Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Пинчон Томас. В. -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  -
. Давно в отставке. - Последовало молчание. - Вторую экспедицию так и не снарядили, - продолжал Годольфин. - Политические причины, - кто их знает? Никому нет дела. Я выбрался оттуда без потерь. Мне сказали, что это была не моя вина. Я получил даже личную грамоту от Королевы, но потом все это заглохло. Виктория с отсутствующим видом похлопала себя по ноге. - И вся эта история имеет отношение к вашей, м-м-м, теперешней шпионской деятельности? Неожиданно он как-то постарел. Сигара потухла снова, и он выкинул ее в траву. У него задрожали руки. - Да. - Он беспомощным жестом указал на церковь, на ее серые стены. - Вы можете оказаться кем угодно, и, значит, я поступил неразумно. До Виктории дошло, что он ее боится, и она с решительным видом наклонилась к нему. - Те, кто наблюдают за кафе, они из Вейссу? Эмиссары? Старик принялся грызть ногти - медленно, методично и аккуратно, делая надкусы центральным верхним и боковым нижним резцами вдоль безупречного дугообразного сегмента. - Вы что-то о них разведали? - продолжала умолять она. - Нечто, о чем не можете рассказать? - Ее голос, полный сострадания и накала, звенел в маленьком садике. - Вы должны позволить мне помочь вам. - Хрум, хрум. Дождь уменьшился, а потом и вовсе стих. - Откуда вы знаете, что вам не сможет помочь генеральный консул? Пожалуйста, позвольте мне хоть что-нибудь сделать. - Через стену влетел ветер, осиротевший без дождя. В бассейне что-то лениво плескалось. Девушка продолжала свой пылкий монолог, а старик Годольфин покончил с правой рукой и переключился на левую. Небо над их головами начинало темнеть. IV На восьмом этаже пятого дома по Пьяцца делла Синьориа было темно и пахло жареным осьминогом. Эван, пыхтя, преодолел последние три пролета лестницы. Чтобы найти дверь отца, ему пришлось сжечь четыре спички. Вместо карточки, которую он ожидал увидеть, на двери висела бумажка с потрепанными краями и одним словом - "Эван". Прищурившись, он с любопытством смотрел на нее. В коридоре стояла тишина, если не считать дождя и поскрипываний дома. Он пожал плечами и попробовал дверь. Она отворилась. Пройдя на ощупь внутрь, Эван нашел газовый рожок и зажег его. Комната оказалась обставленной довольно убого. На спинке стула висели брюки, наброшенные как попало, а на кровати лежала белая рубаха с раскинутыми в разные стороны рукавами. Никаких других признаков того, что здесь живут - ни чемоданов, ни бумаг. Озадаченный, Эван сел на кровать и попытался думать. Он вынул из кармана и перечитал телеграмму. Вейссу. Единственный ключ. Может, старый Годольфин и впрямь верил в существование этого места? Даже мальчиком Эван никогда не выспрашивал у отца подробности. Он знал, что экспедиция провалилась, и в добром, жужжащем голосе рассказчика улавливал чувство личной вины. Он не задавал никаких вопросов, просто сидел и слушал, будто предчувствуя, что однажды ему придется отречься от Вейссу и что это отречение пройдет проще, если сейчас не оформлять никаких обязательств. Так, хорошо: когда Эван год назад последний раз видел отца, тот был абсолютно спокоен, следовательно, что-то, наверное, случилось в Антарктиде. Или на обратном пути. А может, здесь, во Флоренции. Почему старик оставил записку, на которой указывалось только имя сына? Две возможности: (а) это - не записка, а, скорее, карточка с именем, и "Эван" - просто первый пришедший на ум псевдоним, или (б) он хотел, чтобы Эван вошел в эту комнату. Может быть, то и другое. По возникшему вдруг предчувствию Эван схватил брюки и принялся осматривать карманы. Там он нашел три сольдо и портсигар с четырьмя самокрутками. Эван почесал живот. Ему припомнились слова: "глупо в