Тогда плащом себя я не закрою,
                           Закутавшись, как зябкий сибарит.
                           Лишь календарь про осень говорит.
                           Ты замечал?

                      Пусть вьюги зимние встают горою;
                      На вешний лад я струны перестрою
                      И призову приветливых харит.
                      Ведь то, что в сердце у меня горит
                      И что, коль хочешь, я легко утрою,
                      Ты замечал.

2

                  Нет, не зови меня, не пой, не улыбайся,
                  Прелестный призрак новых дней!
                  Кипящий юноша; стремись и ошибайся,
                  Но я не стал ли холодней!
                  Чем дале, тем быстрей сменяются виденья,
                  А жизни быстрый круг - так мал.
                  Кто знал погони пыл, полеты и паденья,
                  Лишь призрак, призрак обнимал.
                  О юность красная, смела твоя беспечность,
                  Но память зеркал_а_ хранит,
                  И в них увидишь ты минутной, хрупкой вечность
                  И размагниченным магнит.

                  Что для тебя найду? скажи, какой отплатой
                  Отвечу я на зов небес?
                  Но так пленителен твой глаз зеленоватый,
                  И клоуна нос, и губ разрез!
                  Так хочется обнять и нежно прикоснуться
                  Бровей и щек, ресниц и век!
                  Я спал до этих пор; пора, пора проснуться:
                  Все - мимолетность, это - век.
                  Слепая память, прочь, прочь зеркала обмана!
                  Я знаю, призрак тот - живой:
                  Я вижу в первый раз, горит впервые рана.
                  Зови меня, зови! я твой!

3

                         Я не знаю, не напрасно ль
                         Повстречались мы в пути?
                         Я не знаю, не опасно ль
                         Нам вдвоем с тобой идти?

                            Я не знаю, стар иль молод
                            Тот, кто любит в сотый раз,
                            Но, восторженный, проколот
                            Светлой парой карих глаз.

                         Лишь одно я знаю - даром
                         Эта встреча не пройдет:
                         Пораженное ударом,
                         Сердце вздрогнет и падет.

4

                         С какою-то странной силой
                         Владеют нами слова,
                         И звук немилый иль милый,
                         Как будто романа глава.
                         "Маркиза" - пара в боскете
                         И праздник ночной кругом.
                         "Левкои" - в вечернем свете
                         На Ниле приютный дом.
                         Когда назовут вам волка -
                         Сугробы, сумерки, зверь.
                         Но слово одно: "треуголка"
                         Владеет мною теперь.
                         Конечно, тридцатые годы,
                         И дальше: Пушкин, лицей,
                         Но мне надоели моды
                         И ветошь старых речей.
                         И вижу совсем я другое:
                         Я вижу вздернутый нос
                         И Вас, то сидя, то стоя,
                         Каким я Вас в сердце унес.

5

                          Катались Вы на острова,
                          А я, я не катался.
                          Нужны ль туманные слова
                          Тому, кто догадался?
                          Мы перстень ценим, не футляр,
                          Ведь что нам до коробок?
                          И у меня в груди пожар,
                          Пускай я с виду робок.
                          И я покорен, видит Бог,
                          Катались Вы - не я же,
                          Не пустите на свой порог,
                          Пойду на это даже.
                          Велите лезть на каланчу,
                          Исполню повеленье.
                          А что нелепо я молчу,
                          Так это от волненья.
                          Но пусть покорен я и глуп,
                          Одно я знаю верно:
                          Болтливых не закрою губ,
                          Любя нелицемерно.

