то-то или что-то хочет  заставить  меня
сделать это. Началось это с легкого желания попробовать, потом это желание
стало крепнуть во мне, набегая какими-то волнами.  Это  было  неприятно  и
тревожило меня. Я вынужден был отчаянно бороться с этим ощущением,  потому
что я сознавал: меня заставляют делать то, что я сам хочу. Я, возможно, не
понял бы, что это давление извне, а не  только  мое  собственное  желание,
если бы все время не предостерегал себя, что этого  делать  не  надо.  Как
только  я  понял,  что  кто-то  пытается  действовать  через  меня,  стали
происходить странные вещи -  начала,  например,  летать  мебель.  Особенно
пострадала моя маленькая конторка времен Георга  Третьего.  Посмотрите  на
эти царапины...
   - Значит, именно это испугало вас вчера вечером, когда вы услышали  шум
наверху? - спросил Ричард.
   - Да, да, - приглушенным голосом торопливо сказал профессор. - Я ужасно
испугался, что все повторится. Но это  оказалась  всего  лишь  симпатичная
лошадь, и я успокоился. Я полагай), она забрела ко  мне,  когда  я  вышел,
чтобы достать пудру. Надо было скрыть загар.
   - О! - воскликнул Дирк. - И куда же  вы  вышли?  Не  представляю  себе,
чтобы лошадь тоже наведалась к какому-нибудь аптекарю.
   - Здесь недалеко находится созвездие Плеяд, чья пыль вполне подходит по
цвету...
   - Вы направились за пудрой  на  другую  планету?  -  свистящим  шепотом
произнес потрясенный Дирк.
   - О, это  совсем  близко.  Расстояние  между  двумя  точками  не  более
расстояния до ближайшей аптеки. Кроме того, не надо ждать  у  прилавка.  К
тому же у меня никогда не бывает нужных  монет.  Я  предпочитаю  квантовый
прыжок. Правда, это заканчивается испорченным телефоном. Что ж, в жизни не
все дается так просто, вы согласны?
   Профессор был явно встревожен.
   - Боюсь, вы правы, если думаете то, что предполагаю я, -  тихо  добавил
он.
   - А именно?
   - Что я отважился на невероятно трудное и сложное дело  ради  ничтожной
цели. Желание доставить радость маленькой девочке, милой, очаровательной и
огорченной девочке, кажется вам недостаточным основанием  для  путешествия
во времени, как я теперь понимаю. Лучше было  бы  сделать  ей  комплимент,
сказать, что на ней прелестное платьице. Возможно, призрак... Разве  не  о
призраке сейчас идет речь?
   - Думаю, что именно о нем, - медленно сказал Дирк.
   - О призраке? - удивился Ричард. - Что это значит...
   - Подожди! - резко оборвал его Дирк. - Продолжайте, профессор.
   - Вполне возможно, что призрак застал меня врасплох... Я  так  отчаянно
сопротивлялся одному злу, что угодил в ловушку другого...
   - И что теперь?
   - Он исчез. Он покинул меня вчера.
   - И где он теперь? - Дирк перевел глаза на Ричарда. - Он исчез?
   - Нет, пожалуйста, - вскричал Ричард, - только не это! Я еще  не  успел
прийти в себя от разговоров о  машине  времени,  как  вдруг  возникли  еще
какие-то призраки.
   - Не он ли вселился в тебя и заставил карабкаться по стене? -  прошипел
на него Дирк.
   - Ты утверждал, что я был под чьим-то воздействием после гипноза...
   - Я не говорил этого! Я просто  продемонстрировал  тебе  силу  внушения
после гипноза. Но я уверен, что состояния гипноза и одержимости  действуют
на человека почти одинаково. Они  могут  заставить  тебя  совершать  самые
абсурдные поступки, а затем хитроумно и  изобретательно  объяснять  самому
себе их причину. Но  ты  никогда  не  пойдешь  на  то,  что  принципиально
противно твоему характеру. Ты будешь сопротивляться, бороться!
   Ричард вспомнил чувство облегчения, которое он  испытал  вчера,  вернув
пленку на автоответчик Сьюзан. Это было концом борьбы, которую он вел  сам
с собой и которую неожиданно выиграл. В предчувствии новой борьбы, которую
он уже явно проигрывал, он вздохнул и решил рассказать о ней.
   - Верно! - воскликнул Дирк, выслушав. - Ты не смог  бы  этого  сделать.