телеграмме писать лишнее". Он вздохнул. - Тогда все в порядке, юный Эван, - пробормотал он, - мы сыграем эту штуку до конца. На сцену выходит Годольфин - шпион-ветеран. - Он аккуратно изучил портсигар на предмет тайников, прощупав - не лежит ли чего-нибудь за подкладкой. Ничего. Затем он взялся за комнату: тыкал пальцами в матрац и тщательно искал свежие швы. Прочесывал шкаф, жег спички в темных углах, проверял - нет ли наклеек с обратной стороны сидений. Прошло минут двадцать, а он так ничего и не нашел, и роль шпиона начинала уже казаться ему неадекватной. Эван безутешно плюхнулся в кресло, взял одну из отцовских сигарет и зажег спичку. - Погоди-ка, - сказал он. - Потушив спичку, он придвинул стол поближе, вытащил из кармана перочинный ножик и осторожно разрезал каждую сигарету, сметая табак на пол. Третья попытка оказалась успешной. На сигаретной бумаге с внутренней стороны карандашом было написано: "Выследили. У Шайссфогеля в 10 вечера. Будь осторожен. Отец." Эван посмотрел на часы. О чем, черт побери, вообще речь? И к чему такие сложности? Старик решил поиграть в игры с политикой? Или впал в детство? Оставалось по крайней мере несколько часов. Эван надеялся, что затевается нечто необычное, способное скрасить серость его изгнания, но был готов и к разочарованию. Выключив рожок, он шагнул в коридор, прикрыл за собой дверь и пошел вниз. Он начал было раздумывать - где это самое "у Шайссфогеля" может быть, - как вдруг ступенька под ним сломалась, и он с грохотом провалился вниз, неистово хватаясь руками за воздух. Он уцепился за перила, но под его весом они прогнулись, и Эван повис над лестничным пролетом на высоте седьмого этажа. Он висел и слушал, как постепенно отходят гвозди из верхнего края перил. "Я, - подумал он, - самый нескоординированный дурачок в мире." Все может случиться в любую секунду. Он осмотрелся, прикидывая - что предпринять. Его ноги не доставали до нижних перил на несколько дюймов вниз и на два ярда в сторону. Между поломанной ступенькой и его правым плечом был примерно фут. Перила, на которых он висел, угрожающе покачивались. "Что я теряю? - подумал он. - Остается надеяться, что мое время еще не вышло". Он осторожно согнул правый локоть, прижав кисть к краю лестницы, и, резко оттолкнувшись, принялся раскачиваться над зияющим проемом. В тот момент, когда раздался скрип вылезающих гвоздей, он достиг максимальной амплитуды и, отпустив перила, упал верхом на ограждение следующего пролета. Потом съехал спиной вперед и прибыл на седьмой этаж одновременно с грохотом падающих перил - далеко внизу. Эван слез, отряхнулся и сел на ступени. "Все четко, - подумал он. - Браво, парень. Хорошо сработал - почти как акробат". Но минутой позже, когда его чуть не вырвало между колен, ему в голову пришла мысль - а насколько это вообще была случайность? Когда я шел вверх, лестница была в полном порядке. Эван нервно улыбнулся тому, что становится психом вроде отца. Когда он выходил на улицу, шок уже почти прошел. Он задержался на минуту, пытаясь сориентироваться. Едва Эван успел опомниться, как к нему с двух сторон подошли двое полицейских. - Ваши документы, - сказал один из них. Когда до Эвана дошло, чего от него требуют, он автоматически запротестовал. - Так нам приказали, кавальере. - Эван уловил в слове "кавальере" легкую нотку презрения. Он вытащил паспорт. Увидев его имя, они оба закивали. - Не соизволите ли вы мне сказать... - начал Эван. Им очень жаль, но они не уполномочены сообщать ему какую бы то ни было информацию. Он должен следовать за ними. - Я требую, чтобы меня проводили в английское консульство. - Но кавальере, откуда нам знать, что вы - англичанин? Паспорт может оказаться поддельным. А вы могли приехать из любой страны. Даже из такой, о которой мы слыхом не