на  потемнела  над
надбровными  дугами,  где  из-под  ее  края  выбивались  влажные  курчавые
завитки. Взглядом  Саймон  молча  просил  Фибена  выпрямиться  и  смотреть
вперед.
     Фибен  вздохнул.  Он  знал,  что  должен  попытаться  стоять  смирно.
Церемония отбытия значительных  лиц  почти  закончена,  а  член  почетного
караула не должен горбиться.
     Но взгляд его продолжал устремляться к южному краю  плоской  вершины,
далеко от коммерческого  вокзала  и  улетающих  торговых  кораблей.  Здесь
виднелся неровный ряд незамаскированных тусклых металлических предметов, с
легко различимым контуром  военных  кораблей.  Вокруг  суетились  техники,
готовя детекторы и щиты кораблей к предстоящей  битве.  Время  от  времени
корабли начинали мерцать.
     Фибен гадал, решило ли наконец командование, в каком корабле  полетит
он. Наверно,  полуобученные  пилоты  колониальной  милиции  будут  бросать
жребий, чтобы решить, кто полетит на самых ветхих из этих  военных  машин,
купленных недавно по сниженной  цене  у  пролетавшего  ксатинни,  торговца
металлоломом.
     Левой рукой Фибен оттянул тугой воротник  мундира  и  почесал  густые
волосы под ключицей. "Старое не обязательно плохое, - напомнил он себе.  -
По крайней мере знаешь, что твоя тысячелетней  давности  лохань  выдержала
уже много ударов".
     Большинство  из  этих  побитых  разведчиков  участвовало   в   боевых
действиях на звездных линиях,  когда  еще  человечество  и  не  слышало  о
галактической цивилизации...  когда  оно  еще  даже  не  начало  играть  с
пороховыми ракетами, обжигая пальцы и  распугивая  птиц  на  своей  родной
Земле.
     Эта  мысленная  картина  заставила  Фибена   улыбнуться.   Не   самая
почтительная мысль о расе твоих патронов. Но люди вырастили его  народ  не
для почтительности.
     "Черт побери, как чешется этот обезьяний костюм! Голые обезьяны,  как
и люди, могут это выдерживать. Но мы ведь волосатые, это не для нас!"
     Но церемония отлета синтаинского консула как будто подходит к  концу.
Свойо  Шочухун,  этот  напыщенный  шар  из  шерсти  и  усов,   заканчивает
прощальную речь, обращенную к обитателям планеты  Гарт,  людям  и  шимпам,
которых оставляет на произвол  судьбы.  Фибен  снова  почесал  подбородок.
Поскорее бы этот воздушный шар забрался в катер и убирался бы  с  планеты,
если так торопится.
     Сосед локтем ударил его в ребра. Саймон настойчиво прошептал:
     - Выпрямись, Фибен. Ее милость смотрит сюда.
     Меган Онигл,  седовласый  планетарный  координатор,  поджала  губы  и
покачала головой, глядя на Фибена.
     "Дьявольщина!" - подумал он.
     Сын Меган Роберт был однокашником  Фибена  в  маленьком  университете
Гарта. Фибен изогнул бровь, словно хотел сказать, что он  не  напрашивался
на эту сомнительную  честь.  И  если  люди  хотят,  чтобы  их  клиенты  не
чесались, не нужно было возвышать шимпанзе.
     Но все же поправил воротник и  постарался  выпрямиться.  Внешность  и
форма очень много значат для галактов,  и  Фибен  знал,  что  даже  низкий
неошимп должен достойно исполнить свою роль, иначе  земной  клан  потеряет
лицо.
     По обе стороны от координатора  Онигл  стояли  другие  важные  шишки,
пришедшие проститься с отлетающей Свойо Шочухун. Слева от  Меган  Каулт  -
громоздкий и неуклюжий теннанинский  посол,  великолепный  в  своей  яркой
шляпе поверх гребня. Дыхательные щели  у  него  на  горле  раскрываются  и
закрываются, как жалюзи, каждый раз, когда существо с огромными  челюстями
вдыхает.
     Справа  от  Меган  видна  фигура,  больше  похожая  на   гуманоидную,
стройная, с длинными конечностями, беззаботно сгорбившаяся  на  полуденном
солнце.
     "Что-то развеселило Утакалтинга, - понял Фибен. - Какая-то новость?"
     Разумеется, послу Утакалтингу  все  кажется  забавным.  Своей  позой,
слегка  развевающимися  над  маленькими  ушами  серебристыми   щупальцами,
блеском своих золотых широко расставленных глаз посол тимбрими,  казалось,
выражал то, что не мог произнести вслух, - нечто весьма  оскорбительное  в
адрес улетающего синтианского дипломата.
