ло  три звездочки, а выше дырочка и примятость, как он полагает, от
эмблемы.
     -- А может, от четвертой звездочки?
     -- Он  полагает, от эмблемы. Причем от артиллерийской. Цвет канта он не
заметил,  но  почему-то  убежден,  что   они   --   артиллеристы.   Это  его
предположение, чисто интуитивное;
     на чем оно основано, он так и не смог об®яснить. Когда он согласился их
взять, старший сказал другому: "Садитесь, лейтенант".  В машине  они  больше
молчали, да он и  не прислушивался... Уверяет, что они высокого роста, но  я
думаю, это  суб®ективность  восприятия: он  сам маленького  роста, и, по его
определению,  у меня средний  рост... Полагает, что в лицо узнал  бы  обоих,
однако  описать  их внешность для словесного  портрета не смог.  Говорит  --
обыкновенные офицеры!..  Зачем я  тебе о  них так подробно рассказываю?.. --
Поляков вынул из большого пакета две фотографии и положил перед Алехиным. --
Это  --   отпечатки  шин  угнанного  "доджа"...  А  это   --  следы  машины,
обнаруженные вами в лесу под Столбцами...
     Рассматривая  фотографии, Алехин нащупал  рукой лежащую на столе  пачку
"Беломорканала" и вытянул папиросу.
     --  Вроде...  полная  идентичность, -- сдерживая  волнение,  сказал  он
погодя и закурил.
     -- Да, совпадают все индивидуальные особенности Протектора... например,
поперечный  разрез на шине правого заднего колеса... Теперь как  будто ясно,
что  неизвестные,  пытавшиеся  убить  Гусева  и  захватившие  "додж",  имели
разыскиваемую нами  рацию...  Завладев машиной, они  поехали за  Столбцы, --
Поляков показал на карте, --  свернули  в  лес  и вышли  в  эфир.  Это  было
седьмого  августа,  в  день  первой  пеленгации.  И  дата,  и час,  и  место
совпадают.  Затем,  проехав  к   Заболотью,  они  загнали  машину  в  лес  и
замаскировали, быть  может, рассчитывая  ею при случае  еще воспользоваться.
Машина  найдена  в безлюдной  чаще -- до ближайшего хутора  два километра, и
обнаружили ее случайно... Я распорядился  устроить  засаду, хотя  мало верю,
что они появятся...
     Поляков говорил тихо и так неторопливо, будто в сутках было не двадцать
четыре,  а,  по  крайней  мере,  тридцать  шесть  часов.  Излагая  розыскные
сведения, он, по  обыкновению, все  время  обдумывал  и  ставил под сомнение
каждый сообщаемый факт и свои предположения и требовал
     таких же размышлений и критического отношения от тех, кто  его  слушал.
Он не  любил бездумного поддакивания,  его правилом было, чтобы  подчиненные
откровенно и  независимо  высказывали  свои  соображения  и  при  несогласии
спорили  с  ним, противоречили и опровергали.  За три года совместной работы
Алехин отлично усвоил  эту манеру обсуждения, ценил ее эффективность и знал,
что  подполковник  прежде   всего   ожидает   сейчас  от  него  инакомыслия,
возражений, но для этого в данном случае не имелось никаких оснований.
     -- Захватив  машину, они  проехали к Столбцам... -- рассматривая карту,
--сказал Алехин, -- это около двухсот километров... Для  того чтобы  выйти в
эфир,  вовсе не обязательно проделывать  такой  путь...  Затем  вернулись на
запад, почти в тот же самый район...
     -- Уловил? -- обрадованно оживился Поляков.
     --  Пытаюсь... Или рация находилась где-то в  районе  Столбцов, или они
там с кем-то связаны... Да, текст двух остальных перехватов сейчас бы весьма
пригодился...  Рацию,  очевидно,  потом  перевезли  и  спрятали   где-нибудь
неподалеку от Шиловичского леса, а может, и в самом лесу...
     --  Я тоже так  думаю! Существенная деталь:  из кузова  "доджа" исчезла
малая саперная лопатка.
     -- Тайник?..
     -- Скорее всего! -- Поляков  улыбался,  довольный подтверждением  своих
мыслей.  -- Большая саперная  лопата  на месте,  и топорик на месте,  и весь
инструмент, а  малая исчезла. Гусев за день до того получил ее  со склада --
новенькую! Успел вырезать на черенке свои инициалы Эн и Гэ -- Николай Гусев,
--  чтобы не позаимствовали другие шофера... При осмотре  места  обнаружения
"доджа" лопатку не нашли, хотя именно ее не искали: что она пропала, я узнал
позднее. Для подтверждения  версии о  тайнике, наверно,  придется специально
осмотреть еще раз всю рощу.
