ан,  показывающий  разношерстную
армию повстанцев, и слушал радостные крики своего командующего.
     - Они сгорят, превратятся в дым, распадутся углями под нашим огнем!
     Насест-полковник чувствовал себя несчастным. Это  неподобающая  речь,
несдержанная, лишенная должных соображений о последствиях. В глубине  души
насест-полковник понимал, что даже самые гениальные военные планы обречены
на провал, если не принимать во внимание цену, бережливость и праведность.
Равновесие - суть консенсуса, основа способности выжить.
     Земляне бросили вызов в соответствии со всеми  правилами  чести!  Его
можно  игнорировать,  или  даже  ответить  силой.  Но  то,  что  планирует
командующий, неприятно, он прибегает к крайностям.
     Насест-полковник отметил, что уже думает о сюзерене Луча и Когтя  как
о "нем". Сюзерен Луча  и  Когтя  -  великолепный  предводитель,  он  умеет
вызывать воодушевление. Но теперь, став  принцем,  он  разучился  смотреть
правде в глаза.
     Сама мысль о командующем вызвала у насест-полковника физическую боль.
Он испытывал глубокое внутреннее противоречие.
     Двери главного лифта открылись,  и  на  командный  помост  вышли  три
белоперых  посланца:  священник,  чиновник  и  один   из   дезертировавших
офицеров. Они направились к адмиралу и передали ему ящичек резного дерева.
Вздрогнув, сюзерен Луча и Когтя приказал открыть его.
     Внутри находилось одно роскошное перо, ярко-красное  по  всей  длине,
кроме самого верха.
     - Ложь! Обман! Явный подлог! - закричал адмирал и выбил ящичек с  его
содержимым из рук ошеломленного посыльного.
     Насест-полковник смотрел на перо, которое медленно опускалось на пол.
Оставить лежать его  там  -  святотатство,  но  насест-полковник  не  смел
подойти и поднять.
     Как может командующий игнорировать _э_т_о_? Как может  он  отказаться
признавать богатую расцветку, которой окрасились и его собственные перья у
основания?
     - Можно изменить ход Слияния! - кричал сюзерен Луча и  Когтя.  -  Это
произойдет, если мы одержим победу!
     Но то, что он предлагает, не победа, а бойня.
     - Земляне собрались, соединились, столпились на вершине одного холма,
- доложил ад®ютант. -  Они  представляют,  демонстрируют,  предлагают  нам
единую цель!
     Насест-полковник вздохнул. Не нужно быть священником,  чтобы  понять,
что это значит. Земляне, понимая, что честной схватки  не  будет,  сошлись
вместе, чтобы умереть. И так как они идут на верную гибель,  на  это  есть
только одна-единственная причина.
     "Они хотят защитить уязвимую экосистему  этой  планеты.  Ведь  у  них
лицензия на спасение Гарта". Их беспомощность предрекала насест-полковнику
горечь поражения. Они предлагают губру выбор между силой и честью.
     Алое  перо  зачаровало  насест-полковника,  в  его   крови   начались
изменения.
     -  Я  прикажу  своим  солдатам  Когтя  высадиться  и  встретиться   с
землянами, - с надеждой предложил он. - Мы высадимся, подойдем и нападем в
равном количестве, легковооруженные и без роботов.
     - Нет! Ты не можешь, не должен, не будешь! Я  уже  расписал  действия
наших сил. Нам они понадобятся, потребуются, нужны  будут  все,  когда  мы
встретимся с теннанинцами! Больше никаких напрасных потерь!
     - Слушайте все. В этот момент,  в  это  мгновение  земляне  испытают,
почувствуют, ощутят мою праведную  месть!  -  воскликнул  сюзерен  Луча  и
Когтя. - Приказываю снять замки с оружия массового уничтожения! Мы  сожжем
эту долину, за ней следующую, затем еще, пока вся жизнь в горах...
     Этот приказ не был выполнен. Насест-полковник моргнул и  бросил  свой
сабельный пистолет на палубу. Стук пистолета сопровождался глухим  ударом:
тело командующего тоже упало.
     Насест-полковник дрожал, демонстрируя явные  признаки  царственности.
Кровь адмирала  окрасила  синий  царский  плюмаж  и,  струясь  по  палубе,
достигла, наконец, лежащего алого пера царицы.
