живается на  краю  ямы.  Размахивая  руками,  Фибен  пытался
сохранить равновесие. Он  едва  успел  отпрыгнуть  и  ухватиться  за  край
следующего уступа.
     Ноги его повисли над пустотой. Дышал он тяжело. И в отчаянии пожалел,
что люди из®яли "ненужное"  врожденное  умение  карабкаться  вверх,  чтобы
оставить место для таких банальностей, как речь и разум.
     С  усилием  Фибен  выбрался  на  край  уступа.  Аудитория   требовала
продолжения.
     Отдуваясь на краю уступа и  пытаясь  одновременно  смотреть  во  всех
направлениях, Фибен  постепенно  начал  сознавать,  что  громкоговоритель,
перекрывая шум толпы, что-то повторят механическим голосом:
     - ...более просвещенный подход к возвышению... соответствующий именно
данным клиентам... открывает  возможности  перед  всеми...  не  затронутый
искаженными человеческими стандартами...
     Вверху за ограждением  захватчик  что-то  чирикал  в  свой  микрофон.
Перевод его  слов  перекрывал  музыку  и  шум  возбужденной  толпы.  Фибен
сомневался в том, что хоть один из десяти шимпов внизу слышит монолог  ити
- в таком состоянии. Но, вероятно, это не имеет значения.
     Толпой манипулируют.
     Неудивительно, что он не слышал раньше ни о танце со стриптизом, ни о
нелепой гонке с препятствиями. Это нововведение захватчиков.
     Но какова их _ц_е_л_ь_?
     "Они не могли все это проделать без чьей-то помощи", - гневно подумал
Фибен. Конечно, вон двое хорошо одетых шимпов стоят рядом  с  захватчиком,
что-то говорят друг другу и  записывают.  Очевидно,  фиксируют  для  своих
новых хозяев реакцию толпы.
     Фибен взглянул на балкон и увидел, что маленький сводник  в  плаще  с
капюшоном стоит недалеко от заграждения губру и его роботов-охранников.  И
потратил целую секунду, чтобы запомнить его мальчишеское лицо. Предатель!
     Сильвия теперь была всего в нескольких террасах над  ним.  Танцовщица
показала ему свой розовый зад и улыбнулась, глядя на его вспотевшее  лицо.
У людей  свои  сексуальные  возбудители:  круглые  женские  груди,  бедра,
гладкая женская кожа. Но все это невозможно сравнить с тем шоком,  который
пронзает самца-шимпа, когда он видит цвет интимного места самки.
     Фибен яростно покачал головой.
     - Наружу! Не внутрь! Тебе нужно выбраться!
     Стараясь сохранить равновесие, оберегая больную левую ногу, он  боком
обогнул край ямы и на четвереньках пополз вверх.
     Сильвия наклонилась к нему в двух уровнях выше. До Фибена донесся  ее
запах, и ноздри его расширились.
     Он неожиданно потряс головой. Какой-то другой сильный запах, и совсем
рядом.
     Мизинцем  левой  руки  он  осторожно  коснулся  террасы,  на  которую
предстояло забраться. И ощутил острую боль. Оторвав палец, оставив  клочок
шкуры, он отскочил.
     И все-таки инстинкт действует. Машинально  Фибен  лизнул  руку.  Если
отступит, скорее всего упадет в яму.
     Этот лабиринт ловушек об®ясняет одно обстоятельство, над  которым  он
задумался раньше. Неудивительно, что остальные шимпы не пытались подняться
на холм, когда Сильвия показала свои  розовые  прелести.  Они  знали,  что
только придурок или отчаянный храбрец может попробовать подняться. И  были
довольны, просто наблюдая и  фантазируя.  Танец  Сильвии  -  только  часть
представления.
     Ну, а если какой-нибудь удачливый ублюдок все-таки поднимется?  Толпа
получит неповторимое удовольствие, наблюдая за дальнейшим!
     Эта мысль вызвала у Фибена отвращение. Совокупления наедине в порядке
вещей. Но публичная похоть омерзительна!
     Он заметил, что и сам поддается. Кровь текла быстрее. Сильвия немного
наклонилась к нему, и ему показалось, что он может ее коснуться. Музыканты
ускорили темп, снова  замигали  стробоскопы,  напоминая  молнии.  Загремел
искусственный  гром.  Фибен  ощутил  несколько   капель,   словно   начало
тропического ливня.
     Сильвия танцевала на свету, возбуждая толпу. Фибен облизнул губы. Его
тянуло к ней.
