ий, хотя, может быть, и крепкий орешек,  который
надо расколоть уверенным движением клюва.  И  к  тому  же  следить,  чтобы
расходы  не  были  большими,  -  задача  нового   сюзерена   Стоимости   и
Бережливости.
     А задача священника - следить, чтобы союз губру, подлинный  наследник
древних, не сбился с пути Праведности до возвращения Прародителей.
     "Пусть ветры принесут день", - помолился сюзерен.
     -  Решение  откладывается,  задерживается,  отсрочивается,  -   вслух
об®явил сюзерен. Следователи тут же сложили досье.
     Дело о пожаре архива завершено, следующая остановка на вершине холма,
где предстоит оценить еще одно происшествие.
     Воркующая  группа  кваку  сомкнулась  и  двинулась  как  одно  целое,
перемещая насест. Расплющенный шар пушистых клиентов спокойно  двигался  в
толпе прыгающих возбужденных патронов.
     На вершине дипломатический сейф еще  дымился  от  вчерашнего  взрыва.
Сюзерен внимательно выслушал отчет следователей, иногда по одному,  иногда
группами, чирикая в унисон, потом в контрапункт. Из этой какофонии сюзерен
составил себе картину случившегося.
     Местный  неошимпанзе  был  обнаружен  бродящим   вокруг   сейфа   без
разрешения  оккупационных  властей.  Явное  нарушение   законов   военного
времени. Никто  не  знает,  с  какой  целью  здесь  оказалось  это  глупое
полуживотное. Возможно, его привлек  "обезьяний  комплекс"  -  непонятное,
раздражающее стремление всех землян искать  возбуждающие  зрелища,  вместо
того, чтобы благоразумно избегать их.
     Отряд солдат наткнулся  на  этого  неошимпанзе,  ограждая  в  обычном
порядке  место  происшествия.  Командир  отряда  немедленно  обратился   к
лохматому клиенту людей, требуя повиновения.
     Неошимп  оказался  упрям,   что,   впрочем,   характерно   для   всех
воспитанников людей. Вместо того, чтобы вести себя цивилизованным образом,
он просто убежал. Солдаты, пытаясь его  остановить,  очевидно,  привели  в
действие защитный механизм сейфа. Пирамида повреждена.
     На  этот  раз   сюзерен   решил,   что   исход   происшествия   самый
благоприятный. Хоть он и клиент, неошимпанзе официально союзник  проклятых
тимбрими. Действуя таким образом, он уничтожил  дипломатический  иммунитет
сейфа! Солдаты имели право открывать огонь и по  клиенту,  и  по  защитным
устройствам сейфа. Сюзерен пришел к выводу, что нарушения  Праведности  не
произошло.
     Следователи  исполнили  танец   облегчения.   Конечно,   чем   строже
придерживаешься  древних  традиций,  тем  ярче  будет  плюмаж  губру   при
возвращении Прародителей.
     "Пусть ветры быстрей принесут день".
     - Открывайте, входите, проникайте в сейф,  -  приказал  священник.  -
Войдите и расследуйте его тайны!
     Разумеется, охранные устройства уничтожили большую часть  содержимого
сейфа. Но все же можно обнаружить и расшифровать ценную информацию.
     Простые замки открыли  быстро,  доставили  специальное  оборудование,
чтобы снять массивную дверь. Все это заняло некоторое время. Священник тем
временем отслужил службу для солдат Когтя, молившихся, чтобы укрепилась их
вера в подлинные ценности. Важно, чтобы солдаты не расслаблялись в  мирной
обстановке, поэтому священник  напомнил  им,  что  за  последние  два  дня
исчезло несколько небольших групп в горах к юго-востоку от  этого  города.
Важно напомнить им также, что жизнь солдата принадлежит Гнезду.  Гнездо  и
Честь - все остальное не имеет значения.
     Наконец сняли последний замок-головоломку. Для прославленных шутников
тимбрими оказались не такими уж хитрыми. Роботы губру легко  разгадали  их
секреты. Один из роботов поднял  дверь.  Следователи,  держа  перед  собой
приборы, осторожно вошли в пирамиду.
     Мгновения спустя  с  возгласом  изумления  пернатая  фигура  вылетела
оттуда, держа в клюве черный блестящий предмет. Затем последовала  другая.
Следователи возбужденно приплясывали, выкладывая предметы на  землю  перед
плавающим насестом сюзерена.
     "Не тронуто!" - танцевали они. Две базы данных  найдены  нетронутыми.
Их защитил от взрыва предыдущий обвал.
     Радость охватила следователей, передалась  с  лихорадочной  быстротой
солдатам и штатским, ждавшим поблизости. Даже кваку  счастливо  ворковали,
потому что видели, что это достижение по крайней мере четвертого  порядка.
Своим безответственным поведением клиент землян уничтожил иммунитет сейфа.
Это признак порочности самого процесса возвышения. А  в  результате  губру
получили доступ к тайнам врага!
     Тимбрими и люди будут посрамлены, а клан гуксу-губру многое узнает!
     Сюзерен торжествующе танцевал  всего  несколько  секунд.  Даже  среди
своих  вечно  встревоженных   соплеменников   он   должен   переживать   и
беспокоиться вдвойне. Слишком много подозрительного во Вселенной и  лучше,
чтобы оно оказалось мертвым, чтобы когда-нибудь, в  будущем,  не  разорить
Гнездо.
     Сюзерен наклонил голову в одну сторону, в другую. Посмотрел на кубы с
данными, черные и блестящие  на  обожженной  почве.  Необычное  наложение,
казалось, покрывало эти спасенные кристаллы с записями - чувство,  которое
каким-то неуловимым образом вызывало у него... да, пожалуй, страх.
     Но это не какое-то пси-ощущение и не что-то научно  об®яснимое.  Если
бы это было так, сюзерен тут же приказал бы уничтожить кубы.
     И тем не менее... Все это очень странно.
     На мгновение сюзерену показалось,  что  перед  ним  блестящие  черные
глаза огромной и опасной змеи. Он вздрогнул.



