й плачет и кулаком растирает свой лоб, а на лбу шишка.
     - Кто тебя так? - спрашивает Федор Иванович.
     - Вот, - показывает одноглазый на Петьку. - Вот эта сволочь... Ложкой.
     Строго посмотрел Федор Иванович на Петьку.
     - Встань, - сказал. - Встань, тебе говорят.
     Встал Петька, смотрит исподлобья, - чего, дескать, надо?
     - Так, - сказал Федор Иванович. - Так. А теперь выйди вон.
     Не понял Петька -  пошел за заведующим.  И  когда выходили из столовой,
услышал за спиной:
     - Федор Иваныч! Новенький не виноват.
     Голос знакомый, - чернявенький крикнул.
     Вышли они в коридор.
     - Так,  -  сказал Федор Иванович.  -  Слушай, что я тебе скажу. Драться
нельзя.  Так.  На улице можно было драться,  а  у  нас нельзя.  Понял?  А  в
наказание стань здесь и стой, пока обед не кончится.
     Повернулся Федор Иванович и пошел по коридору.
     А  тут  как раз и  обед кончился.  Выбежали ребята из  столовой.  Бегут
ребята мимо Петьки.  Петька к стене прижался...  Бегут. Одноглазый пробежал.
Язык показал Петьке. Чернявенький пробежал. Крикнул:
     - Купаться пойдешь?
     Встрепенулся Петька:
     - Куда купаться?
     - На речку, на Кордон... Вся наша группа идет. Айда?
     У Петьки уж план на уме.
     Побежал вместе с чернявеньким. А чернявенький на ходу говорит:
     - Ты,  - говорит, - с Пятаковым не дерись... Если он драться будет - не
дерись, а заявляй прямо в шус, в школьный совет.
     "Ладно,  -  думает Петька,  -  некогда мне в шусы заявлять. Я сейчас на
Кордоне буду... До свиданьица".
     Вбежали они в огромный зал. Ребят в этом зале видимо-невидимо. Строятся
ребята, как солдаты, в два ряда. Бородатый дядя с палкой в руке командует.
     - Смирно! - командует. - Равнение направо!
     Стал и Петька. Тоже по-солдатски вытянулся. Равнение направо взял.
     А тут входит в зал Федор Иванович. Вошел, осмотрел ребят. Кому-то кушак
поправить велел, кому-то лицо вымыть. Петьку увидел, брови поднял.
     - Как,  -  спрашивает, - и новенький идет? Нет, - говорит, - новенькому
сегодня идти нельзя. Пусть отдохнет.
     Одноглазого увидел.
     - А также,  -  говорит,  - и Пятаков пусть выйдет. За такое поведение -
без купания.
     Заплакал одноглазый. Из строя вышел.
     И Петька вышел. Но не заплакал.
     Грустный только Петька стоит.
     Вот парами прошли ребята мимо. В ногу прошли.
     - Левой! Левой!
     Вот ушли. Подошел к Петьке Федор Иванович, похлопал Петьку по плечу.
     - Так,  -  говорит,  -  не унывай, брат. Сживемся. У нас не очень плохо
ребята живут. А только драться нельзя. Так. Иди во двор играть. Ну! Веселей!
     Пошел Петька во двор.
     Там ребята, которые купаться не пошли, в рюхи играют. Петьку приглашают
вместе играть. Усмехнулся Петька.
     - Не играю, - говорит. - Детская забава.
     Отошел Петька в сторону, к забору, и сел у забора на мелкий щебень.
     Сидит и думает:
     "Что делать? Как действовать?"
     А вокруг вечереет.  Туман поднимается, солнце заходит. И ребята вдали в
рюхи играют. Звенят голоса их:
     - Сбил! Попа сбил!
     - Врешь! В городе поп...
     И гладкие рюхи летают в воздухе, с грохотом прыгают по земле.
     А  Петька думает:  "Смыться я,  конечно,  смоюсь.  Слов нет.  Но только
часики при себе держать опасно.  С ними греха наживешь. Мало ли что... Может
быть,  здесь ежедневно белье сжигают...  Нет.  Спрятать надо часы до поры до
времени".
