вующий  период  прекрасно  подчеркнута  Р.Хейльбронером и
У.Милбергом.  "В  период с 1962 по 1983  год, -- пишут  они, -- один процент
самых  обеспеченных  семей  получил 34  процента общего  прироста богатства,
следующие  19 процентов  получили  48 процентов, а  наименее обеспеченные 80
процентов  -- лишь 18. Сравним этот результат с данными  за период с 1983 по
1989 год: за эти  шесть лет на  долю  одного процента наиболее состоятельных
семей  пришлось 62  процента общего  прироста  благосостояния, следующие  19
процентов   получили  лишь  37  процентов,  а  самые  бедные   80  процентов
довольствовались ничтожным одним процентом" [190].
     Ситуация, сложившаяся к концу 80-х, также хорошо известна: "за период с
1977 по 1986 год бедность увеличилась на треть; не-

     [186]  - См.:  Dahrendorf R. The Modern Social Conflict.  An
Essay on the Principles of Liberty. Berkeley-L.A. 1990. P. 149.
     [187] - См.:  Galbraith J.K. The  Culture of Contentment. P.
105.
     [188]  -  См.:   Galbraith  James  K.,  Du  Pin   Calmon  P.
Industries,   Trade,  and  Wages   //   Bernstein  M.A.,  AdIerD.E.   (Eds.)
Understanding American Economic Decline. P. 172-173.
     [189] - См.: Philips K. Boiling Point Democrats, Republicans
and the Decline of Middle-Class Prosperity. N.Y., 1994. P. 28.
     [190] -  Heilbroner  R.,  Milberg W.  The Making of Economic
Society. P. 144.

     дельные доходы снизились на 111,4 процента, средний доход  вырос на 1,7
процента, но чистый доход средней семьи сократился на 5,3 процента. При этом
доходы  наиболее состоятельных американцев  после налогообложения  более чем
удвоились"  [191]. К  началу  90-х годов американские  трудящиеся
лишились всех достижений  предшествовавших тридцати лет: основные показатели
в области  оплаты труда, среднедушевого дохода и продолжительности  рабочего
дня вернулись  к уровню  начала  60-х  годов[192].  Как заключает
Р.Каттнер,  "усиление  неравенства,  начавшееся  в  середине  70-х  годов  и
ускорившееся   в  1980-е,   является   одной   из   наиболее   документально
подтвержденных  тенденций   в  современной  экономике.   Любые  способы  его
измерения  показывают, что в Соединенных Штатах произошла резкая  социальная
поляризация. В течение 25 лет -- с 1947 по 1973 год -- распределение доходов
постепенно стало более  равномерным. За  тот  период средний доход семьи  (с
учетом инфляции)  увеличился немногим более  чем в два раза. Доходы наименее
обеспеченных 20 процентов населения, однако, увеличились на 138 процентов, а
наиболее  обеспеченных 20  процентов -- лишь  на  99 процентов. С 1973  года
наблюдается обратный  процесс.  За  период с  1979  по  1993  год  доход  20
процентов  наиболее  состоятельных  семей  возрос  на  18  процентов,  а  60
процентов менее обеспеченных фактически не испытали его  реального прироста.
Беднейшие  же 20 процентов  вовсе потеряли  часть своего дохода -- их  и без
того небольшая заработная плата  уменьшилась на  15  процентов. Концентрация
богатства  в  это время достигла своего  пика за  весь  современный  период,
начиная  с  20-х  годов.  Все  успехи  на  пути  к равенству, достигнутые за
послевоенную эпоху, были сведены на нет" [193].
     Важнейшими же и  наиболее опасными последствиями десятилетия между 1973
и  1986  годами   стали  начало  процесса   разрушения   среднего  класса  и
формирование бедных слоев населения как устойчивой и определенной социальной
группы. За  период  с  1979  по  1990 год доля граждан, работающих в течение
полного рабочего дня и  при этом получающих заработную плату,  недостаточную
для обеспечения  прожиточного минимума  семьи  из четырех человек, выросла с
12,1 до 18 процентов; номинальная минимальная заработная плата не повышалась
с  1981 по  1990  год, несмотря  на  то, что на этот период  пришлись  годы,
характеризующиеся самыми  высокими  темпами  инфляции  за  всю  послевоенную
историю,

     [191] - Brockway G.P. Economists Can Be Bad for Your Health.
Second Thoughts on the Dismal Science. N.Y.-L., 1995. P. 62.
     [192] - См.:  Cohen  D.  The Wealth of  the  World  and  the
Poverty of Nations. P. 47.
     [193]  -  Kuttner  R. Everything  for  Sale. The Virtues and
Limits of Markets. N.Y., 1997. P. 86.