     Насест-полковник сказал своим ошеломленным подчиненным:
     - Сообщите, доложите, передайте сюзерену Праведности, что  я  помещаю
себя под арест, ожидаю суда, решения, определения свой судьбы. Сообщите их
величествам, что это следует сделать.
     Какое-то время по инерции корабль продолжал приближаться к  землянам.
Все молчали. На командном мостике никто не шевелился.


     Сообщение уже не  было  новостью.  Все  губру  погрузились  в  траур.
Прежний сюзерен Праведности и прежний  сюзерен  Стоимости  и  Бережливости
вместе исполнили печальную панихиду.
     Какие надежды, какие ожидания испытывали они, вылетая  сюда,  к  этой
планете, к этой песчинке в пустом пространстве.  Повелители  Насестов  так
тщательно  подобрали  нужную  печь,  правильный   тигель   и   необходимые
ингредиенты - трое лучших, три самых образцовых продукта генной инженерии,
трое самых подготовленных.
     "Мы должны были принести домой консенсус, - думала новая царица. -  И
консенсус наступил.
     Но все пошло  прахом:  мы  ошибались,  считая,  что  настала  великая
эпоха".
     О, такой конец был предопределен. Если  бы  не  умер  первый  сюзерен
Стоимости и Бережливости... Если бы их не обманул _д_в_а_ж_д_ы_  этот  шут
тимбрими со своими "гартлингами"... Если бы земляне  не  оказались  такими
по-волчьи коварными и не сумели бы  использовать  собственную  слабость  -
например, последний маневр, заставивший солдат губру  делать  выбор  между
бесчестьем и цареубийством...
     "Но все это не случайно, -  думала  царица.  -  Они  бы  не  получили
преимущества, если бы мы не ошибались".
     Таков консенсус, о котором они должны доложить Повелителям  Насестов.
Таковы слабость, ошибки, неудачи этой экспедиции.
     Пожалуй, это будет ценная информация.
     "Пусть  хоть  это  утешит  меня  в  горе   из-за   моих   стерильных,
нежизнеспособных яиц",  -  думала  она,  успокаивая  своего  единственного
оставшегося партнера и возлюбленного.
     Посыльным она дала один короткий приказ.
     -  Передай  насест-полковнику  наше  прощение,  нашу  амнистию,  наше
отпущение грехов. Пусть все вооруженные силы возвращаются на базу.
     Смертоносные крейсеры повернули и направились назад, оставив  горы  и
долину тем, кто так страстно их защищал.



        110. АТАКЛЕНА

     Шимпы изумленно мигали: смерть явно передумала.
     Лидия Маккью смотрела вслед уходящим крейсерам и качала головой.
     -  Ты  знала,  -  сказала  она,  повернувшись  к  Атаклене.  И  снова
обвиняюще: - Ты знала!
     Атаклена улыбнулась.  Ее  щупальца  изобразили  в  воздухе  печальный
рисунок.
     - Давай считать, что я не исключала такую возможность, - сказала  она
наконец. - Но даже если бы я ошибалась, поступок наш был благородным.
     - Однако я очень рада, что ты не ошиблась.




         * ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. ВОЛЧАТА * 

                     Ни в коем случае. Надо быть выше суеверий. Без божьей
                воли не пропасть и  воробью.  Если  судьба  этому  сейчас,
                значит, не потом. Если не потом, значит - сейчас. Если  же
                этому сейчас не бывать, то все равно оно  неминуемо.  Быть
                наготове, в этом все дело.
                               Гамлет, акт V, сцена II (Пер. Б.Пастернака)


        111. ФИБЕН

     - О Гудолл, как я ненавижу церемонии!
     За это замечание он получил локтем в ребра.
     - Перестань ерзать, Фибен. Весь мир смотрит на тебя!
     Фибен вздохнул и постарался сидеть прямо. Он не  мог  забыть  Саймона
Левина и их последний парад, совсем неподалеку отсюда. "Есть вещи, которые
никогда не меняются", - думал он. Теперь  Гайлет  пытается  заставить  его
выглядеть достойно.
     Почему  все,  кто  его  любит,  стараются  поправить  его  позу?   Он
проворчал:
     - Если им нужны элегантные клиенты, возвысили бы...
     Но тут слова его прервались резким вздохом. Локоть у  Гайлет  острее,
чем у Саймона. Ноздри Фибена раздулись, он рассерженно запыхтел, но смолк.