     Решил Петька спрятать часы. Решил закопать их в землю, пока не подойдет
время бежать. А бежать задумал в эту же ночь.
     Лег Петька на живот,  огляделся.  Ребята в рюхи играют,  попов каких-то
бьют. Воспитатель сидит, книжку читает. Никто на Петьку не смотрит.
     Вынул  Петька часы.  И  вдруг  любопытно стало.  Захотелось взглянуть -
какие они изнутри?
     Крышку открыл,  а под крышкой еще крышка. И на крышке две черных буквы:
С.К. А под крышкой - стекло. И под стеклом - стрелки.
     В  черном кружочке секунды бегают.  А  часы  и  минуты идут  незаметно:
смотришь -  на месте стоят,  отвернешься - подвинулись. Семь часов без одной
минуты на Петькиных часах.
     Разгреб Петька щебень у  самого забора,  ямку глубокую до  локтя вырыл.
Защелкнул часы,  плотно обвязал их  тряпкой и  сунул в  ямку.  Ямку закопал,
рукой притоптал,  щебнем засыпал.  Чтоб  место не  забыть,  прутик небольшой
воткнул.
     Потом улегся,  положил голову на  место,  где клад закопал,  -  мечтать
стал.
     И все об одном:  "Чухонку куплю.  С барашком. Ножик куплю. Наган, может
быть, куплю... Конфеток каких-нибудь с начинкой. Яблок..."
     Опять замечтался Петька и снова грустить перестал.
     Когда ребята с  купания пришли и  чай пить в  столовой сели,  Петька на
одноглазого внимания не обращал,  хотя тот и снова издеваться начал. Зато за
Петьку чернявенький заступился.
     - Брось,  Пятаков,  -  сказал чернявенький.  -  Мало  тебе досталось от
новичка? Еще хочешь?
     Притих Пятаков одноглазый.
     После чая ребята все, и большие и маленькие, во дворе играли в лапту. И
Петьке весело было.  Играть не умел он, правда, а то сыграл бы для компании.
Весело было Петьке.  Когда стемнело совсем и звезды на небе зажглись,  снова
звонок зазвенел. Воспитатель встал и крикнул зычно:
     - Спать, ребята!
     Поплелись ребята в спальню.
     Спальня  огромная,  полутемная.  Стены  белые,  и  на  лампах  молочные
колпаки. И всюду кровати рядами стоят, как в больнице.
     Чернявенький Петьке койку показал.
     - Вот, - говорит, - тебе приготовлено, со мной рядом спать будешь.
     Поглядел Петька, и даже страшно стало.
     "Неужели, - думает, - мне спать здесь придется?"
     На кровати простыночки разные,  одеяло серое мохнатое,  подушки чистые,
полотенце в головах.
     Разделся Петька, улегся как порядочный и в одеяло завернулся.
     "Вот,  -  думает,  -  увидели бы  меня  кордонские ребята,  каким  я...
Посмеялись бы... А между прочим, не плохо так поспать".
     Потом подумал Петька:
     "Ночью непременно бежать надо".
     Но ночью не убежал Петька. Где там! Не до бегов было. Как заснул, так и
проспал до утра. Шутка ли: утомился небось...


     Дергает  кто-то  Петьку  за  ногу.   Прячет  Петька  ногу  под  одеяло,
брыкается...  Но кто-то снова начинает тормошить его,  кто-то дергает его за
плечи.  Поднимает Петька голову и  видит сонными глазами:  стоит у его койки
Федор  Иванович.   Будит  Федор  Иванович  Петьку.  Лицо  у  Федора  Иваныча
серьезное, шевелит Федор Иваныч бровями.
     А  ребята спят  еще.  Храп веселый по  спальне идет...  Еще  не  совсем
светло.
     - Вставай,  -  говорит Федор Иваныч.  - Так, - говорит. - Вставай, дело
есть.
     Проснулся Петька, голову поднял:
     - Чего?