     --  Роща  -- это  не проблема. А вот  найти  тайник  в таком  лесу, как
Шиловичский,  --  задачка!  --  невесело  сказал Алехин.  -- Не  легче,  чем
отыскать место выхода в эфир.
     --  Да.,  тут  надо  хорошенько  подумать,  -- согласился  Поляков.  --
Добраться до тайника -- это уже, считай, полдела. Я сейчас еще не  готов, но
сегодня же предложу вам что-нибудь  конкретное... -- пообещал он. -- Теперь,
Павел Васильевич,  насчет Николаева и  Сенцова...  Твои сомнения я разделяю.
Как это ни печально, а  попахивает пустышкой! Немало противоречивого... Одно
дело действовать под видом заготовителей, другое... Откуда  у них, например,
десяток бочонков с керосином? Зачем им вся эта живность?..
     Сомнительно...  Весьма!.. В то же время на  все сомнения и противоречия
имеется и довольно увесистое "но"...
     Из меньшего по размеру почтового конверта Поляков вынул сложенный вдвое
листок целлофана и протянул Алехину.
     -- Это было в кузове "доджа".
     Взяв целлофан, Алехин  развернул его, потер о тыльную сторону ладони --
кожа засалилась,  -- понюхал и, приблизя  к лампе, посмотрел  на свет, затем
для  сравнения  поднял  рядом  одну  из оберток,  оставленных  Николаевым  и
Сенцовым в доме Гролинской.
     -- Совпадает все -- и фирменный знак, и месяц  выпуска, и номер партии,
-- продолжал Поляков. -- Ни Гусев, ни его  командиры в автобате сала в такой
упаковке никогда не видели,  даже  не представляют,  что  это такое. Кстати,
перед  выездом  он  вымыл  кузов. Так  что это, несомненно, оставлено  двумя
неизвестными, пытавшимися его убить и угнавшими "додж", оставлено теми, кого
мы ищем.
     -- Значит, один из них, предположительно, --  левша, а старший, судя по
произношению,  возможно,  --  украинец.  --  Алехин  усмехнулся.  --  Каждый
двадцатый в жизни -- левша и каждый шестой военнослужащий -- украинец.
     -- Да, скажем прямо, негусто,  -- согласился Поляков; он сложил карту и
вслед за  конвертами  с целлофановыми обертками и  фотографиями  сунул  ее в
планшет.  --  Кстати,  Гролинская  не  заметила   у   Николаева  украинского
произношения?
     -- Нет. Я интересовался речью обоих... Она убеждена, что он сибиряк.
     -- По внешности и по возрасту Николаев и Сенцов  в целом схожи с  теми,
кто нам нужен... В приблизительных общих чертах: один постарше  и поплотнее,
второй моложе, выше и стройней...
     -- И у тех двух, которых видел Васюков, тоже есть такое сходство.
     -- Да, обе пары во многом схожи с теми,  кого мы ищем. Есть, конечно, и
явные  различия, впрочем,  в  деталях,  функциональные...  Звания,  головные
уборы, личные  вещи, усы --  все это легко видоизменить... Что характерно...
-- задумчиво  сказал Поляков, --  обилие общих сведений и версий и скудность
конкретного... -- Он посмотрел  на  часы и  поднялся. -- Ты извини, но спать
уже не придется... Идем в отдел, может, там есть что-нибудь новое...


        46. НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ ГЕНЕРАЛ ЕГОРОВ

     В отделе  контрразведки авиакорпуса  ни ответа на  запрос о Николаеве и
Сенцове, ни каких-либо свежих сообщений  по  делу  "Неман", к  сожалению, не
было.
     Шифровальщик, занятый чем-то срочным, даже не подойдя к  обитой железом
двери, крикнул, что для Алехина и подполковника у него  пока  ничего нет, и,
словно  извиняясь за свое невнимание к  Полякову, добавил,  что,  как только
освободится, -- зайдет.
     Кипяток на кухне Алехину пообещали нагреть минут через пятнадцать.
     Поляков  открыл кабинет начальника отдела,  зажег свет,  снял пилотку и
шинель, разложил  на столе  бумаги  из  планшета,  поставил термос и  чайные
принадлежности.  За  годы войны ему  приходилось располагаться на время  для
работы  не только  в случайных,  чужих  кабинетах, но  и во всяких каморках,
землянках  и  блиндажах,  по  сравнению  с которыми это просторное,  чистое,
проветренное помещение представлялось чуть ли не дворцом. Особенно ему здесь
нравился покрытый плексигласом большущий письменный стол.
