в
вытрезвитель. Пифия и Песков, травившие рядом, успели убежать при первых
звуках сирены.

Появившиеся на следующее утро Гриша с Антониной поправили здоровье
недорогим портвейном и стали соображать, где достать мешок аммиачной
селитры. Песков взял на себя изготовление корпуса для бомбы, а Пифие
поручили свистнуть из родного депо комплектующие к электродетонатору...

Резван еще раз оглянулся, перебрался к соседнему тепловозу, залез в кабину
машиниста и вырвал из-под приборной доски пару метров провода в черной
рассохшейся изоляции.


Супруга Дениса сняла с плиты заголосивший чайник, повесила полотенце на
крючок и уместилась с ногами на кухонном диванчике рядом с погруженным в
чтение комментариев к Уголовному кодексу Рыбаковым.

- Ну, и что ты скажешь? - Ксения первая нарушила затянувшееся молчание.

- Думать надо, - Денис захлопнул книгу, положив вместо закладки карандаш,
коим он отмечал в комментариях наиболее полезные для предстоящего
мероприятия абзацы. - С пиратством все ясно. Оно либо вообще не пройдет,
либо будет переквалифицировано на другую статью... Остальное похуже.
Деревья Глюк точно рубил, тому имеется сотня свидетелей. И бандитизм -
штука тонкая. Аркашке вменяют "участие в организованной преступной группе",
что позволяет следствию держать его в клетке до суда. Исходя из соображений
тяжести деяния...

- Но доказательства...- Ксения поджала губы.

- А им они и не нужны. Достаточно заявить, что Глюк был членом банды.
Соответственно, несет ответственность за все преступления, действительные
или мнимые, которые совершали другие члены ОПГ.

- Не объясняй мне элементарных вещей. Я это и без тебя знаю...

- Тогда чему ты удивляешься?

- Я не удивляюсь, а размышляю. Этот... как его... Саша-Носорог имел
отношение к Аркадию? - Ксения почти никогда не называла приятелей мужа по
кличкам.

- Только косвенное, - Денис подпер щеку рукой. - Были знакомы, как и все
более-менее известные братаны в городе. В одну команду никогда не входили.

- Уверен?

- Ага. Глюк уже десятый год в антоновском коллективе.

- А совместные проекты?

- Ребята говорят, что не было.

Ксения кивнула.

Врать Рыбакову никто бы не стал. Это было не только не в традициях давно
сложившихся взаимоотношений, но и представляло серьезную опасность для
арестованного Клюгенштейна. Сказать Денису неправду или не сказать всей
правды означало свести на нет подготовительную работу по освобождению
прохлаждающегося на нарах коллеги, ибо неверная предпосылка была даже
опаснее реального деяния, предусмотренного в Уголовном кодексе. От факта
деяния еще можно отбиться, а перестраивать начатую операцию на ходу сложно
и не всегда разумно. Особенно в том случае, когда в процесс вовлечены и
сочувствующие братки, и противостоящие им организмы из правоохранительной
системы.

- Заявитель точно умер?

- Однозначно. А почему ты спросила?

- Видишь ли... Не получится ли так, что смерть заявителя - ловкая
инсценировка? И он в самый неподходящий момент вылезет со своими
разоблачениями? Недавно был похожий случай, по телеку о нем чуть ли не
неделю вещали.

- Слишком много времени прошло. Год его бы мариновать не стали. Хотя...

- Тебя что-то настораживает? - улыбнулась Ксения.

- Есть какая-то странность в этом деле, - признался Денис.

- Просвети.

- Меня немного беспокоит присоединение к вполне понятным действиям Глюка
обвинения в бандитизме. Это ведь из другой оперы, совсем по другому делу...
Зачем? Все и так ясно. Вандал с бензопилой похулиганил, плюс еще захват
катера. Пиши обвинение - и в суд. А тут целый год чего-то выжидают, Глюка
не трогают, даже в качестве свидетеля не вызывают... Несмотря на наличие
письменной заявы.

- Может быть, до него только сейчас очередь дошла? - предположила жена.

- Не исключаю. Трудовой энтузиазм наших ментов эквивалентен активности
недавно пообедавшего ленивца, так что подобное развитие событий вполне
вероятно. Если посчитать обычную численность ОПГ... например, в двадцать
человек... отрабатывать по паре людишек в месяц... Да, пожалуй, ты права.
Чтобы дошли руки до Глюка, следствию надо около года.