     Говорит Федор Иваныч:
     - Пришли за тобой из милиции.
     Упала Петькина голова на подушку. Охнул Петька.
     - Пришли, - говорит Федор Иваныч, - за тобой из милиции, по какому делу
- неизвестно... Так... Вставай, одевайся.
     Стал  Петька одеваться.  Руки  у  Петьки дрожат.  Ноги  дрожат.  Ноги в
штанины не попадают. Нехорошо Петьке.
     "Зачем, - думает, - из милиции пришли?.. Неладное что-то".
     Оделся Петька, пошел за Федором Иванычем.
     Приходит и видит: сидит в конторе милиционер. Пожилой. Усатый. С папкой
под мышкой.
     Встал милиционер и спрашивает:
     - Этот?
     - Этот, - отвечает Федор Иваныч.
     - Ну,  так  разрешите  забрать  его,  -  говорит  милиционер.  -  Идем,
гражданин.
     Пошли.  Не понимает Петька - куда и зачем. А милиционер, хоть и старый,
а идет быстро. Петьку еще подгоняет.
     - Живей, - говорит.
     Хочет Петька спросить,  за  каким делом его в  милицию вызывают.  Хочет
спросить и  не смеет.  Очень уж серьезен старик.  Осмелился все-таки Петька,
спросил:
     - Зачем, - говорит, - ведете вы меня, извиняюсь?
     Отвечает милиционер:
     - Сам знаешь.
     Сухо отвечает, по-казенному.
     Очень быстро до базара дошли.  Петька по старой привычке в  самую толпу
хотел нырнуть, - схватил его милицейский за плечи.
     - Куда? - говорит. - Куда бежишь?.. Стороной обойдем, не рыпайся.
     Стороной обошли, в пикет попали.
     Ввел  милиционер Петьку в  пикет,  в  комнату начальника.  Начальник за
столом  сидит,  курит,  кольчики пускает.  С  начальником гражданин сидит  -
немолодой уж,  красноносый.  Смотрит Петька в  лицо гражданина и вспоминает:
что-то в лице гражданина знакомое...
     "Не тот ли,  -  думает,  - у которого я на прошлой неделе банку варенья
украл? Или тот, у которого уздечку намеднись тиснул?.. Нет, не тот".
     И  вдруг  взглянул  Петька  повнимательнее на  нос  гражданина и  сразу
вспомнил:
     "Так это ж часики... Это ж пьяный который..."
     Он самый. И нос тот же, и глаз косоватый; только усы не трясутся: уныло
висят усы, книзу висят.
     Говорит начальник такие слова:
     - Отвечай,  -  говорит,  -  по чистой совести.  Украл ты или нет часы у
гражданина Кудеяра?
     Передернуло Петьку, однако сдержался и виду не подал.
     - У какого Кудеяра? - спрашивает.
     - У Семен Семеныча Кудеяра. Вот у этого самого гражданина.
     Поглядел Петька на гражданина, головой покачал.
     - Первый раз вижу.
     - Не ври, - сказал начальник. - Врешь ведь. Второй раз видишь.
     - Ей-богу, первый.
     Говорит начальник, как будто читает:
     - Гражданин Семен  Семенович Кудеяр  заявляет о  пропаже золотых часов,
которые были похищены у него в камере номер три нашего пикета. Правда?
     - "Правда"! Какая правда?
     - Такая. Гражданин Кудеяр, узнаете вы этого малого?
     - Узнаю, - отвечает усатый.
     И таким ужасно пискливым голосом отвечает.  Вчера басом орал, а сегодня
пищит, как птенчик.
     - Узнаю, - пищит. - Он самый...
     - Ну так как же?  - спрашивает у Петьки начальник. - Отдашь ты часы или
нет?
     - Какие часы?
     - Такие! - рассердился начальник. - Такие! Отдашь или нет?
     Рассердился и Петька.
     - Откуда,  -  говорит,  - я вам возьму часы? Не видел я никаких часов и
видеть не желаю. Нет у меня ваших часов.
