бы чужая лесть.

153

     Наделяет нас достоинствами природа, а помогает их проявить судьба.

154

     Судьба исправляет такие наши недостатки, каких не мог бы исправить даже
разум.

155

     Иные люди  отталкивают,  невзирая  на  все  их  достоинства,  а  другие
привлекают при всех их недостатках.

156

     Есть люди, все достоинства  которых  основаны  на  способности  уместно
говорить и делать глупости; если бы они  изменили  поведение,  все  было  бы
испорчено;

157

     Слава великих людей всегда должна измеряться способами, какими она была
достигнута.

158

     Лесть - это фальшивая  монета,  которая  имеет  хождение  только  из-за
нашего тщеславия.

159

     Мало обладать выдающимися качествами, надо еще уметь ими пользоваться.

160

     Любое, даже самое громкое деяние нельзя назвать великим,  если  оно  не
было следствием великого замысла.

161

     Деяние и замысел должны соответствовать друг другу, не то заложенные  в
них возможности так и останутся неосуществленными.

162

     Умение ловко  пользоваться  посредственными  способностями  не  внушает
уважения - и все же  нередко  приносит  людям  больше  славы,  чем  истинные
достоинства. {9}

163

     В очень многих случаях поведение людей только потому  кажется  смешным,
что причины его, вполне разумные и основательные, скрыты от окружающих.

164

     Человеку  легче  казаться  достойным  той  должности,  которой  он   не
занимает, нежели той, в которой состоит.

165

     Порядочные  люди  уважают  нас  за  наши  достоинства,  а  толпа  -  за
благосклонность судьбы.

166

     Свет чаще награждает видимость достоинств, нежели сами достоинства.

167

     Скупость дальше от бережливости, чем даже расточительность.

168

     Как ни обманчива надежда, все же до конца  наших  дней  она  ведет  нас
легкой стезей.

169

     Хотя мы храним верность своему долгу нередко лишь из лени  и  трусости,
все лавры за это достаются на долю наших добродетелей.

170

     Нелегко разглядеть, чем вызван честный, искренний, благородный поступок
- порядочностью или дальновидным расчетом.

171

     Добродетели теряются в своекорыстии, как реки в море.

172

     Если внимательно присмотреться к последствиям скуки, то  окажется,  что
она заставляет отступать от долга чаще, чем даже своекорыстие.

173

     Есть две разновидности любопытства: своекорыстное - внушенное  надеждой
приобрести полезные сведения, и самолюбивое - вызванное желанием узнать  то,
что неизвестно другим.

174

     Было бы куда полезнее употребить все силы нашего разума  на  то,  чтобы
достойно  сносить  несчастья,  уже  случившиеся,   нежели   на   то,   чтобы
предугадывать несчастья, которые еще только могут случиться.

175

     Постоянство  в  любви  -  это  вечное  непостоянство,  побуждающее  нас
увлекаться  по  очереди  всеми   качествами   любимого   человека,   отдавая
предпочтение то одному  из  них,  то  другому;  таким  образом,  постоянство
оказывается непостоянством, но  ограниченным,  то  есть  сосредоточенным  на
одном предмете.

176

     Постоянство в любви бывает двух родов: мы постоянны или потому, что все
время находим в любимом человеке новые качества,  достойные  любви,  или  же
потому, что считаем постоянство долгом чести.

177

     Постоянство  не  заслуживает  ни  похвал,  ни  порицаний,  ибо  в   нем
проявляется устойчивость вкусов и чувств, не зависящая от нашей воли.

178

     К новым знакомствам нас обычно толкает не столько усталость  от  старых
или любовь к переменам, сколько недовольство тем, что люди  хорошо  знакомые
недостаточно нами восхищаются, и надежда на то, что люди мало знакомые будут
восхищаться больше.

179

     Мы постоянно жалуемся на друзей, чтобы заранее оправдать  непостоянство
нашей дружбы.

180

     Наше раскаяние -  это  обычно  не  столько  сожаление  о  зле,  которое
совершили мы, сколько боязнь зла, которое могут причинить нам в ответ.

