ооружения.  Там  стояли
два стражника, каждый на одной тонкой узловатой ноге, острые птичьи  клювы
были спрятаны в мягкий  пух,  растущий  подмышками.  На  стойке  рядом  со
стандартным галактическим коммутатором лежали два сабельных ружья.
     Оба солдата Когтя казались крепко спящими!
     Фибен фыркнул, его плоский нос снова  сморщился,  уловив  сладковатый
запах чужаков. Не  впервые  подмечает  он  приметы  слабости  в  этих,  по
всеобщему мнению, неуязвимых фанатиках-губру. До сих пор все  у  них  идет
легко -  слишком  легко.  Почти  все  люди  собраны  и  нейтрализованы,  и
захватчики, по-видимому, считают, что угроза для них может  прийти  только
из космоса. Несомненно, именно поэтому  все  защитные  установки  нацелены
вверх. Почти ничего не сделано, чтобы предотвратить нападение с земли.
     Фибен погладил свой нож в ножнах на поясе.  Его  одолевало  искушение
пробраться внутрь, проползти под  сторожевыми  лучами  и  преподать  губру
наглядный урок.
     Порыв прошел, и Фибен покачал головой. "Позже, - подумал он. -  Когда
это причинит им больше вреда".
     Похлопывая Тихо по шее, он провел лошадь через освещенное место перед
воротами и углубился в индустриальный район города. Склады и фабрики  тихи
и темны.
     По каким-то делам пробегают шимпы под присмотром изредка пролетающего
патрульного скиммера губру.
     Стараясь  оставаться  незамеченным,  Фибен  скользнул  в  переулок  и
отыскал  здание  склада  без  окон  недалеко  от  единственной  в  колонии
литейной. Он шепотом уговаривал Тихо,  и  тот  подтащил  фургон  к  задней
двери, скрывавшейся в тени. Толстый слой пыли показывал,  что  к  висячему
замку уже давно никто не прикасался. Фибен внимательно осмотрел его.
     - Гм.
     Достав из-за пояса тряпку, Фибен обернул ею дужку замка.  Потом  взял
ее крепко в обе руки, закрыл глаза, сосчитал до трех и дернул.
     Замок оказался прочен, но, как Фибен и  подозревал,  кольцо  в  двери
проржавело. С приглушенным треском оно разорвалось. Фибен  быстро  откатил
дверь в сторону. Тихо покорно прошел в темное помещение, втащив  за  собой
фургон. Фибен  огляделся,  запоминая  расположение  громоздких  прессов  и
металлообрабатывающих станков, прежде чем снова закрыть дверь.
     - Тут тебе будет хорошо, -  негромко  сказал  он,  распрягая  лошадь.
Вытащил из фургона мешок  с  овсом  и  высыпал  зерно  на  пол.  Потом  из
ближайшего крана наполнил водой лохань. - Я вернусь, если смогу, - добавил
он. - А если нет, наслаждайся пару дней овсом, а потом  начинай  ржать.  Я
уверен, кто-нибудь услышит.
     Тихо махнул хвостом и поднял голову от зерна. Он сердито взглянул  на
Фибена и испустил еще один пахучий комментарий.
     - Хм. - Фибен кивнул, отгоняя вонь.  -  Ты,  вероятно,  прав,  старый
друг. Но вот что я тебе скажу: _т_в_о_и_ потомки тоже будут  беспокоиться,
если кто-нибудь когда-нибудь преподнесет им сомнительный дар - разум.
     Он на прощание потрепал лошадь, подошел к двери и  выглянул.  Изнутри
все кажется спокойным. Гораздо спокойней, чем в генетически  бедных  лесах
Гарта. По-прежнему мигает маяк на крыше здания Террагентства: вне  всякого
сомнения, теперь его  используют  в  своих  ночных  операциях  захватчики.
Где-то слышится негромкое электрическое гудение.
     Отсюда недалеко до того места, где он должен встретиться со  связным.
И это самая рискованная часть из его похода в город.
     За те два дня, что прошли между первой газовой атакой и окончательным
захватом  губру  всех  средств  связи,   было   высказано   немало   самых
разнообразных  предложений.  Из  Порт-Хелении  на  Архипелаг,   оттуда   в
отдаленные районы  континента  делались  лихорадочные  телефонные  звонки,
посылались радиосообщения. Все это время человеческое население было очень
занято, а немногочисленные правительственные  линии  связи  кодированы.  И
поэтому брошенные на произвол судьбы шимпы заполняли радиоэфир паническими
предположениями и дикими планами, в основном невероятно тупыми.
     Фибен считал, что это даже хорошо, потому что, несомненно,  враг  уже
тогда подслушивал. И его мнение о неошимпанзе только укрепилось из-за этой
истерии.
     Но время от времени раздавались и  разумные  предложения.  "Словесная
шелуха иногда прикрывает ценные мысли". Перед  смертью  антрополог-человек
доктор Така узнала  сообщение  своего  бывшего  ученика,  некоего  Гайлета
Джонса, жителя Порт-Хелении. Именно к нему генерал решила послать на связь
Фибена.
     К несчастью, была такая сумятица! Только доктор Така  могла  сказать,
как выглядит этот Джонс, но  к  тому  времени,  как  догадались  спросить,
доктор Така умерла.
     Фибен не был уверен ни в месте встречи, ни в пароле.
     "Может, мы даже день назначили не тот", - ворчал он про себя.
     Он выскользнул из склада и закрыл за собой дверь,  повесив  на  место
замок. Кольцо выглядело чуть  покосившимся.  Но  если  не  приглядываться,
ничего не заметишь.
     Через час взойдет полная луна. Нужно двигаться, если он хочет вовремя
добраться до места встречи.


     Ближе к центру  Порт-Хелении,  но  все  еще  в  "плохом"  районе,  он
остановился на небольшой площади  и  посмотрел  на  свет,  струившийся  из
подвального окна работающего бара для шимпов.  От  громкой  музыки  стекла
дрожали в рамах. Фибен, стоя  на  улице,  подошвами  ощущал  вибрацию.  На
несколько кварталов это был единственный признак жизни,  если  не  считать
тусклых огней за завешенными окнами жилых квартир.
     Прямо над головой пролетел жужжащий патрульный робот, и Фибен  быстро
отступил в тень. Башня  машины  повернулась,  ствол  уставился  в  Фибена.
Должно быть, машина засекла его  своим  инфракрасным  зрением.  Но  прошла
мимо, решив, что это просто неошимпанзе.
     Фибен видел и другие согбенные фигуры  на  темных  улицах.  Очевидно,
комендантский  час  скорее  психологический,  чем  военный.  Оккупанты  не
проявляли строгости, так как, по-видимому, не считали это необходимым.
     Большинство тех, кто не остался дома, направлялись в подобные места -
"Обезьянья  гроздь".  Это  излюбленное   заведение   простых   рабочих   и
испытуемых-проби,  тех,  кто  по  эдикту  возвышения  ограничен  в  правах
воспроизводства. Фибен заставил себя перестать почесывать подбородок.
     Закон требовал, чтобы даже люди проходили генетическое  обследование,
прежде чем заводить детей. Но для клиентов - неошимпанзе и неодельфинов  -
законы чрезвычайно строги. В этой сфере либеральное земное общество  точно
выдерживало галактические стандарты. Приходилось  либо  подчиняться,  либо
потерять  шимпов  и  финов.  Их  передадут  каким-нибудь  другим   старшим
патронам. Земля слишком слаба, чтобы  позволить  себе  отвергать  наиболее
почитаемую галактическую традицию.
     Примерно треть шимпов обладает зелеными картами воспроизводства;  это
позволяет  им  рожать   детей   под   присмотром   Совета   возвышения   и
предусматривает наказания, если  они  пренебрегут  осторожностью.  Шимпов,
имеющих серые и желтые  карточки,  гораздо  больше  и  ограничений  у  них
больше. Присоединившись к брачной группе,  они  имеют  право  использовать
свою  сперму  или  яйца,  запасенные   в   отрочестве,   до   обязательной
стерилизации. Если они добиваются успехов в жизни, то такое разрешение  им
дается. Но гораздо чаще шимми с  желтыми  картами  получают  и  вынашивают
введенные  техниками  возвышения  эмбрионы   более   "усовершенствованных"
поколений.
     Обладателям  красных  карт  даже  приближаться  к  детям  шимпов   не
разрешается.
     По стандартам до Контакта такая система может показаться жестокой. Но
Фибен прожил в ней всю жизнь.  На  быстром  пути  возвышения  генетическим
фондом  клиентов   всегда   управляют.   По   крайней   мере   с   шимпами
консультируются в ходе  этого  процесса.  Не  многие  клиенты  могут  этим
похвастать.
     Недостаток  такого  положения  в  том,  что   появляется   социальное
расслоение. Обладателей синих карт, как Фибен,  не  очень  доброжелательно
встречают в таких местах, как "Обезьянья гроздь".
     Но именно это место  выбрано  связным  для  встречи.  Больше  никаких
сообщений не поступало, и Фибену ничего  не  остается,  как  ждать  здесь.
Глубоко вздохнув, он перешел улицу  и  направился  к  рычащей  и  гремящей
музыке.


     Когда его рука коснулась дверной  ручки,  слева  из  тени  послышался
шепот:
     - Хочешь _р_о_з_о_в_у_ю_?
     Вначале Фибен решил, что ему показалось.  Но  слова  повторились,  на
этот раз чуть громче.
     - Р_о_з_о_в_у_ю_? Ищешь _н_а_п_а_р_н_и_ц_у_?
     Фибен вгляделся. Свет из окна мешал видеть в ночи,  но  он  разглядел
маленькое обезьянье лицо, почти детское. Шимп улыбнулся,  сверкнули  белые
зубы.
     - Розовую напарницу?
     Фибен выпустил ручку, почти не веря своим ушам.
     - Прошу прощения?
     Он шагнул вперед. Но в этот момент распахнулась  дверь,  выпустив  на
улицу свет и шум. Его оттолкнуло  несколько  темных  фигур,  гогочущих,  с
пропахшей пивом шерстью. А когда гуляки исчезли и дверь закрылась,  темный
грязный переулок был уже пуст. Маленькая неясная фигура исчезла.
     Фибену захотелось отыскать ее, лишь бы убедиться, что ему  предложили
именно то, о чем он подумал. И почему предложение, только  что  сделанное,
вдруг было отменено?
     Очевидно,  многое  изменилось  в  Порт-Хелении.  Правда,  в  подобных
злачных местах, как  "Обезьянья  гроздь",  он  не  бывал  с  колледжа.  Но
проститутки на темных улицах даже в  этой  части  города  -  редкость.  На
Земле, может быть, или в старых трехмерных фильмах, но здесь, на Гарте?
     Он удивленно покачал головой и открыл дверь, собираясь войти.
     Ноздри Фибена раздулись от густого запаха  пива,  понюшек  и  влажной
шерсти.  Сразу  от  входа  посетитель  начинает  нервничать  из-за  яркого
стробоскопического света, который  вспыхивает  на  танцевальной  площадке.
Здесь качаются несколько темных  фигур,  размахивая  над  головами  чем-то
вроде побегов.  Над  группой  сидящих  музыкантов  установлены  усилители,
которые издают тяжелый, западающий в душу ритм.
     Посетители лежат на тростниковых матрацах и подушках, курят, пьют  из
бумажных бутылок и обмениваются хриплыми репликами по поводу танцующих.
     Фибен пробрался между тесно уставленными столиками к затянутому дымом
прилавку  и  заказал  пинту  горького.  К  счастью,  колониальные  деньги,
по-видимому, еще в ходу. Он прислонился  к  поручню  и  принялся  медленно
разглядывать посетителей. Хотелось бы ему, чтобы сообщение  связного  было
определеннее.
     Фибен искал кого-то похожего на  рыбака,  хотя  это  место  находится
далеко от залива Аспинал. Конечно,  радист,  принявший  сообщение  бывшего
студента доктора Таки, мог все перепутать.  В  этот  вечер  Хаулеттс-Центр
горел, а над головой завывали санитарные флиттеры.  Шену  показалось,  что
Гайлет Джонс сказал что-то вроде "таскающий рыбу доходяга".
     - Здорово, - сказал Фибен, когда ему передавали это указание.  -  Вот
это по-шпионски! Великолепно. - В глубине души он был уверен,  что  радист
все перепутал.
     Не очень благоприятное начало для  восстания.  И  неудивительно.  Для
всех, кроме нескольких шимпов, прошедших  специальную  подготовку,  шифры,
переодевания и пароли были только приметой старинных триллеров.
     А те военные, которых  целенаправленно  готовили,  теперь,  вероятно,
мертвы или интернированы. "Кроме  меня.  А  моей  специальностью  не  была
разведка  или  саботаж.  Дьявольщина,  да  я  не  обманул  бы   и   старый
"Проконсул"!"
     Сопротивлению придется всему учиться заново.
     Но  пиво  вкусное,  особенно  после  долгой  пыльной  дороги.   Фибен
прихлебывал из бумажной бутылки и старался расслабиться. Он кивал  в  такт
грохочущей музыке и улыбался выходкам танцоров.
     Разумеется, под ярким стробоскопическим светом прыгали только  самцы.
Среди работяг и испытуемых страсть к танцам настолько сильна, что ее можно
даже назвать религиозной. Люди, которые отвергали любые формы  сексуальной
дискриминации, в  этом  случае  не  вмешивались.  У  клиентов  есть  право
создавать собственные традиции, пока они не идут вразрез с выполнением  их
обязанностей или возвышением.
     Так что, по крайней мере, в нынешнем поколении у шимми не было  места
в танце грома.
     Фибен смотрел, как рослый обнаженный самец прыгнул на  вершину  груды
покрытых ковром  "скал",  размахивая  веткой.  Танцор  -  днем,  вероятно,
механик или фабричный рабочий -  махал  гремящей  веткой  над  головой,  а
барабаны  грохотали,  стробоскоп  метал   вверху   искусственные   молнии,
окрашивая танцора то в ослепительно-белый, то в черный цвет.
     Ветка дребезжала, а танцор прыгал и  кричал  в  такт  музыке,  бросая
вызов небесам.
     Фибен часто думал, насколько  популярность  танца  грома  об®ясняется
врожденной, унаследованной любовью к  грому.  Хорошо  известен  факт,  что
невозделанные, немодифицированные шимпы в джунглях Земли  часто  исполняли
грубый "танец" во время бури с молниями. Он подозревал, что эта "традиция"
неошимпанзе    -    просто     подражание     поведению     невозделанных,
немодифицированных предков.
     Подобно большинству обучавшихся в колледжах шимпов, Фибен считал себя
слишком образованным для такого  туповатого  и  бесхитростного  поклонения
предкам. И звукам искусственного грома предпочитал Баха или песни китов.
     Но  иногда,  один  в  своей  квартире,  он  доставал  запись   группы
"Гремящие", надевал наушники и старался проверить, какой гром выдержит его
череп, не расколовшись. И сейчас, под  ревущими  усилителями,  он  не  мог
сдержать дрожь, когда по помещению метались "молнии", а барабаны сотрясали
посетителей, мебель и арматуру.
     Другой обнаженный танцор поднялся  на  гору,  тряся  своей  веткой  и
громко бросая вызов. Поднимаясь, он опирался  на  костяшки  пальцев  одной
руки - манера, вызывающая  негодование  ортопедов,  но  которая  встретила
одобрение веселящейся аудитории. Парень на утро расплатится болью в спине,
но что эта боль по сравнению с великолепием танца?
     Самец наверху ответил криком. Он искусно и  расчетливо  подпрыгнул  и
развернулся, и в  этот  момент  новая  стробоскопическая  молния  выбелила
комнату.  Картина  свирепая  и  мощная,  напоминающая,  что  всего  четыре
столетия назад дикие предки танцора точно так же бросали вызов непогоде  с
вершин лесистых холмов. И им  не  нужны  были  люди,  не  нужны  скальпели
хирургов, чтобы понять, что ярость неба требует ответа.
     Шимпы за столиками засмеялись  и  зааплодировали,  король,  улыбаясь,
спрыгнул с вершины холма. Он бежал, по дороге сильно толкнув соперника.
     Это еще одна причина, по которой самки редко участвуют в танце грома.
Взрослый самец-неошимп обладает физической силой своего  предка  с  Земли.
Шимми, желающие участвовать, обычно играют в оркестрах.
     Фибену всегда казалось странным, что у людей  все  по-другому.  Самцы
людей чаще увлечены звуками, а самки - танцами, а  не  наоборот.  Конечно,
люди и во многих других отношениях существа непонятные.  Взять,  например,
их необычные сексуальные взаимоотношения.
     Фибен разглядывал клуб. В  таких  барах  самцов  всегда  больше,  чем
самок, но сегодня шимми было особенно мало. Они,  как  правило,  сидели  в
центре группы друзей, причем с  краю  располагались  самые  рослые  самцы.
Конечно,  были  и  официантки;  они,  в  искусственных  шкурах   леопарда,
расхаживали между столиками, разнося напитки и курево.
     Фибен начинал беспокоиться. Как узнает его связной в этом  сверкающем
полутемном сумасшедшем доме? И вообще, тут нет никого похожего на рыбака.
     Вдоль трех стен над танцевальной площадкой проходит балкон. Там сидят
посетители, наклоняются, колотят по перилам, подбадривают танцующих. Фибен
повернулся и попятился, чтобы лучше видеть... и чуть не перевалился  через
низкий плетеный столик. Он изумленно замигал.
     Там, на  балконе,  за  веревочным  ограждением,  охраняемый  четырьмя
плавающими боевыми роботами, сидел захватчик в белом  оперении,  с  острым
килем, изогнутым клювом... но у этого губру  на  голове  какая-то  вязаная
шапочка, закрывающая его орган слуха в виде гребня.  А  на  глазах  темные
очки.
     Фибен  заставил  себя  отвести  взгляд.  Нельзя   выглядеть   слишком
удивленным.  Очевидно,  посетители  за  последние   недели   должны   были
привыкнуть к виду чужаков. Фибен, правда, заметил отдельные  встревоженные
взгляды в ту сторону. Возможно, этим об®ясняется пыл соперников:  "Гроздь"
даже для рабочего бара кажется необычно буйной.
     Небрежно прихлебывая пиво из бутылки,  Фибен  снова  взглянул  вверх.
Шапка  и  очки  у  губру,  несомненно,  для  защиты  от  шума   и   света.
Роботы-охранники выгородили часть территории  для  чужака,  но  оставшееся
крыло почти пусто.
     П_о_ч_т_и_. Рядом с остроклювым губру сидели двое шимпов.
     "Квислинги? - подумал Фибен. - Значит, среди нас уже есть предатели?"
     Он удивленно покачал головой.  Зачем  здесь  губру?  Что  интересного
нашел здесь захватчик?
     Фибен вернулся на свое место за стойкой.
     "Очевидно, их интересуют шимпы, и не только как заложники".
     Но по какой причине? Почему галакты  вообще  заинтересовались  толпой
волосатых клиентов, которых вряд ли считают наделенными разумом?


     Танец грома внезапно достиг  крещендо  и  финального  грохота,  потом
ворчание стало стихать, как бы удаляясь в  туманную  бурную  даль.  Эхо  в
голове Фибена звучало еще несколько секунд.
     Улыбаясь,  вспотевшие  танцоры   возвращались   к   своим   столикам,
одевались. Смех звучал, возможно, излишне откровенно.
     Чувствуя напряжение, царящее в  этом  зале,  Фибен  удивлялся,  зачем
вообще пришли посетители.  Бойкот  заведения,  которому  покровительствуют
захватчики,  кажется  такой  простой  и  очевидной  формой  _а_ш_и_м_ы_  -
пассивного сопротивления. Ведь простой шимп с улицы ненавидит врагов  всех
землян!
     Что привлекло сюда эту толпу вечером?
     Для отвода глаз Фибен заказал еще пива, хотя  уже  подумывал  о  том,
чтобы уйти. Губру заставлял его  нервничать.  Связной  не  появился,  пора
уходить отсюда и начинать собственное расследование. Он должен понять, что
происходит  в  Порт-Хелении,  и  связаться  с  теми,  кто  хочет   создать
организацию.
     Группа лежащих посетителей начала топать по полу и кричать.  И  скоро
крик подхватил весь зал.
     - Сильвия! Сильвия!
     Музыканты вернулись на свою платформу, аудитория  зааплодировала,  на
этот раз в такт гораздо более спокойной музыке. Пара шимми  соблазнительно
склонилась над саксофонами, в помещении стало темнее.
     Прожектор осветил вершину танцевального возвышения,  занавес  из  бус
приоткрылся, и появилась  новая  фигура,  остановившаяся  в  ослепительном
свете. Фибен удивленно замигал. Что здесь делает эта шимми?
     Верхнюю часть ее лица закрывала клювастая маска с  гребнем  из  белых
перьев. Обнаженные соски выкрашены светящейся краской и искорками горят  в
луче прожектора. Юбка из серебряных нитей раскачивается в такт  медленному
ритму.
     Таз у самок-неошимпанзе шире, чем у их предков, чтобы  произвести  на
свет потомство с большой головой. Тем не  менее  раскачивание  бедрами  не
стало врожденным эротическим стимулом у шимпов, заводящим  самцов,  как  у
людей.
     Но Фибен, глядя на призывные движения, чувствовал, как у него сильнее
бьется сердце. Вначале он решил, что это молодая девушка, но скоро  понял,
что танцовщица - зрелая рожавшая самка.  Отчего  она  казалась  еще  более
привлекательной.
     Она двигалась покачивающимися шагами, юбка ее слегка  развевалась,  и
Фибен заметил, что ее  ткань  только  снаружи  серебристая.  С  внутренней
стороны каждая полоска ярко-розового цвета.
     Он покраснел и отвернулся. Танец грома - одно дело, он сам  несколько
раз принимал в нем  участие.  Но  это  совсем  другое!