аленький револьвер:
   - Возьмите этот. Врачам тоже выдают оружие, потому что мы носим  с  собой
наркотики. Желаю удачи. Буду вас ждать.
   Как только Ченселор ступил на вымощенную каменными  плитами  дорожку,  он
сразу увидел Рамиреса. Стоя у окна, тот с удивлением глядел  на  Питера,  но
никаких признаков паники или хотя бы растерянности на его  лице  заметно  не
было.
   Генерал опустил занавеску и отошел от окна. Питер поднялся по  ступенькам
на крыльцо и позвонил.
   Дверь открылась. Генерал сурово смотрел на незваного гостя.
   - Добрый вечер, генерал. Майор Браун приносит свои извинения. Документы о
событиях под Часоном настолько потрясли его, что он не  захотел  говорить  с
вами.
   Он ждет меня в квартале отсюда.
   - Я так и думал, - неопределенно заметил Рамирес. -  У  доктора  короткая
память.
   Или он думает, что все все забыли?  В  Корее  он  начал  с  санитара,  но
впоследствии сумел завести роман с дочерью генерала. Потом  Макэндрю  сделал
этого недоучку врачом.
   Рамирес посмотрел куда-то мимо Ченселора и дважды рубанул воздух рукой.
   Это, вероятно, был сигнал. Питер услышал, как где-то  за  спиной  у  него
зарокотал мотор,  и,  обернувшись,  заметил  фары  машины  военной  полиции.
Вынырнув из соседней улицы, она, быстро набирая  скорость,  помчалась  в  ту
сторону, где остановился  автомобиль  доктора.  Достигнув  ярко  освещенного
перекрестка, машина  резко  затормозила.  Выскочившие  из  нее  два  солдата
бросились к стоявшему на углу человеку. Тот пытался бежать, но было  поздно.
На глазах у Ченселора майора Брауна схватили, подтащили к машине  и  бросили
на  сиденье.  Военная  полиция  оказалась  для  доктора   слишком   неравным
противником.
   - Теперь вас никто не ждет, - сказал Рамирес.  Питер  обернулся  и  хотел
было выхватить оружие, но не успел - в его грудь уже упирался кольт.
   - Вы не посмеете...
   - Нет, посмею, - возразил Рамирес. - Причем доктор  будет  содержаться  в
полной изоляции: никаких визитов, никаких звонков, вообще  никакой  связи  с
внешним  миром.  Такой  режим  устанавливается  для  офицеров,   совершивших
проступок,  который  представляет  угрозу  для  национальной   безопасности.
Проходите в дом, господин Ченселор.

Глава 39

   В своем кабинете генерал сразу  почувствовал  себя  увереннее  и  опустил
кольт.
   "Думай! Думай скорее! - приказывал себе  Питер.  -  Самый  фантастический
вариант в такой ситуации, как эта, может  оказаться  спасением.  Фантазия  и
реальность так тесно переплетаются иногда. Воображение порой сильнее  любого
оружия..."
   - Где письмо? - спросил генерал.
   Ченселор убедил Рамиреса, будто подготовил письмо, в  котором  содержится
подробная информация о преступлении  под  Часоном,  разоблачая  его  расовый
характер и махинации, предпринятые военными, чтобы скрыть  это  преступление
от общественности. По его словам, письмо уже  отправлено  в  Нью-Йорк.  Если
генерал не согласится ответить на интересующие  его  вопросы,  копии  письма
будут  разосланы  а  крупнейшие  газеты,  в  сенатскую  комиссию  по   делам
вооруженных сил и министру сухопутных сил...
   - И тогда я буду не в состоянии предотвратить разглашение вашей тайны,  -
заявил под конец Ченселор. - Вы - тем более. Перехватить письмо  невозможно.
Если завтра к полудню меня не  будет  в  Нью-Йорке,  мой  издатель,  человек
весьма решительный, вскроет письмо и прочтет о событиях под Часоном...
   - Он согласится вернуть это письмо  в  обмен  на  вашу  жизнь,  -  заявил
Рамирес, но в его голосе не было уверенности.
   - Вряд ли. Сначала он обдумает, что важнее, и, полагаю, пойдет на риск.
   - Однако есть более важные, не зависящие от нас вещи.
   - Наверняка вы убедили себя в этом.
   -  Но  это  действительно  так.  В  ходе  управления  войсками  произошла
трагическая случайность. Такое бывает раз в тысячу лет. Зачем  же  придавать
этому какой-то особый смысл, как это делаете вы? Для чего приклеивать ярлык?
