ась вибрация. От перегрузки трудно  дышать.  3000
метров. В глазах потемнело.
   - Тридцать секунд, сэр! - доложил Толливер. Вибрация усилилась.  4000
метров. Вибрация превратилась в угрожающую болтанку.
   - Сорок секунд! - Толливер собрался отключить двигатели.
   - Нет! - Я глотнул воздуха и выдохнул:
   - Еще...
   - Рассыпемся!
   - Наберем 9000.
   - Не наберем!
   Кабина тряслась, будто по ней колотили молотом.
   - Жди! - Дышать становилось все труднее.
   - 5000! 6000!
   Голос Толливера куда-то уплыл, мне стало тепло и спокойно. Я стоял на
берегу моря с отцом. Купаться было  нельзя,  за  столетие  море  слишком
загрязнилось. А песок был приятным, теплым. Я  закрыл  глаза,  подставил
лицо яркому солнцу. Но почему так трудно дышать?
   - Капитан, пора отключать двигатели! 8000!
   Откуда этот настойчивый голос? Как же грохочут волны!
   Внезапно шум прибоя стих. Я очнулся. Грудь болела. Шума двигателя  не
слышалось.
   - Высота? - спросил я.
   - 8500. Пока поднимаемся.
   - Поднимаемся?! С отключенными двигателями?
   - Даже пушечное ядро не сразу падает. Скоро начнем снижаться.
   Шаттл летел по дуге. Миновав  ее  высшую  точку,  он  вдруг  приобрел
аэродинамические  характеристики   кирпича   и   начал   круто   падать,
непочтительно игнорируя все усилия Толливера.
   - Придется включить двигатели, - проворчал Толливер.
   - Знаю, - Шаттл был рассчитан на приземление  из  космоса,  а  не  на
долгий полет в атмосфере, поэтому больше  тридцати  минут  выдержать  не
мог, перегрелись бы двигатели. - Где мы?
   - Пролетели всего километров семьсот.
   Я быстро подсчитал: даже при скорости 1000 километров в час требуется
полтора часа лету. Значит, не долетим.
   - Подайте  сигнал  SOS,  сэр,  -  предложил  Толливер.  -  Как-нибудь
продержимся в океане, пока за нами пришлют вертолет.
   - Нет! Шаттл нам еще понадобится.
   - Но мы не долетим. Лучше опустимся в океане, подождем...
   - Нет! Лети в Сентралтаун. Три тысячи шестьсот метров.
   - Черт бы тебя побрал! - стукнул он кулаком по  креслу.  -  Ладно,  я
погибну вместе с тобой, но скажи: ради чего?
   - Мне нужен шаттл, а зачем, сейчас не могу сказать.
   - Чего вы боитесь? Что я предам? Перейду на сторону рыб?
   - Мистер Толливер, сейчас я не могу сказать. Когда-нибудь вы поймете.
   - Я должен знать, ради чего иду на смерть!
   - Цель есть. Кроме того, - чуть улыбнулся я, - совсем не  обязательно
погибать. Наши инженеры любят делать большой запас прочности, как мы уже
убедились на примере с дверью.
   Спустя  несколько  секунд  Толливер  оскалил  зубы.   Это   означало,
по-видимому, улыбку.
   - Ладно! Высота 2500 метров, сэр. Пора включать двигатели.
   - Верно, - с облегчением согласился я.
   Толливер включил часть двигателей. Падение прекратилось. Теперь шаттл
летел, как обычный самолет. Я расстегнул ремни безопасности, встал.
   - Следите за  температурой  двигателей,  -  посоветовал  я.  Толливер
бросил на меня раздраженный взгляд. У меня непроизвольно вырвалось:
   - Простите, нервы.
   Что за ерунда! Зачем я извинился перед гардемарином?
   Мрачно улыбаясь собственной глупости, я вышел в салон,  сел  в  пятый
ряд рядом с Берзелем, обнимавшим подушку.
   - Как самочувствие? - поинтересовался я.
