главного не
сказал. Пери обнаженная.
     Как обнаженная, голая что ли?
     В чем мать родила, - заявил Меджкем.
     Караульные переглянулись и в один голос произнесли:
     Покажи.
     Меджкем бросил  на угли  толченые листья  и приказал нюхать дым  и  сам
первый наклонился к  жаровне.  Стражники последовали  его примеру. Несколько
минут они вдыхали дым, затем стали озираться по сторонам.
     Ну и где твоя пери?
     Не получилось, - сказал