придорожной  телефонной  будки.  Это  будет   его
прощальный звонок.
   Потом его убьют. Из милосердия это сделают быстро  и  неожиданно.  Таково
одно из условий соглашения.
   Ченселор повернулся к Сазерленду. Огромное черное  лицо  судьи  время  от
времени освещали вспышки фар проносившихся мимо них машин.
   - Как вам удалось заполучить досье? - спросил Питер.
   - Не все досье, а только часть - от М до Z, господин Ченселор.  Остальное
уничтожено Инвер Брасс.
   - Мне предстоит умереть... Не так-то легко  с  этим  смириться...  Вот  и
хотелось бы узнать перед смертью, как вам это удалось.
   Судья взглянул на Питера. В полумраке его  огромные  глаза  казались  еще
больше.
   - Могу удовлетворить ваше любопытство,  поскольку  нам  это  не  принесет
никакого вреда.  Вы  знаете,  Варак  действовал  под  псевдонимом  Лонгворт.
Настоящий Лонгворт - тот самый человек, о котором я вам говорил. Когда-то он
был ближайшим помощником Гувера. Потом его убедили  работать  против  своего
шефа. Так вот, несколько месяцев назад он побывал у меня. К этому времени он
уже получил вознаграждение, на которое мог бы безбедно жить до  конца  своих
дней на Гавайях.
   Там он был недосягаем для тех, кто  захотел  бы  рассчитаться  с  ним  за
предательство. Гуверу же сообщили, что Лонгворт умер естественной смертью.
   Состоялось  даже  церковное  отпевание,  на  котором  директор   произнес
надгробное слово.
   Ченселор вдруг вспомнил план-проспект своего романа. Вымышленные  события
снова стали реальностью...

***

   ...Фабрикуется медицинское свидетельство о его болезни... Гуверу сообщают
"диагноз": неоперируемый рак  двенадцатиперстной  кишки,  пациенту  осталось
жить в лучшем случае несколько месяцев. У Гувера нет  выбора.  Полагая,  что
агент на пороге смерти, директор отправляет его на пенсию.
   - И у Гувера не возникло никаких вопросов относительно смерти Лонгворта?
   - А почему они должны  были  возникнуть?  -  удивился  Сазерленд.  -  Ему
положили на стол заключение хирурга, которое не оставляло никаких сомнений.
   Вымысел... Реальность...
   - Я воскресил Лонгворта, - продолжал судья" - Всего на один день, но день
этот был полон самых драматических событий. Объятый страхом и яростью, Гувер
почти полностью блокировал функционирование правительственной машины.  -  На
лице Сазерленда появилась улыбка. Глядя прямо перед собой, он продолжал:
   - Лонгворт рассказал Гуверу правду. Не всю правду, а ту ее часть, которую
знал сам, то есть то, о чем мы сочли  нужным  ему  сообщить.  Психологически
этого надо было  ожидать.  Слишком  сильным  оказалось  чувство  вины  перед
Гувером, его ментором, почти господом богом, которого он предал. Он известил
шефа о готовящемся убийстве с целью заполучить досье. Заговорщиками, по  его
словам, были как сотрудники бюро, так и кто-то за его  пределами.  Эти  люди
знали  секретные  коды  электронных  устройств,  контролирующих   размыкание
механизмов, запирающих сейф, который находится в стенном  шкафу  в  кабинете
директора ФБР.
   Как мы и ожидали, Гувер запаниковал и бросился звонить всем, кого знал  в
Вашингтоне. Позвонил, кстати, и  Рамиресу,  но  так  ничего  и  не  добился.
Оставался только один человек, которому он еще доверял, - его ближайший друг
Клайд Толсон.
   Гувер начал постепенно переправлять досье  в  дом,  а  точнее,  в  подвал
Толсона. Однако действовал он слишком медленно  и  не  успел  перевезти  все
папки.
   Форсировать события, поторопить его мы  не  могли"  -  это  было  слишком
рискованно.
   Потом нам удалось проникнуть в дом Толсона и забрать часть досье -  от  М
до Z. И вот теперь в наших руках такой рычаг  давления,  которым  раньше  мы
никогда не обладали...
   - Давления на кого и ради чего?
   - На правительство, чтобы влиять на его  политику,  -  решительно  заявил
Сазерленд.
   - А что случилось с Лонгвортом?
   - Вы убили его, господин Ченселор. Правда, руками Макэндрю, но именно  вы
направили генерала по его следам.
   - А потом ваши люди убили генерала?
   - У нас не было выбора.  Он  слишком  много  знал.  В  любом  случае  ему
следовало умереть. Макэндрю стал символом Часона, под которым погибли  сотни
солдат-негров. И на смерть их послали собственные командиры. Более  гнусного
преступления невозможно себе представить.