   - Я понимаю вас, - начал Ченселор, глядя на кольт. Поколебавшись, генерал
положил его на стол, но далеко не отошел, чтобы в любой  момент  можно  было
схватить оружие. Это не ускользнуло от внимания Питера. - Я понимаю  вас,  -
повторил он. - Такова официальная версия: трагическая  случайность,  роковые
обстоятельства. Однако разгромленные  под  Часоном  подразделения  почему-то
сплошь состояли из негров. Более шестисот человек погибло, бог знает сколько
пропало без вести. И все негры.
   - Такие там были части.
   - Не существовало подобных частей! - возразил Ченселор. - В армии  в  это
время уже не было сегрегации.
   - Кто это вам сказал? - спросил Рамирес с оттенком высокомерия.
   - Еще в 1948 году Трумэн отдал приказ об отмене сегрегации во всех  родах
войск.
   - Да,  об  отмене  сегрегации  в  соответствующие  сроки,  -  подчеркнуто
монотонно  уточнил   генерал.   -   В   армии   десегрегация   действительно
осуществлялась, но не быстрее, чем где-либо.
   - Вы  хотите  сказать,  что  стали  жертвой  собственной  медлительности:
саботировали    приказ    президента,    поэтому    целые     подразделения,
укомплектованные исключительно неграми, были полностью уничтожены. Так?
   - Да, так, - ответил  генерал,  делая  шаг  вперед.  -  Мы  действительно
сопротивлялись приказу. Это же казалось невозможным. Но если сейчас об  этом
станет известно, то, боже мой, какой  шум  поднимут  наши  радикалы!  А  что
скажут за рубежом?
   По глазам Рамиреса было видно: ухватившись, как за спасательный круг,  за
официальную версию, он считал, что ему удалось овладеть положением.
   "Напрасные надежды", - подумал Ченселор, а вслух сказал:
   - Оставим потери пока в стороне. Скажите лучше: какую роль во  всей  этой
истории сыграл Макэндрю?
   - Вы уже знаете. Когда вы звонили, я сообщил вам кое-что такое,  чего  не
следовало говорить.
   Было ясно, что генерал запутался в собственной лжи. На его  совести  было
сразу два преступления, одно ужаснее другого. Вот почему он не стал отрицать
своей причастности к передаче противнику дезинформации, чтобы скрыть другое,
более страшное преступление. Но какое? Чего он так боится?
   - Вы имеете в виду случившееся с женой Макэндрю?
   Генерал кивнул с покорным видом, как бы признавая свою вину:
   - Мы поступили как считали нужным, надеялись таким образом  спасти  жизнь
многих американцев.
   - Вы что же, передавали через нее противнику ложную информацию?
   - Да, она подходила для этой роли. Китайцы  действовали  в  Японии  очень
активно. Некоторые японские фанатики им помогали. Для многих из них  расовая
принадлежность оказалась важнее всего  остального.  В  их  глазах  корейская
война была борьбой азиатов против белых, - Никогда не слышал об этом.
   - Эту проблему наша печать  почти  не  затрагивала,  ее  значение  всегда
преуменьшалось. Тем не менее она была как заноза для Макартура.
   - Какую информацию вы передавали через жену Макэндрю?
   -  Обычную:  о  передвижении  войск,  о  путях   подвоза   снабжения,   о
концентрации военной техники, о тактических  планах.  В  основном,  конечно,
сведения о передвижении войск и тактических планах.
   - Именно через нее противник узнал о предполагаемых операциях наших войск
в районе Часона?
   Рамирес  замолчал,  опустив  глаза.   В   его   поведении   было   что-то
неестественное, наигранное.
   - Да, через нее, - выдавил он.
   - Но ведь  информация  оказалась  достоверной  и  наши  войска  попали  в
настоящую мясорубку?