     Усмехнулся начальник и говорит:
     - Посмотрим,  -  говорит.  Стукнул кулаком по столу.  - Эй, - кричит, -
товарищ Ткаченко!
     Открывается дверь, и входит Петькин знакомый - кучерявый милиционер.
     - Слушаю, - говорит. - Зачем звали?
     - Затем, - говорит. - Обыщи с ног до головы этого типа. Отыщи часы.
     - Ой!  -  говорит кучерявый. - Так этот же тип - мой старый знакомый. Я
его вчерась в приют Клары Цеткин провожал.  Прямо скажу -  сознательный тип.
Честный! Но если приказываете обыщу, труда не представляет. Можно.
     Наседает кучерявый на  Петьку.  Но на этот раз ничуть не боится Петька.
Смешно Петьке. Ломается еще даже.
     - Нет,  -  говорит.  -  Оставьте, пожалуйста. Обыскивать я себя не дам.
Права не имеете.
     И нарочно за карман хватается.
     Закричал тут начальник:
     - Так?!
     И пискливо закричал гражданин Кудеяр.
     - Боится!  -  закричал.  -  Ей-богу,  боится! Обыщите его, люди добрые!
Отыщите часы мои...
     Вскочил тут  начальник.  Схватил Петьку за  руки повыше локтей,  крепко
схватил, не вырваться Петьке.
     - Обыскивай, Ткаченко! - кричит.
     Стал кучерявый Петьку обыскивать,  стал за карманы хвататься, в карманы
залез, за пазухой пошарил - нет часов.
     - Нету, - говорит кучерявый.
     Опешил начальник.
     - Как же так?  -  спрашивает.  -  А?..  Может,  вы сочиняете, гражданин
Кудеяр?
     - Конечно! - закричал Петька. - Конечно, сочиняет. Никаких у него часов
не было. И быть не могло...
     - Нет,  - говорит Кудеяр. И чуть не плачет. - Нет, - говорит. - Не вру.
Были у меня часы с серебряной цепочкой.  Ей-богу, были... Вот и цепочка даже
осталась. Глядите...
     Вынул усатый цепочку, поболтал перед всеми. Видят все: правда, цепочка.
И  разные  штучки  болтаются,  брелоки  подвесные бренчат.  Слоники  разные,
лошадки, подковки и между всем - зеленый камень-самоцвет в виде груши.
     - Странно,  -  говорит начальник. - Ей-богу, думаю я, что вы заливаете.
При чем тут цепочка?
     - При чем? - говорит. - При том. На цепочке часы висели. А кто их взял?
Он взял. Он...
     И в Петьку - пальцем.
     Засмеялся Петька.
     - Ну и чепуха, - говорит. - Как же я мог взять у тебя часы, когда сидел
я на замке в одиночной камере? Сидел я совершенно один.
     - Правильно,   -   говорит  начальник.   -  Это,  -  говорит,  -  очень
подозрительно.  Вас,  -  говорит,  -  гражданин  Кудеяр,  за  клевету  можно
привлечь. А? Что вы на это думаете?
     Заплакал тут гражданин Кудеяр.  Потекли горячие слезы из  его косоватых
глаз.
     - Бог с вами,  - говорит. - Но только погибли мои часы безвозвратно. Но
не хочу я по уголовным законам судиться и лучше уйду.
     Напялил  гражданин  Кудеяр  шапку,  поклонился начальнику,  всхлипнул и
вышел из комнаты.
     А Петька серьезный стоит и смотрит обиженно. Оскорблен ужасно. Молчит.
     - Прости,  - говорит начальник, - ошибка вышла, наглая клевета. Товарищ
Ткаченко,  отведи его  снова  в  приют  Клары  Цеткин.  Не  имеем  мы  права
задерживать воспитанника ихнего.
     - Ладно, - говорит кучерявый. - Это можно. Идем, шпана ненаглядная.
     Вышли они из пикета. Дошли до базарной площади.
