та и
урезав зарплату всему персоналу...

В полдень седьмого января, когда Юрий Анатольевич осматривал стоящие во
дворе новенькие седаны "хонда-сивик", ему на плечо опустилась тяжелая
ладонь Паниковского.

- Ва-ва-ва... - сказал Мертвечук и сел в сугроб.

- Готов к испытаниям? - поинтересовался пребывающий в прекрасном настроении
браток и подмигнул группе сопровождения в лице Горыныча.

- А-а, это... - вымолвил бизнесмен и уронил мобильный телефон в снег.

- Чо-то он, блин, бледный какой-то, - засомневался Горыныч.- На Шумахера не
похож...

- Щас будет похож! - отрезал Паниковский и показал коммерсанту заранее
припасенный мотоциклетный шлем. - Всасываешь? Краш-тест по полной
программе, с защитой пилота.

- Я никуда не пойду! - взвизгнул Мертвечук.

- Правильно, не пойдешь, а поедешь, - согласился Алексей Кадиашвили. -
Делов на три минуты...

Бизнесмен попытался отползти назад, но Горыныч наступил ему на полу
дубленки.

- Не балуй! - строго сказал Паниковский, вытаскивая из кармана пальто рулон
скотча.

Через четверть часа обмотанный изолентой Мертвечук был закреплен на
водительском месте красного японского внедорожника, который, в свою
очередь, расположился на эстакаде по центру двора. Горыныч подергал ремень
безопасности, проверил стоящий в нейтральном положении рычаг коробки
скоростей, захлопнул дверцу и спрыгнул на асфальт.

- Готово.

Паниковский вымерял шагами расстояние от эстакады до бетонного столба, в
который должна была впечататься "хонда", и насупился.

- Тридцать метров.

- И чо? - не понял коллега.

- Разогнаться как следует не успеет...

Бизнесмен помотал головой в шлеме и что-то промычал.

Братки немного помолчали, обдумывая соответствие условий задуманного
испытания строгим европейским нормам безопасности, и пришли к выводу, что в
России трудно достичь идеала.

- Фигня! - резюмировал Горыныч. - Если нормально толкнуть, километров сорок
наберет.

- Само собой, - согласился Паниковский.

- Эй, иди сюда! - Даниил поманил пальцем жмущегося у ворот сторожа.- Будешь
судьей на финише.

- Справлюсь ли? - опасливо спросил дедок.

- Без базара, - Горыныч вручил сторожу секундомер. - Засечешь время с
момента нашего толчка до удара о столб. И пальто подержишь. Ясно?

Старенький охранник обреченно кивнул.

Братки разоблачились, оставшись в джинсах и свитерах, подошли к заднему
бамперу "хонды" и синхронно положили ладони на внедорожник.

Связанный изолентой коммерсант что-то невнятно выкрикнул из-под шлема.

- На счет три, - сказал Паниковский. - Раз... два... три!

Вздулись бугры мышц, стоящая у панорамного окна автосалона толпа
сотрудников охнула, и маленький джип сорвался с эстакады, буквально
брошенный вперед толчком двух здоровенных братанов.

Спустя три секунды внедорожник с грохотом влетел в столб.

Лобовое стекло треснуло, левую дверцу вырвало с мясом, и из автомобиля
неожиданно выпало водительское кресло вместе с испытателем. С шуршанием
раскрылась подушка безопасности пассажира, искореженная "хонда" отскочила
назад, подпрыгнула на припорошенном снежной крошкой ледяном бугре,
развернулась вокруг своей оси и остановилась.

Разбитый радиатор выпустил облако пара.

Дешевая подделка под магнитолу "Kenwood", которыми прижимистый Мертвечук
снабжал в качестве "подарка от фирмы" все продаваемые автомобили, внезапно
ожила. Из динамиков раздался удушливый хрип, затем бодрый голос диктора
радиостанции "Азия-минус" заявил: "Государственная Дума России приняла
очередную поправку к Гражданскому кодексу. Теперь за три грубых нарушения
правил дорожного движения в графу "национальность" паспорта нарушителя
записывается "еврей"..."

Паниковский просунул руку в салон джипа, ударом ладони выключил магнитолу и
визуально оценил последствия лобового удара.