     И  тут,  при  очередной  вспышке,  Фибен  увидел  нечто   еще   более
привлекательное,  способное  увести  его  от  гипнотического  раскачивания
Сильвии. Маленькая надпись, зеленая, без украшений, за плечом Сильвии:
     ВЫХОД.


     Неожиданно   накопившиеся   боль,   усталость,   напряжение    словно
высвободили что-то в Фибене. Он почувствовал, как его поднимает над  шумом
и смятением. Фибен вспомнил, что сказала ему Атаклена перед  тем,  как  он
отправился в город. Серебряные нити ее короны волновались, словно мысли на
ветру.
     "Есть одно стихотворение, которое процитировал мне отец, Фибен. Хайку
на земном языке, который называется японским. Я хочу, чтобы ты взял его  с
собой".
     "Японский, - возразил он. - На нем еще говорят на Земле и на Калафии,
но на Гарте вряд ли найдется сотня шимпов или людей, владеющих им".
     Но Атаклена только покачала головой.
     "Я тоже его не знаю.  Но  передам  тебе  высказывание  так,  как  его
сказали мне".
     И когда она  открыла  рот,  раздался  звук  какой-то  кристаллической
структуры, что-то вроде абсолютного значения, которое запомнилось и тут же
рассеялось.

                      Бывают решающие мгновения
                      В темную зимнюю бурю,
                      Когда звезды зовут и ты летишь.

     Фибен помотал головой. Момент откровения миновал. Надпись  продолжала
светиться.
     ВЫХОД.
     Она сияла, как зеленое убежище.
     Все  вернулось:  шум,  запахи,  жжение  от  капель  дождя.  Но  Фибен
чувствовал себя так, словно его грудь стала вдвое шире. Руки и ноги  стали
невесомыми.
     Подогнув ноги, он прыгнул и опустился на следующей террасе  в  дюймах
от жгучего клейкого  покрытия.  Толпа  взревела,  а  Сильвия,  захлопав  в
ладоши, отступила на шаг.
     Фибен рассмеялся. Он поколотил себя в грудь, как  делают  гориллы,  в
такт музыке. Аудитории это понравилось.
     Улыбаясь, он прошел по самому краю террасы,  определяя  липкое  место
скорее инстинктивно, чем по небольшому отличию в цвете.  Широко  расставив
для равновесия руки, он старался показать, что ему гораздо труднее, чем  в
действительности.
     Терраса  кончилась  там,  где  росло  дерево  -   искусственное,   из
фибергласа, зеленое, с пластиковыми листьями.
     Конечно, тут тоже ловушка. Фибен не стал мешкать, разглядывая ее.  Он
подпрыгнул, слегка дотронулся до ближайшей ветви  и  опустился,  с  трудом
сохранив равновесие. Толпа ахнула.
     Ветвь отреагировала с чуть заметным опозданием - как раз на  столько,
сколько нужно, чтобы крепко схватиться за нее.  По  дереву  словно  прошла
судорога. Ветви превратились в веревки, которые опутали бы его руки,  если
бы он за них держался.
     С криком Фибен снова подпрыгнул и схватился за свисающую веревку. Он,
как прыгун с шестом, пролетел над двумя  оставшимися  террасами  -  и  над
удивленной танцовщицей - и оказался в густой, как джунгли, путанице  балок
и проводов вверху.
     В последний момент он выпустил веревку и, скорчившись, приземлился на
узком мостике. Несколько мгновений боролся с неустойчивостью. Вокруг  него
сотни ламп  и  неиспользованных  ловушек.  Смеясь,  он  начал  освобождать
пружины, защелки, рычаги,  и  на  холм  обрушился  поток  сетей,  веревок,
проводов. Увидев баки с горячей, похожей на овсянку жидкостью, Фибен  пнул
их. Музыканты, спасаясь от брызг, разбежались.
     Теперь Фибен ясно видел весь маршрут. Совершенно очевидно, что пройти
его  невозможно.  Единственный  выход   -   перелететь   через   последние
препятствия.
     Другими словами, нужно мошенничать.
     Эта гора не честное испытание. Шен  не  может  преодолеть  ее  только
благодаря смекалке. Сначала нужно понаблюдать,  как  страдают  от  боли  и
унижения другие. Урок который тут преподают губру, коварно прост.
     - Ублюдки, - сказал Фибен.