слыхивали. По затылку поползли мурашки. В голову закралась безумная догадка, что они говорят о Вейссу. - Если ваше начальство представит мне удовлетворительные объяснения, - сказал он, - то я - к вашим услугам. - Конечно, кавальере. - Они пересекли площадь и, свернув за угол, подошли к ожидавшему экипажу. Один из полицейских вежливо облегчил Эвана от зонтика и принялся внимательно его изучать. - Avanti! - выкрикнул другой, и они помчались по Борго ди Греци. V В тот же день, но немного раньше, в венесуэльском консульстве начался переполох. С дневной почтой пришло зашифрованное послание из Рима, предупреждавшее о подъеме революционной активности во Флоренции. Местные контакты сообщили о высокой таинственной личности в широкополой шляпе. В последнее время личность частенько крутилась рядом с консульством. - Будьте разумнее, - настаивал вице-консул Салазар. - Самое худшее, что мы можем ожидать, - парочка демонстраций. Что они сделают? Разобьют пару окон, потопчут кустарник. - Бомбы! - заверещал Ратон, его шеф. - Разруха, грабеж, насилие, хаос. Они могут скинуть нас, устроить путч, установить хунту. Лучше места не придумаешь. Они по-прежнему помнят Гарибальди. Взгляните на Уругвай. У них появится множество союзников. А что есть у нас? Вы, я, кретин-клерк и уборщица. Вице-консул открыл тумбочку стола и извлек бутылку "Руффины". - Мой дорогой Ратон, - сказал он. - Успокойтесь. Этот людоед в вислополой шляпе может оказаться одним из наших людей, присланных из Каракаса приглядывать за нами. - Он разлил вино в два бокала и протянул один Ратону. - Кроме того, в коммюнике из Рима не говорится ничего определенного. В нем даже не упоминается эта загадочная персона. - Он здесь замешан, - произнес Ратон, расплескивая вино. - Я выяснял. Я знаю, как его зовут, и о том, что он занимается какой-то теневой деятельностью. Знаете его кличку? - Он сделал драматическую паузу. - Гаучо. - Гаучо живут в Аргентине, - заметил Салазар успокаивающим тоном. - И его имя происходит, возможно, от искаженного французского gauche. Может, он - левша. - Все равно, мы должны над этим поработать, - настаивал Ратон. - Ведь это - тот же самый континент, не так ли? Салазар вздохнул: - Что вы хотите предпринять? - Заручиться помощью здешней правительственной комиссии. Что еще можно сделать? Салазар вновь наполнил бокалы. - Во-первых, - произнес он. - Международные осложнения. Может возникнуть вопрос юрисдикции. Территория этого консульства по закону является венесуэльской. - Мы можем добиться, чтобы они установили кордон полиции вокруг этого участка, - с хитростью в голосе сказал Ратон. - Тогда они будут подавлять мятеж на итальянской территории. - Es posibile, - пожал плечами вице-консул. - Но во-вторых, это может означать потерю престижа в глазах высших эшелонов Рима и Каракаса. Мы запросто оставим себя в дураках, действуя со столь тщательными предосторожностями из простого подозрения, каприза. - Каприза! - воскликнул Ратон. - Я что, не видел эту зловещую фигуру собственными глазами? - Его ус насквозь пропитался вином, и он с раздражением его выжал. - Что-то готовится, - продолжал он. - Нечто большее, чем просто восстание, и касается оно большего, чем просто страны. Здешнее Министерство иностранных дел наблюдает за нами. Конечно, мне хотелось бы быть скромнее, но я занимаюсь этим делом дольше, чем вы, Салазар, и я говорю вам: нам придется побеспокоиться о большем, чем просто помятые кусты. - Конечно, - сварливо откликнулся Салазар, - если я больше не вхожу в круг тех, кому вы доверяете... - То вы бы обо всем этом не узнали. Как, возможно, об этом не знают в Риме. Вы все поймете, когда придет срок. Это будет довольно скоро, - добавил он мрачно. - Если бы это касалось только вас, я сказал бы: прекрасно, позовите