     в силу чего даже когда минимальный уровень оплаты труда и был повышен в
1991 году до 4,25 долл. в час, он оставался на 30 процентов ниже значения  в
5,54 долл.  в час, необходимого  для  компенсации инфляционного эффекта 80-х
годов[194]. Вот  почему сами по себе тенденции в  изменении долей
тех  или  иных  социальных  групп  в национальном богатстве  не так,  на наш
взгляд, значимы, как связанные с ними деформации социальной структуры.
     Эти  явления отмечаются реже, чем изменения в распределении доходов, но
они более фундаментальны. В понятие среднего класса в США обычно  объединяют
достаточно разнородных граждан, доходы которых составляют  от 15 до 50  тыс.
долл. в  год. Уже  из самого  разброса цифр видно, насколько  широкой должна
быть эта часть населения. Между тем только с 1970 по 1986 год доля ее членов
в общем числе американских граждан снизилась на 7 процентных пунктов -- с 65
до  58  процентов  населения[195].  Учитывая,  что  в  90-е  годы
имущественное  расслоение  не  замедлилось, можно предположить,  что средний
класс  перестанет  составлять  большинство  населения  США  в  первые   годы
следующего  столетия. В той же  степени  стала  более актуальной  и проблема
низшего  класса.  В  середине  80-х  годов  появилось  специальное   понятие
"работающие  бедные",  применяющееся  для обозначения  тех,  кто, даже  имея
работу, находится  при этом ниже черты бедности. В  начале  70-х  годов доля
таких работников была незначительной; к 1990 году  они составляли  уже почти
20 процентов  всего  работающего  населения[196].  Тем самым была
пройдена  очень  опасная  грань: как  отмечает  Р.Райх, распространившись на
значительные слои работающего населения, бедность  приобрела гораздо большее
социальное значение, нежели ранее: новые бедные стали большинством населения
больших  окраинных районов, где стали быстро формироваться сообщества людей,
хотя и вовлеченных в  общественное производство, но лишенных фундаментальных
социальных благ; феномен бедности стал проблемой, которую  можно  обозначить
как проблему замкнутого низшего  класса[197]. Фактически возникла
и  начала  консолидироваться  та  страта,  которая  в ближайшие  десятилетия
способна   стать   оппозицией   растущему  влиянию  класса  интеллектуальных
работников.
     В  течение   80-х  годов  более  3/5  роста  совокупных   доходов  всех
американцев    пришлись    на   один    процент    наиболее    состоятельных
граждан[198]; в  результате  к  1989 году этот узкий слой впервые
стал

     [194] - См.: Piven F.F., Cloward R.A.  Regulating the  Poor.
P. 353-354.
     [195] -  См.:  Lasch  Ch. The Revolt of  the Elites  and the
Betrayal of Democracy. P. 32.
     [196] -  См.:  Cohen  D.  The Wealth of the  World  and  the
Poverty of Nations. P. 48.
     [197] - См.: Reich R.B. Tales of a New America. P. 188.
     [198] - См.: Giddens A. The Third Way. The Renewal of Social
Democracy. Oxford, 1998. P. 105.

     контролировать большую часть национального достояния США, чем низшие 40
процентов  населения. Наряду с тем, что доля населения, живущего ниже уровня
бедности, достигла и стала превышать  15 процентов, это оказалось, по мнению
многих    социологов,    серьезным    фактором     возможной    политической
дестабилизации[199]  (заметим,  что  ситуация не  изменилась  и в
90-е,  несмотря на признаки экономического подъема;  как отмечает Р.Гепхард,
лидер демократического меньшинства в Палате  представителей Конгресса США, с
1989 по  1997 год  1 процент наиболее состоятельных американцев повышал свои
доходы в среднем  на  10 процентов ежегодно,  тогда  как для  представителей
низшей квинтили  этот показатель не превышал 0,1  процента[200]).
Несмотря на активную социальную миграцию между различными стратами общества,
этот  процесс фактически не  затрагивает  его низших слоев,  и выход  за  их
пределы   становится    сегодня   все   более    затрудненным,   а    то   и
невозможным[201]. При этом становится все  более  очевидным,  что
традиционные методы экономического регулирования данных процессов фактически
исчерпаны: социальное неравенство, весьма заметное в  США,  оказывалось  еще
более разительным в Великобритании и Германии, хотя доля социальных расходов
в   бюджетах   этих   стран   составляла  соответственно   15,   23   и   27
процентов[202],  а разного  рода  социальные программы  сокращали
долю бедных граждан в общем населении европейских стран с 18,4-29,2 процента
(если рассматривать доходы до налогообложения и выплаты пособий) до 6,5-14,6
процента  (если  учитывать  все  пособия  и  трансферты), тогда  как  в  США
соответствующий  разрыв  гораздо  менее  заметен  (разного  рода  социальные
выплаты  уменьшали  долю  живущих  в  бедности граждан  лишь с  26,7 до 19,1
процента)[203].  Таким  образом,  со всей  очевидностью  проблема
низшего  класса превращается в одну  из наиболее сложных для  формирующегося
постиндустриального общества.
     Между тем  мы специально  не  обращаемся  в  данном случае  к  проблеме
дифференциации работников  по уровню образования,  и делаем это не столько в
силу того, что подробно  рассматривали этот  фактор в предшествующей  главе,
сколько  потому, что в данный  период  подобные  обстоятельства не оказывали
решающего

     [199] - См.: Handy Ch.  The Hungry Spirit. Beyond Capitalism
-- A Quest for Purpose in the Modem World. L., 1997. P. 39-41.
     [200]  -  См.: Gephardt R., with  Wessel M.  An Even  Better
Place. America in the 21st Century. N.Y" 1999. P. 33.
     [201] - См.: Santis H., de. Beyond Progress. An Interpretive
Odyssey to the Future. Chicago-L, 1996. P.192-193.
     [202]  -  См.:  Drucker P.F.  Managing  in  a Time  of Great
Change. Oxford, 1997. P. 269.
     [203] - См.:  Mishel L.,  Bernstein J., Schmitt J. The State
of Working America 1998-99. P. 377.

     влияния на  складывавшиеся  тенденции. Дифференциация  80-х была сугубо
экономической  дифференциацией,   давшей,  разумеется,  толчок   неравенству
постэкономического  типа,  но все  же не являвшейся  таковым. Подтверждением
тому  может  стать  оценка социальной  страты,  существенно улучшившей  свое
материальное положение в эпоху рейгановских реформ.
     Когда исследователи  говорят  о  том  одном  проценте  населения,  доля
которого в национальном  богатстве  и располагаемых доходах резко  выросла в
течение 80-х  годов,  это  в  наибольшей  степени  относится  к  традиционно
понимаемому капиталистическому  классу.  На  основании  данных на  1989  год
складывается интересная картина. С  одной стороны, для того чтобы войти в  1
процент  наиболее  высокооплачиваемых  работников,  американец  в  этом году
должен  был получать  не менее 120  тыс.  долл.  непосредственно  в качестве
заработной  платы[204]. С другой  стороны,  для того, чтобы семья
была включена  в 1  процент  наиболее  состоятельных американских семей,  ее
общий семейный доход должен был  составлять 560  тыс.  долл.[205]
Даже если предположить, что оба работающих  члена  семьи получали одинаковую
зарплату  (что маловероятно), оказывается, что  в  совокупных доходах  семьи
доля заработной платы не  превышала 40 процентов, хотя в среднем для США она
составляла более  70 процентов. При этом  большинство работников, получавших
позволяющую  отнести  их   к  одному  проценту  наиболее  высокооплачиваемых
служащих  зарплату,  принадлежали  к  высшей корпоративной  иерархии.  Среди
одного с небольшим миллиона человек, входивших в данную группу, 60 процентов
работали в  администрациях  крупных  производственных или торговых  компаний
либо   были  их  ведущими  консультантами;  при  этом  около  30   процентов
представляли  практикующих юристов  и врачей,  а  остальные  10 процентов --
людей       творческих       профессий,      включая      профессоров      и
преподавателей[206]. Суммарная численность  этой группы (с учетом
паритета покупательной способности доллара) выросла между 1979 и 1989 годами
на  78 процентов[207] ,  а  их  совокупный доход  увеличился  еще
больше: по разным оценкам, от 78 до более чем 100 процентов[208].
В  результате  если  в  1977  году  один   процент  богатейших   американцев
контролировал 19 процентов национального богатства, то в 1981 году это