6

                       Дождь моросит, темно и скучно,
                       Смотрю в окно на телеграф.
                       Хотел бы думать равнодушно,
                       В уме неделю перебрав.
                       Не такова моя натура:
                       Спокойствие мне не дано,
                       Как у больных температура,
                       Скачу то в небо, то на дно.
                       Во вторник (и без всякой лести)
                       Я чувствовал такой подъем:
                       У Юрочки сначала вместе,
                       Потом в театре мы вдвоем.
                       От середы и до субботы
                       Я в заточенье заключен.
                       Когда же невтерпеж забота,
                       Звоню я робко в телефон.
                       И не нарушил я традиций:
                       Писал стихи, курил, вздыхал
                       И время ваших репетиций
                       "Презренной прозой" проклинал.
                       У Вас в субботу ужин "шпажный",
                       Наутро Вам стихи пришлю.
                       Еще не сбросив хмель отважный,
                       Прочтете Вы, что я люблю.
                       Еще три дня. О, я прославлю
                       Твой день, Архангел Михаил!
                       В полтину свечку я поставлю,
                       Чтоб он почаще приходил.
                       Дождь моросит, но мне не скучно
                       Смотреть в окно на телеграф,
                       Сидеть не в силах равнодушно,
                       В уме неделю перебрав.

7

                    Как люблю я запах кожи,
                    Но люблю и запах жасмина.
                    Между собой они не схожи,
                    Но есть что-то общее между ними.
                    Случайно, конечно, они соединились
                    В моем воспоминанье,
                    Но не равно ли у нас сердца бились
                    Тогда, как и в любом преданьи?
                    Вы помните улицу Calzajuoli
                    И лавку сапожника Томазо?
                    (Недавно это было, давно ли -
                    Это не относится к рассказу).
                    Я стоял, Вы ехали мимо,
                    И из дверей пахло кожей;
                    А в стакане, на полке хранима,
                    Была ветка жасмина (жасмина, не розы).
                    Прохожие шли попарно
                    И меня толкали.
                    Вы проехали, улыбнувшись, к Лунгарно,
                    А собор от заката был алым.
                    Ничего подобного теперь не случилось:
                    Мы сидели рядом и были даже мало знакомы,
                    Запаха жасмина в воздухе не носилось,
                    И кругом стояли гарсоны.
                    Никто никуда не ехал, небо не пылало,
                    Его даже не было и видно.
                    Но сердце помнило, сердце знало,
                    И ему было сладостно и обидно.
                    Но откуда вдруг запах кожи
                    И легкое жасмина дуновенье?
                    Разве и тогда было то же
                    И чем-то похожи эти мгновенья?
                    Во Флоренции мы не встречались:
                    Ты там не был, тебе было тогда три года,
                    Но ветки жасмина качались
                    И в сердце была любовь и тревога.
                    Я знаю, знаю! а ты, ты знаешь?
                    Звезда мне рассекла сердце!
                    Напрасно ты не понимаешь
                    И просишь посыпать еще перца.
                    Покажи мне твои глаза, не те ли?
                    Нет, лицо твое совсем другое,
                    Но близко стрелы прошелестели
                    И лишили меня покоя.
                    Так вот отчего эта сладость,
                    Вот отчего улица Calzajuoli!
                    Сердце, сердце, не близка ли радость,
                    А давно ль ты собиралось умирать, давно ли?

8

                       Голый отрок в поле ржи
                       Мечет стрелы золотые.
                       Отрок, отрок, придержи
                       Эти стрелы золотые!
                       К небу взвившись, прямо в рожь
                       Упадут златые стрелы,
                       И потом не разберешь:
                       Где колосья, где тут стрелы.
                       Злато ржи сожнут в снопы,
                       Но от стрел осталось злато.
                       Тяжко зерна бьют цепы,
                       Но от стрел осталось злато.
                       Что случилось? ел я хлеб.
                       Не стрелой ли я отравлен?
                       Отчего я вдруг ослеп?
                       Или хлеб мой был отравлен?
                       Ничего не вижу... рожь,
                       Стрелы, злато... милый образ...
                       Все мне - призрак, все мне ложь,
                       Вижу только - милый образ.