- Адвокат у Аркаши нормальный?

- Спрашиваешь! Великий и могучий Сулик Волосатый, гроза нечистоплотных
следаков! Плюс группа общественной защиты во главе с товарищем Эдиссоном.
Правда, особых сдвигов пока нет.

- И ты, естественно, органично вливаешься в эту группу?

- Безусловно, - Рыбаков наморщил лоб. - На святое дело иду, дружбана с кичи
выручать...

- Ага! - Ксения заинтересованно посмотрела на мужа. - И как, позвольте
спросить, ты ему намереваешься помочь?

- Пока не знаю,- Денис постучал согнутым пальцем по бордовой обложке
Уголовного кодекса. - Но надеюсь, что сия умная книга подскажет мне путь к
достижению нирваны. Параллельно с этим надо с Андрюхой Воробьевым
посоветоваться. Мы так и так собирались его навестить. Вот и совместим
приятное с полезным...

Андрей Валерьевич Воробьев[6] был в Санкт-Петербурге личностью известной.

Экс-военный прокурор и заслуженный юрист России подвизался на ниве защиты
печатных изданий от наглых наездов якобы оскорбленных журналистами
персонажей статей, бывших по странному совпадению сплошь чиновниками
местных администраций и представителями вороватой "либеральной
интеллигенции".

Постоянным противником Воробьева выступал занудливый и недостреленный
Руслан Пеньков, с периодичностью раз в два месяца писавший тупые иски о
защите чести и достоинства трупа депутатши, замоченной в собственном
подъезде более двух лет назад. Суды Русланчик проигрывал, но свою бурную
деятельность не останавливал, чем лишь повышал престиж бывшего прокурора в
глазах прогрессивной патриотической общественности. Андрей ржал над каждой
фразой исковых заявлений, цитировал их в юридических журналах и с
нетерпением ожидал очередного прилива активности Пенькова, дабы обогатиться
дополнительным перлом в своей адвокатской практике.

Уровень профессионализма Воробьева сомнений не вызывал. Как в гражданском,
так и в уголовном судопроизводствах. По этой причине Ксения полностью
согласилась с предложением супруга.

- До Нового года осталось всего четыре дня...

- Ничего! - бодро отреагировал Денис. - Воробей будет рад нас видеть в
любое время. Хоть сегодня, хоть тридцать первого. Он недавно верещал о
своем желании презентовать нам очередную свою книжку, так что мой звонок
согреет его утомленную писательскую душу.

- Сегодня я не могу.

- Тогда завтра, - Рыбаков схватил телефон и быстро набрал номер. -
Занято... Ладно, до вечера прозвонюсь. Что у нас на ужин?

- Курица.

- Отлично,- Денис ссадил с коленей заснувшую карликовую пуделиху Дашу и
потянулся. - Сейчас набьем живот и приступим к визуализации планов по
освобождению узника совести.

- Это лучше делать на пустой желудок. Злее будешь.

- Неправда ваша! Когда я голоден, у меня одна мысль - о еде. Ты же не
хочешь, чтобы стратегия и тактика защиты Глюка строились на фундаменте из
кулинарных рецептов. Так что давай запихивай птицу в чугунок...

Ксения усмехнулась и, не поднимаясь с дивана, щелкнула переключателем
автоматической газовой плиты. За толстым стеклом духовки вспыхнуло
голубоватое пламя.

- Все давно готово. Через десять минут будем ужинать.

- Монтана! - Рыбаков набулькал из тетрапакета стакан томатного сока. - То,
о чем я мечтал с самого утра...

- Ты что, не мог на встрече чего-нибудь перехватить? - Ксения подняла
брови. - Вы ж вечно в ресторанах сидите.

- Не до того было. Только кофеем нахлебался и все. А потом, ты же знаешь,
если начать перед братанами есть, так и они захотят. Для сугрева водочки
закажут. И понесется... Вместо серьезного базара получится примитивная
обжираловка, плавно переходящая в народное гулянье. На стрелках одному
Горынычу позволено жевать...

- Интересно знать, почему?