     Прежде всего он просмотрел собранные Алехиным в папку документы по делу
"Неман", с особым  вниманием  последние,  поступившие  после его  от®езда  в
Гродно.  Прочитав сообщение о белорусском отделении Дальвитцской разведшколы
(он уже слышал о нем от Алехина), Поляков не без иронии улыбнулся:
     -- Чего-чего, а общих неконкретных версий более чем достаточно.
     Потом Алехин пошел за кипятком,  а подполковник набрасывал ориентировку
о  разыскиваемых --  двух  неизвестных,  пытавшихся  убить Гусева и угнавших
"додж",  -- когда дверь распахнулась и  на пороге  появился Егоров, высокий,
здоровенный, в матерчатой фуражке с полевой звездочкой и ватной стеганке без
погон. Вошедший следом ад®ютант  -- румяный кареглазый лейтенант с автоматом
на спине, чистенький и подтянутый, -- внес небольшой кожаный чемодан.
     -- Здравия желаю, -- поднялся Поляков.
     -- Живой?  --  снимая фуражку, проворно  принятую  ад®ютантом,  сильным
окающим басом спросил Егоров.
     -- Как видите, -- усмехнулся Поляков.
     -- Садись... И неплохо устроился, -- оглядывая кабинет, заметил Егоров.
-- А  нас  по дороге обстреляли... Еле проскочили! -- Он сбросил стеганку  с
разрывами на плече, из которых торчала вата, и остался в гимнастерке с двумя
рядами орденских планок и погонами генерал-лейтенанта. -- Зашей! -- приказал
он ад®ютанту и повернулся  к  Полякову: -- Безопасность  родного  начальства
обеспечить не можете!
     -- Так ночью спать надо.
     -- Спать?..  Вот  спасибо,  что просветил!..  --  Егоров уселся  против
Полякова и посмотрел  на стол. -- Неплохо!.. Выжил хозяина из  кабинета, чаи
гоняешь... До начальства далеко... Как у Христа за пазухой!..
     Он  шутил, но его широкоскулое  с  тонкими твердыми губами и квадратным
подбородком с  угибом  посредине лицо сохраняло при  этом властное,  суровое
выражение.
     Поляков слишком хорошо  знал генерала,  чтобы не почувствовать  за  его
шутливостью  какого-то напряжения или недовольства и не  понять, что все это
только присказка, предисловие.
     -- Вы сюда, в Лиду, проездом?
     -- Нет, не проездом! Где Алехин?
     -- Здесь.
     -- Вы тексты перехватов по "Неману" от седьмого августа и позавчерашний
получили?
     -- Нет.
     -- Странно! Я, выезжая, приказал немедля передать в Лиду.
     --  Может, и  пытались. У аппарата никого не было.  Я здесь всего минут
пятнадцать, -- пояснил Поляков.
     -- А шифровальщик на месте?
     --  Да. Он  занят  чем-то  срочным.  Но  о перехватах он  мне ничего не
сказал. Может, как раз их и расшифровывает.
     --  Что нового?  -- постукивая пальцами  по краю  стола, быстро спросил
генерал. -- С Николаевым и Сенцовым прояснили?
     --  Не  совсем...  Еще  нет   ответа  на  запрос.  У  Алехина  сомнения
относительно этой версии, и я их разделяю. Лицо Егорова сделалось  еще более
суровым.
     -- Здравия желаю, -- войдя с чайником в руке, поздоровался Алехин.
     Егоров обернулся и тяжелым, сумрачным взглядом посмотрел на него.
     -- Что так отощал?
     -- Волка ноги кормят, -- усмехаясь, сказал Поляков;  он поднялся и взял
чайник.
     -- Плохо они вас кормят, плохо!.. Что делается по Павловскому?
     -- Устроена засада в месте его наиболее вероятного появления.
     -- Если не ошибаюсь, там оказалось два таких места.
     --  Мы  выбрали одно,  более перспективное,  --  неторопливо  продолжал
Поляков, заливая кипятком заварку  в  маленьком фарфоровом чайничке.  --  На
вторую засаду у нас нет людей.
     -- Будут! Немедля организуйте! Немедля! -- подчеркнул
     Егоров, барабаня пальцами по краю стола. -- Есть еще зацепки?
     -- Обнаружились  весьма интересные обстоятельства. Звонил вам  ночью из
Гродно, но вас  уже не было. Вы помните случай с угоном "доджа" Сто тридцать
четвертого моторизованного батальона?
