Мрак пещеры убит огнем.

                  Эрос, факел святой, мрак разогнал ты нам,
                  Эрос, мудрый стрелок, смерть и отраду шлешь,
                  Эрос, зодчий-хитрец, храмы созиждешь ты,
                  Ты - искатель цветных камней.

5

                     Я к магу шел, предчувствием томим.
                     Был вечер, быстро шел я вдоль домов,
                     В квартал далекий торопясь до ночи.
                     Не видел я, не слышал ничего,
                     Весь поглощенный близостью свиданья.
                     У входа в дом на цепи были львы,
                     Их сдерживал немой слуга; в покоях
                     Все было тихо, сумрачно и странно;
                     Блестела медь зеркал, в жаровне угли
                     Едва краснели. Сердце громко билось.
                     К стене я прислонившись, ждал в тиши.
                     И вышел маг, но вышел он один...

6

                Радостным, бодрым и смелым зрю я блаженного
                                                            мужа,
                Что для господства рожден, с знаком царя на челе.
                Всем не одно суждено, не одно ведь для всех -
                                                         добродетель,
                Смело и бодро идет вечно веселый герой.
                В горных высотах рожденный поток добегает до
                                                              моря.
                В плоских низинах вода только болото дает.
                С кровли ты можешь увидеть и звезды далекие в
                                                              небе,
                Темную зелень садов, город внизу под холмом.
                Скорым быть, радости вестник, тебе надлежит;
                                                           осушивши
                Кубок до дна, говори: "Выпил до капли вино".
                И между уст, что к лобзанью стремятся, разлука
                                                          проходит.
                Скорым быть нужно, герой; куй, пока горячо.
                Радостна поступь богов, легка, весела их осанка,
                Смех им премудрей всего, будь им подобен, герой.

7

                   Казнят? казнят? весь заговор открыт!..
                   Все цезарю известно, боги, боги!
                   Орозий, юноша и все друзья
                   Должны погибнуть иль бежать, спасаться.
                   По всем провинциям идут аресты,
                   Везде, как сеть, раскинут заговор.
                   Наверно, правду Руф сказал, но что же будет?
                   И юноша погибнет! он шепнул мне:
                   "Во вторник на рассвете жди меня
                   У гаванских ворот: увидит цезарь,
                   Что не рабов в нас встретил, а героев".

8

                     Как помню я дорогу на рассвете,
                     Кустарник по бокам, вдали равнину,
                     На западе густел морской туман,
                     И за стеной заря едва алела.
                     Я помню всадника... он быстро ехал,
                     Был бледен, сквозь одежду кровь сочилась,
                     И милое лицо глядело строго.
                     Сошел с коня, чтоб больше уж не ехать,
                     Достал мне письма, сам бледнел, слабея:
                     "Спеши, мой друг! мой конь - тебе, скорее,
                     Вот Прохору в Ефес, вот в Смирну; сам ты
                     Прочтешь, куда другие. Видишь, видишь,
                     Меж уст, к лобзанью близких, смерть проходит!
                     Убит учитель, я едва умчался.
                     Спеши, мой милый (все слабел, склоняясь
                     Ко мне). Прощай. Оставь меня. Не бойся".
                     И в первый раз меня поцеловал он
                     И умер... на востоке было солнце.

9

                 Солнце, ты слышишь меня? я клянуся великою
                                                         клятвой:
                 Отныне буду смел и скор.
                 Солнце, ты видишь меня? я целую священную
                                                           землю,
                 Где скорбь и радость я узнал.
                 Смерть, не боюсь я тебя, хоть лицом я к лицу тебя
                                                              встретил,
                 Ведь радость глубже в нас, чем скорбь.
                 Ночь! Мне не страшен твой мрак, хоть темнишь ты
                                                         вечернее небо;
                 К нам день святой опять придет!
                 Всех призываю я, всех, что ушли от нас в мрак
                                                       безвозвратный,
                 И тех, чья встреча далека;
                 Вами, любимыми мной, и которых еще полюблю я,
                 Клянуся клятвою святой.
                 Радостный буду герой, без сомнений, упреков и
                                                             страха,
                 Орлиный взор лишь солнце зрит.
                 Я аргонавт, Одиссей, через темные пропасти моря
                 В златую даль чудес иду.