   - Убийство на расовой почве, - спокойно определил Питер.
   -  Форма  геноцида.  Самая  презренная  форма!  -  добавил  Сазерленд   с
ненавистью. - С его помощью хотели скрыть правду о преступных экспериментах,
которым не место в цивилизованном обществе  и  которые  тем  не  менее  были
санкционированы. Боялись, как бы одно  разоблачение  не  повлекло  за  собой
серию других... Наступила тягостная пауза.
   - А телефонные звонки и убийства, для чего все это? Какое отношение имели
к Часону Филлис Максвелл, Бромли, Ролинз? Или, например, О'Брайен? Почему вы
преследовали их?
   - К Часону эти люди действительно никакого отношения не имели,  -  быстро
ответил судья. - Все дело в том, что Филлис Максвелл  раскопала  информацию,
которая вела к президенту, а  мы  хотели  использовать  ее  сами.  Теперь  о
Бромли.
   Этот получил по заслугам. Конечно, замахнувшись на Пентагон,  он  показал
себя  смелым  человеком.   Но   он   же   сорвал   принятие   законопроекта,
предусматривающего реконструкцию трущоб Детройта, что облегчило бы положение
многих тысяч их обитателей. Почти все они негры, господин  Ченселор.  Бромли
продался преступным элементам,  и  те  снабдили  его  такой  информацией,  с
помощью которой он сам и его "крестовый поход" против военных стали газетной
сенсацией. И все  это  делалось  в  ущерб  интересам  негров.  Ролинз  живое
свидетельство того, насколько опасен для негров так называемый представитель
"нового Юга". Насквозь фальшивый, он на словах уверял всех в своем  уважении
к "новым моральным ценностям", а на  деле  срывал  любые  попытки  сенатской
комиссии выработать законы, которые позволяли бы реализовать эти ценности  в
жизни. Не забудьте еще и то,  что  он  совращал  малолетних  негритянок.  Во
всяком случае, родители детей до сих пор не могут этого забыть.
   - А в чем провинился перед вами О'Брайен? - спросил Ченселор. - За что вы
преследуете его?
   - Тут опять виноваты вы. Он - единственный, кто сумел воссоздать  картину
похищения оставшихся досье. Однако, если бы только это, его  можно  было  бы
оставить в живых. У него не было убедительных доказательств,  и  он  был  бы
вынужден молчать. Но теперь они у него есть: ему стало известно,  кто  такой
Венис. И узнал он это от вас. Вы дали ему эти сведения.
   "Что же это такое? Со всех сторон меня окружает смерть, а я сам  стал  ее
предвестником", - подумал Ченселор, а  вслух  спросил  вкрадчиво?  -  Почему
именно вы взяли на себя эту миссию?
   - Потому что я в состоянии ее осуществить, - твердо заявил Сазерленд,  не
отрывая глаз от дороги.
   - Это не ответ.
   - Мне понадобилось много лет, чтобы понять смысл происходящего.
   Современная молодежь все постигает гораздо  быстрее.  Меня  же  постоянно
одолевали сомнения. А на самом деле все очень просто:  нация  предала  своих
черных граждан.
   Американцам надоели разговоры о равенстве. Теперь они считают, что черные
лезут не в свои дела. Навыки, знания, образование, которые негры приобрели в
последние годы, вызывают подозрение. Когда негры мечтают о лучшей жизни,  на
них смотрят как на чудаков. Но когда они открыто бросают вызов и селятся  по
соседству с вами, то тут уж не до шуток.
   - Ну, положим, лично вам это  не  помешало  занять  высокое  положение  в
обществе.
   - Выдающийся человек всегда своего добьется. Поверьте, я говорю так не от
избытка тщеславия. Мои способности от бога. А что делать простому человеку?
   Обычному мужчине, женщине. Обычному ребенку,  который  не  может  вырасти
нормальным человеком, потому что на нем от рождения стоит клеймо: "Негр".
   Можете изменить имя, однако от  позорного  клейма  это  вас  не  избавит.
Никакой аттестат или диплом не сделает вашу кожу светлее.
   Я, господин Ченселор, не революционер в общепринятом смысле этого  слова.
Я очень хорошо понимаю, что любая попытка негров начать революцию приведет к
бойне намного страшнее той, которую пришлось пережить евреям при фашизме. Да
это и немудрено:  мы  уступаем  вам  и  числом  и  силой.  Поэтому  я  решил
использовать  одно  из  самых  распространенных  в  нашем  обществе   орудий
воздействия - страх.