- А Данька привык к регулярному питанию. Ему давным-давно кто-то рассказал,
что от голода он может впасть в диабетическую кому. Пошутили... Но Горыныч
отнесся серьезно и теперь не упускает шанс что-нибудь в пасть забросить. У
него даже наручный хронометр раз в три часа звонит. Напоминает, что пора
подкрепиться...

- Я даже знаю имя того человека, кто ему про диабетическую кому рассказал,-
Ксения легко поднялась на ноги и распахнула дверцу холодильника.

Рыбаков сделал вид, что слова супруги к нему не относятся.

Кухонный приемник, настроенный на волну радиостанции "Азия-минус",
созданной Толиком-Нефтяником в пику слишком популярной "Европе-плюс" издал
мелодичный звон маленьких колокольчиков, возвещающих о том, что музыкальная
программа подошла к концу и наступило время новостей.

"В семье есаула черной сотни Опанаса Петренко, - бодрым голосом сказал
диктор, - родился еврейский ребенок. Мальчик чувствует себя
отвратительно..."

Денис хихикнул и немного прибавил звук.

* * *

Старший следственной группы, созданной для изучения творческого наследия
Александра Ивановича Печенкина, известного также по погонялу Саша-Носорог,
пребывал в мерзейшем настроении. Младшего советника юстиции Моисея
Филимоновича Нефедко окончательно достала бравая милиционерша Панаренко,
требовавшая от скромного работника прокуратуры все новых и новых санкций на
задержание подозреваемых, в разряд которых ищейка с Захарьевской[7]
заносила каждого, кто был даже шапочно знаком с покойным Печенкиным или был
упомянут в многостраничном доносе бизнесмена Пылкина, скончавшегося на
несколько часов позже Саши-Носорога.

Рвение Ирины Львовны Панаренко, в девичестве - Фиры Лейбовны Стукельман,
было легко объяснимо. Майор милиции подошла к рубежу пенсионного возраста,
оттрубив в ГУВД почти двадцать лет, и желала с блеском завершить свою
карьеру, напоследок разоблачив самую масштабную банду в истории
Санкт-Петербурга. Ей грезились благодарность от самого министра внутренних
дел, орден, подполковничьи погоны, солидная денежная премия и уговоры
коллег и начальства остаться на рабочем месте еще хотя бы на годик-другой.

Панаренко-Стукельман ради удовлетворения собственных амбиций была готова
пересажать по камерам половину населения северной столицы.

Нефедко чурался подобного подхода к расследованию уголовных дел. Ему было
гораздо ближе неспешное течение событий, обычно приводящее к тому, что
потерпевшие сами отказывались от борьбы за собственные нарушенные права,
переставали появляться в здании прокуратуры, и папки со следственными
материалами покрывались пылью в углу кабинета. По истечение пары лет дела
сами собой прекращались "за отсутствием состава преступления" или по
очередной амнистии. В молодости Моисей Филимонович прошел стажировку у
районного прокурора Терпигорева, который и научил юношу всем тонкостям
"настоящей" следственно-надзирающей работы, за что Нефедко был очень
благодарен старшему товарищу. Советы Терпигорева сильно помогали недалекому
и хилому выпускнику заштатного юридического вуза благополучно продвигаться
по служебной лестнице, в личном деле у него было ровно в два раза больше
поощрений, чем замечаний.

К тому же Нефедко, как и многие его коллеги, страдал легкой формой
умственной отсталости, это выражалось в том, что он мог усваивать лишь
небольшие объемы информации, да и то - с перерывом в несколько дней. Его
попытка выучить английский язык на ускоренных курсах закончилась
истерическим срывом.

Полечившись в пансионате, куда он был отправлен по настоянию невропатолога
из ведомственной поликлиники, Моисей Филимонович предпринял еще одну
попытку овладеть тонкостями произношения определенного артикля "the" и
увеличить свой лексический запас с трех английских слов "table", "pencil" и
"paper" хотя бы до сотни. Нефедко приобрел кассеты с записями уроков Илоны
Давыдовой, для чего, будучи дежурным следователем, обчистил карманы одного
из задержанных, и спустя сутки был госпитализирован с острым помутнением
сознания. Как выразился один из врачей, сей случай можно было бы назвать
"грыжей головного мозга". Но, к сожалению, подобного заболевания в реестре
не числилось, и потому Моисея лечили от обычного переутомления...