Теперь хоть что-то мы знаем. Понимаешь, гипноз действует  успешнее  тогда,
когда субъект в какой-то степени  сам  согласен  с  задачей,  которую  его
просят выполнить. Надо найти нужного субъекта  для  выполнения  задачи,  а
гипноз сделает все остальное. И  мне  кажется,  то  же  можно  сказать  об
одержимости. Итак, что у нас есть?
   У нас есть привидение, которому что-то нужно,  и  оно  ищет  для  этого
подходящего субъекта, который смог бы для него это сделать. Профессор!..
   - Крон, - поправил его профессор.
   - Крон, могу я задать вам личный  вопрос?  Я  вас  пойму,  если  вы  не
захотите ответить на него, однако не отстану до тех пор,  пока  не  получу
ответа. Таков мой метод, понимаете. Вы сказали, что подвергаетесь ужасному
искушению, что вам хочется что-то сделать, но вы не позволяете себе этого,
однако кто-то или что-то побуждает вас к  этому?  Пожалуйста,  прошу  вас.
Возможно, это будет трудно, но вы бы очень  помогли,  рассказав  нам,  что
это.
   - Я не расскажу вам.
   - Вы должны понять, насколько это важно...
   - Я покажу вам, - просто сказал профессор.


   В воротах колледжа св.Седда возникла высокая грузная фигура  с  тяжелой
черной нейлоновой сумкой в руках. Это была фигура Майкла Вентон-Уикса. Его
голос справился у привратника, у  себя  ли  профессор  Кронотис.  Его  уши
услышали, что привратник едва ли может утверждать это, поскольку телефон в
профессорской квартире опять  не  работает.  Однако  глаза,  глядевшие  на
привратника, уже не были глазами Майкла Вентон-Уикса.
   Он полностью сдался  и  перестал  быть  самим  собой,  а  с  этим  ушли
сомнения, отчаяние и смятение.
   Чей-то чужой разум поселился в нем.
   Вместо него уже призрак смотрел на здания древнего колледжа, к которому
он успел привыкнуть в эти последние недели, полные обескураживающих неудач
и жестоких разочарований.
   Недели, микросекунды, мгновенные вспышки света...
   Хотя призрак, дух, завладевший телесной оболочкой Майкла  Вентон-Уикса,
знал долгие  периоды  полного  забвения,  тянувшиеся  веками,  теперь  его
скитания на этой планете казались  ему  всего  лишь  мгновениями.  Но  эти
мгновения, однако, позволили появиться существам, которые  успели  повсюду
воздвигнуть стены. Его собственная вечность, - нет, не вечность,  а  всего
несколько миллиардов лет, - прошла в скитаниях по необозримой вязкой грязи
и гниющим зловонным морям, в созерцании леденящих душу картин "слипшихся в
комья слизняков на слизистой воде". Сейчас они  превратились  в  существа,
которые ходят по этим местам как хозяева, прочно  владеют  ими  и  сетуют,
когда не работает телефон.
   В глубине души он сознавал,  что  он  безумен,  что  стал  таким  после
катастрофы, когда понял, что натворил и на что обрек себя. Воспоминания  о
гибели друзей не переставали терзать его все долгое  время  странствий  по
планете Земля.
   Он знал,  что  то,  что  он  теперь  готовится  сделать,  заставило  бы
содрогнуться его прежнего, о ком он сохранил лишь смутные воспоминания. Но
это  единственная  возможность  избавиться  от  бесконечного  кошмара  его
дальнейшего существования, в котором каждый новый миллиард лет во сто крат
хуже предыдущих.
   Он поднял свою сумку и продолжил путь.



29

   Дождь в тропическом лесу - это всегда дождь в тропическом лесу. Мелкий,
нескончаемый, почти неслышный и невесомый, не то что дожди в  конце  года,
когда  наступает  сезон  жары.  Тогда  они  обильные,  тяжелые,   секущие,
кончающиеся буреломом. Этот же был ласков и тих, водяная пыль походила  на
легкий туман, сквозь который то и дело прорывался дерзкий  солнечный  луч.
Но пока он добирался до кальварии, он изрядно терял свою яркость и силу  и
оставлял лишь слабый отблеск на мокрой коре дерева. Если ему на своем пути
удавалось упасть на притихшую бабочку или  золотистую  крохотную  ящерицу,
застывшую в неподвижности, он превращал это в картину невиданной красоты.
   Вверху под тентом из густой листвы время от времени, словно вспомнив  о
чем-то, внезапно взлетала птаха и, испуганно хлопая крыльями, перемещалась
на другое, по ее мнению, более безопасное дерево, чтобы,  спустя  какое-то
время повторить это еще не раз, не то от испуга, не то испытывая голод.
