ь?
     Имран  не ответил. Разлив вино по бронзовым чашам, он поставил  свою на
подернувшиеся пеплом угли.
     - Что ты делаешь? - спросил Ахмад Башир.
     - Один иудей научил - очень вкусно.
     Снег  посыпал  сильнее. Имран, поднося  к губам чашку с горячим  вином,
признес, улыбаясь:
     - Не знаю как ты, а я почти счастлив.
     Анна, глядя  на них с  высоты второго этажа, тоже улыбалась. И, видимо,
улыбался  кто-то  еще,  глядя на них с небес.  Потому что  это было красивое
зрелище. Красивое  и странное  - двое  людей пьющих  вино над  жаровней, под
падающим  снегом.  Она смотрела на  них, пока рядом с ними не  появилась еще
одна фигура. Увидев ее, Анна отошла от окна.
     - Рад вас видеть  живыми и  здоровыми, господа, - произнес Абу-л-Хасан,
прветствуя своих гостей.
     Ахмад Башир и Имран поднялись и ответили на приветствие.
     - В доме ал-Фурата, я слышал, большой переполох.  Надеюсь, все обошлось
благополучно.
     Ответил Ахмад Башир:
     - Все было хорошо,  раис,  не считая мелких неприятностей. Я, например,
чуть не утонул, а на моего друга в подземелье набросилась змея. В остальном,
наше предприятие было успешным, если  не брать  во внимание, что бамбукового
ящика там не оказалось. Но вашу просьбу мы выполнили.
     Ахмад Башир достал из-за пазухи денежный мешок и протянул Абу-л-Хасану.
Тот схватил мешочек и стал внимательно разглядывть его.
     - Печать халифа, - наконец произнес он ликующим голосом.
     Ахмад Башир посмотрел на Имрана, вздохнул и сказал:
     -  Нам бы тоже  хотелось разделить вашу радость, но вы пустили  нас  по
ложному следу.
     Абу-л-Хасан спокойно сказал:
     -  Это  было  предположение,  высказанное  кстати,  вашим другом. Вы не
можете этого отрицать.
     Ахмад Башир не нашелся, он действительно не мог этого отрицать.
     -  Но  Аллах  велик!- продолжал Абу-л-Хасан.  -  Все  устроилось  самым
неожиданным  образом. Как оказалось, документ до недавнего времени находился
в архиве Али ибн Иса, и лишь вчера, за давностью  лет, его  вместе с другими
документами  прислали  в  мое  ведомство.  Дело  в  том  друзья,  -  пояснил
Абу-л-Хасан, -  что все архивные бумаги  уничтожаются только  с визой дивана
тайной службы. Вот она.
     Из рукава начальника тайной службы выкатился бумажный свиток.
     - Да, это он, - подтвердил Ахмад Башир, оглядев бумагу со всех сторон.
     - Ал-Фурат встревожен, - сказал Абу-л-Хасан,- его люди рыщут по городу.
В  караван-сарае оставаться опасно, будет лучше, если вы покинете Багдад, не
заходя туда.
     - Это разумно, - согласился  Ахмад Башир,- нас больше ничего не  держит
здесь.
     -  Будет лучше, если вы покинете  город прямо сейчас.  Наймите  таййар,
плывите до Самарры.
     -  Наверняка этот  мешок  вам уже  не  нужен?  -  спросил Ахмад  Башир,
показывая на деньги. -  Мы немного поиздержались.  Багдад  -  город  дорогой
очень.
     - Я дам вам равноценный мешок, - успокоил его Абу-л-Хасан.
     - Снег перестал, - заметил Имран.
     Все трое подняли головы и посмотрели на небо.
     - Мы, пожалуй, пойдем, - сказал Ахмад Башир, не двигаясь.
     - Ах да, - спохватился Абу-л-Хасан,- я сечас вернусь.
     Пока он ходил за деньгами, друзья наполнили чаши и выпили.
     - Зря все-таки ты пьешь, - сказал Имран,- побойся Бога.
