я  материальных  ресурсов  к   сокращению   потребности  в  них.
Некоторые примеры иллюстрируют это со всей очевидностью.  Только  за  первое
десятилетие "информационной" эры, с  середины 70-х до середины  80-х  годов,
валовой национальный  продукт  постиндустриальных  стран  увеличился  на  32
процента, а  потребление энергии -- на 5[83] ; в те  же годы  при
росте  валового продукта более  чем на  25 процентов  американское  сельское
хозяйство  сократило потребление энергии в  1,65  раза[84]  . При
выросшем в  2,5  раза  национальном  продукте  Соединенные Штаты  используют
сегодня меньше черных  металлов, чем в 1960  году[85] ; с 1973 по
1986   год  потребление  бензина  средним  новым   американским  автомобилем
снизилось  с  17,8  до  8,7 л/100 км[86] ,  а доля  материалов  в
стоимости  микропроцессоров,   применяемых  в  современных  компьютерах,  не
превышает 2  процентов[87] . В результате, как отметил  два  года
назад  А.Гринспэн,  за  последние сто  лет  физическая  масса  американского
экспорта осталась фактически  неизменной в ежегодном выражении,  несмотря на
двадцатикратный  рост  ее  реальной   стоимости[88]  .  При  этом
происходит быстрое удешевление наиболее наукоемких продуктов, способствующее
их широкому  распространению во  всех сферах хозяйства: так, с  1980 по 1995
год объем памяти стандартного персонального компьютера вырос более чем в 250
раз[89] , а его цена из расчета на единицу памяти жесткого  диска
снизилась между 1983 и 1995 годами более чем  в 1 800  раз[90]  В
результате возникает экономика  "нелимитированных ресурсов"[91] ,
безграничность  которых  обусловлена  не  масштабом  добычи,  а  сокращением
потребности в них[92] .
     ------------------------------
     [82] - Drucker P.F. The Age  of Discontinuity. Guidelines to
Our Changing Society. New Brunswick (US)-London, 1994. P. 264.
     [83] - См.:  McRae H.  The World in 2020. Power, Culture and
Prosperity: A Vision of the Future. L., 1995. P. 132.
     [84]  - Cм.:  Cleveland C.J.  Natural Resource Scarcity  and
Economic Growth Revisited: Economic and Biophysical Perspectives // Costanza
R. (Ed.) Ecological Economics. The Science and Management of Sustainability.
N.Y., 1991. P. 308-309.
     [85] - См.:Thurow  L.C. Head  to Head.  The  Coming Economic
Battle Among Japan, Europe, and America. N.Y., 1993. P. 41.
     [86] -  См.: Weiyaecker E., von, Lovins  A.B.,  Lovins  L.H.
Factor Four: Doubling Wealth -- Halving Resource Use. The  New Report to the
Club of Rome. L., 1997. P. 4-5.
     [87] - См.: Drucker P.F. The New Realities. P. 116.
     [88]    -    См.:NeefD.   Rethinking   Economics   in    the
Knowledge-Based  Economy//  NeefD.,  Siesfeld  G.A.,  Cefola J.  (Eds.)  The
Economic Impact of Knowledge. P. 4.
     [89]  -  См.:Forester T. High-Tech Society. Cambridge (Ma.),
1988. P. 2.
     [90] - См.:Gates B. The Road Ahead. N.Y.-L., 1996. P. 36.
     [91]  -  См.:Piker  P.Z.  Unlimited Wealth.  The Theory  and
Practice of Economic Alchemy. N.Y.,1990. P. 1-2.
     [92]  -  См.:Gore  A. Earth  in the Balance: Forging  a  New
Common Purpose. L., 1992. P. 331.
     --------------------------------
     Потребление информационных продуктов постоянно возрастает. В 1991  году
расходы  американских компаний  на приобретение информации и  информационных
технологий,  достигшие 112  млрд.  долл., превысили  затраты на приобретение
основных      производственных     фондов,     составившие     107     млрд.