   В воздухе тонкий аромат цветов  смешивался  с  тяжелым  запахом  прелой
листвы,  плотным  мокрым  ковром  устилавшей  подножия  деревьев.  Могучие
сплетения их корней, пробивших грунт и густо поросших мхом,  давали  приют
многочисленным колониям насекомых.
   В конце мокрой, окруженной  деревьями  поляны  неожиданно  и  незаметно
возникла дверь. Самая Обыкновенная деревянная белого цвета  дверь.  Спустя
несколько мгновений она с  легким  скрипом  отворилась.  Из  нее  выглянул
высокий худой человек. Удивленно  моргая,  он  огляделся  вокруг  и  вновь
исчез, бесшумно закрыв ее за собой.
   Прошли еще секунды, дверь снова приоткрылась,  и  на  сей  раз  из  нее
выглянул профессор.
   - Это все настоящее, друзья мои, - с чувством заявил он, оглядываясь. -
Как я вам и обещал. Выходите и убедитесь сами.
   Выйдя на поляну, он жестом пригласил своих спутников следовать за ним.
   Дирк храбро шагнул через порог и,  задержавшись  на  мгновение,  равное
двум взмахам ресниц, вдруг объявил, что точно знает,  как  это  произошло.
Конечно, все связано с невещественными  числами,  лежащими  в  промежутках
между  квантовыми  расстояниями  и   определяющими   фрактальные   контуры
развертки Вселенной. Он лишь удивился, как ему  самому  не  пришло  это  в
голову.
   - Как кошкин лаз, например, - съехидничал за его спиной Ричард, все еще
не решаясь переступить порог.
   - Да, да, именно так, - охотно согласился Дирк. Прислонившись к дереву,
он протирал вмиг запотевшие стекла очков.
   - Ты, конечно, не поверил всей той чуши, которую я только  что  сказал.
Это всего лишь нормальная реакция на обстоятельства, с чем, я надеюсь,  ты
согласишься. Совершенно нормальная. - Сощурившись,  он  водрузил  очки  на
нос, но тут же снял их, ибо  стекла  снова  запотели.  -  Поразительно,  -
пробормотал он.
   Ричард нерешительно ступил одной ногой на влажную траву поляны,  вторая
все еще оставалась в комнате профессора. Наконец, собравшись с  духом,  он
вышел.
   Его легкие тут  же  наполнились  тяжелыми  дурманящими  парами  влажной
земли. Оглянувшись, он посмотрел на дверь. Это был самый  обычный  дверной
проем, а в нем - небольшая,  окрашенная  белой  краской  дверь.  Она  была
полуоткрытой, и  он  отлично  видел  кусок  комнаты,  которую  только  что
покинул. Глядя на дверь, он вдруг, к великому  своему  удивлению,  увидел,
что она стоит сама по себе. Никаких  стен,  поддерживающих  ее,  не  было.
Пораженный, осторожно ступая, словно проверяя прочность грунта, он  обошел
ее, все еще не веря в реальность того, что видит.  Заглянув  в  дверь,  он
увидел все те же мокрую поляну и лес. Пройдя через дверь и оглянувшись, он
снова увидел в ней знакомый интерьер  профессорской  квартиры  в  колледже
Святого Седда, в Кембридже. Отсюда до нее, должно  быть,  несколько  тысяч
миль. Да и тысяч ли? Кстати, где они сейчас находятся?
   За стволами деревьев ему померещилось мерцание воды.
   - Это море? - растерянно спросил Ричард у профессора.
   - Да, отсюда оно виднее, - ответил тот, осторожно спускаясь  по  мокрой
траве холма. Остановившись и отдышавшись, он указал рукой вдаль.
   Дирк и Ричард, с шумом пробиравшиеся за ним сквозь заросли  кустарника,
произвели настоящий переполох в невидимом птичьем царстве на деревьях.
   - Это Тихий океан? - справился Дирк.
   - Индийский, - поправил его профессор.
   Дирк снова протер стекла очков и стал пристально вглядываться вдаль.
   - О да, конечно же, - смущенно согласился он.
   - Это Мадагаскар? - с интересом спросил Ричард. - Я был там...
   -  Были?  -  удивился  профессор.  -  Одно  из  самых   красивейших   и
удивительных мест на Земле, и для меня... полное соблазнов.  Увы,  это  не
Мадагаскар.
   Голос у него дрогнул, и он прочистил горло.