        42. РОБЕРТ

     Он бежал,  с  новым  деревянным  луком  в  руках.  Простой  колчан  с
двадцатью стрелами подпрыгивал на спине, когда Роберт пробирался по лесной
тропе. Колчан сделан из шкуры, обработанной  примитивным  способом.  Шляпа
сплетена из речного тростника. Набедренная повязка  и  мокасины  на  ногах
изготовлены из туземной замши.
     На бегу молодой человек слегка оберегал левую ногу. Повязка покрывала
неглубокую рану. Но даже боль от ожога по-своему приятна. Она  напоминает,
что он легко отделался.
     "Только представить  себе  большую  птицу,  которая,  не  веря  своим
глазам, смотрит на стрелу, торчащую из груди.  Лазерное  ружье  падает  на
землю, онемевшие перед смертью когти выпустили его".
     В лесу тихо.  Слышно  только  дыхание  Роберта  да  негромкий  шелест
мокасин по камешкам. Испарина быстро высыхает, а  от  свежего  ветерка  по
коже бегут мурашки.
     Чем выше он поднимается, тем свежее ветер. Склон сужается, и  наконец
Роберт оказался над вершинами деревьев, среди камней-чешуй вершины хребта.
     Теперь, когда Роберт  загорел  почти  до  цвета  древесины  орехового
дерева, неожиданное тепло солнечных лучей приятно гладит кожу. Она к  тому
же огрубела, и шипы и колючки причиняют меньше беспокойства.
     "Я, наверно, похож на индейца  из  прошлого",  -  с  улыбкой  подумал
Роберт. Перепрыгнул через упавшее  дерево  и  побежал  по  левой  развилке
тропы.
     Ребенком он оправдывал свою фамилию Eagle [Орел (англ.)].  Маленькому
Роберту Ониглу никогда  не  доставались  отрицательные  роли,  когда  дети
играли в Восстание Конфедерации. Он всегда был воином-чероки или мохавком,
вопя в воображаемом космическом  скафандре  или  боевой  раскраске,  круша
солдат диктатора в войне Спутников.
     "Когда все это кончится, нужно будет посмотреть свое  генеалогическое
древо, - подумал Роберт. - Интересно, сколько во  мне  американо-индейской
крови".
     Белые пушистые  кучевые  облака  скользили  вдоль  границы  изменения
давления к северу. Они  как  будто  бежали  вместе  с  ним  над  вершинами
деревьев по пологим холмам к дому.
     "К дому".
     Теперь, когда у него есть дело под  сенью  деревьев  и  под  открытым
небом, это слово произносится легко. Он может думать о  подземных  пещерах
как о доме. Потому что они действительно служат убежищем в  эти  тревожные
времена.
     И там Атаклена.
     Он отсутствовал дольше, чем ожидал. Путь завел его высоко в горы,  до
самой долины Спринг. Он собирал добровольцев, устанавливал связи и  вообще
распространял новости о сопротивлении.
     И,  конечно,  у  него  и  его  спутников  было  несколько  стычек   с
противником.  Роберт  понимал,  что  это  незначительные  происшествия   -
захваченные врасплох маленькие патрули губру, уничтоженные  до  последнего
чужака. Сопротивление  наносило  удар  только  там,  где  победа  казалась
неизбежной. Не должно быть свидетелей, которые могли  бы  доложить  своему
командованию, что земляне научились быть невидимками.
     Но хоть и небольшие, эти победы чудесным образом влияли на  моральный
дух. Конечно, губру  в  горах  становится  жарко.  Однако  основная  масса
противника вне досягаемости.
     Большую  часть  времени  отнимают   дела,   вряд   ли   связанные   с
сопротивлением. Везде Роберта окружали толпы шимпов,  которые  завывали  и
взвизгивали, увидев его, единственного оставшегося  на  свободе  человека.
Его охватывало раздражение: он тут  же  становился  неофициальным  судьей,
арбитром и крестным отцом новорожденных. Никогда раньше не  чувствовал  он
так явно ответственность, которую возлагает возвышение на патронов.
     Он, конечно, не  винил  шимпов.  Он  сомневался,  чтобы  за  короткую
историю неошимпанзе такое количество их оказывалось отрезанным от людей.
     Куда бы он ни пошел,  всюду  становилось  известно,  что  человек  не
зайдет в здания, построенные до вторжения, и даже не встретится ни с  кем,
у кого есть одежда или другие предметы не с  Гарта.  Теперь,  когда  стало
понятно, как газроботы находят цель, многие  общины  шимпов  переселились.
Возобновилось  строительство  коттеджей,  возродилось  забытое   искусство
прядения и ткачества, выделывания шкур и изготовления обуви.
     В сущности, шимпы в горах справлялись неплохо. Пищи было  вдоволь,  а
молодежь по-прежнему посещала школу. Тут и там отдельные особи начали даже
восстанавливать проект экологического возрождения Гарта,  запускали  самые
неотложные     программы,      импровизировали,      пытаясь      заменить
специалистов-людей.
     "Возможно, мы им уже и не нужны", - подумал Роберт.
     Сами люди едва сумели уберечь свою родную  планету  от  экологической
катастрофы перед тем, как человечество обрело разум. Ужасной трагедии едва
удалось избежать. Помня об этом, унизительно видеть,  что  так  называемые
клиенты ведут себя разумнее, чем люди всего за сто лет до Контакта.
     "Есть ли у нас право разыгрывать богов перед ними? Может,  когда  все
кончится, нам следует просто уйти и предоставить  им  самим  строить  свое
будущее?"
     Романтическая мысль. Но есть препятствие, конечно.
     "Галакты нам никогда этого не позволят".
     И поэтому  он  разрешал  шимпам  окружать  себя,  спрашивать  у  него
советов, называть в честь него своих детей. А потом, сделав все возможное,
уходил дальше в одиночку, потому что шимпы не могли успевать за ним.
     Одиночество  нескольких  последних  дней  было  приятно.  У   Роберта
появилось время подумать. За последние недели и месяцы он многое  узнал  о
самом себе, с того самого  дня,  когда  мозг  его  распадался  от  боли  и
Атаклена вошла в его сознание  и  спасла  его.  Странно,  но  не  звери  и
чудовища его неврозов оказались важнее всего. Когда он их увидел и  понял,
что они такое, он легко с ними справился.  Во  всяком  случае  у  него  не
больше, чем у других, тягот и нерешенных в прошлом проблем.
     Важнее то,  что  он  стал  лучше  понимать  себя  как  человека.  Это
исследование  только  началось,  но  Роберту  понравилось  направление,  в
котором он продвигается.
     Он свернул по тропе и вышел  на  открытое  место,  солнце  светило  в
спину. Впереди, на юге, известняковые холмы, в которых  скрывается  долина
Пещер.
     Роберт застыл, увидев какой-то металлический блеск.  Что-то  сверкает
над вершинами за долиной, примерно в десяти милях.
     "Газроботы",  -  подумал  он.  По  всей  округе  техники   Бенджамина
раскладывали образцы различных предметов,  от  электроники  до  металла  и
одежды, чтобы узнать, что же привлекает роботов  губру.  Роберт  надеялся,
что во время его отсутствия они достигли прогресса.
     Но в каком-то смысле ему уже было все равно.  Приятно  держать  новый
длинный лук. Шимпы в горах  предпочитают  мощные  самодельные  арбалеты  и
самострелы, требующие меньшей координации, но большей силы для выстрела. А
результат у этих видов оружия один  и  тот  же  -  мертвые  птицеподобные.
Использование древних навыков и оружия вдохновило  всех,  оживило  мифы  о
клане волчат.
     Были и тревожные  последствия.  Однажды  Роберт  заметил,  как  после
успешной засады несколько местных  горных  шимпанзе  незаметно  отошли  от
лагеря. Он скользнул в тень и прокрался за ними в боковой каньон, к  тайно
разведенному костру.
     Раньше, когда с убитых губру снимали оружие и  уносили  тела,  Роберт
замечал, что некоторые шимпы украдкой виновато поглядывают на него. И  вот
той ночью он с темного склона видел,  как  длиннорукие  силуэты  пляшут  у
костра под ветреным звездным небом. Что-то с шипением жарилось на огне,  и
ветер доносил сладковатый дымный запах.
     Роберт понял, что шимпы совсем не хотят, чтобы это видели патроны. Он
осторожно ушел снова в тень и  вернулся  в  основной  лагерь,  предоставив
шимпам выполнять свой ритуал.
     Но эта картина до  сих  пор  стоит  перед  глазами  мрачной  жестокой
фантазией. Роберт не спрашивал, что сделали с телами мертвых галактов,  но
с тех пор не мог думать о враге, не вспомнив этот запах.
     "Побольше бы этих губру  заманить  в  горы",  -  думал  он.  Кажется,
причинить вред захватчикам можно только под деревьями.
     День близился к концу. Пора заканчивать долгую дорогу  домой.  Роберт
повернулся  и  уже  хотел  начать  спуск  в   долину,   когда   неожиданно
остановился. Замигал. В воздухе какое-то смутное пятно. Как будто на  краю
поля зрения что-то зашевелилось. Какая-то мошка, танцующая в слепом пятне.
Разглядеть невозможно.
     "Ох!" - подумал Роберт.
     Он не пытался сфокусировать зрение и  отвернулся,  предоставив  этому
н_е_-_п_р_е_д_м_е_т_у_ гнаться за ним. Мозг его раскрывался, как  лепестки
цветка под солнцем. Колышущееся _н_е_ч_т_о_ робко танцевало и  подмигивало
ему... простой глиф привязанности и легкого веселья... настолько  простой,
что даже _ч_е_л_о_в_е_к_,  с  толстыми  мышцами,  с  волосатыми  руками  и
розовой кожей, этот пропахший дорогой человек сумел его воспринять.
     -  Очень  забавно,  Кленни.  -  Роберт  покачал  головой.  Но  цветок
раскрылся еще шире, и Роберт _к_е_н_н_и_р_о_в_а_л_ тепло. Он уже  знал,  в
какую сторону идти. Свернул с главной тропы  и  пошел  по  узкой  звериной
тропке.
     На полпути к вершине холма он увидел коричневую фигуру, развалившуюся
в тени куста. Шен поднял голову от книги с бумажными страницами  и  лениво
кивнул.
     - Привет, Роберт. Сейчас ты выглядишь лучше, чем в прошлый раз.
     - Фибен! - Роберт улыбнулся. - Когда ты вернулся?
     Шимп сдержал усталый зевок.
     - О, примерно час назад. Парни из пещер послали меня сюда на  встречу
с ее милостью. Я кое-что принес для нее из города. Прости. Для тебя ничего
нет.
     - Были неприятности в Порт-Хелении?
     - Да, немного. Немного танцев, немного почесываний, немного криков.
     Роберт улыбнулся. Когда у Фибена важные новости, он  всегда  начинает
говорить с акцентом и затягивает рассказ. Если бы позволили,  он  протянул
бы всю ночь.
     - Фибен...
     - Да, да. Она там. - Шимп указал на вершину холма. - И в самом дурном
настроении, если ты меня спросишь. Но лучше не  спрашивай.  Я  всего  лишь
шимпанзе. Пока, Роберт. - Он снова взял книгу. Не очень-то почтительно для
клиента. Роберт ухмыльнулся.
     - Спасибо, Фибен. Пока. - И пошел вверх по тропе.