     На площади кучерявый остановился и говорит:
     - Иди-ка ты, - говорит, - шпана, один. Дорогу ты знаешь, не спутаешь. А
в честности твоей я вчера уверился.  Иди,  брат...  А я домой схожу.  У меня
жена именинница.
     Повернулся кучерявый и зашагал в другую сторону.
     А Петька постоял, постоял и к приюту пошел.
     Базар  миновал.  По  улице идет.  И  вдруг слышит -  кто-то  его  сзади
окликнул.  Обернулся,  видит -  бежит за ним гражданин Кудеяр. Бежит и рукой
машет. Стой, дескать, на минутку.
     Стал Петька. Ждет. И тут начинается такая чепуха.
     Подбегает Кудеяр к Петьке и бухает в ноги. Падает на колени и кричит:
     - Голубь драгоценный!  -  кричит.  -  Умоляю! Отдай мои часики! Детки у
меня голодные, жена больная... Век я тебе благодарен буду. Три рубля подарю.
Отдай, голубь...
     Засмеялся Петька,  ничего не сказал, пошел. Кудеяр же с колен поднялся,
за ним побежал. Петьку нагнал, за плечо хватается.
     - Отдай! - кричит. - Отдай, ради бога!..
     Вырвался Петька.
     - Уйди! - говорит. - Отстань... Не видать тебе своих часиков, как ушей.
Не получишь ты их. Понял?
     Всполошился гражданин Кудеяр.
     - Ах,  так? - кричит. - Так? Так я на тебя жаловаться буду. Я на тебя в
суд жаловаться буду... По статье закона.
     - Жалуйся,  - говорит Петька. - Жалуйся, пожалуйста, все равно никто не
поверит тебе. Врешь, скажут, старая пьяница.
     Сказал Петька и  пошел не оглядываясь.  И до того Петьке весело стало -
смешно...  На все свои горести наплевал.  Идет,  а ноги танцуют.  Ноги идут,
вытанцовывают:
     - И-эх-та. Да-эх-та...
     Мечтает Петька.
     "Смоюсь,  -  мечтает.  -  При первом случае.  Сегодня же ночью. На двор
проберусь - часики выкопаю, а там через забор перемахнуть - пара пустяков...
Митькой звали..."
     Замечтался Петька и  не  заметил,  как до  Введенской дошел.  К  приюту
подходя,  оглянулся зачем-то.  Оглянулся и видит -  крадется за ним по пятам
гражданин Кудеяр.  Оглянулся Петька еще раз - нет Кудеяра, за угол, наверно,
спрятался.
     "Ах ты, - думает Петька, - старое чучело... Следишь!"
     Хотел Петька еще  раз оглянуться,  но  в  это время над самой Петькиной
головой загремело:
     - Эй! Поберегись!
     И лошадиная морда чуть не врезалась в Петькин затылок.


     Петькино счастье -  успел отскочить.  А  не  то  раздавил бы его своими
копытами громадный битюг.
     Целый обоз  с  дровами ехал  по  улице.  Ломовики нахлестывали лошадей,
кричали и отчаянно ругались...  Телеги с дровами,  громыхая,  проезжали мимо
Петьки.
     "Куда это? - подумал Петька. - Куда это везут такую уйму дров?"
     И  до того любопытно ему стало,  что подошел он к переднему извозчику и
спросил его:
     - Куда это, дяденька, везете вы столько дров?
     - В приют, - ответил извозчик. - В приют Клары Цеткин.
     "Здорово!" - подумал Петька. С гордостью подумал. И говорит.
     - Это, - говорит, - вы нам везете! Хорошенько везите. Не растеряйте там
по полешку.
     Засмеялся ломовой и стал нахлестывать лошадь.
     А Петька в приют пошел.  Только к воротам подходит -  выезжают из ворот
пустые подводы. Удивился Петька.
     "Неужели, - думает, - тоже дрова привезли?"
     Вошел Петька во двор и глаза вытаращил.
     А потом подкосились у Петьки ноги.
     Весь двор был завален дровами.  Огромная площадка от  забора до  забора
была загружена березовыми,  сосновыми и  еловыми восьмивершковыми поленьями.