   - Никому не  известно,  как  это  произошло.  Чтобы  понять,  почему  так
случилось, надо знать, как действуют подобные разведывательные  каналы,  как
используются  в  этих  целях  скомпрометировавшие  себя  чем-то  люди.  Жена
Макэндрю, например. Так  вот,  их  никогда  не  снабжают  абсолютно  ложными
данными, потому что подобным сведениям противник  все  равно  не  поверит  и
может потерять доверие  к  самому  источнику  информации.  Обычно  сообщения
составляются таким образом, что в них включаются и  достоверные  сведения  и
сведения, которые  выглядят  достоверными,  а  на  деле  представляют  собой
искусно сфабрикованную информацию  о  событиях,  которые  в  принципе  могут
произойти, но в  действительности  не  происходят.  Так  сказать,  возможные
варианты. Например, сообщается о том,  что  третьего  июля  шестой  саперный
батальон займет позиции в районе Б.  На  самом  же  деле  активные  действия
предпринимает не шестой саперный, а шестой дивизион  самоходной  артиллерии,
который выходит в район боевых действий Б, но не третьего,  а  пятого  июля,
обойдя с флангов позиции противника. Случилось так, что  жене  Макэндрю  был
передан точный план боевых операций. Каким-то образом напутала разведка. Она
передала информацию, и это привело к огромным потерям. - Генерал  выпрямился
и посмотрел Питеру прямо в глаза:
   - Теперь вы знаете правду.
   - А правда ли это?
   - Слово генерала.
   - Хотел бы я знать, чего стоит ваше слово.
   - Не давите на меня, Ченселор. Чтобы вы поняли, какие тяжелые последствия
повлечет за собой разглашение тайны Часона, я  сказал  вам  больше,  чем  вы
имели право знать Если об этом станет известно  прессе,  она  наверняка  все
исказит, втопчет в грязь память о достойных  людях  -  Подождите  минуту,  -
прервал лицемерные  рассуждения  генерала  Питер.  -  Вы  сказали  что-то  о
памяти...
   Память...  Воспоминания...  Ну,   конечно,   воспоминания   Элисон.   Она
рассказывала, что родители ее матери содержались в тюрьме в бухте Бохай. Вот
первая из причин, по которым она могла быть связана с китайцами. Но дело  не
в этом По словам Элисон, ужасное случилось уже после того вечера, когда мать
принесли  домой  на  носилках.  Еще  она  говорила  об  отце...  Что  он   в
предпоследний раз прилетел в Токио. Вот в чем дело: в предпоследний раз!
   Макэндрю еще раз побывал  в  Корее  после  того,  как  болезнь  его  жены
признали неизлечимой, но до возвращения в  США.  Именно  тогда  и  произошла
битва под Часоном. Однако уже за несколько недель до этого трагического  дня
мать Элисон находилась в больнице. Она никак не  могла  передать  противнику
сведения - ни достоверные, ни ложные.
   - В чем дело? - спросил генерал.
   - Проклятие! Даты! Этого же не могло быть! Что вы сказали несколько минут
назад? Сообщается, что какой-то батальон займет позиции третьего июля, а  на
самом  деле  активные  действия  предпринимает  не  этот,  а  совсем  другой
батальон, и не третьего, а пятого. Как вы это  назвали?  Вы  употребили  еще
какие-то идиотские слова: "Возможные варианты..." Так ли все было?  Вы  сами
себе противоречите, генерал. Бойня под Часоном  произошла  несколько  недель
спустя после того, как жену Макэндрю положили  в  больницу.  Она  никому  не
могла передать информацию. А теперь говори,  сукин  сын,  что  произошло  на
самом деле? Если не скажешь, завтра все  узнают  об  этой  истории.  Письмо,
которое я послал в Нью-Йорк, прочтут уже сегодня вечером.
   Рамирес буравил Питера глазами. У него начался нервный тик.
   - Нет! - заревел он, протягивая руку к кольту. - Вы не сделаете этого! Не
смейте! Я не позволю!
   Бросившись на генерала, Ченселор плечом ударил его в спину и отшвырнул  к
стене, но тот все же успел схватить со стола оружие. Сжав в руке  кольт,  он
яростно замахнулся на Питера. Удар пришелся  по  виску,  и  у  Ченселора  от
страшной боли в  глазах  замелькали  тысячи  белых  пятен.  Левой  рукой  он
вцепился в китель генерала, а правой стал отражать сыпавшиеся на него удары,
стараясь  перехватить  оружие.  Ему  удалось  ухватить  рукоятку  кольта   и
одновременно нанести противнику удар коленом в живот, придавив его к  стене.
Но Рамирес продолжал яростно колотить Питера по почкам, и  тот  от  страшной
боли готов был вот-вот потерять сознание. Правда, Ченселор уже подобрался  к
спусковому крючку, но стрелять не решался; услышат соседи, вызовут  полицию,
и тогда он вообще ничего не узнает.
   Отступив на полшага, он изо всех сил рванул на себя генерала и с  размаху
ударил его коленом в  лицо.  Голова  Рамиреса  откинулась  назад,  из  груди
вырвался хрип, пальцы разжались,  и  кольт,  перелетев  через  всю  комнату,
врезался в стоявший на столе мраморный  письменный  прибор.  Питер  выпустил
китель генерала, и тот без сознания рухнул  на  пол.  Из  носа  поверженного
Рамиреса хлынула кровь.
   Минуту Ченселор стоял неподвижно, стараясь прийти в себя. Потом опустился
на колени около генерала и, подождав, пока восстановилось дыхание и  немного
отпустила боль в висках, поднял кольт. Взяв со стоявшего  на  книжной  полке
серебряного подноса бутылку минеральной воды, Питер налил полную пригоршню и
плеснул себе в лицо. Холодная вода помогла:  он  почувствовал,  как  к  нему
возвращается способность соображать.
   Остатки воды он вылил на лицо лежавшего без сознания генерала. Смешавшись
с размазанной по полу кровью, вода  окрасилась  в  противный  розовый  цвет.
Рамирес медленно приходил в себя. Сдернув с кресла  широкую  подушку,  Питер
бросил ее поверженному противнику. Вытерев ею пятна с лица и  шеи,  генерал,
держась за стену, начал вставать.
   - Садитесь! - приказал Ченселор, указывая кольтом на кожаное кресло.
   Рамирес рухнул на сиденье, его голова безвольно откинулась на спинку.
   - Сука, проститутка, - прошептал он.
   - Какой прогресс! - заметил Питер. - Еще несколько дней назад вы называли
ее "несчастной, психически неуравновешенной женщиной".
   - Она была самой обыкновенной шлюхой.
   - Была или вы сделали ее такой?
   - У нее имелись все задатки, чтобы стать продажной женщиной.
   - В Китае заложниками остались ее отец и мать.
   - Два моих брата  эмигрировали  на  Кубу.  Агенты  Кастро  пытались  меня
завербовать. И что же? Сейчас они гниют в тюрьме. Я им не поддался.
   - Вы, разумеется, сильнее той женщины. Ваша профессия - не поддаваться.
   - Она была женой боевого американского офицера. Его армия-это ее армия.
   - Вы хотите сказать, что ее поведение не соответствовало тому  положению,
которое она занимала в обществе? Так надо было ей помочь, а вы  использовали
ее в своих целях. Давали ей смертоносное  зелье  и  бросили  в  сражение,  в
котором она не могла победить. Правильно сказал о вас Браун: все вы ублюдки.
   - Мы избрали оптимальную стратегию.
   - Кончайте плести ахинею! Кто дал вам право распоряжаться ее жизнью?
   - Никто! Я сам разработал план операции и  сам  контролировал  проведение
его в жизнь! - Выкрикнув это признание, Рамирес  побледнел:  он  понял,  что
зашел слишком далеко.
   - Вы сами?
   - Подобных операций было много. Разумеется, в них  участвовали  и  Другие
лица, - оправдывался Рамирес.
   - Нет, точно таких не было! - взорвался  Ченселор.  -  Макэндрю  раскусил
вас, понял,  что  вы  за  человек:  вспыльчивый,  вероломный!  Он  отказался
присвоить вам  звание,  которого  вы  не  заслуживали,  и  тогда  вы  решили
отомстить ему, избрав объектом мести его жену.
   - Я получил это звание! Ему не удалось сорвать  мое  повышение.  Напрасно
этот мерзавец пытался встать на моем пути!
   - Конечно, напрасно. Вы лишили его возможности что-либо предпринять, мстя
его жене. С чего, интересно, вы начали? С того, что переспали с ней?
   - Это было нетрудно. Она - типичная шлюха.
   - А потом вы подсунули ей наркотики.  О,  вы  действовали  наверняка!  Но
когда вы наконец получили это чертово звание, оно вас не порадовало,  потому
что вы всегда помнили, как вам удалось его добиться.  Вы  были  морально  не
готовы носить это звание и придумали массу  причин,  по  которым  вам  якобы
необходимо скрывать ваше повышение. Вы просто боитесь его. Вы - мошенник!
   С горящим лицом Рамирес вскочил с кресла. Ударом ноги  в  живот  Ченселор
отбросил его назад.
   - Отвратительная ложь! - завизжал генерал.  -  Что,  бьет  по  самолюбию?
риторически начал было Питер и тут же остановился: "Шлюха?" Он вдруг  понял,
что объяснение Рамиреса, в сущности, ничего не объясняет. Налицо было  явное
противоречие. - Постойте! Вы уверяете, что жена Макэндрю была  проституткой.