9

                       Рано горлица проворковала,
                       Утром под окном моим пропела:
                       "Что не бьешься, сердце, как бывало?
                       Или ты во сне окаменело?
                       Боже упаси, не стало ль старо,
                       Заморожено ль какой кручиной?
                       Тут из печки не достанешь жара,
                       Теплой не согреешься овчиной".
                       Пташка милая, я застываю,
                       Погибаю в пагубной дремоте,
                       Глаз своих давно не открываю,
                       Ни костей не чувствую, ни плоти.
                       Лишь глубоко уголечек тлеет,
                       В сердце тлеет уголечек малый.
                       Слышу я сквозь сон: уж ветер веет,
                       Синий пламень раздувает в алый.

                       Октябрь-ноябрь 1911


VI

155-166. МАЯК ЛЮБВИ

                                             С. В. Миллеру

1

                            Светлый мой затвор!
                            Ждал Царя во двор,
                            А уж гость сидит
                            Там, где стол накрыт.
                            Поклонюсь ему,
                            Царю моему.

                            Сердца не позорь:
                            От утра до зорь
                            Не устало ждать,
                            Скоро ль благодать
                            Гость мой принесет,
                            Меня спасет.

                            Светлый мой затвор,
                            Ты - что царский двор!
                            Умным духом пьян,
                            Жгу святой тимьян:
                            Стукнуло кольцо
                            В высоко крыльцо.

2

                         Сколько раз тебя я видел,
                         То ревнуя, то любя,
                         Жребий сердце не обидел:
                         Видел спящим я тебя.

                         Забывается досада,
                         Тупы ревности шипы,
                         Мне не надо, мне не надо
                         Мной изведанной тропы.

                         Так докучны повторенья:
                         Радость, ревность и тоска,
                         Но для нового строенья
                         Крепкой выбрана доска.

                         Что там было, что там будет,
                         Что гадает нам звезда?
                         Нежность в сердце не убудет
                         (Верю, верю) никогда.

                         Пусть разгул все бесшабашней,
                         Пусть каприз острей и злей,
                         Но твой образ, тот домашний,
                         Тем ясней и веселей.

                         Ты принес мне самовольно
                         Самый ценный, нежный дар,
                         И расплавился безбольно
                         В ясном свете мой пожар.

                         Павильоны строил - зодчий -
                         Я, тоскуя и шутя,
                         Но теперь не ты ли, Отче,
                         Мне вручил мое дитя?

3

                        Не правда ли, на маяке мы -
                        В приюте чаек и стрижей,
                        Откуда жизнь и море - схемы
                        Нам непонятных чертежей?
                        Окошко узкое так мало,
                        А горизонт - далек, широк,
                        Но сердце сердце прижимало,
                        Шептало: "Не настал ли срок?"
                        Нам вестники - стрижи да чайки,
                        А паруса вдали - не нам;
                        Любовь, какой другой хозяйке,
                        Как не тебе, ключи отдам?
                        Входи, хозяйствуй, полновластвуй:
                        Незримою ты здесь была,
                        Теперь пришла - живи и здравствуй
                        Над лоном хладного стекла;
                        Отсюда жизнь и море - схемы
                        Нам непонятных чертежей,
                        И вот втроем на маяке мы,
                        В приюте чаек и стрижей.

4

                        Ты сидишь у стола и пишешь.
                        Ты слышишь?
                        За стеной играют гаммы,
                        А в верхнем стекле от рамы
                        Зеленеет звезда...
                        Навсегда.

                        Так остро и сладостно мило
                        Томила
                        Теплота, а снаружи морозы...
                        Что значат ведь жалкие слезы?
                        Только вода.
                        Навсегда.

                        Смешно и подумать про холод,
                        Молод
                        Всякий, кто знал тебя близко.
                        Опустивши голову низко,
                        Прошепчешь мне "да".
                        Навсегда.

5

                       Сегодня что: среда, суббота?
                       Скоромный нынче день иль пост?
                       Куда девалася забота,
                       Что всякий день и чист и прост.