- Ну и что вы опять от меня хотите? - заныл Нефедко, с неприязнью глядя на
всклокоченную Панаренко, вот уже битых полчаса рассказывающую следователю о
своих грандиозных планах.

- Идите к прокурору и берите санкции!

- На кого опять?

Майорша помахала перед лицом Моисея пачкой желтоватых листков, в которых он
узнал выгоревший на солнце донос бизнесмена Пылкина.

- Я вычислила тех, кого заявитель называл "неизвестными" ему лицами! -
гордо выкрикнула Панаренко. - Это сторожа с автостоянки и дворник! С ними
Печенкин тоже поддерживал преступные связи!

От визгливого голоса майорши у Нефедко заложило уши.

- А основания?

- Вот! - на стол к прокурорскому работнику бухнулась толстая папка с
какими-то документами. Моисей Филимонович опасливо посмотрел на пачку
"оснований", состряпанных в РУБОПиКе по прямому указанию Панаренко. - Здесь
все! Результаты наружного наблюдения, оперативная информация и выводы. Для
санкций на арест достаточно!

- А санкции прокурора на проведение наружного наблюдения были? - Нефедко
неожиданно вспомнил одну из процессуальных норм и гордо надулся.

- Ах, оставьте! - на мгновение крашенная пергидролем майорша превратилась в
манерную дамочку, игриво подмигивающую кавалеру на балу в честь окончания
школы милиции. - Проведем задним числом.

Младший советник юстиции раскрыл папку, прочитал первые строки заявки на
получение санкций, почувствовал, как голову наполняет серая муть
непонимания, и пригорюнился. Усилия по овладению языком Шекспира
окончательно нарушили хрупкие связи в сером веществе Нефедко, и теперь он
мог с трудом одолеть лишь юмористическую страничку в журнале. На большее
следователя не хватало. Прочесть хотя бы треть из представленных Панаренко
материалов было выше его сил.

Моисей Филимонович понял, что долго держать оборону он не сможет, и
мысленно махнул рукой. Пусть майорша арестовывает сторожей и дворника. В
конце концов это будет не его вина. Как решит прокурор, так и произойдет.
Дело Нефедко маленькое - заполнить три бланка и принести их на подпись.
Слава Богу, это следователь был еще в состоянии сделать.

- А они не станут жаловаться? - Нефедко приложил последнее усилие к тому,
чтобы отбрить Панаренко.

- Я им пожалуюсь! - злобно рыкнула милиционерша.

- Хорошо, хорошо, - следователь достал пустые бланки. - Сейчас я все
оформлю... Или, - Нефедко с надеждой посмотрел в глаза Ирине Львовне, - вы
сами?

- Давайте! - Панаренко схватила со стола шариковую ручку и принялась
активно чиркать на четвертушке стандартного листа. - Не пишет!

- Чернила высохли, - заунывно сказал Нефедко не пользовавшийся ручкой уже
почти год. Все бумаги за него писали стажеры, а свою подпись он ставил
забытым кем-то из посетителей "паркером". - Вот, возьмите фломастер...

Через сорок минут на стол к районному прокурору легли остро пахнущие
ацетоном бланки, заполненные ядовито-зелеными строчками постановлений о
привлечении трех граждан в качестве подозреваемых по уголовному делу за
номером 390229. Прокурор удивился насыщенному цвету букв, но санкции
подписал.

На квартиры к сторожам с автостоянки, на которой Саша-Носорог держал свой
"BMW", и к дворнику, подметавшему тротуар перед подъездом дома, где
проживал Печенкин, выехали оперативные группы.

* * *

Лысый, в миру - Роман Альтов, ткнул пальцем в запорошенную снегом вышку, с
которой летом прыгали привязанные за ноги бесстрашные отдыхающие, и
причмокнул.

Головы Пыха и Мизинчика повернулись в сторону неработающего аттракциона.

- Это, блин, идея, - весомо сказал Лысый. - Пока братаны будут с одной
стороны подходить, мы, типа, с другой.

- Конкретно, - подтвердил Мизинчик, вдавливая педаль тормоза.

Серо-зеленый "Ford Expedition" встал точно напротив деревянного пирса,
уходящего почти до середины озера.

- А получится? - Пых перегнулся с заднего сиденья.

- Если, блин, рассчитать все грамотно, то получится, - кивнул Лысый.