   - Нормально, сэр.
   Я подождал, но Берзель не стал развивать эту тему.
   - Ничего, парень, все мы боимся, - утешил его я.
   - Я не боюсь, - упрямо сказал он.
   - Все боятся. - Я хлопнул его по колену, встал.
   - Хочу домой. - Мальчишка уткнулся в подушку.
   - Мы туда и летим.
   - Нет, я хочу на Землю.
   Все мы  не  прочь  смыться  на  Землю.  Я  вернулся  в  кабину,  сел,
пристегнулся.
   - Сколько осталось?
   - Нисколько, - буркнул Толливер. - Не долетим. Я  сверкнул  взглядом,
но промолчал.
   - Извините, сэр, - смягчился Толливер. - Осталось минут сорок пять.
   Температура двигателей была выше нормы, но до критической отметки еще
не добралась. Я включил рацию:
   - Капитан Сифорт вызывает Адмиралтейство или Правительство. Ответьте.
   Тишина. Я повторил. Наконец раздался голос:
   - Правительство - вертолету. Это вы, мистер Сифорт? Мы думали...
   - Адмиралтейство открыто? - перебил я.
   - Нет, сэр. Там никого нет.
   Температура двигателей приблизилась к красной отметке.
   - Где Правитель Хоупвелл?
   - Здесь, сэр. Передаю ему микрофон.
   - Зак?
   - Да, это я, парень.
   Жив! От радости у меня в горле застрял комок.
   - Мы не  в  вертолете,  мы  в  шаттле.  Очистите  посадочную  полосу,
подготовьте вертолет и команду ремонтников для шаттла.
   - Это все?
   - Да, больше ничего не надо. Прилетим минут через сорок.
   Стрелка термометра достигла критической черты.
   - Придется приводняться, - сказал Толливер.
   - Прибавьте высоты, - приказал я.
   - Двигатели раскалятся сильнее.
   - Знаю.  -  Но  тогда  у  нас  останется  больше  времени,  если  они
заглохнут.
   Толливер  поднял  шаттл  на  высоту  5500  метров.  До   Сентралтауна
оставалось 500 километров - тридцать минут лету.
   - Двигатели столько не выдержат, - проворчал Толливер.
   - Должны выдержать.
   - Сэр, вы отдаете себе отчет в том, что...
   - Не пререкаться!
   -  Я  всего  лишь  предупреждаю.  Если  подшипники   в   турбонасосах
расплавятся, то восстановить их в наших условиях будет невозможно.
   Что тут возразить? Нечего.
   - Должны выдержать, - упрямо повторил я.
   Толливер  лишь  покачал  головой,  видимо,  поняв,  что  втолковывать
что-либо в мою упрямую башку бесполезно. Стрелка  термометра  переползла
через красную отметку, запикал предупреждающий сигнал. Я  отключил  его,
чтобы не действовал на нервы. Оставалось двадцать пять минут.
   - Сбавьте скорость, - приказал я.
   - Мы летим с оптимальной скоростью, сэр.
   - Надо снизить температуру.
   Толливер снизил скорость. Температура двигателей не  упала,  но  зато
перестала расти. Двадцать минут.
   - Шаттл, мы видим вас на экране радара, - раздался голос из рации. Вы
что, прилетели на нем из Вентур?
   - Да, - ответил я. Пусть считают меня сумасшедшим. Возможно даже, они
правы.  Восемнадцать  минут.  -  Толливер,  сколько  мы  пролетим,  если
выключим двигатели?
   - Несколько километров, наверно. Слишком мала высота.
   Двести  семьдесят  километров.  Температура  двигателей  вновь  стала
расти. Как обидно! Осталось совсем немного, но...
   - Отключить двигатели, - приказал я.
   - Отключить, сэр?! - изумился Толливер, но, заметив мой свирепый вид,
подчинился.
   Шум стих, но тут же сменился более мощным  грохотом:  я  включил  три
дополнительных двигателя, предназначенных для  вертикального  взлета  на
орбиту. Ускорение вдавило нас в спинки кресел.