     Возбуждение его начало спадать  вместе  с  кратковременным  ощущением
неуязвимости. Очевидно, Атаклена преподнесла ему прощальный дар,  какое-то
постгипнотическое внушение, которое должно  помочь,  если  он  окажется  в
безвыходном положении. Но он знал, что дальше на него полагаться не стоит.
     "Пора сматываться", - подумал он.
     После того, как музыканты убежали от липкой овсянки, музыка  смолкла.
Но  теперь  снова  заработали  громкоговорители,  издавая  фразы,  которые
зазвучали лихорадочно.
     - ...неподобающее достойным  клиентам  поведение...  Нельзя  одобрять
того, кто нарушил правила... Его следует наказать...
     Никто  не  слушал  нелепых  увещеваний  губру,   потому   что   толпа
превратилась в стадо обезьян. Фибен  подскочил  к  огромному  усилителю  и
выдернул его вместе с проводами. Тирада  чужака  оборвалась,  а  аудитория
внизу радостно и одобрительно загудела.
     Фибен прыгнул к одному прожектору, повернул его и направил луч в зал.
Шимпы хватали плетеные столики и раздирали их над головами. Луч ударил  по
чужаку за ограждением, тот все еще в  бессильном  гневе  сжимал  микрофон.
Птицеподобное существо закричало и с®ежилось в ярком свете.
     Двое шимпов, находившихся в ложе для важных персон,  присели.  Роботы
развернулись  и  выстрелили.  Фибен  успел  вспрыгнуть  на  балку,  и  тут
прожектор взорвался в ливне металла и стекла.
     Фибен клубком приземлился на вершине холма и вскочил на ноги.  Король
на горе. Скрывая хромоту, он помахал толпе. Зал  взорвался  одобрительными
криками.
     Но все мгновенно стихли,  когда  Фибен  повернулся  и  сделал  шаг  к
Сильвии.
     Вот награда. Самцы-шимпанзе в  естественных  условиях  не  стеснялись
совокупляться у  всех  на  виду,  и  даже  возвышенные  неошимпанзе  могли
участвовать в групповых совокуплениях. Они не знали ни ревности, ни  табу,
которые делают поведение человеческих самцов таким странным.
     Кульминация наступила гораздо быстрее, чем  планировали  губру,  и  в
таком виде, который им не понравился. Но основной урок оставался  все  тем
же. Аудитория должна была стать свидетелем вознаграждающего  совокупления,
со всеми психологическими последствиями.
     Птичья маска Сильвии - часть этой манипуляции.
     Сильвия обнажила зубы и соблазнительно повертела  задом.  Ее  юбка  с
разрезами развевалась, демонстрируя  привлекательный  розовый  цвет.  Даже
пестрые комбинезоны смотрели вверх, облизываясь в  предвкушении,  забыв  о
своей вражде с Фибеном. Сейчас он герой, герой для каждого внизу.
     Фибен испытал жгучий стыд. "Мы не  так  плохи...  и  ведь  нам  всего
триста лет. Губру хотят, чтобы мы считали себя животными, и тогда мы будем
неопасны. Но я  слышал,  что  даже  у  людей  в  старину  случались  такие
регрессы".
     Он приближался к Сильвии, и она зарычала на него. Присела в ожидании,
и Фибен ощутил сильное напряжение в паху.  Добрался  до  нее.  Схватил  за
плечо.
     Развернул лицом к себе. Изо всех сил старался поставить ее прямо.
     Крики стихли, слышалось только перешептывание.
     Сильвия удивленно мигала. Фибен понял,  что  она  принимала  какой-то
наркотик, чтобы прийти в такое состояние.
     - Спереди? - спросила она, с трудом выговаривая слова. -  Но  Большой
Клюв сказал, что должно быть естественно...
     Фибен сжал ее лицо ладонями. Маска закрывается на  множество  замков,
поэтому он только отогнул ее и нежно поцеловал Сильвию в губы.
     - Иди домой к своим партнерам, - сказал он ей. - Не  позволяй  врагам
позорить тебя.
     Сильвия отшатнулась, словно от удара.
     Фибен повернулся лицом к толпе и поднял руки.
     - Выращенные волчатами Земли! - закричал он. - Вы все! Идите домой  к
своим подругам! Вместе с нашими патронами мы сами будем  руководить  своим
возвышением. Нам не нужны ити, мы обойдемся без их указаний!
     Послышались вопли ужаса. Фибен видел, что  чужак  на  балконе  быстро
щебечет что-то в микрофон. Очевидно, вызывает помощь, решил Фибен.
     - Идите домой! - повторил он. - И не  позволяйте  чужакам  издеваться
над вами!