долл.[93];  уже на следующий год разрыв между этими цифрами вырос
до  25  млрд. долл.[94] Наконец,  к 1996 году  первый  показатель
возрос фактически  вдвое,  до  212  млрд.  долл.,  тогда как  второй остался
практически  неизменным[95]. По  оценкам  экспертов, "расходы  на
информационные технологии повысились с 3 процентов ВВП США в  1990 году до 5
процентов в  1995 году, обеспечив более трети прироста в  экономике  США  за
последние четыре  года"[96]  . В результате к началу 1995  года в
американской  экономике "при  помощи  информации  производилось  около  трех
четвертей  добавленной  стоимости  (курсив  мой.  --  В.И.),  создаваемой  в
промышленности"[97]  . По  мере развития  информационного сектора
хозяйства  "становилось  все более очевидным,  что знания являются важнейшим
стратегическим   активом  любого   предприятия,   источником  творчества   и
нововведений,  основой современных ценностей  и социального  прогресса -- то
есть  поистине  неограниченным  ресурсом"[98]  .  Таким  образом,
развитие  современного хозяйства  приводит не столько к  замене производства
материальных благ производством услуг,  сколько  к  вытеснению  материальных
компонентов  готового  продукта  информационными  составляющими.  Следствием
этого  становится  снижение  роли  сырьевых  ресурсов и  труда  как  базовых
производственных факторов,  что является  предпосылкой  отхода от  массового
создания   воспроизводимых   благ   как   основы   благосостояния  общества.
Демассификация   и   дематериализация   производства   представляют    собой
объективную составляющую процессов, ведущих к становлению постэкономического
общества. С другой стороны, на протяжении последних десятилетий идет и иной,
не менее важный и значимый процесс. Мы имеем в виду снижение роли и значения
материальных стимулов, побуждающих человека к производству. Этот тезис также
нуждается в фактологическом обосновании.
     ----------------------------
     [93] - См.: Stewart T.A. Intellectual Capital. P. 20-21.
     [94] -  См.: RoosJ., Roos G.,  Dragonetti N.C., Edvinsson L.
Intellectual Capital. Navigating the New  Business Landscape. N.Y., 1997. P.
10.
     [95] - См.: Kelly К. New Rules for the New Economy. P. 74.
     [96]   -   Davenport  T..Н.,Prusak  L  Information  Ecology.
Mastering  the Information  and Knowledge Environment. N.Y.-Oxford, 1997. P.
6.
     [97] - Stewart T.A. Intellectual Capital. P. 14.
     [98]  -  Halal  W.E.  The Infinite  Resource:  Mastering the
Boundless Power of Knowledge // Halal W.E., Taylor K.B. (Eds.)  Twenty-First
Century  Economics.  Perspectives of  Socioeconomics  for a  Changing World.
N.Y., 1999. P. 53.
     ----------------------------
     Экономическое общество базируется на  ряде основополагающих  принципов,
среди  которых  в контексте  нашего  исследования  важны  пропорциональность
затрат ресурсов  и труда получаемому конечному результату, воспроизводимость
подавляющего   большинства    благ   и    материальная    заинтересованность
производителя в результате  своей деятельности. В условиях, когда результаты
производства  представляют   собой   линейную   функцию   ресурсов,  которые
ограниченны, и труда как отчужденной  деятельности, экономические  блага  по
самой своей сути  обладают  свойствами конечности  и  редкости. Производство
воплощает     собою     "взаимодействие    человека     с    преобразованной
природой"[99] , а труд -- "процесс, совершающийся между человеком
и   природой...   в   котором   человек  своей   собственной   деятельностью
опосредствует,  регулирует  и  контролирует  обмен  веществ  между  собой  и
природой"[100]   .   Сегодня  положение   меняется;   на   основе
технологического   прогресса   материальное  производство  получает   новые,
фактически безграничные возможности. Следствием  этого оказываются несколько
обстоятельств,  значение каждого из которых трудно  переоценить.  Во-первых,
технологический прогресс делает достижение  материального благосостояния все
более  легким, а жизненный уровень граждан  постиндустриальных государств --
все  более высоким.  Однако, как отмечал еще  Дж.Хикс,  "по  мере  повышения
материального благосостояния оно  утрачивает  (или  должно  утрачивать) свою
значимость. При низких  уровнях дохода  правильно  будет сосредоточиться  на
экономике;  но   с  увеличением   богатства   появляются   иные  критерии...