   - Их нельзя включать в горизонтальном полете! - взревел  Толливер.  -
Оторвутся крылья!
   - Всего несколько секунд!
   - Вы с ума сошли! - Он потянулся к выключателю, но я убрал его руку.
   - Расстояние! - потребовал я.
   - Двести десять километров.
   Я направил шаттл вверх. Шаттл  страшно  вибрировал.  Огоньки  тревоги
вспыхнули, как новогодняя елка.
   - Высота пять тысяч метров. Расстояние сто восемьдесят километров,  -
докладывал Толливер.
   Все вокруг дрожало и болталось так, что я с трудом удерживал штурвал.
   - Хватит, сэр, пожалуйста, отключите! - в ужасе закричал Толливер.
   Я отключил два двигателя. Болтанка уменьшилась.
   - Боже! - взмолился Толливер. - А теперь что вы задумали?
   - Оставил один из трех двигателей.
   - Давайте управлять буду я.
   Я убрал руки со штурвала. Пусть порулит,  у  него  это  действительно
получается лучше.
   - Сэр, не кажется ли вам, что не всем в этом шаттле надоело  жить?  Я
мог бы  отстранить  вас  от  должности  за  вопиющее  нарушение  техники
безопасности. К несчастью, никто не поверит, что вы  способны  на  такой
риск.
   Мне было не до шуток, я всматривался в показания приборов.
   - Сто десять километров, высота шесть километров, - прочитал я вслух.
- Через пару минут можно будет отключить двигатель и планировать.
   -  После  такого  полета  инженерам  придется  переписать   кое-какие
характеристики шаттла. Из рации послышался удивленный голос:
   - Шаттл, по такой траектории вы не выйдете на орбиту.
   - Вас поняли,  -  усмехнулся  я  в  микрофон,  -  сейчас  мы  изменим
траекторию. - Я отключил двигатель. Вой стих, остался лишь свист  ветра.
Высота падала.
   - Теперь можно включить посадочные двигатели, - предложил Толливер.
   - Пусть еще остынут. Подождем немного.
   Высота падала так стремительно, что долго ждать не пришлось. Толливер
начал включать двигатели, но они не запускались. Я  уже  думал,  что  мы
пропашем носом берег, и тут двигатели заработали.
   Остаток пути был довольно скучным.
 
22 
 
   - Когда?
   - Трудно сказать, - в очередной раз пожал плечами механик, - Запасные
стекла для иллюминаторов у нас  есть,  так  что  с  этим  сложностей  не
возникнет. Двигатели мы перебрали, смазали, но испытали пока  только  на
малой мощности. А вот с корпусом...
   - Когда? - настойчивее повторил я и взглянул на  Хоупвелла,  призывая
его к поддержке.
   - Компьютерное моделирование дает неутешительные результаты. С  такой
вмятиной  в  корпусе  шаттл  не  выдержит  полета  к  орбите,  -   начал
раздражаться механик. - Думаете, фюзеляж легко выправить?
   - Когда?! - рявкнул я.
   - Никогда! Не командуй мной, парень, я доброволец,  а  не  солдат.  Я
вообще могу бросить все к едрене фене, на хрен, и...
   - Послушай-ка,  -  вмешался  Зак  Хоупвелл,  -  эта  колымага  должна
взлететь через два дня и ни часом позже. Мы живем  по  законам  военного
времени. Я вздерну тебя  на  виселице,  если  ты  не  выполнишь  приказ.
Понял?
   - Я и так работаю как проклятый,  а  вы  еще  угрожаете,  -  обиделся
механик. - Его просто невозможно починить за два дня, даже если...
   - Я дам тебе столько людей, сколько попросишь! - оборвал его  Зак.  -
Но шаттл должен взлететь! - Хоупвелл развернулся  и  решительно  зашагал
прочь. Я пошел следом. Когда мы отошли от  бедняги  механика  достаточно
далеко, Хоупвелл, тяжко вздохнув, признался:
   - Мистер Сифорт, до чего я дошел? Как у меня повернулся язык угрожать
ему казнью? Ведь он мой соотечественник.