   У страха нет предрассудков, он не знает расовых барьеров. Страх - вот что
хранится в досье Гувера. С помощью этих досье и порождаемого ими  страха  мы
сможем добиться многого: повлиять на законодательство,  обеспечить  принятие
новых  и  добиться  соблюдения  уже  принятых  законов,  многие  из  которых
нарушаются ежедневно. Я не стремлюсь к насилию, как таковому, потому что оно
приведет к уничтожению наших же собратьев. Я хочу лишь, чтобы негры получили
то, что принадлежит им по праву, но было у них отнято. Само провидение  дало
мне в руки эти досье. И  с  их  помощью  я  намереваюсь  вывести  негров  из
состояния скорби и смятения.
   - Вы же прибегаете к насилию, убиваете людей!
   - Только тех, кто убивает нас! - на всю машину загремел голос Сазерленда.
- Только тех, кто мешает нам!
   Эмоциональный взрыв судьи вызвал ответную реакцию Ченселора.
   - Око за око! Вы этого хотите? - взорвался он. - Этому  вы  научились  за
долгие годы службы на страже закона? О господи, как же могло случиться,  что
подобных взглядов придерживается такой человек, как вы?
   - Я объясню вам, как это случилось, - резко повернулся  к  Питеру  судья,
глаза его горели гневом. - Я не всегда придерживался подобных  взглядов.  Но
пять лет назад со мной случилось нечто такое,  после  чего  я  поменял  свои
убеждения.
   Однажды  суд  под  моим  председательством  подтвердил  приговор  некоему
начальнику городской полиции. Министерство юстиции, признаться,  было  не  в
восторге от такого решения.
   - Я слышал эту историю.
   Питер вспомнил нашумевший  процесс,  итоги  которого  называли  "решением
Сазерленда". Многие блюстители правопорядка  и  законности  предавали  тогда
судью анафеме. Если бы подобное решение  вынес  любой  другой  судья,  а  не
Сазерленд, его наверняка обжаловали бы в верховном суде.
   - Вскоре после процесса мне позвонил Гувер и пригласил пожаловать к нему.
   Больше из любопытства, чем по какой-либо другой причине, я решил  принять
его высокомерное приглашение. И вот во время нашей встречи я услышал  такое,
во что отказываешься верить. На рабочем столе высшего в стране  должностного
лица, в обязанности которого входило соблюдение законности,  были  разложены
досье на ведущих лидеров негритянского движения-Кинга,  Абернети,  Уилкинса,
Роуэна, Фармера. Это были целые тома, набитые всевозможной мерзостью: лживые
слухи, ничем не подтвержденные сплетни, записи телефонных разговоров, причем
отредактированные таким образом, что отдельные слова и фразы,  вырванные  из
контекста,  звучали  как  подстрекательские  призывы.  Из  этих   материалов
следовало, что  негритянские  лидеры-люди,  которые  не  ставят  ни  во  что
юридические законы общества, презирают его философию, нарушают  общепринятые
нормы морали.
   Я был вне себя от ярости. Как может такое учреждение, как ФБР, заниматься
шантажом! Но Гуверу, видимо,  не  раз  приходилось  встречаться  с  подобной
реакцией. Он абсолютно спокойно переждал, пока я излил свой  гнев,  а  потом
злобно заявил, что "если я и дальше буду мешать ему, то все эти сведения  он
предаст гласности. Пострадают лидеры и их  семьи,  движению  за  гражданские
права негров будет нанесен непоправимый ущерб. А в самом конце беседы  Гувер
вдруг заявил: "Мы ведь с вами не хотим еще одного Часона, господин судья, не
так ли?"
   - Часон... - тихо повторил Питер. - Так вот где вы впервые  услышали  это
название! Сидевший рядом с  водителем  негр  внимательно  изучил  с  помощью
крошечного фонарика дорожную карту, повернулся к судье и что-то  сказал  ему
на ашанти. Сазерленд кивнул и ответил ему на том же странном языке. -  Мы  в
полутора милях от бензоколонки, - обратился он к Питеру. - За четверть  мили
от  нее  остановимся.  Прошу  иметь  в  виду,  что  эти  ребята  -  отличные
разведчики.  В  Юго-Восточной  Азии  они  освоили  ночное  патрулирование  и
приобрели соответствующие знания и  навыки.  Для  этой  цели,  как  правило,
привлекали негров, поскольку там чаще убивали. Если мы заметим, что О'Брайен
не один, или обнаружим ловушку, немедленно поворачиваем назад. Женщина будет
убита на ваших глазах.
   У  Ченселора  сразу  пересохло  в  горле.  Все  кончено.  Это  надо  было
предвидеть. Он сам приговорил Элисон к смерти. За свою жизнь он  любил  двух
женщин и стал причиной гибели обеих.  Он  принялся  лихорадочно  соображать:
сейчас они останутся с Сазерлендом наедине, тогда он попытается справиться с
ним. Это - единственный шанс.