181

     Иногда непостоянство происходит от легкомыслия или от  незрелости  ума,
побуждающих человека соглашаться с любым чужим мнением; но есть другого рода
непостоянство,  более  простительное,  ибо  его   порождает   отвращение   к
окружающему.

182

     Пороки входят  в  состав  добродетелей,  как  яды  в  состав  лекарств;
благоразумие смешивает их, ослабляет их действие и  потом  умело  пользуется
ими как средством против жизненных невзгод.

183

     К  чести  добродетели  следует  все  же  признать,  что  самые  большие
несчастья  случаются  с  людьми  не  из-за  нее,  а  из-за  их   собственных
проступков. {10}

184

     Мы признаемся в своих недостатках для  того,  чтобы  этой  искренностью
возместить ущерб, который они наносят нам в мнении окружающих.

185

     Зло, как и добро, имеет своих героев.

186

     Мы презираем не тех, у кого есть пороки, а  тех,  у  кого  нет  никаких
добродетелей.

187

     Видимость добродетели приносит  своекорыстию  не  меньшую  пользу,  чем
порок.

188

     Здоровье души не менее хрупко, чем здоровье тела, и тот, кто мнит  себя
свободным от  страстей,  так  же  легко  может  им  поддаться,  как  человек
цветущего здоровья - заболеть.

189

     С самого рождения каждого человека природа как бы  предопределяет  меру
его добродетелей и пороков.

190

     Только у великих людей бывают великие пороки.

191

     Можно сказать, что пороки ждут  нас  на  жизненном  пути,  как  хозяева
постоялых дворов, у которых приходится поочередно останавливаться,  и  я  не
думаю, чтобы опыт помог нам их избегнуть, даже если бы нам было дано  пройти
этот путь вторично.

192

     Когда пороки покидают нас,  мы  стараемся  уверить  себя,  что  это  мы
покинули их.

193

     Болезни души так же возвращаются к нам, как и болезни тела. То, что  мы
принимаем  за  выздоровление,  обычно   оказывается   либо   кратковременным
облегчением старого недуга, либо началом нового.

194

     Пороки души похожи на раны тела: как бы старательно их ни  лечили,  они
все равно оставляют рубцы и в любую минуту могут открыться снова.

195

     Всецело предаться одному пороку нам обычно мешает лишь то, что у нас их
несколько.

196

     Мы легко забываем свои ошибки, когда они известны лишь нам одним.

197

     Есть люди, в дурные дела которых невозможно поверить, пока не убедишься
собственными глазами. Однако нет таких людей, дурным делам которых стоило бы
удивляться после того, как мы в них уже убедились.

198

     Мы порою восхваляем доблести одного человека,  чтобы  унизить  другого:
так, например, люди меньше превозносили бы принца Конде, если бы  не  хотели
опорочить маршала Тюренна, и наоборот.

199

     Желание  прослыть  ловким  человеком  нередко  мешает  стать  ловким  в
действительности.

200

     Добродетель не достигала бы таких высот, если бы ей в пути не  помогало
тщеславие.

201

     Тот, кто думает, что может обойтись без других,  сильно  ошибается;  но
тот, кто думает, что другие  не  могут  обойтись  без  него,  ошибается  еще
сильнее.

202

     Люди мнимо благородные скрывают свои недостатки и от других и от  себя,
а люди истинно благородные прекрасно их сознают и открыто о них заявляют.

203

     Истинно благородные люди никогда ничем не кичатся.

204

     Строгость нрава у женщин - это белила и румяна, которыми  они  оттеняют
свою красоту.

205

     Целомудрие женщин - это большей частью просто забота о добром  имени  и
покое.

206

     Кто стремится всегда жить на виду у  благородных  людей,  тот  поистине
благородный человек.

207

     Безрассудство сопутствует нам всю жизнь; если кто-нибудь и кажется  нам
мудрым, то это значит лишь, что его безрассудства соответствуют его возрасту
и положению.

208

     Есть глупцы, которые сознают свою глупость и ловко ею пользуются.

209

     Кто никогда не совершал безрассудств, тот не так мудр, как ему кажется.

210

     К старости люди становятся безрассуднее - и мудрее.