итальянцев. Позовите англичан и немцев в придачу, или еще кого-нибудь. Но если ваш славный путч не реализуется, то для меня это закончится столь же плачевно. - И тогда, - захихикал Ратон, - этот идиот-клерк займет оба наших поста. Но Салазар не смягчился. - Интересно, - произнес он задумчиво, - какой генеральный консул из него выйдет? Ратон бросил на него сердитый взгляд. - Пока я ваш начальник. - Ну что ж, ваше превосходительство... - Салазар безнадежно развел руками, - жду указаний. - Немедленно свяжитесь с правительственной комиссией. Опишите ситуацию и подчеркните ее чрезвычайность. Попросите назначить время для совещания, как только им будет удобно. То есть, до заката. - Это все? - Можете еще попросить, чтобы этого Гаучо взяли под арест. - Салазар не ответил. Ратон некоторое время смотрел на бутылку "Руфины", а затем повернулся и вышел из комнаты. Салазар задумчиво жевал кончик ручки. Выглянув в окно, он посмотрел на другую сторону улицы - на галерею Уффици - и обратил внимание на то, что над Арно сгущаются тучи. Возможно, скоро начнется дождь. Гаучо настигли в Уффици. Опираясь о стену в зале Лоренцо Монако, он с вожделением разглядывал "Рождение Венеры". Пухленькая и блондинистая, она стояла в створке похожей на скунжилле ракушки, и Гаучо, будучи в душе немцем, оценил этот факт. Но он не понимал, что происходит на остальной части картины. Там, судя по всему, спорят - одеться ей или оставаться обнаженной: справа грушевидная дама с безжизненными глазами пытается набросить на нее одеяло, а слева сердитый юноша с крыльями хочет смахнуть это одеяло с нее в то время, как девушка, на которой вообще ничего нет, вьется вокруг него и упрашивает идти с ней в постель. Пока вся эта команда препирается, Венера стоит, уставившись Бог знает куда и прикрывшись лишь длинными косами. Казалось, никто ни на кого не смотрит. Непонятная картина. Гаучо никак не мог взять в толк - зачем она так нужна синьору Мантиссе, но, впрочем, это - не его дело. Он со смиренно-терпеливой улыбкой почесал голову под широкополой шляпой, обернулся и увидел четырех полицейских, шедших к нему по галерее. Его первым импульсом было бежать, а вторым - выпрыгнуть из окна. Но, ознакомившись с местностью, он переборол оба эти порыва. - Это - он, - объявил один из полицейских. - Avanti! - Гаучо стоял, заломив шляпу на бок и прижав кулаки к бедрам. Они окружили его, и бородатый tenente объявил об аресте. Очень жаль, конечно, но его, вне всяких сомнений, выпустят через пару дней. Tenente посоветовал не оказывать сопротивления. - Я смог бы справиться с вами четверыми, - сказал Гаучо. Его ум работал быстро, планируя тактику и рассчитывая углы анфилады. Неужели il gran синьор Мантисса настолько грубо ошибся, что дело дошло до ареста? Или жалоба из венесуэльского консульства? Он должен сохранять спокойствие и не признавать ничего, пока не увидит, как на самом деле обстоят дела. Его вели по "Ritratti diversi"; затем, два раза повернув направо, они оказались в длинном проходе. Он не мог припомнить, чтобы этот проход упоминался на карте Мантиссы. - Куда он ведет? - Через Понте Веккьо в галерею Питти, - ответил tenente. - Это для туристов, а мы туда не собираемся. - Прекрасное место для обратного маршрута. Идиот Мантисса! Но, дойдя до середины, они свернули в подсобку табачной лавки. Кажется, полиция знакома с этим ходом, тогда это не очень хорошо. Но все же, зачем такая конспирация? Как правило, муниципальная полиция не бывает столь осторожной. Следовательно, дело касается Венесуэлы. На улице стояло крытое ландо, выкрашенное в черный цвет. Гаучо запихнули внутрь, и они поехали в направлении правого берега. Он знал, что полиция никогда не направляется сразу к месту назначения. Так случилось и на этот раз: оказавшись за мостом, возница сделал