                 Август 1904


587-603. СОНЕТЫ

1

                   С тех пор как ты, без ввода во владенье,
                   Владеешь крепко так моей душой,
                   Я чувствую, что целиком я - твой,
                   Что все твое: поступки, мысли, пенье.
                   Быть может, это не твое хотенье -
                   Владеть моею жизнью и мечтой,
                   Но, оказавшись под твоей рукой,
                   Я чувствую невольное волненье:
                   Теперь, что я ни делаю - творю
                   Я как слуга твой, потому блаженство
                   В том для меня, чтоб, что ни говорю,
                   Ни делаю - все было совершенство.
                   Хожу ли я, сижу, пишу ль, читаю -
                   Все перлом быть должно - и я страдаю.

2

                   Ни бледность щек, ни тусклый блеск очей
                   Моей любви печальной не расскажут
                   И, как плуты-приказчики, покажут
                   Лишь одну сотую тоски моей.
                   Ах, где надежды благостный елей?
                   Пусть раны те им бережно помажут,
                   Пускай врачи заботливо накажут,
                   Чтоб в комнате не слышалось речей.
                   Пускай внесут портрет, столь сердцу милый,
                   Зеленая завеса на окно;
                   И звуки песни сладкой и унылой,
                   Когда-то слышанной, давно... давно...
                   Но лживы все слова, как женский глаз...
                   Моя печаль сильнее в сотни раз!..

3

                   Твой взор - как царь Мидас - чего коснется,
                   Все в золото чудесно обратит.
                   Так искра, в камне скрыта, тихо спит,
                   Пока от молота вдруг не проснется.
                   Израиль Моисея так дождется -
                   И из скалы источник побежит,
                   Про чудо равное все говорит,
                   Куда пытливый взор ни обернется...
                   Ты все, чего коснешься, золотишь,
                   Все освящаешь, даже не желая,
                   И мне ты золотым же быть велишь,
                   А я не золочусь, стыдом сгорая.
                   Без скромности уж я не золотой,
                   Не золотым же я - обидчик твой.

4

                   Врач мудрый нам открыл секрет природы:
                   "Что заставляет нас в болезнь впадать,
                   То, растворенное, и облегченье дать
                   Нам может", - и целятся тем народы.
                   Но не одни телесные невзгоды
                   Закону отдала природа-мать,
                   Покорно голосу ее внимать
                   Лишь люди не сумели долги годы.
                   А так легко: твой взор печаль мне дал,
                   И радость им же может возвратиться.
                   Ведь тут не лабиринт, где сам Дедал,
                   Строитель хитрый, мог бы заблудиться.
                   С разлукой лишь не знаю, как мне быть.
                   Или разлукою с разлукою целить?

5

                   Ах, я любви ленивый ученик!
                   Мне целой азбуки совсем не надо:
                   Двух первых букв довольно мне для склада,
                   И с ними я всю жизнь свою проник.
                   Ничтожен ли мой труд или велик,
                   Одна моим стараниям отрада,
                   Одна блестит желанная награда:
                   Чтоб А и Б задумались на миг,
                   Не о строках моих, простых и бедных,
                   Где я неловко ставлю робкий стих
                   В ряды метафор суетных и бледных,
                   Не о любви, что светит через них.
                   А чтоб не говорить, что мы лукавим,
                   Меж А и Б мы букву Д поставим.

6

                   Читаю ли я "Флор и Бланшефлор",
                   Брожу ль за Дантом по ступеням ада,
                   Иль Монтеверди, смелых душ отрада,
                   Меня пленяет, как нездешний хор.

                   Плетет ли свой причудливый узор
                   Любви и подвигов Шехеразада,
                   Иль блеск осенний вянущего сада
                   К себе влечет мой прихотливый взор,

                   Эроса торс, подростки Ботичелли
                   Иль красота мелькнувшего лица, -
                   То вверх, то вниз, как зыбкие качели,
                   Скользящие мечтанья мудреца, -

                   Приводят мне на мысль одно и то же:
                   Что светлый взор твой мне всего дороже.