211

     Иные люди похожи на песенки: они быстро выходят из моды.

212

     Большинство людей судит о ближних по их богатству или светским успехам.

213

     Жажда славы, боязнь позора,  погоня  за  богатством,  желание  устроить
жизнь удобно и приятно, стремление унизить других - вот что нередко лежит  в
основе доблести, столь превозносимой людьми.

214

     Для простого солдата доблесть - это  опасное  ремесло,  за  которое  он
берется, чтобы снискать себе пропитание.

215

     Высшая доблесть и  непреодолимая  трусость  -  это  крайности,  которые
встречаются очень редко. Между ними на обширном  пространстве  располагаются
всевозможные оттенки храбрости, такие  же  разнообразные,  как  человеческие
лица и характеры. Есть люди, которые  смело  встречают  опасность  в  начале
сражения, но легко охладевают и падают духом, если оно затягивается;  другие
делают то, чего от них требует общественное мнение, и на этом успокаиваются.
Одни не всегда  умеют  овладеть  своим  страхом,  другие  подчас  заражаются
страхом окружающих, а  третьи  идут  в  бой  просто  потому,  что  не  смеют
оставаться на своих местах. Иные, привыкнув к мелким опасностям,  закаляются
духом для встречи с более значительными. Некоторые храбры со шпагой в руках,
но пугаются мушкетного выстрела; другие же смело стоят под пулями, но боятся
обнаженной шпаги. Все эти различные виды храбрости схожи между собой в  том,
что ночью, - когда страх усиливается, а тьма равно  скрывает  и  хорошие,  и
дурные поступки, - люди ревнивее оберегают свою жизнь. Но есть у  людей  еще
один способ оберечь себя - и притом самый распространенный:  делать  меньше,
чем они сделали бы, если бы знали наперед, что все сойдет  благополучно.  Из
этого явствует, что страх смерти в какой-то мере ограничивает доблесть.

216

     Высшая доблесть состоит в том, чтобы совершать в одиночестве то, на что
люди обычно отваживаются лишь в присутствии многих свидетелей.

217

     Бесстрашие  -  это   необычайная   сила   души,   возносящая   ее   над
замешательством, тревогой и смятением,  порождаемыми  встречей  с  серьезной
опасностью. Эта  сила  поддерживает  в  героях  спокойствие  и  помогает  им
сохранять ясность ума в самых неожиданных и ужасных обстоятельствах.

218

     Лицемерие - это дань уважения, которую порок платит добродетели.

219

     На войне большинство людей рискует жизнью  ровно  настолько,  насколько
это необходимо, чтобы не запятнать своей  чести;  но  лишь  немногие  готовы
всегда рисковать так, как этого требует цель, ради которой они идут на риск.

220

     Тщеславие, стыд, а главное, темперамент - вот что обычно лежит в основе
мужской доблести и женской добродетели.

221

     Все хотят снискать славу, но никто не  хочет  лишиться  жизни;  поэтому
храбрецы проявляют не меньше находчивости и ума, чтобы избежать смерти,  чем
крючкотворцы - чтобы приумножить состояние.

222

     Почти всегда по отроческим склонностям человека уже  ясно,  в  чем  его
слабость и что приведет к падению его тело и душу.

223

     Благодарность подобна  честности  купца:  она  поддерживает  коммерцию.
Часто мы оплачиваем ее счета не потому, что стремимся поступать справедливо,
а для того, чтобы впредь люди охотнее давали нам взаймы.

224

     Не всякий, кто платит долги благодарности, имеет право считать себя  на
этом основании благодарным человеком.

225

     Ошибки людей в их расчетах на благодарность  за  оказанные  ими  услуги
происходят оттого, что гордость дающего и  гордость  принимающего  не  могут
сговориться о цене благодеяния.

226

     Чрезмерная поспешность в расплате за оказанную услугу есть своего  рода
неблагодарность.

227

     Счастливые люди неисправимы:  судьба  не  наказывает  их  за  грехи,  и
поэтому они считают себя безгрешными.

228

     Гордость не хочет быть в долгу, а самолюбие не желает расплачиваться.

