ию  к  бедным  самцам.  За  несколько  лет
удовольствия и власти они потом расплачиваются годами одиночества.  -  Она
покачала головой. - Мы не успели  принять  решения  до  прихода  губру,  а
теперь, может быть, никогда не сможем.
     Роберт  воздержался  от  ответа.  Ему  не   нравятся   запретительные
договоры, но все же то, что делала Элси и ее  коллеги  в  Хаулеттс-Центре,
вызывало у  него  сомнения.  Слишком  самонадеянно  брать  на  себя  такое
решение. Он сомневался в благополучном исходе эксперимента.
     Приближаясь  к  горячим  источникам,  он  заметил  множество  шимпов,
занятых различными делами. Один заглядывал в  рот  гориллы,  в  шесть  раз
тяжелее его; в руках у шимпа были инструменты дантиста.  Другой  терпеливо
обучал языку жестов группу из десяти горилл.
     - Сколько шимпов здесь работает?
     - Доктор де Шрайвер из Центра и с десяток специалистов, которые и там
с ней работали, еще два десятка охранников  и  добровольцев  из  ближайших
поселков. Иногда мы привлекаем горилл к военным действиям.
     - Как их здесь кормят? -  спросил  Роберт,  когда  они  спускались  к
одному источнику. Шимпы из  их  свиты  уже  находились  там,  отдыхали  на
берегу, прихлебывая суп из чашек. В небольшой  пещере  поблизости.  В  ней
один из местных работников, в  переднике,  поварешкой  наливает  суп  всем
желающим.
     -  Это  сложная  проблема,  -  кивнула  Элси.  -  У   горилл   нежное
пищеварение, здесь трудно сбалансировать их рацион.  Даже  в  заповедниках
Африки самцу необходимо шестьдесят фунтов зелени, фруктов  и  насекомых  в
день. В природных условиях гориллы постоянно передвигаются,  чтобы  добыть
пищу, но здесь мы не можем это позволить.
     Роберт опустился на  влажный  камень  и  выпустил  детеныша  гориллы,
который спустился к воде, по-прежнему жуя кусок пластика.
     - Похоже, положение здесь трудное, - сказал Роберт Элси.
     - Да. К счастью, доктор Шульц только в этом году  решил  проблему.  Я
рада, что судьба вознаградила его перед смертью.
     Роберт снял мокасины. Вода кажется горячей. Он опустил большой  палец
и тут же отдернул ногу.
     - Ух! Как он это сделал?
     - Прошу прощения?
     - Какое решение нашел доктор Шульц?
     - Микробиология, сэр. - Элси  неожиданно  подняла  голову,  глаза  ее
блестели. - А вот и суп для нас!
     Роберт взял чашку из  рук  шимми  в  переднике  из  ткани,  сотканной
гориллами. Шимми хромала. Роберт подумал, что, возможно, это боевая рана.
     - Спасибо, - сказал он, вдыхая аппетитный запах. До  сих  пор  он  не
сознавал, насколько проголодался. - Элси, а что это значит: микробиология?
     Она изящно отпила из чашки.
     - Кишечные бактерии, симбионты. Они есть у всех. Крошечные  существа,
живущие в кишечнике и полости рта, в  основном  безвредные  спутники.  Они
помогают нам переваривать пищу, оплачивая бесплатное убежище.
     - Ага. - Конечно, Роберт знал о биосимбионтах. Любой школьник  о  них
знает.
     - Доктору Шульцу  удалось  вывести  разновидности,  которые  помогают
гориллам усваивать... с удовольствием...  туземную  растительность  Гарта,
Они...
     Ее прервал высокий крик, на который не способна ни одна обезьяна.
     - Роберт! - кричал кто-то.
     Роберт поднял голову и улыбнулся.
     - Эприл. Маленькая Эприл Ву. Как дела, Солнышко?
