ьник. Может быть,  ему  следовало  сейчас
вытащить ее волос в надежде попытаться разыграть то же самое с ней, но уже
сейчас, сидя там, он знал, что почему-то это не сработает и что они попали
в ловушку, вступив в игру неоткрывания холодильника, которая могла довести
их до сумасшествия или погубить.
   Он спрашивал себя, не нанять ли ему кого-нибудь, кто бы пришел и открыл
холодильник.
   Нет. Он не мог позволить себе никого ни для чего нанимать.  Он  не  мог
даже уплатить Елене за последние три недели. Единственной причиной, почему
он не просил ее уйти, было то, что при увольнении  неизбежно  пришлось  бы
рассчитать, а этого он не в состоянии был сделать. Его секретарша в  конце
концов ушла  от  него  сама,  найдя  себе  какое-то  достойное  занятие  в
туристическом бизнесе. Дирк попытался заклеймить ее презрением за то,  что
она предпочитала монотонность получения зарплаты - "регулярного  получения
зарплаты", - спокойно поправила она его - удовлетворению от работы.
   Она хотела было переспросить "чему?",  но  тут  же  поняла,  что,  если
сделает это, ей придется выслушать его ответ, который выведет ее из  себя,
и она не сможет удержаться от возражений. Впервые ей пришло в голову,  что
единственный способ сбежать - это просто не давать втянуть себя  в  опоры.
Если она просто ничего не ответит на этот раз, то сможет уйти. Так  она  и
сделала. И сразу же ощутила свободу. Она  ушла.  Спустя  неделю,  находясь
примерно в таком же расположении духа, она вышла замуж за одного  стюарда,
обслуживающего кабину в самолете, по фамилии Смит.
   Дирк опрокинул пинком ее рабочий стол, который ему же  самому  пришлось
потом поднимать, когда она не вернулась.
   Детективный бизнес был таким же живым, как могила. Никому, казалось, не
требовалось ничего расследовать. Чтобы свести концы с концами, он вынужден
был недавно устроиться в одно место гадать по руке - раз в неделю, вечером
- и чувствовал себя при этом отвратительно. Он мог бы еще вынести это -  с
жутким, омерзительным унижением можно так или иначе смириться, и потом  он
не слишком привлекал внимание в своей маленькой палатке на задворках бара,
- в общем, он мог бы вынести это, если бы у него  не  получалось  все  так
пугающе, нестерпимо успешно.  Это  заставляло  его  покрываться  потом  от
отвращения к  себе.  Он  всячески  пытался  обмануть,  смошенничать,  быть
нарочито и откровенно циничным, но все напрасно -  все  его  предсказания,
даже самые нелепые, неизменно сбывались.
   Настоящим кошмаром стал для  него  вечерний  визит  той  несчастной  из
Оксфордшира. Пребывая в шаловливом настроении, он посоветовал  ей  получше
следить за своим мужем, который, как видно из линии брака, слегка ветреный
тип,   летун.   Выяснилось,   что   и   в   самом   деле   ее   муж    был
летчиком-истребителем, его самолет пропал во время маневров  над  Северным
морем буквально недели две назад.
   Дирка это очень взволновало, и он, пытаясь найти слова  утешения,  стал
молоть полную чушь. Он уверен, что муж будет возвращен ей,  когда  пробьет
час, что все будет хорошо и  что  со  всевозможными  вещами  все  будет  в
порядке и все такое. Дама сказала, что  это  маловероятно,  учитывая,  что
мировой рекорд по пребыванию в живых на Северном море  составляет  немного
меньше часа, и, так как за эти  две  недели  не  было  обнаружено  никаких
следов ее мужа, было бы глупо предполагать что-то другое, кроме того,  что
он уже мертв,  и  она  старалась  привыкнуть  к  этой  мысли,  -  премного
благодарна. Все это было сказано достаточно резко.
   Тут Дирк полностью потерял контроль над собой и понес полную околесицу.
   Он сказал, что совершенно явственно видит по линиям на ее руке, что  ее
ожидает получение огромной суммы денег, что,  конечно  же,  это  не  может
принести ей утешение в потере ее дорогого, горячо любимого мужа, но, может
быть, ее хоть чуть-чуть  утешит,  по  крайней  мере,  то,  что  он  сейчас
находится на небе и в данный момент проплывает  на  своем  кудрявом  белом
облачке и прекрасно выглядит в новом комплекте крыльев, и что  ему  ужасно
неудобно, что он несет такую ужасную ахинею. Не угодно ли  ей  чаю,  водки
или супа?