     - Не каркай,  - оборвал его  Ахад Башир, -  чуть не  поперхнулся  из-за
тебя.
     Абу-л-Хасан вернулся. Ахмад Башир принял деньги.
     - Мы вам очень благодарны, - сказал он.
     - Мне  будет не  хватать вас, - ответил Абу-л-Хасан. Он проводил  их до
ворот и простился с ними.
     -  Куда, - спросил  Имран, когда они оказались за закрытой дверью, -  в
караван-сарай или сразу к каналу?
     - Пойдем,  друг, в баню, - сказал Ахмад Башир,  - смоем грехи наши.  Не
можем же мы отправляться в дальний путь не помывшись.


     В бане, лежа на каменных плитах под  умелыми руками терщиков, они долго
молчали,  думая каждый о своем.  Наконец,  когда  терщики, обдав  их горячей
водой ушли, Ахмад Башир спросил:
     - Думаешь, он правду сказал?
     - Думаю, что нет.
     - Я тоже так думаю, - согласился Ахмад Башир.- В этом был его  интерес.
Я думаю, он хочет свалить ал-Фурата, а если не свалить, то, по крайней мере,
защититься.
     - Протокол с самого начала был у  него, - заметил Имран. - Мог бы прямо
сказать: "Мол, я вам бумагу, а вы мне доказательство".
     - Не мог он  так сказать.  Мы  же  с ним - друзья,  - неуверенно сказал
Ахмад Башир.
     Он  повернулся на спину,  посмотрел  на сводчатый потолок,  под которым
клубился пар, потом  перевел взгляд на  стену, где было изображено сказочное
животное ал-Анка, -  птица с человеческим лицом и орлиным клювом, по бокам -
четыре  крыла  и  две  руки  с когтями.  Мимо  прошел  банщик,  выразительно
поглядывая  в их сторону.  Час был позний и в  бане, кроме  них, посетителей
больше не было.
     - Эй, любезный, - крикнул Ахмад Башир, - подойди сюда.
     Подошел  плешивый человек небольшого  роста, голый, как  и  посетители,
обмотанный вокруг бедер лишь красной тканью - изаром.
     - Есть у тебя комната для гостей? - спросил Ахмад Башир.
     - Господа желают заночевать?
     - Желают. Девочек возьмем? - спросил Имрана Ахмад Башир.
     - Я не хочу, - ответил Имран.
     - Две комнаты  нам  приготовь, - сказал банщику Ахмад  Башир,  - и одну
женщину для меня.
     - У  нас  нет женщин, - виновато сказал служитель, - но  здесь недалеко
есть заведение.
     - Пошли кого-нибудь.
     - Это будет стоить дороже, - робко заметил банщик.
     - Не беспокойся, - сказал Ахмад Башир, - в накладе не останешся.
     Утром он был мрачнее тучи.
     - Что-нибудь случилось? - поинтересовался Имран.
     -  Ничего, - ответил  Ахмад Башир,  - в том-то  и дело. -  И,  возвышая
голос, добавил: - И не удивительно, после всего, что я пережил под землей!
     Они вышли на улицу и  направились к  ближайшему каналу. По дороге Имран
предложил  зайти  на рынок,  чтобы купить  в  дорогу  еды. Ахмад  Башир  это
предложение одобрил. На рынке купили два хурджина  и принялись заполнять  их
припасами.
     -  Между прочим,  - расплачиваясь, заметил  Ахмад  Башир,-  Абу-л-Хасан
подсунул нам взамен серебрянные  дерхемы, а в халифском мешке наверняка было
золото.
     Имран пожал плечами.
     - Соль можно купить у Ибн Лайса, - сказал он.
     - У какого Ибн Лайса? - удивился Ахмад Башир.
     - У отца Анны.
     - Ах, хитрец! - покачал головой Ахмад Башир. - Иди, покупай, встретимся
у ворот.
     Ибн Лайс, увидев Имрана, обрадовался.