229

     Если кто-нибудь сделает нам  добро,  мы  обязаны  терпеливо  сносить  и
причиняемое этим человеком зло.

230

     Пример заразителен, поэтому все благодетели рода  человеческого  и  все
злодеи  находят  подражателей.  Добрым  делам  мы   подражаем   из   чувства
соревнования, дурным же - из врожденной злобности, которую стыд сдерживал, а
пример выпустил на волю.

231

     Нет ничего глупее желания всегда быть умнее всех.

232

     Чем бы мы ни объясняли наши огорчения, чаще всего  в  их  основе  лежит
обманутое своекорыстие или уязвленное тщеславие.

233

     Человеческое горе бывает лицемерно по-разному. Иногда, оплакивая потерю
близкого  человека,  мы  в  действительности  оплакиваем  самих   себя:   мы
оплакиваем наши утраченные наслаждения,  богатство,  влияние,  мы  горюем  о
добром отношении к нам. Таким образом, мы проливаем слезы над участью живых,
а относим их за счет мертвых. Этот род лицемерия я считаю  невинным,  ибо  в
таких случаях люди обманывают не только  других,  но  и  себя.  Однако  есть
лицемерие иного рода, более злостное, потому что оно сознательно вводит всех
в заблуждение: я говорю о скорби некоторых людей, мечтающих  снискать  славу
великим, неувядающим горем. После того как безжалостное время умерит печаль,
которую эти люди некогда испытывали, они продолжают упорствовать  в  слезах,
жалобах и вздохах. Они надевают на себя  личину  уныния  и  стараются  всеми
своими поступками доказать, что их грусть кончится лишь вместе с жизнью. Это
мелкое и утомительное тщеславие встречается обычно  у  честолюбивых  женщин.
Так как их пол закрывает  им  все  пути,  ведущие  к  славе,  они  стремятся
достигнуть известности, выставляя напоказ свое  безутешное  горе.  Есть  еще
один неглубокий источник слез, которые легко льются и легко  высыхают:  люди
плачут, чтобы прослыть чувствительными, плачут, чтобы  вызвать  сострадание,
плачут, чтобы быть оплаканными, и, наконец, плачут потому,  что  не  плакать
стыдно.

234

     Люди  упрямо  не  соглашаются  с  самыми  здравыми  суждениями  не   по
недостатку проницательности, а из-за избытка гордости: они видят, что первые
ряды в правом деле разобраны, а последние им не хочется занимать.

235

     Горе друзей  печалит  нас  недолго,  если  оно  доставляет  нам  случай
проявить на виду у всех наше участие к ним.

236

     Порою может показаться, что себялюбие попадается в  сети  к  доброте  и
невольно  забывает  о  себе,  когда  мы  трудимся  на  благо   ближнего.   В
действительности же мы просто избираем кратчайший путь к цели, как бы отдаем
деньги в рост  под  видом  подарка,  и  таким  образом  применяем  тонкий  и
изысканный способ завоевать доверие окружающим.

237

     Похвалы за доброту достоин лишь человек, у которого  хватает  твердости
характера на то, чтобы иной раз быть злым; в противном случае  доброта  чаще
всего говорит лишь о бездеятельности или о недостатке воли. {11}

238

     Причинять людям зло большей частью не так опасно, как делать им слишком
много добра.

239

     Ничто так не льстит нашему самолюбию, как доверие великих мира сего; мы
принимаем его как дань  нашим  достоинствам,  не  замечая,  что  обычно  оно
вызвано тщеславием или неспособностью хранить тайну.

240

     Привлекательность при отсутствии красоты - это особого рода  симметрия,
законы которой нам неизвестны; это скрытая связь между всеми чертами лица, с
одной стороны, и чертами лица, красками и общим обликом человека - с другой.

241

     Кокетство - это основа характера всех женщин, только не все пускают его
в ход, ибо у некоторых оно сдерживается боязнью или рассудком.

242

     Чаще всего тяготят окружающих те люди, которые считают, что они  никому
не могут быть в тягость.

243

     На свете мало недостижимых вещей; будь у нас больше  настойчивости,  мы
могли бы отыскать путь почти к любой цели.