     Свойо  Шочухун  пригладила  усы  и  стала  по  очереди  прощаться   с
коллегами. Глядя, как она  ритуально  машет  лапой  перед  Каултом,  Фибен
подумал, что она похожа на огромного толстого енота, разодетого  наподобие
какого-нибудь древнего восточного придворного.
     Каулт, теннанинец, раздул гребень и поклонился в ответ.  Два  галакта
разного  роста  обменялись  любезностями  на  певучем,  с   разнообразными
интонациями, галактическом-шесть. Фибен знал,  что  особой  любви  друг  к
другу они не испытывают.
     - Ну, друзей ведь не выбирают? - прошептал Саймон.
     - Ты чертовски прав, - согласился Фибен.
     Какая  ирония!  Пушистые  коварные  синтиане  -  одни   из   немногих
"союзников" Земли в политической и военной трясине пяти галактик.  Но  они
фантастически эгоистичны и  трусливы.  От®езд  Свойо  гарантирует,  что  в
тяжелую минуту у Гарта не появятся армады толстых пушистых воинов.
     "Точно так же не будет помощи ни с Земли, ни от тимбрими. У них и так
хватает забот".
     Фибен  достаточно  владел  гал-шесть,  чтобы   понять,   что   рослый
теннанинец сказал Свойо.  Каулт,  очевидно,  невысокого  мнения  о  после,
покидающем свой пост.
     "Надо отдать должное теннанинцам", - подумал Фибен.  Возможно,  народ
Каулта фанатичен. И, несомненно, теннанинцы  числятся  в  настоящее  время
среди  противников  землян.  Тем  не  менее  они  хорошо  известны   своей
храбростью и неуклонным следованием кодексу чести.
     "Конечно, невозможно всегда выбирать ни друзей, ни врагов".
     Свойо повернулась к Меган Онигл. Ее  поклон  был  заметно  ниже,  чем
перед Каултом.  Люди  занимают  нижнее  место  на  шкале  рас  патронов  в
галактике.
     "И ты точно знаешь свое место", - напомнил себе Фибен.
     Меган поклонилась в ответ.
     - Жаль, что вы  улетаете,  -  сказала  она  на  гал-шесть  с  сильным
акцентом. - Передайте своему народу нашу благодарность.
     - Конечно, - пробормотал Фибен. - Всем другим енотам передай спасибо.
- Но лицо его сохраняло невозмутимое выражение. В  этот  момент  полковник
Мейвен, человек, командир почетного караула, сердито посмотрел на него.
     Ответ Свойо изобиловал банальностями.
     Будьте терпеливы, советовала она. В пяти галактиках сейчас  смятение.
Фанатики великих рас сеют смуту, потому  что  считают,  что  близок  конец
великой эры. И немедленно начинают действовать.
     В то же время  умеренные  и  галактические  Институты  должны  влиять
медленнее, разумнее. Но они начнут функционировать, заверяла посол. В свое
время. Маленький Гарт не будет забыт.
     "Как же! -  саркастически  думал  Фибен.  -  Не  пройдет  одного-двух
столетий, как нам помогут!"
     Другие  шимпы  в  составе  почетного  караула  переглядывались  и   с
отвращением закатывали глаза. Офицеры-люди обладали большей выдержкой,  но
Фибен заметил, как один из них сунул язык за щеку.
     Наконец Свойо остановилась перед дуайеном  дипломатического  корпуса.
Другом Людей Утакалтингом, послом-консулом тимбрими.
     На высоком ити [от англ. extra-terrestrial - инопланетянин] свободная
черная  одежда,  контрастирующая  с  бледной  кожей.  Рот  у   Утакалтинга
маленький, и пространство между затененными глазами кажется  необыкновенно
широким. Тем не менее гуманоидное выражение лица совершенно  ясно.  Фибену
всегда кажется, что посол самых близких союзников Земли  всегда  на  грани
смеха над шуткой, большой или малой. Утакалтинг, с его мягкой  шерстью  на
голове, по краям  которой  колышутся  щупальца,  с  его  длинными  тонкими
руками, с его  юмором,  был  единственным  существом  на  поле,  которого,
казалось, не коснулись тяготы  и  заботы  этого  дня.  Ироническая  улыбка
тимбрими  подействовала  на  Фибена  заразительно,  настроение  его  сразу
улучшилось.