зигзаг, потом - немного покружил и поехал по нужному маршруту. Гаучо откинулся назад, выпросил у tenente сигарету и принялся обдумывать ситуацию. Если дело в Венесуэле, то он влип. Он специально приехал во Флоренцию, чтобы в северо-восточной части города, возле Виа Кавур, организовать венесуэльскую общину. Их было всего пара сотен, - они держались друг друга и работали на табачной фабрике, в "Меркато Сентрале" или маркитантами в Четвертом армейском корпусе, казармы которого располагались неподалеку. За два месяца Гаучо упорядочил их ряды и одел в форму, - это стало называться "Фильи ди Макиавелли". Не то, чтобы они испытывали особую нежность к власти; и не то, чтобы они, говоря политическим языком, были либералами или националистами; просто им время от времени нравился нормальный бунт, и если военная организация и эгида Макиавелли могли все это дело ускорить, то что ж, - тем лучше. Гаучо уже два месяца обещал им бунт, но никак не выдавалось подходящего момента: в Каракасе все было спокойно, если не считать двух-трех заварушек в джунглях. Он ждал настоящего предлога, стимула, который позволит ему выступить громовым антифоном через весь неф Атлантики. В конце концов, прошло всего два года со времени спора по поводу Британской Гайаны, когда Англия чуть не передралась со Штатами. Его агенты в Каракасе продолжали убеждать: все устраивается, люди вооружаются, взятки даются, остальное - дело времени. Очевидно, что-то случилось, а иначе почему его сейчас куда-то тащат? Он продумывал - как отправить весточку своему лейтенанту - Куэрнакаброну. Обычно они встречались в пивной Шайссфогеля на Пьяцца Витторио Эммануэль. А еще этот Мантисса со своим Боттичелли. Жаль, конечно. Подождет до следующего вечера... Глупец! Ты что, не знал, что венесуэльское консульство всего в пятидесяти метрах от Уффици? Если бы там вдруг началась демонстрация, то полиция разошлась бы вовсю, - даже не услышала бы взрыва бомбы. Трюк для отвлечения внимания! Мантисса, Чезаре и эта пухленькая блондинка смогли бы смыться чисто. Он даже проводил бы их до места свидания под мостом: подстрекателю не очень благоразумно долго задерживаться на месте бунта. Конечно, при условии, что он сможет отговориться, какие бы обвинения ни выдвинула полиция, или, если это не получится, ему удастся бежать. Но самым главным сейчас было передать хотя бы словечко Куэрнакаброну. Он почувствовал, как экипаж сбавляет скорость. Один из полицейских вынул шелковый платок, свернул его вдвое, потом - вчетверо, и наложил на глаза Гаучо. Встряхнувшись, ландо остановилось. Tenente взял его за руку и провел через двор в дверной проем, где, миновав несколько углов, они спустились на один этаж. - Сюда, - приказал tenente. - Могу я попросить об услуге? - спросил Гаучо с поддельным смущением. - Я выпил сегодня столько вина, но у меня не было даже возможности... То есть, если меня попросят отвечать на ваши вопросы честно и правдиво, то я буду чувствовать себя легче после того, как... - Хорошо! - прорычал tenente. - Анжело, не спускай с него глаз. - Гаучо улыбнулся в знак благодарности. Он поплелся по коридору вслед за Анжело, открывшем для него дверь. - Можно мне снять это? - спросил Гаучо. - В конце концов, un gabinetto e un gabinetto. - Это точно, - сказал полицейский. - А окна - светонепроницаемы. Проходи. - Mille grazie. - Гаучо снял с глаз повязку и очень удивился, обнаружив себя в прекрасно оборудованной уборной. Там даже стояли кабинки. Только англичане и американцы могут быть так привередливы в устройстве уборных. А во внешнем коридоре, - вспомнил он, - пахло чернилами, бумагой и сургучом; определенно, консульство. И американское консульство, и английское находились на Виа Торнабиони, то ес

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору