И пред сиянием лица
                      Я пал, как набожный скиталец.
                      Минуты длились без конца.
                      С тех пор я перстень взял на палец,
                      А у него не видел я кольца.

5

                      Пусть сотней грех вонзался жал,
                           Пусть - недостоин,
                      Но светлый воин меня лобзал -
                           И я спокоен.

                      Напрасно бес твердит: "Приди:
                           Ведь риза - драна!"
                      Но как охрана горит в груди
                           Блаженства рана.

                      Лобзаний тех ничем не смыть,
                           Навеки в жилах;
                      Уж я не в силах как мертвый быть
                           В пустых могилах.

                      Воскресший дух неумертвим,
                           Соблазн напрасен.
                      Мой вождь прекрасен, как серафим,
                           И путь мой - ясен.

6

               Одна нога - на облаке, другая на другом,
               И радуга очерчена пылающим мечом.

               Лицо его как молния, из уст его - огонь.
               Внизу, к копью привязанный, храпит и бьется конь.

               Одной волной взметнулася морская глубина,
               Все небо загорелося, как Божья купина.

               "Но кто ты, воин яростный? тебя ли вижу я?
               Где взор твой, кроткий, сладостный, как тихая струя?

               Смотри, ты дал мне зеркало, тебе я обручен,
               Теперь же морем огненным с тобою разлучен".

               Так я к нему, а он ко мне: "Смотри, смотри в стекле
               В один сосуд грядущее и прошлое стекло".

               А в зеркале по-прежнему знакомое лицо.
               И с пальца не скатилося обетное кольцо.

               И поднял я бестрепетно на небо ясный взор -
               Не страшен, не слепителен был пламенный простор.

               И лик уж не пугающий мне виделся в огне,
               И клятвам верность прежняя вернулася ко мне.

7

                        С тех пор всегда я не один,
                        Мои шаги всегда двойные,
                        И знаки милости простые
                        Дает мне Вождь и Господин.
                        С тех пор всегда я не один.

                        Пускай не вижу блеска лат,
                        Всегда твой образ зреть не смею -
                        Я в зеркале его имею,
                        Он так же светел и крылат.
                        Пускай не вижу блеска лат.

                        Ты сам вручил мне этот дар,
                        И твой двойник не самозванен,
                        И жребий наш для нас не странен -
                        О ту броню скользнет удар.
                        Ты сам вручил мне этот дар.

                        Когда иду по строкам книг,
                        Когда тебе слагаю пенье,
                        Я знаю ясно, вне сомненья,
                        Что за спиною ты приник,
                        Когда иду по строкам книг.

                        На всякий день, на всякий час -
                        Тебя и дар твой сохраняю,
                        Двойной любовью я сгораю,
                        Но свет один из ваших глаз
                        На всякий день, на всякий час.

                        Январь 1908


III

68-76. СТРУИ

1

                 Сердце, как чаша наполненная, точит кровь;
                 Алой струею неиссякающая течет любовь;
                 Прежде исполненное приходит вновь.

                 Розы любви расцветающие видит глаз.
                 Пламень сомненья губительного исчез, погас,
                 Сердца взывающего горит алмаз.

                 Звуки призыва томительного ловит слух.
                 Время свиданья назначенного пропел петух.
                 Лета стремительного исполнен дух.

                 Слабостью бледной охваченного подниму.
                 Светом любви враждующую развею тьму.
                 Силы утраченные верну ему.

2

                      Истекай, о сердце, истекай!
                      Расцветай, о роза, расцветай!
                         Сердце, розой пьяное, трепещет.

                      От любви сгораю, от любви;
                      Не зови, о милый, не зови:
                         Из-за розы меч грозящий блещет.

                      Огради, о сердце, огради.
                      Не вреди, меч острый, не вреди:
                         Опустись на голубую влагу.

                      Я беду любовью отведу,
                      Я приду, о милый, я приду
                         И под меч с тобою вместе лягу.

3

                      На твоей планете всходит солнце,
                      И с моей земли уходит ночь.
                      Между нами узкое оконце,
                      Но мы время можем превозмочь.

                      Нас связали крепкими цепями,
                      Через реку переброшен мост.
                      Пусть идем мы разными путями -
                      Непреложен наш конец и прост.

                      Но смотри, я - цел и не расколот,
                      И бесслезен стал мой зрящий глаз.
                      И тебя пусть не коснется молот,
                      И в тебе пусть вырастет алмаз.

                      Мы пройдем чрез мир, как Александры,
                      То, что было, повторится вновь,
                      Лишь в огне летают саламандры,
                      Не сгорает в пламени любовь.

4

                      Я вижу - ты лежишь под лампадой;
                      Ты видишь - я стою и молюсь.
                      Окружил я тебя оградой
                      И теперь не боюсь.

                      Я слышу - ты зовешь и вздыхаешь,
                      Ты слышишь мой голос: "Иду".
                      Ограды моей ты не знаешь
                      И думаешь, вот приду.

                      Ты слышишь звуки сонаты
                      И видишь свет свечей,
                      А мне мерещатся латы
                      И блеск похожих очей.

5

                      Ты знал, зачем протрубили трубы,
                      Ты знал, о чем гудят колокола, -
                      Зачем же сомкнулись вещие губы
                      И тень на чело легла?

                      Ты помнишь, как солнце было красно
                      И грудь вздымал небывалый восторг, -
                      Откуда ж спустившись, сумрак неясный
                      Из сердца радость исторг?

                      Зачем все реже и осторожней
                      Глядишь, опустивши очи вниз?
                      Зачем все чаще плащ дорожный
                      Кроет сиянье риз?

                      Ты хочешь сказать, что я покинут?
                      Что все собралися в чуждый путь?
                      Но сердце шепчет: "Разлуки минут:
                      Светел и верен будь".

6

                        Как меч мне сердце прободал,
                        Не плакал, умирая.
                        С весельем нежным сладко ждал
                        Обещанного рая.

                        Палящий пламень грудь мне жег,
                        И кровь, вся голубая.
                        Вблизи дорожный пел рожок,
                        "Вперед, вперед" взывая.

                        Я говорил: "Бери, бери!
                        Иду! Лечу! с тобою!"
                        И от зари и до зари
                        Стекала кровь струею.

                        Но к алой ране я привык.
                        Как прежде, истекаю,
                        Но нем влюбленный мой язык.
                        Горю, но не сгораю.

7

                         Ладана тебе не надо:
                         Дым и так идет из кадила.
                         Недаром к тебе приходила
                         Долгих молитв отрада.

                         Якоря тебе не надо:
                         Ты и так спокоен и верен.
                         Не нами наш путь измерен
                         До небесного града.

                         Слов моих тебе не надо:
                         Ты и так все видишь и знаешь,
                         А меч мой в пути испытаешь,
                         Лишь встанет преграда.

8

                 Ты, как воск, окрашенный пурпуром, таешь,
                 Изранено стрелами нежное тело.
                 Как роза, сгораешь, сгорая, не знаешь,
                 Какое сиянье тебя одело.

                 Моя кровь пусть станет прохладной водою,
                 Дыханье пусть станет воздухом свежим!
                 Дорогой одною идем с тобою,
                 Никак мы цепи своей не разрежем.

                 Вырываю сердце, паду бездушен! -
                 Угасни, утихни, пожар напрасный!
                 Пусть воздух душен, запрет нарушен:
                 Мы выйдем целы на берег ясный.

9

               Если мне скажут: "Ты должен идти на мученье" -
               С радостным пеньем взойду на последний костер -
                                                  Послушный.

               Если б пришлось навсегда отказаться от пенья,
               Молча под нож свой язык я и руки б простер -
                                                  Послушный.

               Если б сказали: "Лишен ты навеки свиданья" -
               Вынес бы эту разлуку, любовь укрепив, -
                                                  Послушный.