                       Как стерлись, кроме Вас, все лица,
                       Как ровно дни бегут вперед!
                       А, понял я: "Сплошной седмицы"
                       В любви моей настал черед.

6

                        Я знаю, я буду убит
                        Весною, на талом снеге...
                        Как путник усталый спит,
                        Согревшись в теплом ночлеге,
                        Так буду лежать, лежать,
                        Пригвожденным к тебе, о мать.

                        Я сам это знаю, сам,
                        Не мне гадала гадалка,
                        Но чьим-то милым устам
                        Моих будет жалко...
                        И буду лежать, лежать,
                        Пригвожденным к тебе, о мать.

                        И будет мне все равно,
                        Наклонится ль кто надо мною,
                        Но в небес голубое дно
                        Взгляну я с улыбкой земною.
                        И буду лежать, лежать,
                        Пригвожденным к тебе, о мать.

7

                        Твой голос издали мне пел:
                           "Вернись домой!
                        Пускай нас встретят сотни стрел,
                           Ты - мой, ты - мой!"
                        И сладким голосом влеком,
                           Я вопрошал:
                        "Но я не знаю, где мой дом
                           Средь этих скал?"
                        И тихий шелестит ответ:
                           "Везде, где я;
                        Где нет меня, ни счастья нет,
                           Ни бытия.
                        Беги хоть на далекий Ганг,
                           Не скрыться там, -
                        Вернешься вновь, как бумеранг,
                           К моим ногам".

8

                       Теперь я вижу: крепким поводом
                       Привязан к мысли я одной,
                       И перед всеми, всеми слово дам,
                       Что ты мне ближе, чем родной.
                       Блаженство ль, долгое ль изгнание
                       Иль смерть вдвоем нам суждена,
                       Искоренить нельзя сознания,
                       Что эту чашу пью до дна.
                       Что призрак зол, глухая Персия
                       И допотопный Арарат?
                       Раз целовал глаза и перси я -
                       В последний час я детски рад.

9

                      Над входом ангелы со свитками
                      И надпись: "Плоть Христову ешь",
                      А телеграф прямыми нитками
                      Разносит тысячи депеш.
                      Забвенье тихое, беззлобное
                      Сквозь трепет ярких фонарей,
                      Но мне не страшно место лобное:
                      Любовь, согрей меня, согрей!
                      Опять - маяк и одиночество
                      В шумливом зале "Метрополь".
                      Забыто имя здесь и отчество,
                      Лишь сердца не забыта боль.

10

                      Как странно: снег кругом лежит,
                      А ведь живем мы в центре города,
                      В поддевке молодец бежит,
                      Затылки в скобку, всюду бороды.
                           Jeunes homm'ы {*} чисты так и бриты,
                           Как бельведерский Аполлон,
                           А в вестибюле ходят бритты,
                           Смотря на выставку икон.
                      Достанем все, чего лишь надо нам,
                      И жизнь кипуча и мертва,
                      Но вдруг пахнет знакомым ладаном...
                      Родная, милая Москва!
                      {* Молодые люди (фр.) - Ред.}

11

                       Вы мыслите разъединить
                       Тех, что судьбой навеки слиты,
                       И нежную расторгнуть нить,
                       Которой души наши свиты?
                       Но что вы знаете о ней:
                       Святой, смиренной, сокровенной,
                       Невидной в торжестве огней,
                       Но яркой в темноте священной?
                       Чужда томительных оков,
                       Она дает и жизнь, и волю,
                       И блеск очей, и стройность строф,
                       И зелень радостному полю.
                       Глуха к бессильной клевете,
                       Она хранит одну награду,
                       И кто любви не знали, те
                       Не переступят чрез ограду.

12

                        Посредине зверинца - ограда,
                        А за нею розовый сад.
                        Там тишина и прохлада,
                        И нет ни силков, ни засад.
                        Там дышится сладко и вольно,
                        И чита