     - Хорошо, что пришел, - сказал он, - мне как раз нужен работник.
     - Не получится, я уезжаю.
     - Жаль. Далеко уезжаешь?
     - Далеко.
     - А-а, - протянул Ибн Лайс, - далеко уезжаешь, желаю удачи.
     - Спасибо, - сказал Имран.
     Возникла пауза. Бакалейщик  выжидающе  смотрел  на  бывшего  работника.
Имран  молчал, не зная, что  еще сказать. На что  он  собственно расчитывал,
придя сюда?
     - А то бы остался, - заговорил Ибн Лайс, - мне как раз помошник нужен.
     - Я бы остался. Но мне нужно ехать, - с сожалением сказал Имран.
     Вновь наступила пауза.  Она длилась так долго, что бакалейщик,  потеряв
терпение, кашлянул.
     - Вообще-то, я за солью зашел, - вспомнил Имран.
     - Тебе соль нужна! - обрадовался Ибн Лайс. - Сколько мешков?
     - Да нет, мне в дорогу, немного, два ратля.
     -  Два ратля, - поскучнел  бакалейщик.  Со словами: "Торговли совсем не
стало",  -  он  отвесил  соли,  насыпал  в  полотняный  мешочек  и  протянул
покупателю.
     - Сколько с меня? - спросил Имран.
     Ибн Лайс махнул рукой:
     - Дарю.
     - Спасибо. Айары больше не беспокоили?
     - Нет, с тех пор, как мы их побили, больше носа не показывают, боятся.
     - А дочь твоя как?
     - Все хорошо.
     - Ну, я пошел, - неуверенно сказал Имран.
     - Будь здоров.
     В этот момент за спиной Ибн Лайса  открылась дверь и в проеме появилась
Анна.
     - Отец, тебя зовут.
     - Ну, прощай парень. Бог даст - свидимся.
     Ибн Лайс улыбнулся Имрану, посмотрел на свою дочь и скрылся за дверью.
     - Почему ты здесь? - спросил Имран.
     - Я пришла за солью, - ответила Анна, - а ты?
     - Какое совпадение, и я пришел за солью.
     Анна улыбнулась:
     - Как твое здоровье?
     - Хорошо. Ты меня вылечила.
     - Уезжаешь?
     - Да.
     - Далеко?
     - Да.
     - Вернешся?
     - Не знаю. Но вернуться очень хочу.
     - Почему? - с делано-равнодушным видом спросила девушка.
     - Чтобы посвататься к тебе.
     - Отец не отдаст меня за тебя. Ты мусульманин.
     Анна смотрела в сторону, на щеках ее проступил румянец.
     - А мне он сказал, что может отдать.
     - Не может. Я иудейка и могу выйти только за иудея.
     - Жаль,- глухо отозвался Имран. - Прощай. Меня ждет товарищ.
     - Прощай, - с грустью сказала Анна.
     Имран вышел из лавки.
     Девушка  шмыгнула  носом и стала  тереть покрасневшие  глаза. Из  двери
вышел отец и недовольно спрсил:
     - Что ему надо было от тебя?
     - Посвататься хотел, - с вздохом сказала девушка.
     - Посвататься? - удивленно протянул Ибн  Лайс. -  За мусульманина? Нет,
дочка,  он же голодранец. Ты не можешь выйти  за  человека , который  беднее
твоего отца.
     - А за Абу-л-Хасана отдашь? - спросила Анна.
     - Эх, дочка, Абу-л-Хасан важный  вельможа, об  это даже  и  мечтать  не
смей.
     - Хамза мне сказал, что Абу-л-Хасан хочет посвататься ко мне.
     - Хамза пошутил, - не веря своим ушам, воскликнул Ибн Лайс. Для мавла о
лучшем покровителе и мечтать было нельзя.
     - Значит, за него отдашь? - уточнила Анна.
     -  Дочь моя,  я скажу тебе правду. Я  бы хотел, чтобы  моим  зятем  был
иудей,  но мы живем во враждебном  нам мире.  Абу-л-Хасан  очень  порядочный
человек и влиятельный...