     Девочка была одета как Шина, девушка джунглей.  Она  ехала  на  плече
подростка гориллы с терпеливым мягким взглядом. Наклонившись, Эприл быстро
сделала несколько знаков руками. Горилла  выпустила  ее  ноги,  и  девочка
встала у  нее  на  плече,  держась  за  голову.  Ее  носильщик  неуверенно
переминался.
     - Лови меня, Роберт!
     Роберт торопливо вскочил. Прежде чем  он  успел  что-нибудь  сказать,
остановить  ее,  она   прыгнула   и   полетела,   размахивая   руками,   с
развевающимися волосами.  Роберт  схватил  ее  за  ноги,  и,  пока  он  не
перехватил покрепче, сердце у него билось быстрее, чем во  время  битвы  в
горах.
     Он знал, что девочку ради  безопасности  держат  с  гориллами.  И,  к
своему огорчению,  понял,  как  был  занят  после  ранения,  что  даже  не
вспоминал об этом ребенке, единственном, кроме него, человеке в горах.
     - Привет, Тыквочка! - сказал он. - Как дела? Хорошо ли ты  заботишься
о риллах?
     Она серьезно кивнула.
     - Я обязана заботиться о них, Роберт. Мы  должны  о  них  заботиться,
потому что мы здесь старшие.
     Роберт обнял ее, на мгновение  почувствовав  бескрайнее  одиночество.
Только сейчас он понял, как не хватает ему человеческого общества.
     - Да. Здесь только мы с тобой, - негромко ответил он.
     - Ты, я и тимбрими Атаклена, - напомнила девочка.
     Он встретился с ней взглядом.
     - Но ты ведь слушаешься доктора де Шрайвер?
     Она кивнула.
     - Доктор де  Шрайвер  хорошая.  Она  говорит,  что,  может,  я  скоро
встречусь с папой и мамой.
     Роберт поморщился. Придется поговорить с доктором. Нельзя  обманывать
детей. Старшая шимми, вероятно, просто не может сказать девочке правду: та
долго еще  будет  находиться  на  ее  попечении.  Отправить  ее  сейчас  в
Порт-Хелению означало бы выдать тайну горилл, а это даже Атаклена намерена
предотвратить.
     - Опусти меня туда, Роберт, - потребовала Эприл с улыбкой  и  указала
на плоский камень, где детеныш гориллы прыгал перед отрядом Роберта. Шимпы
снисходительно  смеялись  над  проделками  малыша.   Роберт   понимал   их
покровительственное отношение. Очень молодая раса  клиентов,  естественно,
должна испытывать такие чувства по отношению к еще более юной. К  гориллам
шимпы относились как собственники, родители.
     Роберт,  в  свою  очередь,  ощущал  себя  отцом,  которому  предстоит
неприятный разговор с детьми. Им придется об®яснить, что щенок  не  всегда
будет принадлежать им.
     Он перенес Эприл на другой берег и опустил ее. Вода  здесь  не  такая
горячая, она просто восхитительная. Сбросив мокасины, он  опустил  ноги  в
щекочущее тепло.
     Эприл и детеныш гориллы прижались к Роберту с обеих сторон,  поставив
локти ему на колени. Дальше сидела Элси.  Минутная  идиллическая  картина.
Если бы каким-то чудом из воды высунулась улыбающаяся  морда  неодельфина,
получился бы отличный семейный портрет.
     - Эй, что у тебя во рту? - Роберт протянул руку к маленькой  горилле,
которая  сразу  же  отпрыгнула  и  смотрела  на  него  широко   раскрытыми
любопытными глазами.
     - Что он жует? - спросил Роберт у Элси.
     - Похоже на полоску пластика. Но... но как она здесь  оказалась?  Тут
не должно быть ничего, изготовленного вне Гарта.