               Если б мне дали последней измены страданья,
               Принял бы в плаваньи долгом и этот пролив -
                                                  Послушный.

               Если ж любви между нами поставят запрет,
               Я не поверю запрету и вымолвлю: "Нет".


 * ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ *

АЛЕКСАНДРИЙСКИЕ ПЕСНИ

                                             Н. П. Феофилактову

I

77-79. ВСТУПЛЕНИЕ

1

                   Как песня матери
                   над колыбелью ребенка,
                   как горное эхо,
                   утром на пастуший рожок отозвавшееся,
                   как далекий прибой
                   родного, давно не виденного моря,
                   звучит мне имя твое
                   трижды блаженное:
                        Александрия!

                   Как прерывистый шепот
                   любовных под дубами признаний,
                   как таинственный шум
                   тенистых рощ священных,
                   как тамбурин Кибелы великой,
                   подобный дальнему грому и голубей воркованью,
                   звучит мне имя твое
                   трижды мудрое:
                        Александрия!

                   Как звук трубы перед боем,
                   клекот орлов над бездной,
                   шум крыльев летящей Ники,
                   звучит мне имя твое
                   трижды великое:
                        Александрия!

2

                    Когда мне говорят: "Александрия",
                    я вижу белые стены дома,
                    небольшой сад с грядкой левкоев,
                    бледное солнце осеннего вечера
                    и слышу звуки далеких флейт.

                    Когда мне говорят: "Александрия",
                    я вижу звезды над стихающим городом,
                    пьяных матросов в темных кварталах,
                    танцовщицу, пляшущую "осу",
                    и слышу звук тамбурина и крики ссоры.

                    Когда мне говорят: "Александрия",
                    я вижу бледно-багровый закат над зеленым морем,
                    мохнатые мигающие звезды
                    и светлые серые глаза под густыми бровями,
                    которые я вижу и тогда,
                    когда не говорят мне: "Александрия!"

3

                     Вечерний сумрак над теплым морем,
                     огни маяков на потемневшем небе,
                     запах вербены при конце пира,
                     свежее утро после долгих бдений,
                     прогулка в аллеях весеннего сада,
                     крики и смех купающихся женщин,
                     священные павлины у храма Юноны,
                     продавцы фиалок, гранат и лимонов,
                     воркуют голуби, светит солнце,
                     когда увижу тебя, родимый город!


II

80-86. ЛЮБОВЬ

1

                    Когда я тебя в первый раз встретил,
                    не помнит бедная память:
                    утром ли то было, днем ли,
                    вечером или позднею ночью.
                    Только помню бледноватые щеки,
                    серые глаза под темными бровями
                    и синий ворот у смуглой шеи,
                    и кажется мне, что я видел это в раннем детстве,
                    хотя и старше тебя я многим.

2

                    Ты - как у гадателя отрок:
                    все в моем сердце читаешь,
                    все мои отгадываешь мысли,
                    все мои думы знаешь,
                    но знанье твое тут не велико
                    и не много слов тут и нужно,
                    тут не надо ни зеркала, ни жаровни:
                    в моем сердце, мыслях и думах
                    все одно звучит разными голосами:
                    "Люблю тебя, люблю тебя навеки!"

3

                    Наверно, в полдень я был зачат,
                    наверно, родился в полдень,
                    и солнца люблю я с ранних лет
                    лучистое сиянье.
                    С тех пор, как увидел я глаза твои,
                    я стал равнодушен к солнцу:
                    зачем любить мне его одного,
                    когда в твоих глазах их двое?

4

                    Люди видят сады с домами
                    и море, багровое от заката,
                    люди видят чаек над морем
                    и женщин на плоских крышах,
                    люди видят воинов в латах
                    и на площади продавцов с пирожками,
                    люди видят солнце и звезды,
                    ручьи и светлые речки,
                    а я везде только и вижу
                    бледноватые смуглые щеки,
                    серые глаза под темными бровями
                    и несравнимую стройность стана, -
                    так глаза любящих видят
                    то, что видеть велит им мудрое сердце.