     [204]  -  См.  Frank R.H.,  Cook  P.J.  The  Winner-Take-All
Society. P. 88.
     [205] - См. Korten D.C. When Corporations Rule the World. L"
1995. P. 108.
     [206]  - См.  Frank  R.H.,  Cook  P.J.  The  Winner-Take-All
Society. P. 88.
     [207] - См. Ibid.
     [208] - См. Korten D.C. When Corporations Rule the World. P.
109; Krugman P. Peddling Prosperity. Economic Sense and Nonsense in  the Age
of Diminishing Expectations. N.Y.-L, 1994. P. 135.

     были уже 24 процента,  а к концу первого срока президентства Р. Рейгана
-- более 30. Некоторое замедление темпов роста  данного показателя во второй
половине  80-х  годов  привело  к  тому,  что  к  90-м  годам  один  процент
американцев  владел 39 процентами национального богатства, более  чем удвоив
тем самым свою долю по сравнению с 1976 годом [209].
     Основным  источником роста дохода этой группы  лиц  оставались в первую
очередь  дивиденды  и  процентные  выплаты,  а  также  доходы  от  повышения
стоимости находившихся в их собственности акций. Как известно, в начале 80-х
годов  на протяжении полутора лет процентные ставки даже  по государственным
обязательствам  превышали в США  15 процентов годовых, а в отдельные периоды
достигали  22  процентов. Кроме того, в 1983-1985,  а позднее и в конце 80-х
годов  быстро росли  основные  американские фондовые  индексы,  реагируя тем
самым на повышающуюся  конкурентоспособность  американских  товаров  и  рост
промышленного  производства.  Между  тем  значительная  часть  ценных  бумаг
правительства  и  акций  крупнейших корпораций  оставалась  в  собственности
наиболее состоятельных граждан (к началу  90-х годов около 75 процентов всех
находившихся в частном владении акций были сосредоточены в руках 5 процентов
населения [210], а 0,5 процента американцев  владели более чем 37
процентами  акций  [211]).  Помимо  этого, улучшившаяся  в  целом
конъюнктура  бизнеса и резкое повышение  прибылей промышленных  и финансовых
компаний  (в  условиях  стабильной  и  даже  понижающейся заработной  платы)
позволили  предпринимателям  и  менеджерам   резко  увеличить  свои  доходы;
существуют  различные  данные  относительно того,  во  сколько  раз  средняя
заработная плата руководителя крупной компании превышала доход занятых в ней
работников в конце 80-х  годов; сходясь  на том, что средний уровень  такого
превышения  в начале 70-х достигал 40:1,  отдельные исследователи определяют
его по состоянию на 1989-1990  годы в пределах от 150:1 [212]  до
225:1  [213].  Помимо  собственно заработной  платы, которая  для
руководителей  35  крупнейших  компаний  составляла в  среднем  около 1 млн.
долл., они получали в виде премий и бонусов  в среднем около 1,2 млн. долл.,
а в виде опционов на покупку акций еще до 1,5 млн.

     [209]  -  См.:  Nelson   J.I.  Post-Industrial   Capitalism.
Exploring Economic Inequality in America. Thousand Oaks-L., 1995. P. 8-9.
     [210] -  См.:  Koch R.  The  80/20  Principle.The  Secret of
Achieving More with Less.N.Y., 1998. P.9.
     [211] - См.:  Korten D.C. When Corporations Rule  the World.
P. 109.
     [212] -  См.: Cohen  D.  The Wealth  of  the World  and  the
Poverty of Nations. P. 47.
     [213]  -  См.:  Heilbroner R.,  Milberg  W.  The  Making  of
Economic Society. P. 144.

