нселор успел схватить его за пиджак:
   - Куин, Куин, подожди!
   Больше никого нет! Только он! Там, на дороге, он один!
   - Кто?
   - Сазерленд!
   - Садись! - скомандовал О'Брайен.
   Автомобиль, развернувшись, помчался  к  перекрестку.  Вскоре  яркие  фары
осветили стоявшую  посередине  дороги  могучую  фигуру  Даниела  Сазерленда.
Черный гигант видел все, что произошло у  бензоколонки.  Он  поднял  руку  к
голове.
   Раздался последний выстрел - Сазерленд упал.
   Вениса не стало. Инвер Брасс прекратила свое существование.

ЭПИЛОГ

   Утро. В  кабинете  у  рабочего  стола  стоял  Питер.  В  руке  он  держал
телефонную трубку, из которой доносились гневные слова человека, говорившего
из Вашингтона. За окном светило яркое солнце. Земля  была  покрыта  пушистым
чистым снегом. Солнечные лучи,  отражаясь  от  стекла,  прыгали  по  потолку
солнечными зайчиками, словно в подтверждение того, что земля вертится.
   Звонил Аарон, сын  Даниела  Сазерленда,  один  из  лидеров  негритянского
движения, блестящий адвокат. Человек, которого  Ченселор  хотел  бы  назвать
своим другом, но знал, что никогда не может этого сделать.
   - Я не стану бороться с вами теми  средствами,  которыми  борются  против
нас.
   Я не унижусь до того, чтобы пустить в ход ваше оружие, и не  позволю  это
сделать другим. Я нашел досье и сжег их. Можете поверить мне на слово.
   - Даже перед лицом смерти я испытывал доверие К вашему отцу. Верю и вам.
   - Ничего другого вам не остается! - Адвокат повесил трубку.
   Ченселор вернулся к креслу и сел.  Сквозь  окно,  выходящее  на  северную
сторону, он видел, как смеется Элисон, укутавшись в шубу  и  скрестив  руки,
чтобы было теплее. Вместе с ней были миссис Элкот и садовник Берроуз. Обычно
неразговорчивый, сегодня он казался просто болтливым. Миссис Элкот улыбалась
Элисон. Она одобряла выбор Питера: в доме давно нужна хозяйка.
   Питер взглянул на рукопись. Вымысел, фантазия давно уже вошли в его жизнь
и стали реальностью. Он принял  решение  -  писать  роман  сначала.  Он  был
уверен, что на этот раз все получится гораздо лучше,  сильнее.  Конечно,  он
придумает для  своих  персонажей  и  мысли  и  слова,  но  там,  где  пойдет
повествование от автора, выдумывать ничего не придется. За это время он стал
свидетелем таких незабываемых событий, что на основании этого можно написать
не один роман.
   Впрочем, вся эта история только для других будет романом. Для него она  -
сама жизнь.
   Ченселор взял из высокого  стакана  карандаш  и  стал  писать  на  чистой
странице желтого блокнота:

***

   Темноволосый мужчина, застыв в  напряженной  позе,  смотрел  прямо  перед
собой. Стул, на котором он сидел, как и вся остальная мебель,  радовал  глаз
своей, изысканной формой,  но  был  явно  неудобен.  Спартанская  обстановка
приемной, выдержанная в колониальном стиле, создавала суровую  атмосферу,  в
которой  ожидающие  аудиенции  посетители  невольно   проникались   чувством
ответственности.
   Мужчине было лет под тридцать. Природа, создав его угловатое,  с  резкими
чертами лицо, казалось, заботилось больше о деталях, чем о гармонии целого.
   Какие-то внутренние противоречия отражались на нем...