Ребята с шумом укладывали дрова в поленницы, а заведующий Федор Иваныч бегал
вокруг, потирал руки и кричал:
     - Так! Веселей ребятки... Поднажмем, ребятки!..
     Подбежал Федор Иваныч к Петьке, хлопнул Петьку по плечу.
     - Так!  -  кричит.  -  Видишь?.. Сто кубов навалили. Видишь, как о вас,
чертенятах, заботятся? Видишь?..
     - Вижу, - сказал Петька. - Спасибочки.
     И,  качаясь, пошел Петька в глубь двора, к лестнице, да не дошел - упал
на дрова. Заплакал.
     - Ах, часики...
     И больше ни слова. В слезах захлебнулся.
     Сидит  Петька,   плачет.   Льются  слезы  рекой.  Не  унять.  Подбегает
черняненький. Наклонился над Петькой.
     - Что ты? - спрашивает. - Кто тебя? По какой причине плачешь?
     Встал Петька, посмотрел чернявенькому в лицо и сквозь зубы:
     - Пошел к черту!
     Поднялся Петька,  за  перила держась,  по лестнице.  В  коридоре сел на
окно. Сидит и думает.
     "Что, думает, - теперь делать? Бежать? Обидно..."
     Грустно Петьке.  Сидит Петька на окне и  в  окно глядит.  А тут кончили
ребята складывать дрова,  мимо  бегут.  Чернявенький пробежал,  остановился.
Подошел к Петьке, руку на плечо ему положил.
     - Что?  -  говорит.  -  Что, брат, с тобой происходит? Грустишь ты? Да?
Хочешь, я тебе книжку дам почитать?
     - Нет, - говорит Петька. - Не хочу! Уйди ты, за ради бога!
     Говорит чернявенький:
     - Книжку если читать,  то не так грустно. Я тебе непременно дам книжку.
Ты "Нос" Гоголя читал?
     Разозлился Петька.
     - Никаких, - говорит, - носов не читал и читать не желаю. Уйди!
     А тут другие ребята подошли, обступили окно, где Петька сидел. Слушают.
Чернявенький и говорит:
     - Посмотрю я на тебя... Ну и поразительный же ты тип!..
     - Что??!
     Вскочил Петька с окна. Горькая обида взяла Петьку за самое сердце.
     - Что?  -  говорит.  -  Повтори!  Как ты сказал?  Паразительный?  Это я
паразительный!  Сам ты  паразит!  Я  тебе за такие слова -  знаешь?  -  зубы
посчитаю.
     Сжал Петька кулак, замахнулся. Улыбается чернявенький и говорит:
     - Напрасно,  - говорит, - замахиваешься. Драться я с тобой все равно не
буду.
     - Ага! - закричал Петька. - Боишься!
     - Да,  -  говорит чернявенький,  - боюсь. Я, - говорит, - принципиально
боюсь.
     Замахнулся Петька  еще  раз,  да  опустил руку  -  не  посмел почему-то
ударить. Опустил руку и пошел качаясь. А сзади ребята хохочут, и больше всех
одноглазый Пятаков хохочет...
     Заплакал тут Петька от горькой обиды и пошел куда глаза глядят.  Где-то
под лестницей забился в угол - до вечера просидел. Даже к обеду не вышел.
     Только к  чаю  вечернему в  столовую заявился.  Выпил чай  свой,  хлеба
сожрал полфунта и спать пошел.


     ...Приснился Петьке сон.  Сидит будто Петька на хавыре у  бабки Феклы и
мясо ест.  Свинину. Пихает Петька свинину в рот громадными кусками, давится,
глотает, а жир по подбородку течет и за рубаху стекает. А бабка Фекла еще на
тарелку накладывает.
     - Iшь, - говорит, - Iшь, дурница, як може швидче...
     Опомниться  Петька  не  успел  -   подставляет  бабка  Фекла  плошку  с
пампушками.  Петька пампушки глотает,  молоком запивает.  А сам думает:  "На
сколько же это я наел?"
     Стал счит