- Опять, блин, двадцать пять. Не, ну ты глянь, чо за лабуда! Водитель, что,
в бронежилете сидеть должен? Совсем узкоглазые страх потеряли.

Горыныч мрачно кивнул, соглашаясь с мнением коллеги о крайне низком уровне
изготовления японского автомобиля.

Мертвечук вместе с креслом заворочался на земле, пытаясь освободиться от
привязного ремня.

- Живой, - Паниковский радостно ткнул пальцем в шофера-неудачника.

- Ясный перец! - прогудел Горыныч. - Он же, блин, в шлеме.

Рыбаков-старший нацедил себе еще чашечку заварки и вновь уселся на табурет.

- Идиотов везде хватает. Возьмем, к примеру, наш музей, - после ухода на
заслуженный отдых Александр Николаевич не работал ровно три дня. Затем ему
стало скучно, и он устроился старшим научным сотрудником в Исаакиевский
собор, где время от времени пугал привыкших к безделью архивариусов и
экскурсоводов своими инициативами, вроде предложений о поиске и дальнейшей
реализации на "черном" рынке массивной золотой пластины, заложенной при
строительстве собора под одной из колонн. Техническое осуществление
проекта, включая разработку в домашних условиях разъедающего гранит
соединения, Рыбаков-старший брал на себя. - Казалось бы, культурное
учреждение... Так вот. Подходит ко мне один из местных, придурков, не буду
говорить кто, и говорит - я, мол, весь иконостас обшарил, нашел только Деву
Марию и Иисуса. "И что? - спрашиваю. - Чего тебе еще надо?" А он глазенки
вылупил и интересуется - где, мол, изображения остальных детей?
Представляешь? Деву Марию в матери-героини записал! Месяц братиков и
сестричек Иисуса искал!

- Полный кретин, - согласился Денис. - И что ты ему ответил?

- Ничего, - Александр Николаевич почесал верхнюю губу. - Ему ведь, как ни
объясняй, не поможет... Библию он не читал, в научно-теологических вопросах
- профан.

- А зачем ему родственники Христа потребовались?

- Статью хотел написать в журнал Министерства культуры. Мол, все в основном
о личности Иисуса рассуждают а следует обратить внимание и на остальных.
Видимо, он считает, что кто-то из апостолов приходится Христу единоутробным
родственником...

- Интересно, - Денис вытащил из пачки очередную сигарету, - были ли
действительно у Иисуса братья? Например, двоюродные.

- Об этом история умалчивает, - Рыбаков-старший покачал головой. - Хотя,
исходя из теории вероятности и из того, что на Ближнем Востоке семьи в
основном многодетные, должны были быть. Только из всего семейства в люди
пробился один Йося. Остальные как были дураками, так и остались. Закон
внутривидовой борьбы. Выживают сильнейшие...

- Это ты загнул, - запротестовал отпрыск. - Какое, на фиг, выживание, ежели
Христа распяли?

- Не суди предвзято, - Александр Николаевич наставительно погрозил пальцем.
- Распятие Христа есть некая метафора, художественное воплощение принципа
"Нет пророка в своем отечестве".

- По-твоему, этого события в реальности не было?

- Нам сие неведомо. Церковные ортодоксы настаивают на том, что все так и
было, как описано в Библии, более продвинутые теологи придерживаются
несколько иной точки зрения.

- Какой же? - заинтересовался Денис, на секунду пожалев о том, что в беседе
не принимает участие Миша-Ортопед.

- Распятие Христа, как таковое, естественно, было, - пояснил
Рыбаков-старший. - В те времена казнили и за меньшие проступки, чем
публичные призывы к изменению государственного устройства, коими и
занимался Иисус... Разночтения начинаются сразу после факта распятия - куда
делось тело, что собой представляет Туринская плащаница, было ли явление
ангела Марии и апостолам галлюцинацией, и прочее.

- И что ты думаешь?

- Ну, с физической оболочкой Христа все понятно. Как ты должен помнить,
ученик Иисуса по имени Иосиф пришел к Понтию Пилату и попросил отдать тело.
Тот не возражал, и снятого с креста Иисуса передали Иосифу. Тело завернули
в полотно, оттащили к скале и положили в гроб, который Иосиф вырубил для
себя лично. Зачем, кстати, Иосиф заранее подготовил сию лежанку, не совсем
понятно... Причем, по канону, возле гроба Господня дня три было просто не
протолкнуться - там и Мария Магдалина присутствовала, и стража, посланная
Пилатом, и еще куча народу. Сам гроб по наущению первосвященников был
запечатан каменной печатью.

- А зачем?

- Об этом говорится не очень внятно, - Александр Николаевич уставился
куда-то вдаль. - Вроде бы для того, чтобы тело не свистнули. Тогда было
очень популярно таскать туда-сюда трупы пострадавших за веру. Как нынче
носят транспаранты на демонстрациях... Ну, вот. А на третий день, когда все
более-менее угомонились, и случилось явление. Приходит Мария к гробу и
видит - камень от входа отодвинут, печать сломана, на камне сидит некто в
белой одежде. Судя по всему - ангел. И говорит - не ищите здесь тело
Христа, он уже на небесах. Потом набежали апостолы, им ангел то же самое
пробубнил, и на этом история закончилась... Куда на самом деле делось тело,
непонятно.

- Стоп! - нахмурился Денис. - Если гроб Господень был вырублен в скале, то
за каким таким ковчегом охотились крестоносцы?

- Сложный вопрос. Вообще-то крестоносцы изначально шли освобождать
территорию, где и находится гора Синай. Потом появились легенды о ковчеге,
внутри которого лежат то ли мощи Христа, то ли еще что-нибудь не менее
значимое...

- Но если физическая оболочка Иисуса отправилась прямиком на небо, как
могли сохраниться мощи?

- Никак,- кивнул Рыбаков-старший.- Таких противоречий пруд пруди. В средние
века, когда текст Библии в привычном нам виде только создавался, было
множество толкователей Писания. Одни вопили о ковчеге, другие решали
вопрос, какая из пяти имеющихся в распоряжении Церкви голов Иоанна
Крестителя подлинная, третьи делали свой маленький гешефт на обеспечении
крестоносцев оружием и продовольствием, четвертые ставили во главу угла
поиск чаши, из которой пил Христос...

- Хорошо. И все же, что собой представляет на самом деле Туринская
плащаница?

- К сожалению, я к ней не имел прямого доступа, - посетовал бывший военный
химик. - Но могу высказать частное мнение. По всей видимости, тело, которое
было обернуто рассматриваемым куском льняной материи, предварительно густо
намазали эфирными маслами. Затем оно какое-то время полежало на
солнцепеке... Часть масла испарилась, пропитала материю в местах
соприкосновения с телом, и произошла химическая реакция, аналогичная
медленному горению. Отсюда и следы. Экспериментально проверить мою версию
крайне затруднительно, ибо состав масел нам неизвестен.

- Можно взять соскоб с плащаницы, - предложил Денис.

- Это мало поможет. Здесь вступают в действие десятки тысяч факторов -
соотношения масел в сосуде, растения, из которых получены масла, регион,
где все это происходило, время нахождения масла в сосуде, состав глины, из
которой была сделана емкость для масла и прочее... Даже при современном
развитии науки провести подобную экспертизу нереально. Результат будет
получен с очень низкой степенью достоверности. Туринскую плащаницу изучают
давно, к этому привлечены очень крупные ученые, но успехов пока не
наблюдается.

- А если бы у тебя был кусок плащаницы, - задумчиво спросил отпрыск, - ты
бы мог сказать что-то определенное?

- Что ты имеешь в виду?

- Ну, если б я тебе принес образец размером десять на десять сантиметров...

Рыбаков-старший пошевелил бровями.

- Как бы я узнал, что это настоящий образец?

- Узнал бы, - твердо сказал Денис. - Об этом все телеканалы орали бы не
переставая...

Александр Николаевич представил себе отмороженных друзей единственного
сына, кромсающих ножницами религиозную святыню общемирового значения, и
тяжело вздохнул. В том, что лишенные ненужных комплексов братки способны
решить и эту сверхсложную задачу, он ни капельки не сомневался.

Михаил Грызлов подъехал к дому, где проживали его верные товарищи по борьбе
за светлое капиталистическое будущее России, именно в тот момент, когда Пых
укладывал в багажник своей темно-синей "Alfa Romeo 156 Sportwagon" два
мотка резинового троса, а рядом суетился гражданин Мизинчик с огромной
связкой никелированных страховочных карабинов в руке.

При таком раскладе отбрехаться от Ортопеда или скрыть подготовку к
контрментовскому мероприятию было невозможно.

Михаил быстро выяснил, что именно задумали друзья, внес парочку ценных
рационализаторских предложений, пообещал сохранить в тайне от остальных
членов коллектива план силового освобождения Глюка и был на месте принят в
состав "штурмовой" группы. Пых даже сказал короткую торжественную речь.
Ортопед немного посетовал, что нельзя поставить в известность интеллектуала
Дениса, но внял уверениям Мизинчика, что Рыбакову будет вдвойне приятно,
когда он увидит происходящее как простой, неподготовленный зритель.

До судебного заседания, где должен был решаться вопрос об изменении меры
пресечения гражданину Клюгенштейну, оставалась одна неделя.

* * *

Гурген Ваганович Котовский[21], пригорюнившись, сидел на подоконнике у
дверей своего кабинета на Чайковского и ждал, когда перманентно нетрезвый
слесарь из районного ДЭЗа вскроет захлопнувшуюся за непредусмотрительным
подполковником дверь.

Начальник седьмого отдела питерского РУБОПиКа лишь на секунду выскочил в
коридор, чтобы поприветствовать вернувшегося из отпуска коллегу. Но
коварной дверной пружине хватило этого мимолетного мгновения, чтобы
намертво припечатать тяжелую дубовую дверь к косяку. А автоматический замок
завершил операцию по отсечению подполковника от рабочего места.

Котовский похлопал себя по боковому карману пиджака, с тоской вспомнил о
том, что бросил курить, и нахохлился еще больше, напоминая выпавшего из
гнезда откормленного птенца грифа, устроившегося отдохнуть на плоском
скальном выступе.

- Как утром прошло? - спросил командир СОБРа Станислав Фикусов,
привалившийся плечом к свежеокрашенной стене и перегородивший своей тушей
половину коридора.

- Нормально, - раздраженно сказал подполковник.

Утреннее задержание банды малолетних вымогателей, терроризировавших
фруктовые ларьки у станции метро "Академическая", происходило в лучших
традициях голливудских боевиков - с ревом сирен, тревожно мигающими
красно-синими огнями, предупредительными выстрелами в воздух и истошными
воплями "Всем лежать! Работает РУБОП!".

Правда, спектакль пришлось повторить дважды.

В первый раз полусонный Котовский привел группу захвата не туда, куда
следовало, и десяток облаченных в бронежилеты здоровых мужиков полчаса
штурмовали безлюдный склад обувного магазина вместо указанного стукачком
полуподвального спортивного клуба, где кучковались сопливые рэкетиры. Зато
во второй раз борцы с организованной преступностью оторвались по полной
программе, с маху вышибив дверь в "качалку" и всего за минуту отметелив
всех присутствовавших там личностей, большая часть которых, естественно, к
банде вымогателей не имела никакого отношения. Перепало даже главе местной
администрации и пожарному инспектору, по чистой случайности обходивших
территорию по соседству и заглянувших на шум.

Невинно пострадавшим были принесены сбивчивые извинения, а подозреваемых в
количестве семи человек доставили в особнячок на Чайковского.

И вот теперь Гурген Ваганович вынужден был ждать, когда наконец вскроют
дверь и он сможет приступить к допросу главаря, томящегося в ожидании на
нарах следственного изолятора...

Слесарь пнул ногой косяк, выругался себе под нос и засунул в замок
отвертку.

Котовский с сожалением подумал о почти полной бутылочке дагестанского
коньяка, стоящей на полке за томами Уголовного и Уголовно-процессуального
кодексов, и сглотнул. Сто граммов ароматного напитка пришлись бы очень
кстати продрогшему за утро подполковнику. Заодно коньячок помог бы
скоротать время, пока слесарь возится с дверью.

Гурген почесал затылок и пришел к выводу, что ему надо обзавестись походной
фляжкой, дабы не зависеть более от превратностей судьбы.

Работник коммунального хозяйства навалился на рукоять отвертки. Несколько
секунд инструмент противостоял напору тщедушного тела, но в конце концов не
выдержал и сломался пополам.

Слесарь с хеканьем повалился поперек коридора.