     долл. в  год [214]. В 1988 году более  1,3  млн.  чел. в США
декларировали имущество в сумме, превышающей 1 млн.  долл. [215];
в 1987  году 36 тыс. человек сообщили  о доходах  свыше 1  млн.  долл. в год
[216] (в 1995 году их число выросло до 87 тыс. [217]).
Данный процесс уже не так сильно связан с реальным состоянием экономики, как
прежде:  между  1976  и  1980  годами,  в  период  стагфляции  и  отсутствия
хозяйственного   роста,  в   США  появились  320   тыс.  новых   миллионеров
[218]; а количество американцев, чье состояние  превышало 1 млрд.
долл., выросло с 1 до 120 за  период  с 1978 по  1994  год [219];
дальнейшее  ухудшение конъюнктуры в  начале 80-х привело к тому, что доходы,
полученные в виде  процентов по вложениям в банки  и  государственные ценные
бумаги,  выросли  в  2,5 раза, в  то  время как заработная  плата  почти  не
повысилась [220].
     Тенденции, в полной мере проявившие себя в годы правления администрации
Р.  Рейгана  в США, в той или иной мере,  однако  почти столь же  отчетливо,
прослеживаются  и в  других развитых  постиндустриальных  странах.  Наиболее
полно они были повторены в Великобритании, где в начале  80-х  был взят курс
на резкое урезание государственных расходов, в первую очередь на поддержание
ряда  отраслей  промышленности,  и  проведена   масштабная  приватизация.  В
результате низшие 10 процентов населения, получавшие  в 1976-1978 годах  4,4
процента доходов, в начале 90-х получали лишь 2,9 процента [221];
"сместился также центр  концентрации населения [на шкале  доходов]. В начале
60-х годов наибольшая концентрация доходов приходилась на 80-90 процентов от
средней величины. Иными словами, распределение доходов в Великобритании было
сопоставимо  с ситуацией,  наблюдаемой  сегодня  в  большинстве  европейских
стран, когда  миллионы граждан сосредоточены в  середине  шкалы. Но к началу
90-х годов ситуация коренным образом изменилась -- пик распределения доходов
стал приходиться на 40-50 процентов от средней величины. В начале 90-х годов
четверть населения имела доходы более чем в два раза ниже средних, тогда как
в 1977 году таких британцев было лишь 7,  а в 1961  году -- 11 процентов. На
другом  конце шкалы число людей, чьи  доходы в  три раза превышают  средние,
почти удвоилось -- с 600  тыс. до 1 млн.  за период с начала  70-х  годов до
начала 90-х"  [222].  В  результате подобной  поляризации  доходы
наиболее  благополучных  20  процентов  британцев  превосходили доходы самых
низкооплачиваемых  в  1991 году  в семь  раз, тогда как  в 1977 году  данный
показатель  составлял четыре  раза; тем  самым  документально подтвержденная
степень неравномерности распределения доходов оказалась максимальной с конца
80-х  годов   прошлого   века,   когда  в  Англии  была  начата  работа   по
систематизации статистики доходов [223]. В целом же на протяжении
80-х годов ситуация в  области неравного распределения доходов не улучшалась
ни  в  одной  из  стран-членов  ОЭСР;  усилия  правительств, направленные на
преодоление   возникавших   тенденций,  давали  пусть   и  значительный,  но
относительно  временный  эффект  и  не  могли  в  полной мере  элиминировать
последствия  общей  тенденции. Так, если в  США  в течение периода 1979-1986
годов показатель  степени  превышения доходами  представителей высших десяти
процентов  занятых  полный  рабочий  день  работников доходов низших  десяти
процентов  возрастал с ежегодным  темпом  в 2,7 процента, то  в Австралии  и
Нидерландах эта  цифра составляла 1,4 процента, а в Швеции  -- 0,7 процента.
Тот же показатель, рассчитываемый по  отношению не  к занятым полный рабочий
день, а ко всему  количеству работающих, составлял для США 5,1 процента, для
Канады -- 3,9,  а  для  Франции  --  2,5  процента [224]. Однако,
повторим  еще   раз,   переломить   тенденцию  не   удалось   ни   в   одной
постиндустриальной стране. В результате материальное неравенство стало расти
и в рамках самого среднего класса: если в США в  1979 году отношение средней
заработной  платы 10 процентов наиболее высокооплачиваемых рабочих к до