     Шум внизу усилился. Фибен видел тут и  там  неожиданно  нахмурившиеся
лица. Шимпы  оглядывались.  Он  надеялся,  что  они  начинают  чувствовать
смущение. Их лбы морщились от неприятных мыслей.
     Но тут снизу кто-то крикнул ему:
     - В чем дело? У тебя не поднимается?
     Половина зрителей громогласно расхохоталась. Послышались  насмешки  и
свист передних рядов.
     Фибену пора уходить. Губру вряд ли решится застрелить его на  виду  у
всех,  перед  этой  толпой.  Но  птицеподобный,  несомненно,   послал   за
подкреплением.
     Но упустить  такую  возможность  Фибен  не  мог.  Он  встал  на  край
платформы и оглянулся на Сильвию. И спустил штаны.
     Крики мгновенно замерли,  и  недолгая  тишина  прервалась  свистом  и
аплодисментами.
     "Кретины!" - подумал Фибен. Но улыбнулся и помахал рукой,  застегивая
гульфик.
     Губру кричал и размахивал  руками,  он  выталкивал  из-за  ограждения
хорошо одетых шимпов. Они, в свою  очередь,  что-то  кричали  барменам.  В
отдалении послышались звуки, похожие на вой сирен.
     Фибен схватил Сильвию и снова поцеловал ее. На этот раз она  ответила
и покачнулась, когда он выпустил ее. Он повернулся, сделал жест в  сторону
чужака, от которого вся толпа зашлась смехом. И побежал к выходу.
     Внутренний голос нещадно ругал его. "Не за  этим  послала  тебя  сюда
генерал, придурок!"
     Он пролетел сквозь занавес из бус и застыл, оказавшись лицом к лицу с
неошимпом в комбинезоне с  капюшоном.  Фибен  узнал  маленького  сводника,
которого дважды видел сегодня: в первый раз у входа в "Обезьянью  гроздь",
а потом на балконе губру.
     - Ты! - обвиняюще закричал он.
     - Да, я, - ответил сводник. - Прости, но повторить  свое  предложение
не могу. Но, наверно, тебя сегодня занимает другое.
     Фибен нахмурился.
     - Прочь с дороги! - Он сделал шаг, чтобы отодвинуть его в сторону.
     - Макс! - позвал маленький шимп. Из тени  появилась  крупная  фигура.
Тот самый рослый шимп с лицом в шрамах, которого Фибен  встретил  в  баре,
перед тем как его окружили  проби.  Тот  самый,  что  интересовался  синей
картой. В мощной руке он сжимал станнер. Виновато улыбнулся.
     - Прости, приятель.
     Фибен напрягся, но было поздно. Все тело закололо, и  Фибен  упал  на
руки маленького шимпа.
     И ощутил нежное тело и неожиданно приятный запах.
     "Ифни!" - подумал он, теряя сознание.
     - Помоги мне, Макс, - послышался  голос  поблизости.  -  Надо  быстро
уходить.
     Сильные руки подняли его,  и  Фибен  почти  обрадовался  беспамятству
после неожиданного  сюрприза.  "Сводник"  с  мальчишеским  лицом  оказался
шимми, девушкой!



        25. ГАЛАКТЫ

     Сюзерен Стоимости и Бережливости  покинул  собрание  руководителей  в
возбужденном состоянии. Встречи с другими сюзеренами всегда  утомляли  его
физически. Три  соперника,  танцуя  и  кружа,  создавая  временные  союзы,
раз®единяясь  и  соединяясь  вновь,   формируют   постоянно   изменяющееся
единство. И так будет, пока ситуация остается неопределенной и изменчивой.
     Но, постепенно конечно, положение на Гарте стабилизируется.  Один  из
трех руководителей окажется самым проницательным, лучшим  из  всех.  И  от
того, кто им окажется, зависит очень многое. И их цвет, и их пол.
     Но торопиться со Слиянием нельзя. Пока  еще  нет.  Еще  много  встреч
пройдет до этого дня, и много плюмажей будет сброшено.
     Первый  его  спор  состоялся  с  сюзереном  Праведности   по   поводу
привлечения солдат  Когтя  для  подавление  сопротивления  земной  морской
пехоты в космопорту. В сущности, небольшое столкновение, и  когда  сюзерен
Луча и Когтя принял сторону Праведности, сюзерен Стоимости охотно  сдался.
Последующая  схватка  дорого  стоила.  Были  большие   потери.   Но   цель
оправдывает средства.