     -- Это имеет отношение к делу "Неман"? -- нетерпеливо спросил Егоров.
     -- Непосредственное.
     Поляков уже  наполнил  термос  кипятком  и,  завинтив  крышку, принялся
кратко излагать суть разговора с Гусевым и свои соображения.
     Егоров  слушал  молча, потирая  ладонью  прорезанный  наискось  широким
багровым шрамом затылок, что он делал обычно в минуты волнения и напряженной
работы  мысли.   Потом,  развернув  вынутые  Поляковым   листки   целлофана,
внимательно осмотрел каждый, сравнил, потрогал пальцами и понюхал.
     -- Все это существенно, -- сказал он  затем, -- но практически мало что
нам дает Фактов полно, а зацепиться не за что. Даже словесные портреты этого
левши и второго составить невозможно.
     -- К сожалению. Но мы все равно об®явим их в розыск.
     -- Я думаю!.. Ваше предположение  о наличии тайника в  Шиловичском лесу
основательно, однако его надо отыскать!.. Что у вас есть еще?
     Поляков  рассказал  вкратце  о  действиях группы  Алехина за  прошедшие
сутки,  о  Гролинской и Окуличе,  изложил  сомнения  относительно  версии  с
Николаевым и Сенцо-вым.
     --  Что  ж,  доводы  веские...  --  заметил  Егоров; он  взял  папку  с
документами  по  делу   "Неман"  и,  просматривая,   листал.   --   Сомнения
обоснованные,   однако  крест   на   Николаеве   и  Сенцове   ставить   пока
преждевременно!..  Много  подозрительного,  неясного...  Почему все-таки они
ушли  ночью,  в дождь,  через соседний участок?.. Кто этот  железнодорожник,
которого упустили, не установив его личность? Зачем он приезжал?.. Возможно,
как  раз  он  и собирает или доставляет сведения о движении  эшелонов?.. Что
было  в   вещмешке,  оставленном  у   Окулича?  Копченый  окорок?..   Только
с®естное?..  Это  надо доказать!..  Реакция  кошки  меня  не  убеждает!..  И
наконец, как к ним попало сало в такой упаковке? -- Егоров указал  на листки
целлофана. --  Все эти  вопросы надо без промедления  прояснить!.. И  прежде
всего необходим  ответ  на  проверку  по  словесным  портретам.  Давай  сюда
шифровальщика! --
     приказал он ад®ютанту,  зашивавшему ватник  возле дверей; тот  поднялся
как на пружинах и вышел.
     --  И  работаете  вроде, а практически  ничего  нет. Худо!..  -- Егоров
захлопнул папку и, достав из кармана, выложил на  стол  массивный серебряный
портсигар. -- Хуже некуда! -- после небольшой паузы мрачно заключил он.
     -- Налить вам чаю? -- предложил Поляков.
     -- Спасибо, не хочу!
     -- Тогда мы -- с вашего разрешения.
     -- Шифровальщик занят, -- доложил вернувшийся ад®ютант.
     --  Как  -- занят?  -- с  недоумением переспросил  Егоров.  --  Вы  ему
сказали, кто вызывает?
     --  Так  точно! Говорит, у него  что-то  весьма срочное. Даже  дверь не
открыл. Крикнул: как только закончит -- придет.
     --  Вот, дожили! -- Егоров возбужденно поднялся и  зашагал по кабинету.
-- Начальник Управления вызывает шифровальщика, а тот -- занят! Дальше ехать
некуда!.. Да, практически ничего нет!.. И накладки... У Блинова человек ушел
из-под наблюдения... -- Он остановился против Алехина. --  Николаев и Сенцов
ушли через соседний участок, а вы эту возможность не предусмотрели!
     -- А  если  бы  предусмотрел? --  невозмутимо заметил Поляков. -- В эту
минуту  он  оставался  один  и  при  всем  желании  не мог  бы  одновременно
находиться с двух сторон дома.
     -- Капитан Алехин, -- раздраженно продолжал Егоров, не обращая внимания
на реплику Полякова, -- вы работаете по делу одиннадцать  суток  практически
без результата! Чем об®ясняете?!
     -- То есть как без результатов?! -- запротестовал Поляков.
     --  Мы  делаем  все  возможное,  -- глядя  на  обшарпанные носки  своих
стоптанных  сапог,  сказал  Алехин; вытянув  руки  по швам,  он стоял  перед
генералом.