5

                    Когда утром выхожу из дома,
                    я думаю, глядя на солнце:
                    "Как оно на тебя похоже,
                    когда ты купаешься в речке
                    или смотришь на дальние огороды!"
                    И когда смотрю я в полдень жаркий
                    на то же жгучее солнце,
                    я думаю про тебя, моя радость:
                    "Как оно на тебя похоже,
                    когда ты едешь по улице людной!"
                    И при взгляде на нежные закаты
                    ты же мне на память приходишь,
                    когда, побледнев от ласк, ты засыпаешь
                    и закрываешь потемневшие веки.

6

                    Не напрасно мы читали богословов
                    и у риторов учились недаром,
                    мы знаем значенье каждого слова
                    и все можем толковать седмиобразно.
                    Могу найти четыре добродетели в твоем теле
                    и семь грехов, конечно;
                    и охотно возьму себе блаженства;
                    но из всех слов одно неизменно:
                    когда смотрю в твои серые очи
                    и говорю: "Люблю" - всякий ритор
                    поймет только "люблю" - и ничего больше.

7

                    Если б я был древним полководцем,
                    покорил бы я Ефиопию и персов,
                    свергнул бы я фараона,
                    построил бы себе пирамиду
                    выше Хеопса,
                    и стал бы
                    славнее всех живущих в Египте!

                    Если б я был ловким вором,
                    обокрал бы я гробницу Менкаура,
                    продал бы камни александрийским евреям,
                    накупил бы земель и мельниц,
                    и стал бы
                    богаче всех живущих в Египте.

                    Если б я был вторым Антиноем,
                    утопившимся в священном Ниле, -
                    я бы всех сводил с ума красотою,
                    при жизни мне были б воздвигнуты храмы,
                    и стал бы
                    сильнее всех живущих в Египте.

                    Если б я был мудрецом великим,
                    прожил бы я все свои деньги,
                    отказался бы от мест и занятий,
                    сторожил бы чужие огороды -
                    и стал бы
                    свободней всех живущих в Египте.

                    Если б я был твоим рабом последним,
                    сидел бы я в подземельи
                    и видел бы раз в год или два года
                    золотой узор твоих сандалий,
                    когда ты случайно мимо темниц проходишь,
                    и стал бы
                    счастливей всех живущих в Египте.


III

87-92. ОНА

1

              Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было,
              все мы четыре любили, но все имели разные
                                                "потому что":
              одна любила, потому что так отец с матерью
                                                  ей велели,
              другая любила, потому что богат был ее любовник,
              третья любила, потому что он был знаменитый
                                                     художник,
              а я любила, потому что полюбила.

              Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было,
              все мы четыре желали, но у всех были разные
                                                      желанья:
              одна желала воспитывать детей и варить кашу,
              другая желала надевать каждый день новые платья,
              третья желала, чтоб все о ней говорили,
              а я желала любить и быть любимой.

              Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было,
              все мы четыре разлюбили, но все имели разные
                                                      причины:
              одна разлюбила, потому что муж ее умер,
              другая разлюбила, потому что друг ее разорился,
              третья разлюбила, потому что художник ее бросил,
              а я разлюбила, потому что разлюбила.

              Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было,
              а может быть, нас было не четыре, а пять?

2

                    Весною листья меняет тополь,
                    весной возвращается Ад_о_нис
                    из царства мертвых...
                    ты же весной куда уезжаешь, моя радость?

                    Весною все поедут кататься
                    по морю иль по садам в предместьях
                    на быстрых конях...
                    а мне с кем кататься в легкой лодке?

                    Весной все наденут нарядные платья,
                    пойдут попарно в луга с цветами
                    сбирать фиалки...
                    а мне что ж, дома сидеть прикажешь?

3

                   Сегодня праздник:
                   все кусты в цвету,
                   поспела