- А где мы специалистов возьмем? - поинтересовался Мизинчик. - Щас зима, их
тут нет никого...

- Спокуха! - Лысый достал телефон. - У меня возле "Премерзкой[8]" чувачок
знакомый живет. Так он, это, первый в городе "тарзанку" поставил... Поможет
разобраться... Э, Слава?.. А кто?.. Славу позови сюда... Здорово. Ты мне
нужен... Ага, сейчас... Лады, - браток спрятал трубку в карман. - Поехали.
Ждет...

* * *

Рыбаков дозвонился до Воробьева и был тут же приглашен в гости. Никаких
отговорок вроде предновогодних забот, необходимости навестить родителей и
купить что-нибудь к празднику Андрей даже слушать не стал.

Правда, Денис особенно и не спорил. Договорились на двадцать девятое
декабря. Воробьев пообещал организовать горячие мясные блюда, семейство
визитеров взяло на себя холодные закуски и фрукты. В середине разговора
Рыбаков упомянул о необходимости получить консультацию по одному уголовному
делу, на что бывший военный прокурор отреагировал крайне благожелательно.

Андрей не отказывал себе в удовольствии попинать российских ментов и
выставить их полными идиотами.

Глава 2. СТРАНА БУХИХ

- ...И вообще, дискутировать с большинством наших судей об уровне
интеллекта следователя - только зря время терять, - Андрей Воробьев смешал
в высоком тонкостенном стакане джин с тоником, бросил туда пару кусочков
льда и воткнул соломинку. - Ибо умственные способности нынешних судей, за
редким исключением, находятся в зачаточном состоянии. Где-то между
рефлексами ленточного червя и амбициями хохла-сержанта в стройбате... По
нашим дурным законам все решения в процессе судебных слушаний принимаются
судьей единолично, вне зависимости от их важности. Естественно, кроме
приговора. Судья может отказать в любом ходатайстве, в вызове любого
дополнительного свидетеля, в производстве экспертизы...

- Но все это остается в протоколе, - Денис прервал монолог приятеля.

- Безусловно,- экс-военный прокурор присосался к трубочке и за раз выхлебал
четверть стакана. - Протокол - великая вещь. Если в деле заявлено несколько
оставленных без удовлетворения ходатайств, то защита имеет все шансы на
апелляции и повторные слушания в суде более высокого уровня. И так до
бесконечности.

- Мы сейчас говорим о суде, где будет решаться вопрос об изменении меры
пресечения, - напомнила Ксения.

Воробьев вскочил и прошелся по комнате, заложив руки за спину и поблескивая
очками. Со стороны могло показаться, что он на собственном примере
демонстрирует правила передвижения арестованных по коридорам следственного
изолятора.

- Суд есть суд. Без разницы, что он рассматривает. Просто в данном
конкретном варианте могут обойтись даже без кивал[9]. И заседание продлится
от силы минут десять...

- Нам как выгоднее? - прищурился Рыбаков.

- Не понял, - Андрей оперся на спинку стула.

- Растянуть заседание или укоротить?

- Естественно, растянуть. Кстати, в каком районе это будет происходить?

- В Центральном...

- Так-так-так,-Воробьев ухмыльнулся. - С председателем суда я неплохо
знаком. В принципе, можно его попросить, чтобы он указал судье на
необходимость внимательного рассмотрения...

- Сколько это будет стоить? - тут же отреагировал Денис.

- Нисколько, - экс-прокурор махнул рукой. - Там нормальный мужик.
Правильный.

- Нам бы еще делишки уголовные разделить, - мечтательно заявил Рыбаков. -
Бандитизм отдельно, пиратство и незаконную порубку - отдельно...

- И не думай, - Воробьев уселся верхом на стул. - Раз соединили, обратного
пути нет.

Денис критически посмотрел на приятеля.

- Ты знаешь, как называется та поза, в которую ты уселся?

Воробьев бросил взгляд на свои ноги и с подозрением уставился на ехидного
Рыбакова. Склонность Дениса к дурацким розыгрышам и проведению фрейдистских
аналогий была общеизвестна.

- Нет, а что?

- Серьезно, не знаешь?

- Не знаю, - четко произнес Андрей. - По-моему так сидит один телеведущий,
обожающий слово ВЦП "од