7

                   Как Порции шкатулка золотая
                   Искателей любви ввела в обман
                   И счастия залог тому был дан,
                   Кем выбрана шкатулочка простая,
                   И как жида каморка запертая
                   Хранит Челлини дивного стакан,
                   И с бирюзою тайный талисман,
                   И редкие диковины Китая.
                   Зерно кокоса в грубой спит коре,
                   Но мягче молока наш вкус ласкает.
                   И как алмазы кроются в горе,
                   Моя душа клад чудный сохраняет.
                   Открой мне грудь - и явится тебе,
                   Что в сердце у меня горят: А. Б.

8

                   Я не с готовым платьем магазин,
                   Где все что хочешь можно взять померить
                   И где нельзя божбе торговца верить;
                   Я - не для всех, заказчик мой один.

                   Всех помыслов моих он господин,
                   Пред ним нельзя ни лгать, ни лицемерить,
                   Власть нежную его вполне измерить
                   Тот может лишь, над кем он властелин.

                   Ему я пеструю одежду шью,
                   Но складки легкие кладу неровно,
                   Ему я сладостно и горько слезы лью,
                   О нем мечтаю свято и любовно.

                   Я мудрый швец (заказчик мой один),
                   А не с готовым платьем магазин.

9

                   Не для того я в творчество бросаюсь,
                   Чтоб в том восторге позабыть тебя,
                   Но и в разлуке пламенно любя,
                   В своих мечтах тобой же окрыляюсь.
                   Неверности к тебе не опасаюсь,
                   Так смело я ручаюсь за себя,
                   И, все чужое в сердце истребя,
                   Искусства я рукой твоей касаюсь.
                   Но иногда рожденные тобою
                   Так властны образы... дух пламенеет,
                   В душе тогда, охваченной мечтою,
                   В каком-то свете образ свой темнеет.
                   Но чем полней тебя я забываю,
                   Тем ближе я тогда к тебе бываю.

10

                   Твое письмо!.. о светлые ключи!
                   Родник воды живой в пустыне жаркой!
                   Где мне найти, не будучи Петраркой,
                   Блеск жгучих слов, как острые мечи?

                   Ты, ревность жалкая, молчи, молчи...
                   Как сладко в летний день, сухой и яркий,
                   Мечтать на форуме под старой аркой,
                   Где не палят жестокие лучи.

                   Опять я вижу строчек ряд небрежных,
                   Простые мысли, фразы без затей.
                   И, полон дум таинственных и нежных,
                   Смотрю, как на играющих детей...

                   Твое письмо я вновь и вновь читаю,
                   Как будто прядь волос перебираю.

11

                   Как без любви встречать весны приход,
                   Скажите мне, кто сердцем очерствели,
                   Когда трава выходит еле-еле,
                   Когда шумит веселый ледоход?

                   Как без любви скользить по глади вод,
                   Оставив весла, без руля, без цели?
                   Шекспир влюбленным ярче не вдвойне ли?
                   А без любви нам горек сладкий мед.

                   Как без любви пускаться в дальный путь?
                   Не знать ни бледности, ни вдруг румянцев,
                   Не ждать письма, ни разу не вздохнуть
                   При мадригалах старых итальянцев!

                   И без любви как можете вы жить,
                   Кто не любил иль перестал любить?..

12

                   Высокий холм стоит в конце дороги.
                   Его достигнув, всякий обернется
                   И на пройденный путь, что в поле вьется,
                   Глядит, исполненный немой тревоги.

                   И у одних подкосятся здесь ноги,
                   А у других весельем сердце бьется,
                   И свет любви из глаз их ярко льется, -
                   А те стоят угрюмы и убоги.

                   И всем дорога кажется не равной:
                   Одним - как сад тенистый и цветущий,
                   Другим - как бег тропинки своенравной,
                   То степью плоской, жгучей и гнетущей,

                   Но залитые райским светом дали -
                   Тем, кто в пути любили и страдали.

13

                   Из моего окна в вечерний час,
                   Когда полнеба пламенем объято,
                   Мне видится далекий Сан-Миньято,
                   И от него не оторвать мне глаз.

                   Уже давно последний луч погас,
                   А я все жду какого-то возврата,
                   Не видя бледности потухшего заката,
                   Смотрю ревниво, как в последний раз.