     "Наконец-то!" Фибен облегченно вздохнул. Свойо как  будто  закончила,
повернулась и направилась к трапу ждущего катера.  Услышав  резкий  приказ
полковника Мейвена,  почетный  караул  вытянулся.  Фибен  начал  про  себя
считать количество шагов, отделяющих его от тени и холодной выпивки.
     Но еще не пришло время расслабляться.  Не  один  Фибен  застонал  про
себя, когда синтианка остановилась на верху трапа и еще раз  обратилась  к
присутствующим.
     То, что произошло в этот момент, весь ход событий, будет  еще  долгое
время  вызывать  замешательство  Фибена.  Но  при  первых  певучих  звуках
гал-шесть, которые испустил Свойо, что-то странное случилось на посадочном
поле. Фибен ощутил резь в глазах и посмотрел влево. Он увидел, как  вокруг
одного из разведчиков возникло свечение. И тут же маленький корабль словно
в_з_о_р_в_а_л_с_я_.
     Фибен не помнил, когда бросился на бетон, но обнаружил, что лежит  на
нем, стараясь зарыться в жесткую упругую поверхность.
     "Что это? Вражеское нападение? Так быстро?"
     Он услышал, как  оглушительно  чихнул  Саймон.  Отовсюду  раздавалось
чихание. Моргая  невидящими  глазами,  Фибен  сквозь  пелену  увидел,  что
маленький корабль цел. Значит, он не взорвался?
     Но _п_о_л_я_ его вышли из-под контроля. Они испускали ослепительный и
оглушительный светозвук. Инженеры в защитных костюмах  пытались  отключить
вышедший из строя вероятностный генератор, но шумное извержение ударило по
всем  чувствам  присутствующих,  от  осязания  и  вкуса  до   обоняния   и
пси-восприятия.
     - Ну и ну! - присвистнула  шимми  слева  от  Фибена,  тщетно  пытаясь
зажать нос. - Кто-то установил бомбу-вонючку!
     И Фибен мгновенно понял, что она права. Он быстро повернулся и  успел
заметить, как посол синтиан, сморщив нос и постыдно свернув усы,  исчезает
в катере, забыв о достоинстве. Люк захлопнулся.
     Кто-то  наконец  отыскал  нужную  кнопку  и  отключил   перегруженный
генератор. Остался только мерзкий привкус во рту  и  звон  в  ушах.  Члены
почетного караула вставали, оправлялись и раздраженно бормотали. Некоторые
- и люди, и шимпы - мигали и отчаянно зевали. Казалось,  только  на  посла
теннанинцев  случившееся  не  подействовало.  Больше  того,  Каулт  словно
удивлялся странному поведению землян.
     "Бомба-вонючка.  -  Фибен  кивнул.  -  Кто-то  считает  это   удачным
розыгрышем".
     "И мне кажется, я знаю кто".
     Фибен внимательно  посмотрел  на  Утакалтинга.  Существо,  прозванное
Другом Людей, вспоминало, как худой тимбрими  улыбался  Свойо,  напыщенной
маленькой синтианке, когда она начала свою последнюю речь. Да, Фибен готов
поклясться на экземпляре Дарвина, что в этот самый момент, перед тем,  как
генератор корабля начал сбоить, тонкие щупальца  над  головой  Утакалтинга
поднялись, образовав корону, и посол улыбнулся в предвкушении.
     Фибен   покачал   головой.    Несмотря    на    свои    прославленные
пси-способности, тимбрими не может вызвать такое происшествие одной  силой
воли.
     Все должно быть организовано заранее.
     Синтианский  катер  поднялся  в  воздух  и  отлетел   на   безопасное
расстояние, потом с воем гравитики устремился к облакам.
     По приказу полковника Мейвена почетный караул вытянулся  в  последний
раз. Перед ним прошли планетарный координатор и два оставшихся посла.
     Возможно, это игра воображения, но Фибену показалось, что  Утакалтинг
на мгновение задержался перед ним. Фибен был уверен, что один из  широких,
окруженных серебряным ободком глаз  посмотрел  прямо  на  него.  А  другой
подмигнул.
     Фибен вздохнул. "Очень смешно,  -  подумал  он,  надеясь,  что  посол
тимбрими уловит его мысленный сарказм. - Через неделю мы все превратимся в
дымящееся мясо, а ты устраиваешь розыгрыши.
     Очень смешно, Утакалтинг".



        2. АТАКЛЕНА

     Щупальца возбужденно зашевелились над головой. Атаклена  чувствовала,
как ее раздражение и гнев, подобно статическому электричеству,  стекают  с
концов серебряных нитей. Эти концы шевелились словно по  своей  воле,  как
тонкие пальцы, они лепили из ее почти ощутимого негодования _ч_т_о_-_т_о_.