   -  Вы  уберегли  меня  от  опрометчивого  поступка.  -  Если   б   не
вмешательство Хоупвелла, я, наверно, вцепился бы механику в горло.
   Мы сели в вертолет.
   - Ты уверен, что нашел выход? - спросил Зак.
   - Не вполне. Остается надеяться, что  Господь  поможет  нам  избавить
вашу планету от этих чудищ.
   - Но почему ты скрываешь свой план от меня?
   - Умоляю вас, ради бога, не спрашивайте меня об этом.
   - Ты не вернешься оттуда. - Зак произнес это скорее как  утверждение,
а не вопрос.
   - Да, видимо, не вернусь.
   - Ты сам выбрал себе судьбу, капитан. И мы  сделали  свой  выбор.  Мы
будем вспоминать тебя.
   - Спасибо.
   -  Когда  ты  улетишь  на  орбиту,  здесь  не  останется  ни   одного
представителя Правительства ООН.
   - Зато останется ваше правительство.
   - Я не собираюсь править от имени сбежавшего флота. Подошел Толливер,
забрался на заднее сиденье.
   - Горючего для шаттла больше чем достаточно, - сообщил он.
   Я раздраженно хрюкнул. Хоупвелл запустил двигатель, поднял  вертолет,
спросил у меня:
   - Два дня - не слишком ли поздно? Может, ускорить ремонт?
   - Не стоит. Шаттл надо починить как следует.  -  Я  смотрел  вниз  на
город, как бы прощаясь с ним. - На станцию я полечу один.
   - В одиночку вы не долетите, потеряете сознание, - возразил Толливер.
   - Не потеряю.
   - Но потеряли же, когда мы летели сюда с базы.
   - Это было один раз, - возразил я.
   - А когда мы летели на станцию с Джеренсом?  -  безжалостно  напомнил
Толливер. - Тогда у вас было два легких, а теперь  только  одно.  Вы  не
выдержите перегрузки.
   - Что прикажете делать? - съязвил я. - У меня нет пилотов.
   - Я, конечно, не  пилот,  но  однажды  управлял  шаттлом,  -  скромно
заметил Толливер и на всякий случай добавил:
   - Сэр.
   - Но мы не совмести... - Я прикусил язык. Толливер прав, без него мне
придется туго. - Ладно, полетим вдвоем,  если  не  возражаете.  Если  вы
готовы лететь туда добровольно.
   - Нисколько не возражаю. Мне бы хотелось добавить  в  свой  послужной
список управление шаттлом.
   Обернувшись, я заметил его  улыбку,  впрочем,  тщательно  скрываемую,
едва заметную. Какой он все-таки несносный, этот Толливер!
   - Хорошо. - Если найду время, запишу в его личный  файл  этот  пункт,
пусть потом объясняется с адмиралом.
   До этого Хоупвелл оставлял без комментариев наши пикировки, но на сей
раз не выдержал и вмешался:
   - Довезу вас до здания правительства, а там вас ждет другой  вертолет
с пилотом.
   - Спасибо. - А куда лететь? От усталости ни о чем не хотелось думать.
   - Навестите жену, сэр, - осторожно подсказал Толливер.
   - Разумеется, - проворчал я. Какая дерзость!
   Анни спала. Я сидел в гостиной своей новой и еще незнакомой квартиры.
Сиделка смотрела телевизор. Она уже рассказала мне о том, что  произошло
за прошедшие дни. После моего отъезда Анни сначала вела себя тихо, но  к
вечеру забеспокоилась - почему я не  вернулся,  как  обещал?  Потом  она
начала крушить о стену стулья, горько рыдала.  Наконец  сиделке  удалось
впрыснуть  ей  успокаивающее,  Анни  крепко  заснула  и  с  тех  пор  не
просыпалась.