     - Она сделана не на Гарте, - сказал кто-то. Они подняли головы. Голос
принадлежал шимми, которая разливала суп. Улыбнувшись, она вытерла руки  о
передник и взяла детеныша гориллы. Тот без сопротивления отдал ей полоску.
- Все малыши жуют такие. В них нет ничего, что  пахло  бы  для  детекторов
губру земным.
     Элси и Роберт обменялись изумленными взглядами.
     - Откуда ты знаешь? Что это за материал?
     Шимми дразнила детеныша, размахивая перед его лицом  пластиком,  пока
тот не поймал его и снова не сунул в рот.
     - Взрослые гориллы принесли эти куски из нашей первой удачной засады,
еще у Хаулеттс-Центра, и  сказали,  что  это  "хороший  запах".  А  теперь
детеныши жуют все время.
     Она улыбнулась.
     -   Это   суперпластиковая   обшивка   боевых    машин    губру    из
пуленепробиваемого материала.
     Роберт и Элси удивленно смотрели.
     - Эй, Конга, - заворковала шимми, обращаясь к  маленькой  горилле.  -
Броню ты уже пожевал, что скажешь насчет чего-нибудь повкуснее? Не  хочешь
ли попробовать город? Скажем, Нью-Йорк?
     Ребенок  выпустил  измусоленную  мокрую  ленточку  и  широко  зевнул,
показав острые блестящие зубы.
     Шимми улыбнулась.
     - Ха! Мне кажется, маленькому Кинг-Конгу эта мысль понравилась.



        54. ФИБЕН

     - Стой спокойно, - сказал Фибен Гайлет, запустив пальцы в ее шерсть.
     Он мог бы и не предупреждать. Хотя Гайлет отвернулась, подставив  ему
спину, он знал, что на лице ее нескрываемое блаженство. Он  расчесывал  ей
шерсть. Когда она такая спокойная, расслабленная и радуется простым земным
радостям, ее обычно строгое лицо преображается.
     К несчастью, это длилось только минуту.  Глаз  Фибена  уловил  легкое
движение, и он инстинктивно устремился к нему, прежде чем  оно  исчезло  в
тонкой шерсти.
     - Ой! - воскликнула Гайлет, когда он  прихватил  вместе  с  маленькой
уворачивающейся вошью кусочек кожи. Загремев цепями, Гайлет переступила  с
ноги на ногу. - Что ты делаешь?
     - Ем, -  ответил  он,  сжимая  насекомое  зубами.  Даже  тут  оно  не
перестало корчиться.
     - Лжешь, - неуверенно сказала Гайлет.
     - Показать?
     Она вздрогнула.
     - Неважно. Продолжай.
     Он  выплюнул  мертвую  вошь.  Учитывая,  как  их  кормят,  мог  бы  и
использовать протеин. Он тысячи раз участвовал во взаимном расчесывании  с
другими шимпами: с друзьями, соучениками, с семейством Тропов  на  острове
Гилмор, но никогда раньше не понимал так отчетливо  причины  возникновения
этого ритуала, наследия  древних  джунглей  избавления  другого  шимпа  от
паразитов. Он  надеялся,  что  Гайлет  не  будет  слишком  привередлива  и
проделает то же самое с ним. После двух недель  сна  на  соломе  все  тело
ужасно чешется.
     Руки болели. Ему  приходилось  вытягивать  их,  чтобы  дотянуться  до
Гайлет, потому что они прикованы к разным стенам каменного  помещения.  Он
едва доставал до нее.
     - Ну, вот, - сказал он, - я почти закончил. В тех местах, где ты  мне
разрешила. Не могу поверить, что  шимми,  всего  несколько  месяцев  назад
предлагавшая мне "розовую", такая скромница.
     Гайлет  только  фыркнула,  не  снисходя  до  ответа.   Вчера,   когда
предатели-шимпы привели Фибена  сюда  из  другой  камеры,  она,  вероятно,
обрадовалась. Долгие дни в одиночках заставили их  радоваться  друг  другу
как родным.