     Атаклена не повернулась к нему, когда он подошел, потому что они  уже
поздоровались. Она стояла на вершине холма, лицом к западу, вытянув  перед
собой руки.
     Роберт сразу почувствовал, что теперь  над  Атакленой  плывет  другой
глиф, поддерживаемый щупальцами ее короны. И очень впечатляющий  глиф.  Он
его не видел, не мог даже кеннировать полностью, но  он  здесь,  он  почти
ощутим для его усиливающегося чувства эмпатии.
     Роберт сразу понял,  что  Атаклена  что-то  делает  руками...  словно
тонкие огненные  линии,  скорее  воспринимаемые  интуицией,  чем  зрением,
протянулись от одной руки к другой.
     - Атаклена, что...
     Он замолчал, увидев ее лицо.
     Черты  его  изменились.  Большая  часть  проявляемых   по-человечески
особенностей, которые она приобрела за последние недели,  сохранилась;  но
что-то такое, что они заменили, возвращалось, пусть на  мгновение.  Чуждый
блеск в глазах с  золотыми  точками;  он,  казалось,  дрожит  в  унисон  с
пульсированием глифа.
     Восприятие Роберта обострилось. Он снова посмотрел на огненные нити в
ее руках и ощутил холодок узнавания.
     - Твой отец...
     Блеснули белые зубы Атаклены.
     - В'ит-танна Утакалтинг беллинарри-т'хуу хаоон'да!..
     Она  глубоко   дышала   широко   раскрытыми   ноздрями.   Глаза   ее,
расставленные на максимальную ширину, казалось, вспыхивают.
     - Роберт, он жив!
     Он замигал, его переполняли вопросы.
     - Это здорово! Но... но где? А о моей  матери  что-нибудь  знаешь?  О
правительстве? Что он говорит?
     Она ответила не сразу. Подняла нить. Солнечный свет  пробежал  по  ее
туго натянутой поверхности. Роберт готов был поклясться, что слышал  звук,
исходящий от дрожащей нити.
     - В'ит-тайна Утакалтинг!  -  Атаклена,  казалось,  смотрит  прямо  на
солнце.
     Она рассмеялась, перестала быть серьезной девушкой, какую  он  всегда
знал. Зафыркала по-тимбримийски, и Роберт был очень рад, что не он причина
ее веселья. Юмор тимбрими часто означает и нечто совсем не веселое.
     Роберт проследил за ее взглядом, за долину Синд,  туда,  где  в  небе
гудели вездесущие аппараты губру. Неспособный полностью  воспринять  глиф,
Роберт искал что-то более доступное для  человека.  И  нашел.  В  сознании
возникла метафора.
     Неожиданно  улыбка  Атаклены   стала   мрачной,   почти   хищной.   А
отразившиеся в ее глазах вражеские корабли начали походить  на  довольных,
ничего не подозревающих _м_ы_ш_е_й_.




         * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ГАРТЛИНГИ * 

                     Эволюция человеческой  расы  будет  завершена  не  за
                десять тысяч  лет  истории  прирученных  животных,  но  за
                миллион лет истории диких животных, потому что человек был
                и всегда будет диким животным.
                                                       Чарлз Галтон Дарвин

                     Вскоре  естественный  отбор  будет  значить   гораздо
                меньше,  чем  отбор  искусственный.  Мы  изменим  себя   в
                соответствии с представлениями о  том,  какими  мы  должны
                быть. Уже в течение жизни одного поколения мы изменим себя
                неузнаваемо.
                                                                  Грег Бир


        43. УТАКАЛТИНГ

     Чернильные полосы расплывались  по  поверхности  болота  вблизи  того
места, где увязла яхта. Темные струйки медленно просачивались через щели в
воды широкого  плоского  эстуария.  И  там,  где  они  проходили,  умирали
насекомые, мелкие животные и жесткая соленая трава.
     Упав, космический корабль подскочил несколько раз, проведя  изогнутую
смертоносную полосу, и наконец, зарылся носом в болотистое речное устье. И
вот уже несколько дней лежит  здесь,  медленно  протекая  и  погружаясь  в
грязь.
     Ни дождь, ни ветер не могли извести боевые  шрамы  с  его  обожженных
бортов. Яхта, некогда привлекательная и  красивая,  искорежена  множеством
почти прямых попаданий. Падение стало лишь последней каплей.


     Непомерно большой  на  корме  самодельной  лодки,  теннанинец  поверх
н