   А у меня все наоборот. Давненько я  не  спал,  вот  и  теперь  не  до
отдыха: надо попрощаться с Анни, с Алексом, повидаться  с  плантаторами,
отдать последние распоряжения...
   - Она зовет вас, -  разбудил  меня  голос  сиделки.  Я  встрепенулся,
пробежался пальцами по галстуку, волосам. Слава Богу,  я  успел  принять
ванну и переодеться в чистое, прежде чем задремал в этом уютном  кресле.
Кажется, все в порядке. Я встал. А где же спальня?
   - Там, - показала сиделка, заметив мое замешательство.
   - Спасибо. - Я вошел в комнату. - Анни?
   - Никки? Почему ты не пришел вчера? Ты ведь обещал.
   - Прости, лапочка. - Я сел к ней на кровать.
   - Я так ждала, а ты даже не позвонил.
   - Я не мог, лапочка. Рыбы.
   - Меня не интересуют рыбы.  -  Она  села,  спустила  на  пол  ноги  с
поджатыми пальцами. - Хочу  шикарно  одеться.  Купи  мне  новую  блузку.
Клянись, купишь такую, чтобы шла к моему ожерелью.  -  Она  смотрела  на
свои  голые  ступни  с  мечтательной  улыбкой,   медленно   туманящейся,
исчезающей, подняла глаза в нарастающей тревоге:
   - Никки, мое ожерелье... Они...
   - Ничего, Анни, все хорошо. - Господи, почему ты так  к  ней  жесток?
Где твоя справедливость?
   - Я надену зеленое платье.
   - Хорошо, дорогая.
   - Кажется, я его еще не надевала. - Она подошла к шкафу. - Посмотри и
скажи, нравится оно тебе или нет. Знаешь, я ждала тебя, все время ждала,
а потом... - Она нахмурилась. - Потом я уснула, кажется. Больше не уходи
надолго, Никки.
   - Лапочка, я должен... -  Как  я  ненавидел  себя  в  эту  минуту!  Я
разрушал ее хрупкое, едва проклюнувшееся счастье! Но я не мог  врать.  -
Послезавтра... Надолго.
   Анни оцепенела, потом начала ощупывать шею, как бы ища ожерелье.
   - Я без тебя умру, Никки.
   - Все будет хорошо, лапочка. Ты будешь жить.
   - Нет, - со страшной решимостью сказала она. - Я наложу на себя руки,
если ты меня бросишь.
   - Анни. - Я взял ее за руку. - Мне надо ехать. Очень надо.
   - Тогда возьми меня с  собой.  -  Она  вырвала  свою  руку  из  моей,
поправила волосы, странно хохотнула.
   Я с трудом ее отвлек своей болтовней. Мы погуляли, и я  прилег,  Анни
устроилась рядом, но когда я нерешительно ее обнял, вздрогнула.
   Утром я назначил встречи Хармону и Эммету Бранстэдам и механику. Анни
я заверил, что вернусь через несколько часов, и, стараясь не замечать ее
отчаяния, вышел из дома, но не дойдя до вертолета, вернулся. Оставить ее
одну я не мог. В конце  концов,  нам  осталось  совсем  немного  времени
побыть вместе, а моим деловым встречам она мешать не  будет  -  подождет
где-нибудь, пока я буду разговаривать. Как Анни  обрадовалась,  когда  я
предложил ей лететь со мной!
   Первым делом я заглянул к инженерам, следившим  за  электроснабжением
Сентралтауна,  потом  приземлился   у   Дома   правительства.   Там   мы
позавтракали с Заком Хоупвеллом. Он стал рассказывать о городских делах,
а я делал вид, что внимательно слушаю.
   - Не забудь завтра явиться на наше собрание, - напомнил Зак. По моему
непонимающему виду он сразу понял, что я пропускал его слова мимо  ушей,
и пояснил:
   - Будет приниматься новый закон о наследовании. Помните, вы говорили,
что плантаторы имеют право сами решать подобные вопросы?
   - Конечно, - кивнул я.