     - Но он мусульманин, - лукаво сказала Анна.
     -  Дочь  моя, -  устало  сказал  Ибн  Лайс,-  в  этом  мире  все  люди,
выделяющиеся положением, умом и  богатством принадлежат к одной вере. А тебе
кто-то нравится из них?
     Девушка зарумянилась, а потом сказала:
     - Оба.
     Ибн Лайс покачал головой.
     - Как ты  похожа на свою мать. Она  тоже любила  меня и моего брата. Но
замуж  вышла  все-таки за меня, потому что  денег у меня было больше, а брат
мой был разгильдяй. Поэтому, если тебе нравятся оба, замуж  лучше  выйти  за
богатого. К тому же Абу-л-Хасан холост, а у этого парня жена и куча детей.
     Девушка тяжело вздохнула и сказала:
     - Видимо ты прав, отец. Ну, я пойду.
     - Иди. А зачем ты приходила?
     Анна пожала плечами.
     - Навестить тебя.

     Ахмад  Башир сидел в  харчевне недалеко от  ворот  рынка  и с аппетитом
поедал жаркое.
     - Вот, решил подкрепиться перед дорогой, - сообщил он, - садись поешь.
     Имран отказался.
     - А зря,  дорога дальняя. А ты  один, я вижу. Я думал,  ты с  девчонкой
придешь. Эх, был бы я помоложе!
     - Ты все уже? - спросил Имран.
     - Все. - Подбирая хлебом соус, ответил Ахмад Башир.
     - Пошли, - сказал Имран и направился к выходу.
     Ахмад Башир поднялся, бросил полный сожаления взгляд на пустой горшочек
и последовал за товарищем.

     Ал-Фурата  в  очередной раз подвела беспечность,  он не  послал  стражу
вслед за ворами, будучи уверен, что они вернутся,  так как подземный ход был
затоплен  водой. Он не перенес свою казну в другое место, ограничившись тем,
что выставил возле нее  охрану. Он понял, что  это не простое ограбление, но
слишком  долго анализировал.  Слишком долго думал. Когда  ал-Муктадир сказал
ему: "Вазир,  кажется, ты  перепутал государственную  казну  со  своей".  Он
поклонился  и развел  руками, соглашаясь и словно  говоря: "Мол,  с  кем  не
бывает".  На  самом  деле он произнес всего одно слово,  и  слово  это было:
"Тугодум".
     Теперь ал-Фурат виновато улыбался, была надежда, что все обойдется, ибо
халиф был пьян, хотя до вечера еще было далеко.
     "Пьян.  Этот засранец, вчера научившийся держать тиару на голове. Иначе
бы  он не стал делать из  этого проблему. Подумаешь, казенные деньги нашли у
вазира.  В  стране,  где  воруют  все и вся, в  стране,  где  все  пропитано
коррупцией и обманом. В стране, где добиться чего-либо, можно только принеся
в  рукаве  изрядный  кусок  чего-либо  тому, кто  подпишет бумаги.  Как  же,
мусульмане.  Воры  и  лицемеры.  Где  вы  видели  мусульманина, радеющего за
ближнего просто так, как говорят христиане: "Христа ради". "Мухаммада ради".
Благочестивые.  Пример  вашей  благочестивости  -  вазир  Али  ибн Иса,  чья
скупость при  строительстве дамбы  Ануширвана привела к ее разрушению. В  то
время как я, ворующий казенные деньги,  кормлю всех голодных, стучащих в мою
дверь, и обогреваю сирых. И строю больницу на свои деньги".
     - Скажи, вазир, каким образом мешок с моей печатью попал в твой дом?
     - О,  эмир  верующих!  Я не могу так сразу ответить,  но  уверен, этому
найдется объяснение.
     -  Конечно,  найдется,   -  согласился  халиф.-  Иди,  вазир,  и  найди
объяснение. Я тоже уверен, что это какое-то недоразумение.