                   И где бы ни был я, везде, повсюду
                   Меня манит тот белый дальний храм,
                   И не дивлюся я такому чуду:

                   Одно по всем дорогам и горам
                   Ты - Сан-Миньято сердца моего,
                   И от тебя не оторвать его.

14

                   Любим тобою я - так что мне грозы?
                   Разлука долгая - лишь краткий миг,
                   Я головой в печали не поник:
                   С любовью - что запреты? что угрозы?

                   Я буду рыцарь чаши, рыцарь розы,
                   Я благодарный, вечный твой должник.
                   Я в сад души твоей с ножом проник,
                   Где гнулись ждавшие точила лозы.

                   И время будет: в пьяное вино
                   Любовь и слезы дивно обратятся.
                   Воочию там ты и я - одно;

                   Разлука там и встреча примирятся.
                   Твоя любовь - залог, надежда блещет,
                   Что ж сердце в страхе глупое трепещет?

15. SINE SOLE SILEO
                        (Надпись на солнечных часах)

                   "Без солнца я молчу. При солнце властном
                   Его шаги я рабски отмечаю,
                   Я ночью на вопрос не отвечаю
                   И робко умолкаю днем ненастным.

                   Всем людям: и счастливым, и несчастным,
                   Я в яркий полдень смерть напоминаю,
                   Я мерно их труды распределяю,
                   И жизнь их вьется ручейком прекрасным".

                   - Ах, жалкий счетчик мелочей ненужных,
                   Я не сравнюсь с тобой, хоть мы похожи!
                   Я не зову трусливых и недужных,
                   В мой дом лишь смелый и любивший вхожи.

                   И днем и ночью, в ведро иль ненастье
                   Кричу о беззакатном солнце счастья.

16

                   Прекрасен я твоею красотою,
                   Твое же имя славится моим.
                   Как на весах, с тобою мы стоим
                   И каждый говорит: "Тебя я стою".

                   Мы связаны любовью не простою,
                   И был наш договор от всех таим,
                   Но чтоб весь мир был красотой палим,
                   Пусть вспыхнет пламень, спящий под золою.

                   И в той стране, где ты и я одно,
                   Смешались чудно жертва и убийца,
                   Сосуд наполненный и красное вино,

                   Иконы и молитва византийца,
                   И, тайну вещую пленительно тая,
                   Моя любовь и красота твоя.

17

                   Сегодня утром встал я странно весел,
                   И легкий сон меня развел со скукой.
                   Мне снилось, будто с быстрою фелукой
                   Я подвигаюсь взмахом легких весел.

                   И горы (будто чародей подвесил
                   Их над волнами тайною наукой)
                   Вдали синели. Друг мой бледнорукий
                   Был здесь со мной, и был я странно весел.

                   Я видел остров в голубом тумане,
                   Я слышал звук трубы и коней ржанье,
                   И близко голос твой и всплески весел.

                   И вот проснулся, все еще в обмане,
                   И так легко мне от того свиданья,
                   Как будто крылья кто к ногам привесил.




                   604-608.

1

                    Не во сне ли это было,
                    Что жил я в великой Александрии,
                    Что меня называли Евлогий,
                    Катался по зеленому морю,
                    Когда небо закатом пламенело?
                    Смотрелся в серые очи,
                    Что милее мне были
                    Таис, Клеопатр и Антиноев?
                    По утрам ходил в палестру
                    И вечером возвращался в свой дом с садами,
                    В тенистое и тихое предместье?
                    И слышался лай собак издалека?
                    Что ходил я в темные кварталы,
                    Закрывши лицо каракаллой,
                    Где слышалось пенье и пьяные крики
                    И пахло чесноком и рыбой?
                    Что смотрел я усталыми глазами,
                    Как танцовщица пляшет "осу",
                    И пил вино из глиняного кубка,
                    И возвращался домой одиноким?
                    Не во сне ли тебя я встретил,
                    Твои глаза мое сердце пронзили
                    И пленником повлекли за собою?
                    Не во сне ль я день и ночь тоскую,
                    Пламенею горестным восторгом,
                    Смотря на вечерние зори,
                    Горько плачу о зеленом море
                    И возвращаюсь домой одинокий?

2

                    Говоришь ты мне улыбаясь:
                    "То вино краснеет, а не мои щеки,
                    То вино в моих зрачках играет