     Сидевший поблизости человек, тоже ожидающий аудиенции у  планетарного
координатора, принюхался и удивленно оглянулся. Сам не понимая, почему ему
вдруг  стало  так  неловко,  он   отодвинулся   от   Атаклены.   Вероятно,
прирожденный,  хотя  и  примитивный  эмпат.  Некоторые  люди  способны   к
к_е_н_н_и_н_г_у_ эмпатических глифов тимбрими, но мало кто  из  них  умеет
пойти дальше очень смутного ощущения.
     Кто-то еще заметил  поведение  Атаклены.  На  другом  конце  приемной
стоящий в толпе ее отец неожиданно поднял голову. Его  собственная  корона
щупалец оставалась неподвижной,  но  Утакалтинг  чуть  наклонил  голову  и
слегка повернулся, посмотрев на дочь. Его выражение было вопросительным  и
чуть заинтересованным.
     Так смотрят люди-родители на дочь, пинающую диван или  мрачно  что-то
бормочущую про себя. В сущности, чувство  то  же  самое,  только  Атаклена
проявляет его не внешней вспышкой раздражения, а через свою  тимбримийскую
ауру. Под взглядом отца она торопливо успокоила свои шевелящиеся  щупальца
и подавила нарождающийся глиф.
     Но негодование ее от этого не прошло. Да и трудно о нем забыть в этой
толпе  людей.  "Карикатуры",  -  презрительно  подумала   Атаклена,   хотя
понимала, что эта мысль несправедлива и невеликодушна. Конечно, земляне не
могут  перестать  быть  такими.  Это  один  из  самых  странных   народов,
появившихся в галактике за прошлые эпохи. Но это вовсе не значит, что  она
обязана восхищаться ими!
     Было бы легче, если бы они  казались  _б_о_л_е_е_  чужими.  А  так  -
неуклюжие, узкоглазые, сутулые пародии на  тимбрими.  Цвет  кожи  и  волос
необычайных  оттенков,  невероятные   пропорции   тела   усугублялись   их
постоянной мрачностью и  угрюмостью.  Их  общество  со  временем  начинало
действовать на Атаклену угнетающе.
     "Еще одна мысль, неподобающая дочери дипломата".
     Атаклена высмеивала себя, пытаясь направить мысли по другому руслу. В
конце концов людей нельзя винить в том, что они буквально излучают  страх:
война, которой они не хотели, готова обрушиться на них.
     Атаклена видела, как ее отец  рассмеялся,  услышав  слова  одного  из
офицеров-землян, и поразилась  его  самообладанию.  Как  он  все  достойно
выносит!
     "Мне никогда не усвоить эту легкую, уверенную манеру поведения".
     "Он никогда не сможет гордиться мной".
     Атаклена  хотела,  чтобы  отец  отошел  от  землян  и  она  могла  бы
поговорить с ним наедине. Через  несколько  минут  за  ней  явится  Роберт
Онигл, и она хотела еще раз попытаться  убедить  отца  не  отсылать  ее  с
молодым землянином.
     "Я могу быть полезна. Я знаю, что могу! Меня не  нужно  отправлять  в
горы для безопасности, как ребенка!"
     Она заставила себя успокоиться, прежде чем  над  головой  образовался
еще один глиф негодования. Нужно переключиться на что-то другое, пока  она
ждет.  Сдерживая  свои  эмоции,  Атаклена  неслышно  направилась  к  двоим
офицерам-людям, стоявшим поблизости. Те разговаривали на англике, наиболее
часто используемом земном языке.
     - Послушай, - говорила офицер-женщина. - Мы знаем только, что один из
земных  исследовательских  кораблей  наткнулся  на   что-то   странное   и
совершенно неожиданное в звездном скоплении на краю галактики.
     - Но что это было? - спросил другой офицер. - Что они обнаружили?  Ты
изучала чужаков, Алиса. Не знаешь ли, что открыли  эти  бедняги  дельфины?
Из-за чего эта заварушка?
     Женщина пожала плечами.
     - Хоть  обыщи  меня!  Но  даже  туманные  намеки  в  первом  послании
"Стремительного" привели самые фанатичные кланы галактики к сражениям друг
с другом в масштабах, не виданных мегагодами. Последние сообщения  говорят
о жесточайших стычках. Ты ведь видел, какой испуганной выглядела синтианка
неделю назад, когда решила улизнуть?