     Сюзерен Стоимости и Бережливости заранее знал, что этим кончится.  На
самом деле он и не хотел выиграть их первый спор. Он знал, что гонку лучше
начинать последним. Пусть священник и адмирал соревнуются между  собой.  В
результате оба какое-то время не будут обращать  внимания  на  гражданскую
службу. Для того чтобы  организовать  правильное  управление,  потребуются
большие усилия, и сюзерен Стоимости и Бережливости не желал тратить силы в
ненужных спорах.
     Таких, как самый последний. Выходя из  павильона  встреч,  окруженный
помощниками и  охраной,  главный  чиновник  по-прежнему  слышал,  как  два
сюзерена кричат друг на друга. Встреча закончилась, а они все еще спорят о
принятом решении.
     Какое-то время военные будут  продолжать  газовые  атаки,  разыскивая
людей, которые избежали первоначальной дозы. Несколько минут назад об этом
был отдан приказ.
     Верховный священник, сюзерен Праведности,  встревожился  из-за  того,
что слишком много людей при этом погибло или получило ранения.  Пострадали
также некоторые неошимпанзе. С точки зрения  закона  или  религии  это  не
катастрофа, но с течением  времени  может  усложнить  положение.  Придется
платить компенсацию, а если этот случай когда-нибудь будет рассматриваться
в межзвездном суде, авторитет губру может быть подорван.
     Сюзерен Луча и Когтя доказывал,  что  судебное  расследование  крайне
маловероятно.  Теперь,  когда  все   пять   галактик   в   смятении,   кто
поинтересуется незначительными ошибками, допущенными на таком комке грязи?
     - Мы интересуемся! - заявил сюзерен Праведности.
     И подчеркнул свое решение, отказавшись сойти с насеста и  ступить  на
почву Гарта. Он заявил, что если сделает это преждевременно, то тем  самым
официально  подтвердит  вторжение.  А  с  этим  нужно  повременить.  Из-за
небольшой,  но  яростной  схватки  в  космосе  и  из-за  сопротивления   в
космопорту. Эффективно, хотя  и  недолго  защищаясь,  законные  обладатели
лицензии сделали необходимой задержку с официальным об®явлением захвата. А
любые, даже самые  незначительные,  ошибки  не  только  ослабят  положение
губру, но и могут дорого обойтись.
     Сделав это заявление, священник расправил свой  многоцветный  плюмаж,
самонадеянно уверенный в  победе.  Упоминая  о  расходах,  он  рассчитывал
получить союзника.  Праведность  считал,  что  его  обязательно  поддержит
Стоимость и Бережливость.
     "Как глупо думать, что Слияние может быть достигнуто  такими  ранними
спорами", - думал сюзерен Стоимости и Бережливости.  Он  решил  поддержать
военного.
     -  Пусть  газовые  атаки  продолжаются,  пусть  будут   найдены   все
спрятавшиеся, - сказал он, к отчаянию священника и к радости адмирала.
     Битва в космосе и высадка  оказались  очень  дорогостоящими.  Но  без
программы принуждения вышло бы еще дороже. Газовые  атаки  достигли  своей
цели: теперь почти все человеческое население сосредоточено на  нескольких
маленьких островках, и там его легко контролировать. Легко понять,  почему
этого добивался сюзерен  Луча  и  Когтя.  У  чиновника  тоже  имелся  опыт
обращения с волчатами. Он тоже  чувствует  себя  в  большей  безопасности,
когда люди собраны там, где он их не видит.
     Конечно, придется принять кое-какие меры, чтобы замаскировать высокую
цену экспедиции. Повелители Насестов уже отозвали часть флота. Очень важно
прочно цепляться за насест в вопросе о  расходах.  Однако  об  этом  нужно
будет поговорить на другой встрече.
     Сегодня победа на стороне военного сюзерена. А завтра? Что  ж,  союзы
создаются и распадаются, и так будет до  тех  пор,  пока  не  выработается
новая политика. И не появится царица.
     Сюзерен  Стоимости  и  Бережливости  обратился  к  одному  из   своих
помощников-кваку.
     - Пусть меня отвезут, препроводят, отнесут в мои помещения.
     Правительственная машина на воздушной подушке поднялась и направилась
к зданию на берегу моря, которое присмотрела гражданская служба. Машина со
свистом проносилась по небольшому городку землян,  патрулируемому  боевыми
роботами, и на нее смотрели группы  смуглых  волосатых  животных,  которых
люди называют своими старшими клиентами.
     Сюзерен снова повернулся к помощник