потребность  в получении  все  больших  материальных  благ  утрачивает  свою
остроту.  Таким образом, на первый план все чаще выходят такие проблемы, как
необходимость   сочетать   безопасность   и   свободу,   справедливость    и
ответственность"[101].   Во-вторых,  новые  условия  производства
стимулируют потребность в высокой  квалификации работника, в результате чего
повышение  образовательного  уровня  становится  одним  из  главных условий,
обеспечивающих  человеку  социальное  признание,  и,   таким   образом,  его
очевидным приоритетом[102]. В-третьих, основным  видом активности
становится  межличностное  взаимодействие человека с ему  подобными  (Д.Белл
даже  определяет деятельность  в  постиндустриальном  обществе  как "a  game
between  persons"[103]),  в  силу  чего   появились   определения
современной
     ------------------------------
     [99] - Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism. P.
198, note.
     [100]  - Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд. Т. 23.  С.
188.
     [101]  -  Hicks  J. Wealth  and  Welfare.  Oxford,  1981. P.
138-139.
     [102]  -  См.:  Rouse  J.  Knowledge  and  Power.  Toward  a
Political Philosophy of Science. Ithaca-L., 1987.
     [103]  - Bell D. The Cultural Contradictions of  Capitalism.
P. 198, note.
     ------------------------------
     хозяйственной системы как "экономики  взаимоотношений  (а  relationship
economy)"[104]  .   Итогом   одновременного  влияния  всех   этих
обстоятельств на жизнь человека в развитых странах Запада становится то, что
ориентиры материального  богатства, всецело доминировавшие в 70-е, перестают
сегодня   быть   основными[105]   ;  даже   перспективы  быстрого
профессионального роста,  столь ценившиеся  в  80-е  годы,  оказываются  для
многих  недостаточно  привлекательными, если ради этого  приходится  уделять
меньше времени семье и отказываться от привычных увлечений[106] .
Человек  оказывается устремлен, главным образом, к тому,  чтобы стать чем-то
большим,  нежели  то, чем  он является  в настоящий момент[107] ;
ориентиры  самосовершенствования,  определенные  А.Маслоу в качестве высшего
типа  ценностей[108] , начинают господствовать над всеми прочими.
Здесь важно отметить, что  между благосостоянием и восприимчивостью человека
к новой  системе мотивации не существует какой-либо прямой зависимости; это,
если так можно выразиться,  функция множества различных факторов;  она имеет
большую  определенность в пределах отдельно  взятой страны или экономической
системы[109]   .   Высокий   жизненный    уровень,    безусловно,
благоприятствует зарождению  неэкономических ценностей[110]  , но
стать  единственной  или  даже  основной  причиной формирования нового  типа
мировоззрения он не  способен.  Повышение материального уровня жизни создает
скорее  потенциальные, нежели  реальные предпосылки  для  становления  новой
мотивационной  системы. Человек, освобожденный от необходимости  постоянного
поиска   средств  для  удовлетворения  материальных  потребностей  (material
needs),  получает  возможность  осваивать  и  культивировать   в  себе  иные
человеческие  потребности   (human   needs)[111]   во   всем   их
многообразии,   но   это   не   означает   немедленного  и   автоматического
доминирования новой системы ценностей в масштабах общественного целого.
     ------------------------------
     [104] - См, Morgan B.W. Strategy and Enterprise Value in the
Relationship Economy. N.Y., 1998. P. 5.
     [105]  -  CM. Chatfield Ch.A. The Trust  Factor. The Art  of
Doing Business in the Twenty-first Century. Santa Fe (Ca.), 1997. P. 54-55.
     [106] - CM. Rifkin J. The End of Work. P. 233.
     [107] - См. Nuemberger Ph. Mastering the Creative Process //
The Futurist. 1984. Vol. XVIII. No 4 P. 36.
     [108] - CM. Maslow  A.  H. Motivation and Personality. N.Y.,
1970.
     [109]  - См. Easterlin R.A. Growth Triumphant.  P.  134-135;
EtwniA. The Moral Dimension. Toward a New Economics. N.Y., 1988. P. 191.