     Но теперь она, по-видимому, снова недовольна всем, что делает Фибен.
     - Еще немного, - сказала она. - Повыше и слева.
     -  Щипать,  щипать,  щипать,  -  мысленно  приказал  себе  Фибен.  Но
послушался. Шимпам необходимо касаться друг друга. В  этом  они  нуждаются
больше своих патронов-людей. Те иногда держатся  за  руки  в  общественных
местах, но и только. Фибену было настолько приятно после долгого  перерыва
расчесывать кого-то, как будто бы это проделывали с ним самим.
     В колледже он читал, что  некогда  у  людей  запрещалось  большинство
прикосновений к сексуальным партнерам. В темные времена родители  избегали
даже обнимать детей! Эти примитивные существа вряд ли испытывали  что-либо
подобное взаимному расчесыванию, почесыванию,  прихорашиванию.  Это  почти
несексуальное  занятие,  исключительно  ради  удовольствия  от   контакта,
общения.
     Краткий поиск в Библиотеке, к изумлению Фибена, подтвердил этот слух,
который  он  считал  клеветническим.  Трудно  представить  себе   безумные
сексуальные обычаи людей  в  древности.  Что  только  не  выносили  бедные
мужчины и женщины. Думая об этом, Фибен лояльнее относился  к  изображению
старинных зоопарков, цирков и "охотничьих" трофеев.
     От этих мыслей Фибена оторвал звон ключей. Старинная деревянная дверь
распахнулась. Кто-то вошел, пнув ее ногой.
     Это шимми, которая принесла ужин. Фибен так и не узнал ее  имени,  но
запомнил лицо в форме сердца. На ней был яркий комбинезон, смахивающий  на
те, что носят испытуемые,  работающие  на  губру.  Костюм  на  лодыжках  и
запястьях  перевязан  эластичными   лентами,   а   на   наручной   нашивке
голографическое изображение когтистой птичьей  лапы  словно  выступает  на
несколько сантиметров в пространство.
     - К вам придут, - негромко сказала самка-проби. - Я думаю, вам  стоит
знать об этом, подготовьтесь.
     Гайлет холодно кивнула.
     - Спасибо. - Она даже не взглянула на шимми. Но  Фибен,  несмотря  на
ситуацию, смотрел вслед тюремщице, которая, покачиваясь, вышла.
     - Проклятые предатели! - сказала Гайлет. Натянула свою  тонкую  цепь,
загремела ею. - Иногда я очень хочу быть шеном. Я бы... я бы...
     Фибен взглянул в потолок и вздохнул.
     Гайлет повернулась и посмотрела на него.
     - Что! Хочешь прокомментировать?
     Фибен пожал плечами.
     - Конечно. Будучи шеном, ты, может, сумела  бы  порвать  свою  тонкую
цепочку. Но, с другой стороны, у самца, Гайлет, и цепь была бы потолще.
     Он, насколько можно, поднял руки: едва мог сам их  видеть.  Загремели
тяжелые звенья. Болела раненая правая рука, поэтому он снова опустил цепи.
     - Думаю, есть и другие причины, почему  ей  хочется  быть  самцом,  -
послышался голос от двери. Фибен посмотрел туда и  увидел  проби  Железную
Хватку, вожака предателей. Шимп театрально  улыбнулся,  накручивая  кончик
уса. Фибена уже тошнило от этой его привычки.
     - Прошу прощения. Я не мог не слышать ваш разговор, друзья.
     Гайлет презрительно вздернула верхнюю губу.
     - Ты подслушивал. Ну и что? Это значит, что ты не  только  предатель,
но и шпион.
     Могучий шимп улыбнулся.
     - Неужели я похож на соглядатая? Почему бы не сковать вас вместе? Это
очень забавно, вы ведь так друг друга любите.