Но как это могло помочь вам скомпрометировать его? Он же просто убил бы вас.
Он так и не узнал, что она была агентом. Никто  из  вас  даже  не  осмелился
намекнуть ему об  этом.  Ему  объяснили  все  как-то  иначе.  Его  заставили
поверить во что-то другое.
   - Он знал, что она шлюха! Знал!
   В сознании  Питера  вдруг  всплыл  образ  сильного,  но  уже  сломленного
человека,  сидящего  на  полу  с  безумной  женщиной   на   руках,   любовно
укачивающего, успокаивающего ее, уверяющего, что все будет хорошо. Нет,  так
быть не могло.
   Как бы Макэндрю ни был привязан к жене, он бы нашел силы вычеркнуть ее из
своей жизни, если бы она действительно была проституткой.
   - Нет, я не  верю  вам,  -  возразил  Ченселор.  -Он  видел  собственными
глазами!
   Он не мог не догадаться!
   - Он что-то видел собственными глазами. Ему  что-то  сказали  или  просто
намекнули. Вы научились темнить, морочить людям голову.  Никогда  ничего  не
говорите прямо и откровенно. Не думаю, что Макэндрю считал свою жену шлюхой.
Он не потерпел бы подобного в доме.
   - Он не мог не знать, потому что все симптомы были налицо. Даже склад ума
выдавал в ней типичную потаскушку, Симптомы? Питер посмотрел на Рамиреса. Он
вдруг почувствовал, что близок к разгадке. Симптомы... По словам Элисон,  за
несколько месяцев до того, как мать превратилась  в  полного  инвалида,  она
стала временами терять нить разговора, ее сознание "ускользало". Макэндрю не
мог понять причину столь резкого  ухудшения  ее  умственного  и  физического
состояния. Он мог только предположить, что ее окончательно сломила трагедия,
которая произошла с ней на пляже.  Постепенно  он  привык  к  этой  мысли  и
поверил в нее.
   В глубине души генерал по-прежнему любил свою жену  и  продолжал  опекать
ее.
   Что бы она  ни  совершила,  считал  он,  она  не  виновата.  Ее  родители
находились в руках тех, с кем сражался на поле боя ее муж. Это и  довело  ее
до безумия.
   Те же, кого Макэндрю считал своими друзьями, все это время намекали  ему,
что его жена якобы чересчур неразборчива в  знакомствах.  Так  они  пытались
скрыть собственное неприглядное поведение. Но "друзья" не  поняли  главного:
генерал был гораздо лучше, чем о нем думали.  Гораздо  добрее,  терпимее.  В
каких бы поступках бы проявлялась болезнь, считал он, винить следует ее, эту
болезнь, а не измученного ею человека.
   А эта потная окровавленная тварь способна только повторять без конца одно
и то же: "Проститутка", "Шлюха". Рамирес сам приучил ее к наркотикам,  довел
до такого состояния, что она согласилась переспать с ним, лишь  бы  получить
очередную дозу. И сделал он это из-за того, что  она  была  женой  человека,
которого он ненавидел. Потом, чтобы скрыть правду, он  опорочил  доброе  имя
бедной женщины.
   - Вы употребили выражение "склад ума типичной потаскушки". Что вы  хотели
этим сказать?
   - Она все  время  околачивалась  в  Гинзе.  Там,  как  вы  знаете,  полно
притонов, куда военнослужащим вход запрещен. А жена  Макэндрю  ездила  туда,
чтобы подцепить себе мужика.
   - Эти притоны находились в юго-западной части Гинзы, не так  ли?  В  1967
году я был в Токио, и они еще существовали.
   - Да, некоторые из них.
   - Там и наркотиками торгуют? - поинтересовался Ченселор.
   - Возможно, но в основном там торгуют сексом.
   - А чем расплачиваются за эти удовольствия?
   - Тем же, чем всегда.
   - Деньгами? - Разумеется.
   - Нет, не разумеется. Жена Макэндрю не нуждалась в деньгах. Ей нужны были
наркотики. Вы водили ее за нос, и тогда  она  попыталась  сама,  без  помощи
китайцев, раздобыть "марафет". Когда вы узнали об этом, вам стало ясно,  что
ваша стратегия может полететь ко всем чертям. Если  бы  независимая  от  вас
служба выявила ее связи с китайской разведкой и провела  расследование,  вам
бы пришел конец!  Ваши  махинации  были  бы  разо