   - Нет, - повторил он, - Мадагаскар, это  где-то...  дайте  подумать.  С
какой стороны у нас солнце? Да. С  этой.  На  востоке.  Мадагаскар  отсюда
примерно в пятистах милях к  востоку.  Между  нами  и  Мадагаскаром  лежит
остров Реюньон.
   -  А  как  называется  это  место?  -  внезапно  поинтересовался  Дирк,
постукивая костяшками пальцев по  стволу  дерева,  чем  вспугнул  уснувшую
ящерицу. - Место, прославившееся маркой. Маврикий.
   - Маркой? - переспросил профессор.
   - Да, вы должны это знать,  профессор,  -  сказал  Дирк.  -  Это  очень
известная марка.  Не  помню  всех  подробностей,  но  марка  действительно
знаменитая.  Остров  Маврикий.  Он  прославился   коричневой   стертой   и
невзрачной маркой, за которую  можно  купить  дворец  герцога  Мальборо  в
Бленхейле. Или, пожалуй, я хотел сказать, Британскую Гвинею.
   - Только одному тебе известно,  что  ты  хотел  сказать,  -  язвительно
заметил Ричард.
   - Значит, это Маврикий?
   - Да, Маврикий, - подтвердил профессор.
   - Но, кажется, вы не коллекционируете марки?
   - Нет.
   - О чем вы, черт побери? - рассердился Ричард.
   Но Дирк не собирался оставить в покое профессора.
   - Жаль, что нет возможности привлечь прессу.  Подумайте  только,  какие
были бы заголовки, профессор?
   Профессор пожал плечами:
   - Меня это не интересует.
   Пропустив вперед беседующих Дирка и профессора, Ричард пошел сзади.
   - Так чем же это место примечательно,  профессор?  Почему  именно  оно?
Признаюсь,  я  ожидал  чего-то  большего.  Согласен,   здесь   есть   своя
привлекательность, природа  и  все  такое  прочее,  но,  боюсь,  я  парень
городской. - Дирк снял очки, протер стекла и снова водрузил их на нос.
   Внезапно Ричард вздрогнул, застал на  мгновение  на  месте  и  медленно
попятился назад.
   Перед дверью, ведущей в квартиру профессора, стояла большая, с  тяжелым
неуклюжим телом птица, очень сердитая на вид. Она  взглянула  на  Ричарда,
Ричард молча взглянул на нее. Так они глядели  друг  на  друга:  Ричард  -
обалдело, словно увидел нечто невероятное, чего никогда в жизни не  видел,
а птица - с раздражением, словно заподозрила Ричарда в  том,  что  ему  не
понравился ее массивный и, видимо, тяжелый клюв.
   Однако, убедившись, что Ричард не собирается потешаться над ней,  птица
тут же сменила  враждебную  настороженность  на  раздраженное  нетерпение,
словно считала, что незнакомцу пора прийти в  себя  и  сделать  что-нибудь
разумное, например накормить ее. Неуклюже переваливаясь, она  сделала  два
шага назад, потом столько же в сторону и наконец - решительный шаг  вперед
на своих жилистых коротких  лапах  с  желтыми  перепонками.  Посмотрев  на
Ричарда, птица нетерпеливо крякнула, снова посмотрела и снова крякнула,  а
затем, наклонив голову, несколько  раз  провела  нелепо  огромным  красным
клювом по траве. Она словно показывала нерасторопному незнакомцу, как  ему
просто на этом острове найти для нее еду.
   - Она ест плоды кальварии, - подсказал Ричарду профессор.
   Птица быстро бросила на профессора недовольный  взгляд,  словно  хотела
сказать, что каждому идиоту известно, чем питается такая птица, как она. А
затем, бросив взгляд на Ричарда, задумчиво склонила набок  голову,  словно
неожиданно подумала, что, возможно, перед нею и есть идиот, с которым надо
вести себя соответственно.
   - За вами  на  траве  несколько  плодов  кальварии,  -  тихо  подсказал
профессор, снова приходя на помощь Ричарду.
   Все еще в трансе, Ричард неловко повернулся на  месте  и  действительно
увидел на траве пару больших орехов. Он поднял один из них и вопросительно
посмотрел на профессора, тот одобрительно кивнул.
   Ричард с опаской  протянул  птице  орех.  Та,  вытянув  шею,  буквально
вырвала его клювом из рук нерасторопного пришельца. Поскольку тот все  еще
продолжал держать протянутой  пустую  руку,  птица  недовольно  отвела  ее
клювом.