244

     Высшая ловкость состоит в том, чтобы всему знать истинную цену.

245

     Поистине ловок тот, кто умеет скрывать свою ловкость.

246

     То, что мы принимаем за благородство, нередко оказывается  переряженным
честолюбием, которое, презирая мелкие выгоды, прямо идет к крупным.

247

     Преданность - это в большинстве случаев уловка самолюбия, цель  которой
- завоевать доверие; это способ возвыситься над другими людьми и  проникнуть
в важнейшие тайны.

248

     Великодушие всем пренебрегает, чтобы всем завладеть.

249

     В звуке голоса, в глазах и  во  всем  облике  говорящего  заключено  не
меньше красноречия, чем в выборе слов.

250

     Истинное красноречие - это умение сказать все, что нужно, и не  больше,
чем нужно.

251

     Одним людям идут их недостатки, а другим даже достоинства не к лицу.

252

     Вкусы меняются столь же часто, сколь редко меняются склонности.

253

     Своекорыстие приводит в действие все добродетели и все пороки.

254

     Смирение нередко оказывается притворной  покорностью,  цель  которой  -
подчинить себе других;  это  -  уловка  гордости,  принижающей  себя,  чтобы
возвыситься, и хотя у гордости тысяча обличий, но  самое  искусное  и  самое
обманчивое из ник - смирение.

255

     У всякого чувства есть свойственные лишь ему одному жесты, интонации  и
мимика; впечатление от них, хорошее или дурное, приятное или  неприятное,  и
служит причиной того, что люди располагают нас к себе или отталкивают.

256

     Каждый человек, кем бы он ни был, старается напустить на себя такой вид
и надеть такую личину, чтобы его приняли за того,  кем  он  хочет  казаться;
поэтому можно сказать, что общество состоит из одних только личин.

257

     Величавость - это непостижимая  уловка  тела,  изобретенная  для  того,
чтобы скрыть недостатки ума.

258

     Хороший вкус говорит не столько об уме, сколько о ясности суждений.

259

     Счастье любви заключается в том, чтобы любить; люди  счастливее,  когда
сами испытывают страсть, чем когда ее внушают.

260

     Вежливость - это желание всегда встречать вежливое  обращение  и  слыть
обходительным человеком.

261

     Воспитание молодых людей обычно сводится  к  поощрению  их  врожденного
себялюбия.

262

     Ни в одной страсти себялюбие не царит так безраздельно,  как  в  любви;
люди всегда готовы принести  в  жертву  покой  любимого  существа,  лишь  бы
сохранить свой собственный.

263

     В основе так называемой щедрости обычно лежит  тщеславие,  которое  нам
дороже всего, что мы дарим.

264

     Чаще всего сострадание - это способность  увидеть  в  чужих  несчастьях
свои собственные, это - предчувствие бедствий, которые  могут  постигнуть  и
нас. Мы помогаем людям, чтобы они в свою очередь помогли нам; таким образом,
наши услуги сводятся просто к  благодеяниям,  которые  мы  загодя  оказываем
самим себе.

265

     Упрямство рождено ограниченностью нашего ума: мы неохотно  верим  тому,
что выходит за пределы нашего кругозора.

266

     Ошибается тот, кто думает, будто лишь таким бурным страстям, как любовь
и честолюбие, удается подчинить себе другие страсти. Самой  сильной  нередко
оказывается  бездеятельная  леность:   завладевая   людскими   помыслами   и
поступками, она незаметно подтачивает все их стремления и добродетели.


267

     Люди потому так охотно верят дурному, не стараясь вникнуть в суть дела,
что они тщеславны и ленивы. Им хочется найти  виновных,  но  они  не  желают
утруждать себя разбором совершенного проступка.

268

     Мы по самым ничтожным поводам обвиняем судей в незнании дела и  тем  не
менее охотно отдаем свою честь и доброе имя на их  суд,  хотя  все  они  нам
враждебны - одни из зависти, другие  по  ограниченности,  третьи  просто  по
занятости. Надеясь на то, что эти люди выскажутся в нашу пользу, мы  рискуем
своим покоем и даже жизнью.

269