     Ал-Фурат не  знал,что через некоторое время после того, как  он покинул
свой  дворец, туда  ворвались гвардейцы халифа  и результаты обыска были уже
известны ал-Муктадиру.
     Пятясь, ал-Фурат покинул аудиенц-зал и немедленно был арестован.
     Поймав взгляд вазира Али ибн Иса, халиф произнес:
     - Я решил назначить Муниса главнокамандующим.
     Али ибн Иса улыбнулся и сказал:
     - Как мудр ты, повелитель!
     Ал-Муктадир тоже улыбнулся и посмотрел в сторону  занавески, за которой
сидела  его  мать.  Там царила  тишина.  Ша'аб, прежде чем  удалиться,  тихо
сказала:
     - Мальчик, кажется, становится мужчиной. Но еще долго ему  будет  нужна
мать.


     -  А ты знаешь, парень, что сегодня Рождество? А  у нас еще  ни в одном
глазу.
     - Чье рождество? - спросил Имран.
     - Рождество Иса, невежда, христианского пророка. В этот день, его  отец
Иосиф разжег  огонь  для  мучающейся в  родах  Марии,  чтобы согреть  ее,  и
расколол девять орехов, найденных им в своей седельной сумке, и накормил ее.
Сегодня праздник.
     - А нам-то что до этого, мы же мусульмане, - равнодушно сказал Имран.
     - Черствый  ты  человек,  - возмутился Ахмад  Башир.-  Христиане - наши
братья,  мы  должны  разделить с  ними этот  обычай.  Но  отпразднуем позже.
Сначала дело сделаем.
     Когда  впереди показались храмы,  бани и  триумфальная арка  императора
Искандера Двурогого, он простер руку и сказал:
     - В этих развалинах я должен был встретиться с  джинами. Не дождавшись,
я уехал туда.
     Он изменил направление руки.
     - В часе езды отсюда находится постоялый двор. Я полагаю, что мы думаем
об одном и том же.
     Имран,  вспоминавший в  это  время  свой  последний  разговор с  Анной,
удивленно посмотрел на попутчика.
     - Я думаю, - сказал Ахмад Башир, - что не следует приближаться туда без
подготовки,  и  не  следует  туда  ехать  сразу  вдвоем,  сначала  надо  все
разведать. Один из нас поедет вперед, другой с протоколом останется здесь.
     - Поеду я, - сказал Имран,- тебя они знают в лицо.
     -  Это правильно, - согласился Ахмад Башир, -  поезжай вперед, оглядись
там.  Только  особенно  не  умничай, будь  таким,  каким  ты  был, когда  мы
встретились. Почувствуешь  опасность,  не  спеши  уходить,  чтобы не вызвать
подозрения.  Если все будет  спокойно, возвращайся за мной.  Я  подожду тебя
здесь.
     - Хорошо, - согласился Имран.
     Он пришпорил коня и вскоре скрылся из виду. Ахмад Башир повернул коня к
развалинам,  где спешился,  расседлал  и стреножил коня.  Затем,  достав  из
хурджина два маленьких  коврика,  расстелил их на каменных плитах  меж колон
триумфальной арки.  Положил  под голову седло  и  лег,  укрывшись  шерстяным
плащом.
     День  был теплый. Солнце  пригревало  почти  по-весеннему. Ахмад  Башир
лежал,  глядя  на  горную  гряду,  огибающую  долину  Меджерда.  Он  пытался
представить,  что  сейчас  происходит  на  постоялом  дворе,  но  усталость,
накопившаяся в нем за три  недели путешествия, была столь велика, что вскоре
он заснул.


     Не  желая показаться трусом, Имран ничем  не выдал своих опасений, хотя
оснований  быть узнанным у  него было не  меньше,  чем у Ахмад Башира. За то
время, что он провел рядом  с Абу Абдаллахом, ему приходилось сталкиваться с
некоторыми людьми из исмаилитской верхушки.