Ей идет этот новый мундир, и, должно быть, радостно находиться  здесь.  Но
его-то спрашивал кто-нибудь, нужна  ли  ему  эта  проклятая  медаль?  Нет,
конечно, никто не спрашивал.
     Наконец трижды проклятый теннанинский адмирал  закончил  свою  долгую
утомительную  проповедь  о  чести   и   традициях,   получив   в   награду
аплодисменты. Даже Гайлет вздохнула с облегчением, когда неуклюжий  галакт
вернулся на место. Увы, речей еще очень много.
     Мэр Порт-Хелении, вернувшийся из ссылки на острова, восхвалял  отвагу
городских  повстанцев  и  предложил,  чтобы  его   заместитель-шимп   чаще
самостоятельно руководил городом. Это принесло ему  бурю  аплодисментов...
и, вероятно, немало голосов шимпов на предстоящих выборах, цинично подумал
Фибен.
     Коугх*Квинн'3,  главный  испытатель  Института  возвышения,   изложил
содержание соглашения, недавно подписанного от имени теннанинцев  Каултом,
а от земного  клана  -  легендарной  адмиралом  Альварес.  Согласно  этому
соглашению, невозделанный  вид,  ранее  известный  под  именем  "гориллы",
начинал долгий путь достижения разума. Новым гражданам галактики -  теперь
они всюду известны как "Раса, сама делающая выбор", - на  пятьдесят  тысяч
лет отдается лицензия на Мулунские горы. И  теперь  они  стали  подлинными
"гартлингами".
     В обмен на техническую помощь и генетическую базу горилл могучий клан
теннанинцев обязуется защищать лицензию землян на Гарт, а также  еще  пять
колоний Земли и тимбрими. Теннанинцы не будут непосредственно  вмешиваться
в конфликт соро и танду с другими фанатичными кланами, но их влияние  даст
некоторую передышку отчаянно нуждающимся в ней силам.
     А сами теннанинцы не будут больше  враждовать  с  союзом  шутников  и
волчат; только одно это стоило многих флотов.
     "Мы сделали все, что могли, и даже больше", - подумал Фибен.  До  сих
пор казалось, что огромное большинство - галактические "умеренные" - будут
просто держаться подальше от фанатиков. Но теперь,  похоже,  "неотвратимый
ход истории", который, как  считалось  раньше,  обрекает  всех  волчат  на
гибель, изменил  направление  движения.  В  результате  событий  на  Гарте
усилилась симпатия к слабой стороне.
     Фибен не мог знать, появятся ли новые союзники, совершатся  ли  новые
чудеса. Но он был уверен, что все решится в тысячах парсеков отсюда. Может
быть, на самой древней матери Земле.
     Когда заговорила Меган Онигл, Фибен  понял,  что  приближается  самое
неприятное.
     - ...превратится в окончательное поражение, если мы  забудем  события
этих месяцев. В конце концов какой толк во всех тяготах жизни, если они не
делают нас мудрее? За что наши уважаемые собратья отдали свои жизни?
     Планетарный координатор закашлялась и заглянула в свои заметки.
     -  Мы  предлагаем  изменение  системы  испытаний,   которая   вызвала
недовольство, и враг сумел им воспользоваться. Мы постараемся использовать
возможности новой Библиотеки на благо всех и каждого. И  мы,  вне  всякого
сомнения,  будем  обслуживать   и   поддерживать   в   рабочем   состоянии
оборудование Церемониального Холма, дожидаясь прочного мира. И  тогда  это
оборудование будет использовано для того, чтобы утвердить статус расы  Pan
argonstes,  который  она  заслужила.  И  самое  главное.   Все   средства,
полученные от репараций, мы используем для возобновления работы здесь,  на
Гарте, для восстановления хрупкой экосферы планеты. Мы используем с  таким
трудом добытые знания, чтобы остановить деградацию по спирали,  чтобы  наш
новый дом вновь выполнял свою основную задачу - разнообразить  мир  жизни,
порождать новые виды, быть источником разума. Спустя  некоторое  время  мы
представим  на  всеобщее  обсуждение  более  подробные  планы.   -   Меган
оторвалась от своих заметок и улыбнулась. - Но сегодня нам  предстоит  еще
одна очень приятная миссия. Мы должны отметить тех, кто принес свободу. Мы
гордимся ими и любим их, и наш долг отблагодарить их за старания.
     "Ты меня любишь? - молча спросил Фибен. - Тогда выпусти меня отсюда".