     Гайлет фыркнула. Подчеркнуто отодвинулась  от  Фибена,  прижавшись  к
дальней стене.
     Фибен не ответил: не стоит доставлять  удовольствие  врагу.  Спокойно
смотрел на Железную Хватку.
     - В сущности,  -  насмешливо  продолжал  Железная  Хватка,  -  вполне
понятно, что такая шимми, как ты, хотела бы стать шеном. Особенно с  твоей
белой картой, ведь она зря пропадает!
     - Но вот чего я не могу понять, - обратился Железная Хватка к Фибену.
- Зачем вы делали то, что делали? Играли в  солдатиков-людей?  Это  трудно
понять. У тебя синяя карта, у нее белая - да вы могли бы  заниматься  этим
всякий раз, как она розовеет, и без всяких пилюль, не спрашивая разрешения
у опекунов, у Совета возвышения. И у вас было бы столько детишек,  сколько
захотите.
     Гайлет презрительно взглянула на шимпа.
     - Ты отвратителен.
     Железная Хватка покраснел. Это стало особенно заметно на  его  бритом
лице.
     - Почему? Потому что меня интересует то, чего меня лишили? То, чего я
не мог иметь?
     Фибен проворчал:
     - Скорее то, чего ты не можешь делать.
     Краска сильнее залила его щеки. Железная  Хватка  понял,  что  выдает
свои чувства. Он наклонился и приблизил свое лицо к Фибену.
     - Подожди, парень из колледжа. Кто знает, что ты  сможешь,  когда  мы
решим твою судьбу? - Он улыбнулся.
     Фибен наморщил нос.
     - Знаешь ли, цвет карты шена - еще не все. Прежде всего, если  бы  ты
хоть изредка полоскал рот, у тебя было бы больше деву...
     Он выдохнул и согнулся: удар кулака пришелся в живот.
     "За удовольствия надо платить", - напомнил себе Фибен, пытаясь начать
дышать. Живот у него свело конвульсией. Но, судя  по  лицу  предателя,  он
попал в точку. Реакция Железной Хватки говорила о многом.
     Фибен повернулся, чтобы найти сочувствие у Гайлет, но  увидел  только
гнев.
     - Прекратите! Вы оба ведете себя как дети... как предразумные...
     Железная Хватка повернулся и показал на нее.
     - А ты что об этом знаешь? А? Ты, специалист, член проклятого  Совета
возвышения? Да ты хоть раз рожала?
     - Я изучаю социологию галактики, - с достоинством ответила Гайлет.
     Железная Хватка горько рассмеялся.
     - Какая награда для умной обезьяны! Ты, должно быть, достигла чего-то
действительно выдающегося в гимнастике джунглей, чтобы получить докторат.
     Он присел рядом с ней.
     - Ты еще не поняла, маленькая мисс? Позволь выговорить  за  тебя.  Мы
все проклятые предразумные! Попробуй оспорить это. Докажи, что я не прав!
     Настала очередь Гайлет покраснеть. Она взглянула на Фибена. Он  знал,
что она вспоминает тот день в колледже Порт-Хелении, когда  они  поднялись
на  колокольню  и  увидели   кампус   без   людей.   Только   студенты   и
преподаватели-шимпы, которые делали вид, будто ничего не  изменилось.  Она
вспомнила, как горько было смотреть на это глазами галакта.
     - Я разумное существо, - ответила она, стараясь говорить убежденно.
     - Да? - усмехнулся  Железная  Хватка.  -  На  самом  деле  ты  хочешь
сказать, что ты чуть ближе нас,  остальных...  ближе  к  тому,  что  Совет
возвышения считает нашей, неошимпанзе, целью.  Ближе  к  тому,  какими  мы
должны быть, по мнению людей. Тогда ответь мне.  Допустим,  ты  летишь  на
Землю, и капитан неверно поворачивает на уровне  Д  гиперпространства.  Ты
возвращаешься через  несколько  сотен  лет.  Как  ты  думаешь,  что  тогда
произойдет с твоей драгоценной белой картой?