     --  Я не  знаю, что вы делаете, -- запальчива выкрикнул  Егоров, -- мне
нужен результат!.. А  пока его нет, все  это  -- мышиная  возня!.. Почему вы
небриты? -- вдруг спросил он и, не дожидаясь  ответа, повернулся к Полякову:
-- Почему по делу работает только одна группа?
     -- Вы же знаете -- нет людей!
     -- Двух человек у Голубова, кстати без моего разрешения, -- зло заметил
генерал, -- вы взяли позавчера, а могли бы и раньше! Следовало с первого дня
уделять "Неману" больше внимания!
     -- Двух человек тоже без вашего ведома я давал Алехину
     и при поисках под Столбцами -- одиннадцать дней назад... У меня десятки
дел, я не провидец и не всегда могу предсказать, какое из них важнее. Обязан
заниматься всеми! Текст первой дешифровки меня насторожил, уже вторые  сутки
я сколько могу  занимаюсь этой рацией.  Считаю, делается все,  что возможно,
люди выкладываются без остатка! Извините, но вашего недовольства не понимаю.
     -- Надеюсь,  сейчас поймете!.. Судя по тексту дешифровок, мы имеем дело
с весьма квалифицированной и опасной разведгруппой. Они  добывают и передают
ценнейшую  информацию!..  Это не все, --  расхаживая по  кабинету, продолжал
Егоров.  --  Я  уже выезжал к вам,  когда позвонил Устинов. Установлено, что
почерк  одного из радистов  КАО идентичен  с почерком  радиста передатчика с
позывными РТО, который фиксировался  двадцатого июля в районе  Яшун... Таким
образом, меняя частоты и позывные... меняя шифр, время и место передачи, они
действуют у нас в тылах  около месяца... Около месяца в тылах фронта активно
действует опаснейшая разведгруппа! Теперь вам понятно?!
     Поляков, перестав помешивать ложечкой чай в стакане, молчал.
     --  Разрешите? -- В дверях возникла  худая, нескладная  фигура молодого
черноволосого  офицера с голубоватыми  листками бумаги  в руке.  --  Товарищ
генерал, шифровальщик  отдела... --  закрыв  за собой дверь и близоруко щуря
глаза, начал он и осекся, встретив яростный взгляд генерала.
     -- Почему я  должен вас  ждать?!  -- загремел Егоров. -- Кто вы такой?!
Где тексты перехватов?!
     --  "Воздух!"...  Чрезвычайное  сообщение...  Передано   вам  вслед  из
Управления... -- протягивая  документы, испуганно  говорил лейтенант. --  До
окончания  расшифровки  по  инструкции не имею  права... "Воздух!"* на  ваше
имя...
     Нетерпеливым движением выхватив листки, Егоров шагнул под лампу к столу
и начал читать, причем лицо его тотчас стало напряженно-сосредоточенным.
     --  Разрешите  идти?  --  вымолвил  шифровальщик.  Егоров, не  отвечая,
вероятно не слыша, расстегнул  верхние пуговицы гимнастерки, не отрывая глаз
от текста, нашарил на краю стола портсигар, дрожащей рукой открыл его и взял
папиросу.  В ту  же секунду ад®ютант, стороживший каждое  движение генерала,
подскочил к нему и щелкнул зажигалкой. Егоров затянулся  и,  потирая ладонью
затылок,  с  напряженным вниманием, словно стараясь запомнить все  наизусть,
продолжал читать.
     ----------------------------------------
     * "Воздух!" -- литер, означающий: особой важности, вне всякой очереди!
     ---------------------------------------------------------------
     -- Разрешите идти? -- снова неуверенно спросил шифровальщик.
     --  Идите, --  отпустил  офицера  Поляков, и  тот,  помедля  секунды  в
нерешительности, споткнувшись о порог, вышел
     из кабинета.
     -- Прочтите! -- приказал Егоров, передавая  верхний листок Полякову, и,
кинув  на Алехина  мгновенный негодующий взгляд,  возмущенно воскликнул:  --
Дождались варягов!
     И, потрясая оставшимися у него в руке листками, возбужденно закричал:
     -- Я это спиной чувствовал!!!
     Подполковник, взяв  документ  -- исписанный мелким  аккуратным почерком
бланк шифротелеграммы с литером "Воздух!!!",  -- посмотрел и, морща выпуклый
лоб,  негромко  и с  таким спокойствием,  будто речь  шла о чем-то  обычном,
повседневном, сообщил Алехину:
     -- Дело взято на контроль Ставкой...
     ----------------------------------------
     * Рокада --  железная,  шоссейная или фунтовая дорога в  полосе  боевых
действий, проходящая параллельно ли