     Имран  подъехал  к  гостинице, привязал  во дворе  своего  коня, поднял
голову и увидел, что из окон дома за  ним наблюдают, по меньшей мере, четыре
пары глаз. Вышедшему служителю Имран поклонился и задал вопрос:
     - О, достопочтенный  хозяин богоугодного заведения!  Не  найдется  ли в
этом доме кров и пища для путника?
     Слуга остался доволен обращением, улыбаясь, он сказал:
     - Есть у нас и кров, и пища, заходи.
     Имран вошел в дом и оказался в большой комнате, за столом  сидели шесть
человек постояльцев. У стены в очаге  был установлен треножник, на нем стоял
котел с дымящейся похлебкой.
     - Мир вам! - произнес Имран. - Кажется, я успел  вовремя, хотя обычно к
обеду опаздываю.
     Сидящие повернули  головы в сторону пришедшего, и вразнобой ответили на
приветствие.  Из  соседней комнаты  появился  человек, назвался  хозяином  и
предложил сесть за стол и отобедать вместе со всеми.
     - Издалека путь держишь? - спрсил хозяин, вглядываясь в лицо гостя.
     - Из Меденина, - не задумываясь, ответил Имран, - в Тунис еду.
     Хозяин  кивнул,  подошел  к  очагу,  помешал  большой деревянной ложкой
варево,  бросил в котел какой-то приправы. Кажется, он соединял в себе еще и
обязанности повара.
     - Повара  отпустил сегодня, - пояснил хозяин,- жена у него рожает. Вот,
приходится самому суп варить. Говорю ему: "что тебе там делать, не будешь же
ты роды принимать?", а он заладил, отпусти да отпусти.
     Сидящие  за столом сдержанно засмеялись.  Имран только  сейчас позволил
себе   рассмотреть   их,  до  этого   он  старался  этого  не  делать.  Лица
присутствующих были ему не знакомы. Двое из них были одеты как купцы средней
руки:  в добротных  халатах -  рида, поверх рубах  -  камис, и штанах.  Один
выглядел суфием - в  остроконечном колпаке, покрытом изречениями из Корана и
заплатанном  халате,  причем заплаты были нашиты на  совершенно новый халат.
Остальные в  одинаковых, дешевых джубба, смахивали  на простолюдинов.  Когда
утих   смех,  в   наступившей  ненадолго  тишине,  обостренный  слух  Имрана
совершенно  явственно  уловил  скрип  половицы  на  втором  этаже  прямо над
головой.
     Суфий продолжал, видимо, прерванный появлением Имрана разговор.
     - А вот хадис ал-Лайса б. Са'ада, который  сказал: "Мне рассказывал Абу
Шуджа Са'ид б. Иазид  ал-Химиари, передавший сведения  Халида б. Абу Имрана,
повествовавшего по  сообщению Ханаша ас-Сан'аки со слов  Фадалы  б.  Убайды,
который  сказал: "Я  купил в день Хайбара  ожерелье, в котором были камни  и
золото, за двенадцать динаров и разобрал его. И  вот только золота оказалось
больше  двенадцати  динаров. Я  рассказал об  этом посланнику  Аллаха  -  да
благословит его  Аллах и  да приветствует - и он  молвил: "Тебе продавали не
для того, чтобы ты разбирал".
     - В этом есть глубокий смысл, - громко сказал Имран,  привлекая к  себе
внимание, - вот спасибо тебе, сеид.
     - Какой смысл? - с интересом спросил хозяин.
     - А смысл здесь в том, - ревниво сказал суфий, - что человек, продавший
ожерелье, нуждался и просил денег меньше стоимости ожерелья.
     - Это явный смысл, - возразил Имран, - но есть еще и неявный. Как видно
из хадиса,  действия рассказчика  вызвали у посланника  раздражение. Почему,
ведь налицо явная выгода. Человек, заплатив, образно говоря,  даник, получил
полновесный золотой  динар, что в  этом  плохого?  Никто  не  смеет  уличить
посланника  в  человеконенавистничестве,  значит тут