   Дама сказала, что забрела сюда  совершенно  случайно,  что  она  просто
искала туалет, и сколько она ему должна.
   - Это все сплошная тарабарщина, - объяснил Дирк. - Я просто сочинил  по
ходу, - сказал  он.  -  Пожалуйста,  разрешите  принести  вам  глубочайшие
извинения за то, что  я  так  грубо  вторгся  в  ваше  горе,  и  разрешите
сопроводить вас  до...  то  есть  показать  вам  дорогу  до  к...  Словом,
интересующее вас место, именуемое туалетом,  -  как  выйдете  из  палатки,
сразу налево.
   Дирк был повергнут в уныние этой встречей, а потом просто пришел в ужас
спустя несколько дней, когда услышал, что несчастная женщина буквально  на
следующее утро узнала о том, что выиграла по премии Бондз 250.000  фунтов.
Той ночью он провел несколько часов на крыше своего дома, грозил  кулаками
темному небу и орал: "Прекрати!" - пока один из соседей не  нажаловался  в
полицию, что не может уснуть. С диким воем сирены  примчалась  полицейская
машина и перебудила весь квартал.
   А сегодня утром Дирк сидел в кухне и удрученно разглядывал холодильник.
Его  упрямый,  неистребимый  энтузиазм,  который   всегда   придавал   ему
уверенности в  победе,  сегодня  был  вышиблен  из  него  с  самых  первых
мгновений историей с холодильником. Его воля оказалась запертой в ней, как
в тюрьме, всего-навсего из-за одного волоса.
   "Все, что мне нужно, - это найти какого-нибудь клиента, - решил  он.  -
Пожалуйста, Боже, если ты есть, хоть какой-нибудь, - подумал Дирк, - пошли
мне клиента.  Простого  клиента,  чем  проще,  тем  лучше.  Доверчивого  и
богатого. Такого, как вчера". Он забарабанил пальцами по столу.
   Сложность была в том, что чем клиент был  доверчивее,  тем  больше  был
конфликт у Дирка с лучшей частью его натуры, которая постоянно вставала на
дыбы и стесняла его в самые неподходящие моменты. Дирк  частенько  угрожал
этой своей лучшей части, что бросит ее наземь  и  надавит  ей  коленом  на
горло, но она обычно умудрялась взять над ним верх, маскируясь под чувство
вины или отвращения к себе самому, и  в  этом  наряде  она  способна  была
выкинуть его прямо с ринга.
   ...Доверчивого и богатого. Так, чтобы он смог  оплатить  некоторые  или
хотя бы один, самый невообразимый, выдающийся счет. Он закурил. Клубы дыма
кольцами поднимались  вверх,  в  утреннем  свете  доходили  до  потолка  и
прилипали к нему.
   "Такого, как вчера..."
   Он приостановился.
   "Как вчера..."
   Мир затаил дыхание.
   Тихо и осторожно в него заползало  ощущение,  что  где-то  что-то  было
плохо. Ужасно, непоправимо плохо.
   В воздухе рядом с ним молчаливо повисло какое-то несчастье в  ожидании,
пока он его заметит.
   Он почувствовал дрожь в коленях.
   Все, что ему нужно, - это клиент, думал он. Он  думал  об  этом  как  о
чем-то привычном. В это время, утром, он  всегда  об  этом  думал.  Но  он
забыл, что клиент у него уже есть.
   Он,  как  безумный,  в  панике  взглянул  на  часы.  Почти  одиннадцать
тридцать. Он встряхнул головой, пытаясь  освободиться  от  звона  в  ушах,
истерично кинулся за своей шляпой и широченным кожаным  пальто,  висевшими
за дверью.
   Ровно через пятнадцать секунд он торопливо вышел из  дома,  опоздав  на
пять часов, но двигаясь стремительно.



4

   На минуту Дирк остановился, чтобы  подумать,  какую  стратегию  избрать
лучше. Если все взвесите, все-таки лучше будет опоздать на  пять  часов  и
несколько минут, но войти не  спеша  и  уверенно,  чем  суетливо  вбежать,
опоздав ровно на пять часов.
   "Надеюсь, я не слишком рано!" - прекрасное начало, но требовалось такое
же прекрасное продолжение, а его он никак не мог придумать.