     [110] - CM. Heilbroner R.L. Behind the Veil of Economics. P.
94.
     [111] - См. TofflerA. Future Shock. N.Y., 1971. P. 220-221.
     ------------------------------
     Новая  система  ценностей  складывается  очень медленно,  этот  процесс
занимает десятилетия, будучи  зависимым  прежде  всего  от  смены  поколений
людей,  каждое  из  которых  обладает  определенным  стереотипом  поведения.
Характер интергенерационной  зависимости прекрасно подчеркнут Р.Инглегартом,
отмечающим,  что "по самой природе  вещей постматериалистами становятся чаще
всего те,  кто с рождения пользуется всеми материальными благами, именно это
в     значительной      степени     и     объясняет     их     приход      к
постматериализму"[112]  ;   люди  же,  с  юности  стремившиеся  к
экономическому  успеху,  впоследствии  гораздо  реже  становятся  носителями
постматериалистических идеалов в силу того, что, "будучи однажды выбранными,
ценности меняются очень редко"[113] . Именно поэтому, несмотря на
значительное распространение постматериалистических ценностей в 80-е и  90-е
годы,  можно   с   полной   уверенностью   утверждать,  что  "эта  тенденция
прокладывает себе  дорогу в  той мере, в какой  старое поколение  замещается
новым"[114]  .  Однако,  несмотря  на  медленный  и  эволюционный
характер этого  процесса, его результаты отмечаются современными социологами
достаточно широко, так  как одним  из очевидных  его  следствий  оказывается
невозможность применения традиционных стимулов  к новому  типу работников. С
расширением  круга  людей, освобождающихся  от  материалистических  мотивов,
возникает  новая социальная страта, объединяющая тех,  кто, "даже меняя свою
работу... не меняют своих экономических и социальных позиций [и поэтому]  не
принадлежат   к   пролетариату   и   не   могут  быть   эксплуатируемы   как
класс"[115]  , в силу чего "должны быть управляемы таким образом,
как  если бы они были  членами добровольных организаций"[116] . В
результате    мотивационная     система,     в    70-е    годы     названная
"постматериалистической  (post-materialist)"[117] ,  сегодня  все
чаще         обозначается         уже         как         "постэкономическая
(post-economic)"[118] ,  что  точнее соответствует осознанию  все
более   значительной  частью   общества   своих  интересов  не  в   терминах
максимизации    присваиваемых    благ,    а    в   категориях   внутреннего,
интеллектуального  роста  и  развития.  Иной  стороной  формирования   новой
мотивационной   системы  и  в   определенной  мере  ее  основой   становится
возрастающий уро-
     ------------------------------
     [112] - Inglehart R.  Culture  Shift in  Advanced Industrial
Society. P. 171.
     [113]   -   BoyettJ.H.,   Conn  ff.P.  Maximum   Performance
Management. Oxford, 1995. P. 32.
     [114]  - Inglehart R. Culture  Shift  in Advanced Industrial
Society. P. 100.
     [115] - DruckerP.F. The New Realities. P. 22-23, 23.
     [116] -  Drucker  on Asia.  A Dialogue Between Peter Drucker
and Isao Nakauchi. Oxford, 1997. P. 148.
     [117]  -  См.:  Inglehart  R.   Culture  Shift  in  Advanced
Industrial Society. P. 253.
     [118] -  См.: TofflerA. The Adaptive Corporation. Aldershot,
1985. P. 100.
     --------------------------------
     вень  образованности   современного  человека.   За  последние  полвека
движущими   силами  этой  тенденции  выступали  два  фактора.  Стремление  к
образованию и знаниям впервые проявилось  как один  из  важнейших социальных
приоритетов непосредственно после второй мировой  войны[119]  , и
причиной  тому стало осознание  обществом самостоятельного значения  науки в
развитии производства и самого человека. Результаты оказались  довольно-таки
впечатляющими: если  в весьма благополучные времена,  предшествующие Великой
депрессии,  в  США  на  сто  работников приходилось  только  три  выпускника
колледжа,   то   в   середине   50-х   годов   их   число   увеличилось   до
восемнадцати[120]    ,     количество    ученых    и    персонала
научно-исследовательских учреждений выросло  более чем в десять раз только с
начала  30-х  по  середину  60-х   годов[121]   ,  а  затраты  на
образование  в период между 1958  и  1972  годами  выросли  с 11,8  до  14,8
процента   ВНП[122]   .   Впечатляющие   количественные   сдвиги,
характеризующие  прогресс  образовательной  сферы  и  научных  исследований,
неоднократно отмечались как один из фундаментальных признаков рождения новой
социальной структуры[123] . Начиная с  70-х годов  образование  и
способности  человека  стали  не  только  залогом его  высокого  социального
статуса, но и условием выживания в новой хозяйственной среде. Сегодня, когда
знание  оказывается  не  только  важнейшим  источником  свободы,  в  которой
воплощено      стремление      "к      удовлетворению      и      возвышению
личности"[124] , но и наиболее сильным и в  то же время  наиболее
демократичным источником власти над  обществом[125]  , стремление
людей  к его обретению вызывает заметные  изменения социальной структуры, на
чем мы  подробно  остановимся  ниже. С  середины 70-х годов разница в уровне
образования стала  в развитых странах  основной  причиной  различий в уровне
доходов;  так, между 1978  и  1987  годами  доходы в  среднем выросли  на 17
процентов,  однако  доход  работников с незаконченным  средним  образованием
фактически упал на 4 процента, а доход выпускников колледжей повысился на 48
процентов[126] . В 80-е годы тенденция
     ----------------------------------
     [119] - См. Nisbet R. The Future of the University // Lipset
S.M.(Ed.) The Third Century. America as a Post-Industrial  Society. Chicago,
1979. P. 312.
     [120] - См. DruckerP.F. Landmarks of Tomorrow. New Brunswick
(USA)-L., 1996. P. 117.
     [121] - См. Bell  D. The Coming  of Post-Industrial Society.
P. 216.
     [122] -  См. Rubin M.R., Huber  M. T. The Knowledge Industry
in the United States, 1960-1980. Princeton (N.J.), 1986. P. 19.
     [123] - Cм.  Bell D.  The Coming of Post-Industrial Society.
P. 165-266.
     [124] - Ibid P. 12.
     [125]  -  Cм.TofflerA.  Powershift.  Knowledge,  Wealth  and
Violence at the Edge of the 21st Century. N.Y., 1990. P. 19.
     [126] - См. Winslov/ Ch.D., Bramer W.L. Future Work. Putting
Knowledge to Work in the Knowledge Economy. N.Y., 1994. P. 230.
     ------------------------------------
     стала еще более явной: с 1984 года только одна категория работников  --
выпускники    колледжей     --     была     отмечена     ростом     реальных
доходов[127] . В этот же период получили бурное развитие  научные
и   технологические  разработки;   их   финансирование   стало  выгодным   и
привлекательным  для частного  бизнеса; если в  1960 году 58  процентов всех
затрат на  эти цели финансировались в США из федерального бюджета, то в 1990
году   71   процент    таких   разработок   осуществлялся    непосредственно
производственными  и  сервисными компаниями[128] . Как следствие,
наметился быстрый рост желающих поступить в высшие учебные заведения: если в
1940 году  в США после окончания средней школы в колледжи поступало менее 15
процентов выпускников в возрасте  от 18 до 21 года, то этот показатель вырос
почти до 50 процентов  к  середине 70-х  годов[129]  и достиг  62
процентов в  1993-м[130] . Если  в 1890 году  около  7  процентов
американцев в возрасте от 14  до 17 лет учились в средней школе, то ныне  их
число превосходит 90 процентов; если сто лет назад  только 1 процент молодых
людей поступал в  колледжи[131]  , то  сегодня  в США  12,5  млн.
человек,    окончивших   среднюю    школу,    учатся   в   высших    учебных
заведениях[132] . Значение образования в условиях, когда "рабочие
места  для  малоквалифицированной рабочей силы  в промышленности сокращаются
или  оплачиваются по очень  низкой ставке"[133] настолько велико,
что немногие из социологов могут позволить себе  не согласиться с  предельно
категоричным заявлением Ф.Фукуямы, считающим, что "су