Котовский индифферентно поднял ноги, чтобы не мешать работяге докатиться до
батареи парового отопления. Что тот и сделал, вмазавшись головой в идущую в
десяти сантиметрах от пола трубу.

По коридору пошел гул.

- Давай, я филенку выбью, - предложил двухметровый командир СОБРа и
расправил плечи.

- Пустое, - вяло отреагировал подполковник, наблюдая за вставшим на
четвереньки слесарем. - Каждый должен заниматься своим делом...

Озлобленный неподатливым замком работяга вскочил на ноги и с диким криком
бросился на дверь, рывок завершился соприкосновением тела с двухдюймовой
дубовой доской. Дверь дрогнула, но устояла. Слесарь пару секунд простоял
неподвижно, прижавшись щекой к полированному дереву, потом обмяк и съехал
на грязный линолеум.

Котовский отвернулся и посмотрел через давно немытое стекло во двор, где
возле конфискованного "мерседеса-600" копошились его сослуживцы. Защитники
прав граждан облепили автомобиль как стайка муравьев и трудолюбиво снимали
с черного красавца все, что могло пригодиться в хозяйстве - наружные
зеркала, подголовники кресел, фирменные свечи "Bosch", сдвоенную антенну с
багажника, акустические динамики, CD-плеер и хромированные трехлучевые
звезды. Майор из четвертого отдела Опанас Тишайший уже поддомкратил
автомобиль с левой стороны и откручивал болты на колесах, намереваясь
поставить позолоченные литые диски со спортивной низкопрофильной резиной на
свою старенькую "шестерку". Рядом ждал своей очереди на передние кресла
начальник дежурной части с большим разводным ключом в руке.

К вечеру от "мерседеса" останется пустой бесколесный кузов с
полуразобранным мотором. А владельцу, буде тот вздумает предъявлять
претензии, объявят, что "так и было". Мол, его задержали именно в тот
момент, когда он сидел посреди шоссе в раскуроченной тачке. Причем явно в
состоянии глубокого алкогольного стресса.

Рапорт прилагается...

Честному подполковнику, ни разу в жизни не прикоснувшемуся к чужому
имуществу и слывшему в городе сильно правильным, но чересчур неподкупным и
потому туповатым ментом, стало противно, и он вновь обратил свой взор
внутрь коридора.

Слесарь уже пришел в себя и глупо таращился на склонившегося над ним
Фикусова. Небритое синеватое лицо работяги выражало смесь изумления и
подозрительной заинтересованности.

Котовский сполз с подоконника, прогнулся назад, разминая затекшую поясницу,
добрел до соседнего кабинета, не постучавшись, широко распахнул дверь и
шагнул через порог. Слева кто-то хрюкнул, и на Гургена обрушился стажер,
балансировавший на поставленных друг на друга табуретах и пытавшийся
достать со шкафа запыленную папку с делом о позапрошлогоднем убийстве
демократической депутатши. Погруженный в свои мысли Котовский воспринял
падение стажера как нападение спрятавшегося за дверью преступника и взял
юношу на прием.

Но не удержал равновесия.

Грузный подполковник и худощавый курсант школы милиции снесли стеллаж с
кактусами, которые разводил хозяин кабинета, кувырком пролетели мимо
обшарпанного письменного стола и, не расцепляясь, впечатались в стену.

Котовский сноровисто сдернул с пояса наручники, заломил курсанту руки и тут
понял, что физиономия стажера ему смутно знакома.

- Ты кто? - рыкнул подполковник.

- Курсант Хренков, - просипел прижатый к полу стажер.

- А почему сразу не представился? - осведомился тяжело дышащий Гурген.

- Времени не было, - пискнул курсант.

В коридоре раздался шлепок, что-то упало, и в дверном проеме
материализовался Фикусов.

- Тебе помочь?

- Не надо. - Котовский слез со стажера и выдернул из ягодичной мышцы
пятисантиметровую иголку. - Все-таки Саныч - придурок. Сто раз ему
говорили, что кактусам здесь не место... А у тебя там что?

- Да-а, - командир СОБРа смутился. - Слесарюге врезать пришлось.

- Нахамил? - Подполковник деловито вытащил еще одну иголку.

- Хуже... Гомиком оказался. Предложил мне сегодня вечером в кабак сходить.
Ну, я и не сдержался.

- Бывает,