   Может  быть,  о"  сэкономит  время,  если  возьмет  свою  машину,  хотя
опять-таки расстояние  совсем  невелико,  а  Дирк  обладал  очень  сильной
предрасположенностью к потере ориентации,  когда  вел  машину.  В  большой
степени это объяснялось его методом дзэн-вождения, который состоял в  том,
чтобы просто найти любую машину, у  которой  был  такой  вид,  словно  она
знала,  куда  едет,  и  просто  ехать  за  ней.   Результаты   были   чаще
неожиданными, нежели успешными, но он  считал,  что  этим  методом  вполне
можно пользоваться уже потому, что хотя бы изредка  они  были  и  теми,  и
другими одновременно.
   Плюс ко всему он совсем не был  уверен,  что  в  данный  момент  машина
исправна.
   Это был старенький "ягуар", выпущенный  именно  в  тот  период  истории
фирмы, когда машины этой марки останавливались на ремонт куда чаще, чем на
заправку, и частенько нуждались в многодневном отдыхе. Размышляя об  этом,
он вспомнил, что совершенно точно в машине не было ни капли бензина,  и  к
тому же у него не было ни наличности,  ни  этих  пластиковых  карточек,  а
значит, нет и никакой возможности заправиться.
   Он   отбросил   мысль   о   поездке   на   машине   ввиду   ее   полной
бесперспективности.
   Погруженный в обдумывание того, как  лучше  поступить,  он  остановился
купить газету. Часы в газетном киоске показывали 11:35. Черт, черт,  черт.
На минуту мелькнула соблазнительная мысль послать все  к  черту.  Взять  и
забыть обо всем, будто ничего и не было. Пойти пообедать. В  любом  случае
дело это не сулит ничего, кроме осложнений.  Ведь  ясно,  все  это  полный
абсурд. У клиента явно с головой не все в порядке, и Дирк не взялся бы  за
это дело с самого начала, если бы не одно очень важное обстоятельство.
   Триста фунтов в день плюс расходы.
   Клиент согласился на это  не  торгуясь.  А  когда  Дирк  начал  обычную
вступительную  речь,  в  которой  излагал  свои  методы,   подразумевающие
фундаментальную и всеобщую взаимосвязь всех явлений в  мире  и  вследствие
этого часто  приводящие  к  расходам,  которые  для  непосвященного  могли
показаться не имеющими прямого отношения к делу, клиент просто  отмахнулся
от этого как от  пустяка,  не  стоящего  внимания.  Это  Дирку  в  клиенте
понравилось.
   Единственное,  на  чем  клиент   настаивал   в   разгар   этого   почти
сверхъестественного приступа  благоразумия,  было  то,  что  Дирк  обязан,
должен непременно, абсолютно точно, во что бы то ни стало быть  у  него  в
состоянии боевой готовности, способным,  если  понадобится,  немедленно  и
действенно отреагировать, без малейшей капли намека на малейшее опоздание,
ровно в 6:30 утра. Как штык.
   С этим вот Дирк как раз и хотел разобраться.
   Явно, что 6:30 -  время,  противоречащее  всякому  здравому  смыслу,  и
клиент, очевидно, не имел этого в виду всерьез.  Почти  наверняка,  говоря
6:30, он подразумевал 12:00, цивилизованный вариант 6:30, но, если он  все
же начнет орать и возмущаться,  Дирку  ничего  не  останется,  как  начать
приводить ему серьезные  статистические  данные.  Не  было  случаев,  чтоб
кто-нибудь был убит до обеда. Ну ни единого. Люди  не  в  состоянии  этого
сделать. Чтобы повысить как содержание сахара в крови, так и жажду  крови,
необходим хороший обед.  Дирк  располагал  цифровыми  данными,  служившими
отличным доказательством.
   Знал ли Энсти (так звали клиента, это был странный, эксцентричный  тип,
которому перевалило за тридцать, с  вытаращенными  глазами,  узким  желтым
галстуком и одним из самых больших домов на Лаптон-роуд. Вообще  Дирку  он
не очень нравился, вид у него такой, будто пытается рыбу проглотить),  так
знал ли Энсти, что 67% из опрошенных убийц  на  вопрос  о  том,  чему  они
отдавали предпочтение за обедом, назвали  печень  и  бекон?  Что  еще  22%
затруднялись при выборе между  креветками  и  омлетом?  Итак,  89%  угрозы
отпадали сразу, а если подсчитать число любителей  салатов  и  пожирателей
сэндвичей с индейкой и ветчиной и посмотреть, сколько останется  тех,  кто
мог считать возможным совершение подобного поступка без обеда, то число их
окажется смехотворно малым, граничащим с фантазией.