     Мужчина  мрачно  кивнул.  Какое-то  время  оба  молчали.   Напряжение
незримой стеной повисло в воздухе. Атаклена восприняла  его  как  простой,
темный глиф неуверенности и страха.
     - Это что-то огромное, - негромко сказала наконец женщина.  -  Что-то
по-настоящему важное.
     Атаклена отошла, поняв, что люди обратили на нее внимание.  С  самого
прибытия на Гарт она постепенно меняла форму тела так, чтобы черты лица  и
фигура напоминали земную девушку. Но способности тимбрими к изменениям  не
безграничны. Невозможно скрыть,  кто  она  на  самом  деле.  Если  бы  она
осталась на месте, земляне обязательно поинтересовались бы  ее  мнением  о
нынешнем кризисе, и ей не хотелось признаваться, что она знает  не  больше
них.
     Атаклена находила такую ситуацию печально-ироничной. Снова, как и  во
время знаменитого дела "Солнечного ныряльщика" два столетия назад,  земные
расы в центре внимания. На этот раз межзвездный  кризис  вызван  кораблем,
впервые в истории руководимым экипажем _н_е_о_д_е_л_ь_ф_и_н_о_в_.
     Второй по возрасту расе клиентов землян не  более  двухсот  лет,  она
моложе даже неошимпанзе. Никто  не  может  предугадать,  как  китообразные
астронавты  выберутся  из  положения,  которое  создали   по   собственной
небрежности. Но последствия их открытия уже затронули  половину  известной
галактики и дошли даже до таких далеких планет, как Гарт.
     - Атаклена...
     Она повернулась. Рядом стоял Утакалтинг и доброжелательно смотрел  на
нее.
     - Все в порядке, дочь?
     Она  чувствует  себя  такой  ничтожной  в  присутствии   Утакалтинга.
Невзирая на его мягкое обращение с ней, ей  всегда  немного  страшно.  Так
совершенны его искусство и самообладание, что она  даже  не  почувствовала
его приближения, пока он не коснулся ее руки. И даже сейчас ее кеннинг  не
проникает в его ауру,  и  она  видит  только  эмпатический  глиф,  который
называется _к_а_р_и_д_о_у_о_ - отцовская любовь.
     - Да, отец. Я... все в порядке.
     - Хорошо. Значит, ты собралась и готова к экспедиции?
     Он  говорил  на  англике.  Она  ответила  на  тимбримийском  варианте
галактического-семь.
     - Отец, я не хочу уходить в горы с Робертом Ониглом.
     Утакалтинг нахмурился.
     - Мне казалось, что вы с Робертом друзья.
     Ноздри Атаклены раздраженно раздулись. Почему Утакалтинг  сознательно
не понимает ее? Он должен знать,  что  сын  планетарного  координатора  не
вызывает  возражений  в  качестве  спутника.  Из   всех   молодых   землян
Порт-Хелении Роберт наиболее соответствует определению ее "друга".
     - Отчасти именно из-за Роберта я прошу тебя передумать, - сказала она
отцу. - Он стыдится того, что ему приказано "нянчиться" со мной,  как  они
говорят. Все его товарищи и одноклассники в милиции и готовятся к войне. И
я не могу винить его за такое отношение.
     Утакалтинг хотел ответить, но она торопливо продолжила:
     - И еще я не хочу оставлять тебя, отец. Об®ясню еще раз логику  своих
действий: я уже говорила, что могу оказаться тебе полезной  в  предстоящие
недели. А теперь добавлю еще это.
     С огромным старанием она сосредоточилась на создании  глифа,  который
задумала с утра. Она назвала его  _к_е_й_'_п_а_т_и_е_  -  просьба  быть  в
опасности рядом с тем, кого любишь. Щупальца ее дрожали  над  ушами,  глиф
тоже  дрожал,  возникая  над  головой,  и  начал  вращаться.  Но   наконец
стабилизировался. Она послала его по  направлению  к  ауре  отца.  В  этот
момент Атаклена даже забыла, что  комната  полна  неуклюжими  гладколобыми
землянами и их мохнатыми маленькими клиентами-шимпами. В  мире  оставались
только они двое и мост, который она жаждала перебросить через пустоту.
     К_е_й_'_п_а_т_и_е_  опустился  в  ждущие   щупальца   Утакалтинга   и
завертелся там; его оценка высветила глиф.  Атаклена  ахнула,  увидев  его
красоту. Она знала, что  искусство  отца  намного  превышает  ее  скромные
возможности.
     Глиф, как мягкий утренний туман, опустился на корону отца и продолжал
там светиться.
     - Прекра