     - В самом деле, -  продолжала  координатор.  -  Достижения  некоторых
наших сограждан-шимпов на долгие века переживут их в исторических книгах и
выльются в признание и уважение к их потомкам, к будущему всей их расы.
     Сильвия  перегнулась  через  Фибена  и  посмотрела  на  Гайлет.   Они
обменялись взглядами и улыбками.
     Фибен вздохнул.  Он  по  крайней  мере  уговорил  Кордвайнера  Эпплби
держать награждение его белой картой в тайне! Ну, и что в  этом  хорошего?
Шимми с синими и зелеными картами со всей Порт-Хелении и так  охотятся  за
ним. А Гайлет и Сильвия не в состоянии помочь. Зачем он  на  них  женился,
если не для защиты? Фибен запыхтел при этой  мысли.  Защита,  как  же!  Он
подозревал,   что   эти   две   шимми   уже    подбирают    и    оценивают
к_а_н_д_и_д_а_т_о_к_.
     Даже если два вида происходят из одного клана, с одной планеты, между
ними всегда есть  существенные  отличия.  Подумать  только,  как  люди  до
Контакта  различались  только  по  культуре.  Конечно,  вопросы  любви   и
размножения у  шимпов  решаются  с  учетом  их  собственного  сексуального
наследия, которое существовало задолго до возвышения.
     Но в Фибене было все же довольно человеческого, чтобы  он  покраснел,
подумав, во что собираются втравить его эти две  шимми,  ставшие  близкими
подругами. "Ну как я мог попасть в такой переплет?"
     Сильвия уловила его взгляд и сладко улыбнулась. Он почувствовал  руку
Гайлет.
     "Что ж, - признался он со вздохом. - Наверно, не все так плохо".
     Теперь читали список, вызывали награжденных.  Но  Фибену  показалось,
что их только трое, а весь  остальной  мир  -  иллюзия.  В  сущности,  под
внешним его цинизмом скрывалась гордость.
     Встал Роберт Онигл и направился к помосту за своей медалью; в мундире
он чувствовал себя гораздо  увереннее  Фибена.  Фибен  смотрел  на  своего
приятеля-человека. "Надо будет спросить его о портном".
     Роберт сохранил бороду, тело его оставалось таким же жилистым, как  и
прежде. Он уже не юноша, а зрелый  мужчина.  Вообще  он  словно  герой  из
исторической книги.
     "Какой вздор! - Фибен в отвращении фыркнул. - Надо  напоить  поскорей
этого парня. Побить его в армрестлинге. Спасти его от веры в то, что пишут
о нем в прессе".
     С другой стороны, мать Роберта заметно состарилась за время войны. За
последние недели Роберт не раз замечал, как она удивленно посматривает  на
своего высокого загорелого сына, который движется рядом с ней, как большая
грациозная кошка из  джунглей.  Она  одновременно  казалась  и  гордой,  и
изумленной, как будто феи унесли ее ребенка и подменили.
     "Это называется взрослением, Меган".
     Роберт отдал честь и направился  на  свое  место.  Минуя  Фибена,  он
быстро поднял левую руку - жест означал одно-единственное слово: "Пиво!"
     Фибен рассмеялся и закашлялся, когда и Гайлет и Сильвия повернулись и
строго посмотрели на него. Неважно. Приятно сознавать, что у Роберта те же
чувства. Похоже, и для него солдаты Когтя гораздо  предпочтительней  этого
церемониального вздора.
     Роберт сел на свое место рядом с лейтенантом Лидией Маккью, на  новом
мундире которой сверкала награда.  Женщина  -  морской  пехотинец  сидела,
расправив плечи, и внимательно наблюдала за  церемонией,  но  Фибен  краем
глаза заметил то, что почетным гостям и толпе  не  видно:  ее  левая  нога
спряталась под брючиной Роберта.
     Бедный Роберт пытался сохранить самообладание.  Похоже,  и  в  мирное
время есть свои сложности. В некотором смысле на войне проще.
     В  толпе  Фибен  увидел  небольшую  группу  двуногих  гуманоидов,  их
лисоподобному облику противоречили слегка шевелящиеся тонкие  щупальца  за
ушами. Среди тимбрими он  легко  разглядел  Утакалтинга  и  Атаклену.  Оба
отказались от  почестей  и  наград.  Народу  Гарта  придется  подождать  с
памятником в их честь, пока  они  не  улетят.  И  это  ожидание  будет  им
своеобразной наградой.