   После  двух  тридцати,  но  ближе  к  трем  -  вот  время,  когда   вам
действительно следовало начинать проявлять бдительность. Без шуток. Даже в
благоприятные дни. Даже тогда, когда вы не получали  угроз  убить  вас  от
незнакомых великанов с зелеными глазами, вам следовало, словно ястребу, не
спускать глаз с людей после того, как они пообедают. Самое  опасное  время
наступало после четырех, когда на улицы выползают хищные стаи издателей  и
агентов, взбесившихся после поглощения ликеров и коктейлей и  рыскающих  в
поисках такси. Именно это время служит мерилом  человеческих  качеств.  Но
6:30 утра? Ах, да забудьте вы это! И Дирк забыл.
   Утвердившись в этом решении, Дирк вышел из газетного киоска на ветреную
холодную улицу и уверенно зашагал прочь.
   - Эй, мистер Дирк! Надеюсь,  вы  соблаговолите  все-таки  заплатить  за
газету, - окликнул его продавец из газетного киоска, робко семеня следов.
   - А, Бейтс, ты и твои надежды, - надменно пробурчал Дирк.  -  Вечно  ты
надеешься.  И  не  надоело  тебе?  Я   бы   рекомендовал   тебе   побольше
безмятежности.  Жизнь,  обремененная  несбывшимися  надеждами,  -  тяжелая
жизнь. Плоды ее - горечь и разочарование. Лови, мой милый Бейтс, мгновение
наслаждения и не горюй о том, что не сбылось.
   - По-моему, она стоит 20 пенсов, сэр, - спокойно сказал Бейтс.
   - Знаешь, что мы сделаем, Бейтс. У тебя есть какая-нибудь ручка? Сойдет
даже шариковая.
   Бейтс вытащил ручку из внутреннего кармана и  протянул  ее  Дирку,  тот
оторвал от газеты кусочек, на котором стояла цена, и  нацарапал  над  ней:
"ОВД". Он отдал обрывок продавцу из газетного киоска.
   - Следует ли мне положить это вместе с остальными?
   - Положи туда, куда тебе больше нравится, Бейтс,  не  бойся  доставлять
себе максимум удовольствия. Я разрешаю. А теперь прощай, старина.
   - Надеюсь, вы соизволите вернуть мне ручку, сэр.
   - Верну, верну, ты, главное, не теряй надежды,  мой  дорогой  Бейтс,  -
заверил Дирк. - Сейчас же ее призывают более высокие цели. Радости, Бейтс,
больше радости. Не забивай себе голову ерундой.
   Сделав еще один, последний вялый рывок, бедняга поплелся обратно в свой
киоск.
   - Надеюсь  вскоре  увидеться  с  вами,  мистер  Дирк,  -  прокричал  он
напоследок, впрочем, без всякого энтузиазма.
   Дирк милостиво кивнул вслед удаляющейся спине киоскера, а  после  этого
поспешил развернуть газету на странице с гороскопом.
   "Практически ничего из того, что вы задумаете сегодня, не получится"  -
сообщала она без обиняков.
   Дирк,  выругавшись,  шлепнул  по  газете.  Он  ни  на  минуту  не   мог
согласиться с тем, что вращающиеся  обломки  скал,  отстоящие  от  нас  на
несколько световых лет, могут знать, каким будет для тебя этот день, лучше
тебя самого. Просто так уж случилось, что "Великий Заганза" -  его  старый
друг, который знал, когда у Дирка  день  рождения,  и  всегда  писал  свою
колонку с совершенно явной целью вывести его  из  себя.  Спрос  на  газету
уменьшился почти в 12  раз,  с  тех  пор  как  он  взялся  за  составление
гороскопов, и лишь Дирк и "Великий Заганза" знали почему.
   Он  продолжал  торопливо  просматривать  газету.  Как  обычно,   ничего
интересного. Много  писали  о  розыске  Дженис  Смит,  служащей  авиалиний
аэропорта Хитроу, и о том, как могло получиться, что она  вот  так  просто
куда-то  исчезла.  В  газете  была  помещена  одна  из  ее  самых   старых
фотографий, где ей шесть лет, она с косичками и сидит на качелях. Ее отец,
мистер  Пирс,  чьи  слова  напечатала  газета,  утверждал,  что  на   этой
фотографии можно уловить достаточное сходство с его дочерью,  но  что  она
уже очень выросла  с  тех  пор  и  что  обычно  она  выходит  лучше.  Дирк
нетерпеливо сунул  газету  под  мышку  и  зашагал  дальше,  переключившись
мысленно на гораздо более интересную тему.