     Гайлет отвела взгляд.
     - Sic transit gloria mundi [так  проходит  земная  слава  (лат.)].  -
Железная Хватка щелкнул пальцами. - Ты будешь тогда  реликтом,  устаревшей
фазой,  давно  пройденной  безжалостным  продвижением  возвышения.  -   Он
рассмеялся, взял Гайлет  за  подбородок  и  повернул  к  себе,  чтобы  она
смотрела на него. - Ты будешь _и_с_п_ы_т_у_е_м_о_й_, миленькая.
     Фибен бросился вперед, но его остановила натянутая цепь. Боли в  руке
он почти не заметил в порыве гнева, который слишком переполнял его,  чтобы
он мог говорить. Зарычав, он смутно сообразил, что то же самое  происходит
с Гайлет. И это тем более унизительно, ибо доказывает правоту ублюдка.
     Железная Хватка посмотрел ему в глаза и выпустил Гайлет.
     - Сто лет назад, - продолжал он, - я был бы выдающимся представителем
шимпов. Мне простили бы небольшие странности и  регрессы,  дали  бы  белую
карту за мой ум и силу. _В_р_е_м_я_ решает, мои дорогие маленькие  шимп  и
шимми. Все зависит от того, в каком поколении вы родились.
     Он выпрямился.
     - А может, и не только время. - Железная Хватка улыбнулся.  -  Может,
важно и то,  кто  твои  патроны.  Если  стандарты  изменятся,  если  цель,
идеальный образ будущего Pans sapiens станет другим... - Он развел руками,
предлагая додумать самостоятельно.
     Первой обрела дар речи Гайлет.
     - Ты... действительно... надеешься... что губру...
     Железная Хватка пожал плечами.
     - Времена меняются, моя дорогая. Возможно, у меня скорее, чем у  вас,
будут внуки.
     Фибен сумел подавить гнев, который лишил его дара речи, и рассмеялся,
загоготал.
     - Да? - спросил он со смехом.  -  Для  начала  тебе  придется  решить
другую проблему, приятель. Как ты собираешься передавать свои гены, если у
тебя даже не встанет...
     На этот раз Железная Хватка ударил ногой. Фибен предвидел это и успел
откатиться, так что удар пришелся вскользь.  Но  за  ним  последовал  град
новых тумаков.
     Однако слов не было, и Фибен понял, что пришел черед онеметь Железной
Хватке. Весь в пене, его рот  открывался  и  закрывался,  извергая  низкое
рычание. Наконец высокий шимп перестал пинать Фибена, повернулся и вышел.
     Шимми с ключами смотрела ему вслед. Она стояла у дверей и  словно  не
знала, что делать.
     Фибен с хмыканьем перевернулся на спину.
     - Хм. - Сморщившись, он потрогал ребра. Сломанных как  будто  нет.  -
Ну, по крайней мере Саймон Легри [персонаж романа  Г.Э.Бичер-Стоу  "Хижина
дяди Тома"; рабовладелец, забивший плетьми негра Тома] ушел без подходящей
заключительной реплики. Я  ждал,  что  он  скажет:  "Я  еще  вернусь"  или
что-нибудь столь же оригинальное.
     Гайлет покачала головой.
     - Чего ты добивался своими насмешками?
     Фибен пожал плечами.
     - На то есть свои причины.
     Он осторожно прислонился к стене. Шимми в ярком комбинезоне  смотрела
на него. Встретившись с ним взглядом, она быстро  мигнула,  повернулась  и
вышла, закрыв за собой дверь.
     Фибен поднял голову и несколько раз глубоко вдохнул через нос.
     - А что ты теперь делаешь? - спросила Гайлет.
     Он пожал плечами.
     - Ничего. Просто убиваю время.
     Когда он снова  взглянул,