   - Может быть, сейчас, когда жизнь  на  нашей  планете  находится  под
угрозой, обсуждение вопросов наследования  кажется  несвоевременным,  но
мы, плантаторы, полны решимости принять наконец справедливый кодекс.
   - Понимаю.
   - Придете?
   - Приду. Где будет собрание?
   - В здании космодрома.
   - Подходит.
   В дверь заглянул его помощник, доложил мне:
   - Пришли Бранстэды, сэр.
   - Пригласите их.
   - Ну, я пойду, - встал Хоупвелл, - не буду мешать вашей беседе.
   - Что вы, оставайтесь, если хотите, вы нисколько нам не помешаете,  -
залепетал я, но Хоупвелл ушел.
   Вошли братья  Бранстэды.  Я  поднялся  им  навстречу  и  искренне  их
приветствовал:
   - Рад вас видеть! - Я предложил им кресла, а сам устроился на диване.
Они расположились напротив меня.
   Хармон сел, как у себя дома, а Эммет с некоторой неловкостью. Месяцы,
проведенные им на борту моего корабля в качестве солдата, давали о  себе
знать.
   - Вы собираетесь на орбитальную станцию? - спросил Хармон.
   - Да. - Это перестало быть секретом  сразу,  как  только  я  приказал
механикам срочно починить шаттл.
   - Чем мы можем помочь?
   - Ничем. Я просто хотел попрощаться. Вы были хорошим другом.
   - Я всегда буду вашим другом.
   - Пути Господни неисповедимы. - Скорее всего,  я  не  вернусь.  Зачем
себя обманывать?
   - Я хорошо помню нашу первую встречу, капитан.
   - Я тогда был в отпуске.
   - Вы путешествовали с  вашим  другом  мистером  Кэрром.  Помните,  вы
остались у меня ночевать?
   - Мы вводили вас в заблуждение, - Мои глаза заволоклись пеленой слез.
- Вы были так добры, Хармон. Он пересел ко мне на диван.
   - Что с вами, Николас?
   Я не мог говорить и лишь через несколько долгих секунд  взял  себя  в
руки.
   - Вам когда-нибудь приходилось совершать ужасный поступок ради  того,
чтобы предотвратить еще худшее?
   - Господь Бог еще не  подвергал  меня  таким  испытаниям,  -  покачал
головой Хармон. - Позвольте вам помочь.
   - Нет, вы не  можете  мне  помочь.  -  Я  глубоко  вздохнул,  у  меня
по-прежнему стоял ком в горле. Еще один  тяжкий  вздох.  -  Спасибо  вам
обоим за все. Я обязан вам жизнью и даже большим. - Я встал. У меня  уже
не было сил сдерживать слезы, надо было поскорее закончить прощание.
   Братья, соблюдая этикет, тоже встали.
   - Да поможет вам Бог, - промолвил Эммет.
   - Мы с вами еще увидимся завтра. На их лицах замер немой вопрос.
   - Вам сообщат, - добавил я.
   - Конечно.  -  Ничего  не  понимая,  вконец  заинтригованные,  братья
удалились.
   Потом мы с Толливером и Берзелем полетели  в  Адмиралтейство.  Там  я
просмотрел кое-какие файлы, почитал отчет Уильяма о сражении  с  рыбами.
Оказалось, что после того  памятного  боя  на  базе,  когда  орбитальная
станция зашла за горизонт, нападения рыб на нее прекратились.
   Анни отправилась ужинать.  Ее  сопровождали  два  гардемарина.  Я  до
позднего вечера изучал уставы и кодексы, пока не выяснил все, что нужно.
   На этом все планы на день были выполнены. Можно было ложиться спать.
   Алекс Тамаров, склонившись над картой, грыз ногти. Моего появления он
не заметил.
   - Не помешал? - спросил я.
   Он встрепенулся, удивленно поднял голову.
   - Нет, конечно, мистер Сифорт. Слава богу, вам удалось  выбраться  из
той зав