   Триста фунтов в день плюс расходы.
   Он спрашивал себя, как долго, в пределах  разумного,  конечно,  он  мог
рассчитывать на то, чтобы поддерживать мистера Энсти  в  его  заблуждениях
насчет того, что его собирается убить существо семи футов роста,  лохматое
и щетинистое,  с  огромными  зелеными  глазами  и  рогами,  которое  имеет
обыкновение  размахивать  перед  его  носом  различными  вещами:  каким-то
контрактом, написанным на не поддающемся  пониманию  языке  и  подписанным
кровью, а также  чем-то  вроде  косы.  У  этого  существа  было  еще  одно
выдающееся свойство: оно было невидимо  для  всех,  кроме  клиента  Дирка,
который начисто отметал предположение о том, что это  какая-то  оптическая
галлюцинация.
   Три? Четыре  дня?  Дирк  не  был  уверен,  что  ему  удастся  сохранять
серьезное выражение лица в течение целой недели,  но  в  то  же  время  он
подумывал о том, что надо раздобыть тысячу баксов, чтобы выбраться из этой
истории с холодильником. Он внесет стоимость нового холодильника в  список
расходов, не имеющих прямого отношения к расследованию.  Так  будет  лучше
всего. Процесс избавления от холодильника совершенно определенно  является
неотъемлемой частью его методов  фундаментальной  и  всеобщей  взаимосвязи
явлений.
   Он начал даже насвистывать,  представив,  как  приходят  и  уносят  его
старый холодильник, свернул на Лаптон-роуд и очень  удивился,  увидев  там
кучу  полицейских  машин.  И  "скорую  помощь".  Ничего  хорошего  это  не
предвещало. И плохо сочеталось с образом нового холодильника.



5

   Дирк хорошо знал Лаптон-роуд. Это была широкая улица с деревьями по обе
стороны,  а   террасы   поздневикторианского   стиля   стояли   крепко   и
уверенно-устойчиво и не одобряли присутствия здесь полицейских машин.  Они
не терпели их появления в большом количестве, а  если  сказать  точнее,  и
ослепительный свет мигалок выводил их из себя. Обитателям  Лаптон-роуд  по
душе была такая машина, которая безупречно выглядела, была  всего  одна  и
спокойно   ездила   то   вверх,   то   вниз   по   их   улице   бодро    и
благонадежно-респектабельно,   придавая   таким   образом    бодрости    и
благонадежности  также  и  их  имущественным  ценностям.  Но  как   только
появились эти мигалки с их бледно-голубым светом -  таким,  какой  бывает,
когда до боли сжимаешь костяшки пальцев, -  от  него  бледнели  не  только
аккуратные кирпичные стены, но и сами ценности, скрытые за стенами.
   За окнами, ослепленные  голубыми  вспышками,  появлялись  встревоженные
лица.
   Поперек  улицы  -  три  полицейские  машины,  способ  парковки,  сильно
выходящий за рамки общепринятого. Это был мощный сигнал миру,  означающий,
что главное действующее лицо здесь и сейчас - Закон и чтоб все  остальные,
у которых были здесь какие-то дела, убирались подальше с Лаптон-роуд.
   Дирк, спеша, стремительно поднимался  вверх  по  улице,  чувствуя,  как
противно выступает пот под его тяжелым кожаным  пальто.  Прямо  перед  его
носом вырос полицейский констебль с раскинутыми в стороны  руками,  словно
изображал шлагбаум, но Дирк снес это заграждение  потоком  слов,  которому
констебль не смог сразу дать отпор. Дирк на всех парах двинулся к дому.
   У входа его остановил другой полицейский, и только он собрался изящно и
ловко  взмахнуть  перед  ним  карточкой  "Марк  и  Спенсер",   давно   уже
недействительной, - он столько раз тренировался это делать перед  зеркалом
в те долгие вечера, когда нечем было заняться,  -  как  полицейский  вдруг
обратился к нему с вопросом:
   - Эй, вы случайно не Джентли?
   Дирк бросил на него настороженный взгляд. Он издал  какой-то  хрюкающий
звук, который в зависимости от обстоятельств мог означать и да, и нет.
   - Тут шеф вас хотел видеть.
   - В самом деле? - переспросил Дирк.
   - Я узнал вас по его описанию, - ухмыльнулся полицейский, оглядывая его
с ног до головы.
   - Вообще вашу фамилию он произносил в такой  манере,  которая  кое-кому
могла бы показаться оскорбительной. Он даже выслал Ищейку Боба с машиной с
целью вашей поим