   Когда Ричард отошел на почтительное расстояние, птица наконец,  вытянув
шею и  закрыв  большие  желтые  глаза,  со  странным  утробным  бульканьем
проглотила орех.
   Казалось, это частично удовлетворило странную птицу.  Если  раньше  это
был сердитый голодный  дронт  [вымерший  вид  птиц;  полагают,  что  из-за
небольших и слабых крыльев, а также тяжелого большого туловища птица дронт
оказалась беззащитной и была обречена на вымирание], то теперь перед  ними
был дронт накормленный, но все равно сердитый. Кажется,  бедняга  понимал,
что это было все, на что он мог рассчитывать в этой жизни.
   Медленно переступая на месте, он повернулся и враскачку удалился в лес,
туда, откуда пришел. Похоже,  его  уже  не  беспокоило,  не  покажется  ли
Ричарду смешным и жалким трогательно маленький хохолок на его гузке.
   - Мне просто хотелось посмотреть на них, - виновато произнес профессор.
Дирку стало не по себе, когда он заметил слезы на глазах у старика  и  как
тот быстро смахнул их. - Не мое дело во что-либо вмешиваться.
   Ричард приблизился к ним.
   - Это был дронт, птица додо? - спросил он, задыхаясь от волнения.
   - Да, - подтвердил профессор, - один из трех еще сохранившихся  к  тому
времени экземпляров. А было это в 1676 году. Через четыре года их  уже  не
стало. После этого никто уже не мог похвастаться, что видел живого дронта.
- Пойдемте, - сказал он, - нам пора.


   За массивной внешней дверью  в  левом  углу  Второго  дворика  колледжа
св.Седда, где миллисекунду назад была  замечена  слабая  вспышка  света  и
после этого неизвестно куда исчезла внутренняя белая деревянная дверь, все
повторилось снова, но только теперь исчезнувшая дверь встала на место.
   Из вечерней мглы  появилась  крупная  фигура  Майкла  Вентон-Уикса.  Он
напряженно вглядывался в угловые окна. Едва ли он заметил  слабую  вспышку
внутри здания, чьи окна светились в темноте.
   Майкл поднял голову и посмотрел на небо, ища глазами то,  что  он  знал
было там, но что все равно нельзя было увидеть, даже  если  бы  ночь  была
светлой.  Земная  орбита  перегружена  металлическими  предметами   и   их
обломками и еще один, даже такой огромный, как этот, вполне может остаться
незамеченным. Пожалуй, так и было, хотя его присутствие на орбите  все  же
не могло не давать о  себе  знать.  Время  от  времени,  когда,  например,
поступают особенно сильные волновые сигналы. Однако таких, как сейчас,  не
было, пожалуй, лет двести.
   Теперь все встало на свои места, а главное - найден отличный носитель.
   Майкл сделал несколько шагов по университетскому дворику.
   Правда, подходящим ему поначалу показался профессор. Но  попытка,  увы,
окончилась  неудачей,  горьким  разочарованием  и  приступами  бессильного
гнева. Но затем  пришло...  озарение!  Надо  доставить  на  Землю  Монаха!
Электрические  Монахи  созданы  для  того,  чтобы  всему  верить  и  всему
подчиняться. Они с легкостью выполняют любые задания.
   Но, к несчастью, этот  оказался  с  изъяном  и  поэтому  был  абсолютно
бесполезен. Заставить его поверить в задачу было легко, но не более чем на
пять минут. А потом все попытки  были  бесполезны.  Так  же,  как  попытка
заставить профессора сделать то,  что  он  сам  хотел,  но  запретил  себе
делать.
   Потерпев одну неудачу за другой,  он  чудом  наконец  нашел  идеального
носителя, сумевшего доказать, что ему чужды угрызения совести,  и  поэтому
при выполнении задания нечего было  опасаться,  что  что-то  помешает  ему
сделать то, что он должен сделать.
   Луна, с трудом пробившись через пелену облаков и тумана, наконец заняла
свое место на краю небосклона. Мимо окон скользнула чья-то тень.



30

   Дирк смотрел в окно на взошедшую луну.
   - Ждать осталось недолго, - сказал он.
   - Ждать чего? - спросил Ричард.
   Дирк повернулся.
   - Призрака, - ответил он. - Он вернется к нам. Профессор, - окликнул он
старика, который сидел у камина и заметно  нервничал,  -  у  вас  найдется
коньяк, французские сигареты или на худой конец четки?
   - Нет, - отрезал профессор.
   - Тогда мне придется обойтись без  них,  а  жал