     Дочь посла уничтожила большинство  изменений,  которые  придавали  ей
почти человеческий облик. Она негромко разговаривала с  молодым  тимбрими,
которого можно даже назвать красивым, решил Фибен. Конечно, по меркам ити.
     Можно было подумать, что молодые люди - Роберт и его супруга-чужак  -
остались теми же, что и до  войны.  Но  Фибен-то  видел,  что  они  теперь
гораздо свободнее держатся с представителями противоположного пола.
     И все же...
     Он видел  однажды,  как  они  встретились  на  одном  из  бесконечных
дипломатических приемов. Лица их сблизились, и, хотя они не обменялись  ни
словом, Фибен готов был поклясться, что  какая-то  невидимая  нить  крепко
связывала их друг с другом.
     И какие бы напарники и любовники ни появились у них в  будущем,  ясно
одно: Роберт и Атаклена всегда будут иметь нечто связующее, как бы  далеко
ни развела их Вселенная.
     Получив свою награду, Сильвия  вернулась  на  место.  Платье  уже  не
скрывало ее располневший живот. Еще одна  перемена,  к  которой  предстоит
привыкнуть Фибену. Пожалуй, пожарному департаменту  Порт-Хелении  придется
нанимать дополнительный штат, когда малыш начнет изучать в школе химию.
     Гайлет обняла Сильвию и сама пошла к помосту. На этот раз приветствия
и аплодисменты звучали так долго, что Меган Онигл вынуждена была  призвать
всех к порядку.
     Но когда Гайлет заговорила, она, вопреки ожиданиям толпы,  произнесла
не прославляющий панегирик, а серьезную продуманную речь.
     - Жизнь несправедлива,  -  сказала  она.  Толпа  смолкла,  а  Гайлет,
казалось, смотрит в глаза каждому.  -  Всякий,  кто  утверждает,  что  она
справедлива или даже _д_о_л_ж_н_а_  быть  справедлива,  глупец,  или  того
хуже. Жизнь может быть жестокой. Хитрости Ифни - капризные игры  случая  и
вероятности. Или холодные  уравнения,  которые  уничтожают  вас,  если  вы
сделаете неверный шаг в космосе или просто неудачно  выйдете  на  проезжую
часть и попытаетесь увернуться от автобуса. Это  не  лучший  из  возможных
миров. В противном случае, разве мог бы он быть таким алогичным?  Тирания?
Несправедливость? Даже эволюция, само разнообразие жизни и суть природы  -
все это зачастую жестоко и бессердечно опирается на смерть, чтобы  вызвать
новую жизнь. Да, жизнь несправедлива. И нет правды во  Вселенной.  Но  все
же... - Гайлет покачала головой, - все же, хоть она и  несправедлива,  она
п_р_е_к_р_а_с_н_а_.   Оглянитесь   вокруг.   _В_о_т_   проповедь   гораздо
красноречивей любой, что могу произнести я. Посмотрите на этот  прекрасный
печальный мир, который стал нашим домом.
     Узрите Гарт!
     Церемония происходила на холме к югу от новой  Библиотеки,  на  лугу,
откуда открывается вид во все  стороны.  На  западе  -  море  Гилмор,  его
серо-голубая поверхность окрашена пятнами водной растительности и изрезана
следами подводных обитателей. Над морем голубое небо, очищенное  последней
зимней бурей. Освещенные утренним солнцем сверкают  острова,  как  далекие
волшебные царства.
     На севере возвышаются светлые башни новой  Библиотеки,  в  их  камень
вделан символ - крылатая спираль. Только что посаженные деревья с  десятка
планет  шевелят  ветвями  на  ветру  вокруг  огромного  монолита,  так  же
лишенного возраста, как и его запас древних знаний.
     На восток и на юг, за водами залива Аспинал, раскинулась долина Синд,
уже поросшая свежей зеленью, которая наполняет воздух ароматами весны.
     - Наши собственные жизни, наши виды, даже  наш  клан  -  кажутся  нам
необыкновенно важными.  Но  разве  все  это  можно  сравнить  с  обозримым
окружением? С этой колыбелью созидания? Вот ради чего стоило сражаться. Мы
защитили это, - она жестом указала на море, небо долину, горы. - Вот в чем
наша победа. Мы, земляне, лучше других знаем, какой  несправедливой  может
быть жизнь. Возможно, ни один клан со  времен  Прародителей  не  осознавал
этого со всей ясностью. Наши любимые патроны-люди чуть не  уничтожили