   - Как же О'Брайен  сможет  прихватить  кого-то  с  собой,  ведь  вы  сами
говорили, что, где бы он ни появился, вам  тут  же  все  будет  известно?  -
спросил Ченселор судью.
   - Вроде бы так. Он полностью изолирован.
   - Тогда зачем нам останавливаться и тратить понапрасну время?
   - Я видел, как действовал  О'Брайен  вчера  утром  в  бухте.  Мужество  и
находчивость следует уважать. Мы сделаем это из предосторожности.
   Машина затормозила, и стало ясно, что нападение на Сазерленда осуществить
не удастся. Сидевший за рулем негр вышел из машины, открыл дверцу и  быстрым
движением надел на запястье Ченселора наручники, пристегнув другой  конец  к
дверной ручке. От последовавшего при этом толчка  Питер  почувствовал  такую
сильнейшую боль в плече, что у него перехватило дыхание.
   - Оставляю вас наедине с вашими  мыслями,  господин  Ченселор,  -  бросил
судья, выходя из машины.
   Двое молодых негров исчезли в темноте.
   Сорок  пять  минут  ожидания  показались  Питеру  вечностью.  Он  пытался
представить себе, какую тактику изберет О'Брайен, но, чем  больше  думал  об
этом, тем мрачнее виделись ему перспективы.
   Наконец разведчики вернулись. По их мокрым от пота  лицам  чувствовалось,
что им пришлось пробежать немалое расстояние. Один из  негров  открыл  левую
дверцу, и Сазерленд сел в машину.
   - Кажется, господин О'Брайен сдержал  слово.  Он  ждет  нас  в  машине  с
включенным мотором, которая стоит посередине дороги и хорошо просматривается
со всех сторон. На расстоянии ближайших трех  миль  от  бензоколонки  никого
нет.
   Оцепеневший от страха и слабости Ченселор потерял способность соображать.
   Своими неумелыми, дилетантскими действиями он завлек Куина в ловушку. Это
конец!
   "Континенталь" тронулся с места. Доехав до перекрестка,  водитель  плавно
затормозил. Сидевший справа от него негр  вышел  из  машины,  открыл  заднюю
дверцу. и  отомкнул  наручники,  Питер  помахал  в  воздухе  рукой,  пытаясь
восстановить кровообращение. Тут же заныло раненое плечо, но теперь это  уже
не имело значения.
   - Садитесь за руль, господин Ченселор! Теперь  вы  поведете  машину.  Мои
друзья спрячутся на заднем сиденье.  Имейте  в  виду,  они  вооружены.  Если
начнете своевольничать, женщина умрет.
   Выйдя вместе с Питером из машины, Сазерленд встал около  дверцы  лицом  к
нему. Вы совершаете ошибку и знаете это, - сказал Питер.
   - А вы впадаете в крайности,  что,  как  известно,  ни  к  чему  хорошему
привести не может. Между нами нет  правых  и  виноватых.  Мы  оба  -  жертвы
затянувшегося кризиса. Никто из: нас в этом не  виноват,  мы  оба  оказались
втянутыми в нашу борьбу.
   - Это точка зрения юриста?
   - Нет, господин Ченселор,  это  точка  зрения  негра.  Прежде  чем  стать
судьей, я уже был негром.
   Повернувшись, Сазерленд зашагал прочь. Посмотрев ему вслед, Питер сел  за
руль и захлопнул дверцу. "Все кончено. О господи! Если ты существуешь, пошли
мне быструю смерть. У меня не хватит мужества ждать ее долго..."
   Повернув на перекрестке направо, Ченселор повел  машину  к  бензоколонке,
расположенной на левой стороне дороги. Ее тускло освещала  одна-единственная
лампочка, висевшая на фонарном столбе.
   - Поезжайте помедленнее! - раздалась тихая команда сзади.
   - Какая разница?
   - Делай, как тебе говорят.
   Ченселор почувствовал, как в затылок ему  уткнулся  ствол  пистолета.  Он
притормозил, и "континенталь" стал медленно приближаться к машине О'Брайена.
   Видна была выходящая из выхлопной  трубы  и  вьющаяся  в  ночном  воздухе
струйка газа, передние фары освещали проселочную дорогу. Питер насторожился.
Теперь фары "континенталя" были направлены прямо в  заднее  стекло  стоявшей
впереди машины - в ней никого не было.
   - Его там нет, - прошептал Питер.
   - Он сидит на полу, - подсказал низкий голос справа.
   - Выходи и иди к той машине! - скомандовал другой.
   Питер выключил мотор, открыл  дверцу  и  вышел  на  дорогу.  На  какое-то
мгновение невольно  закрыл  глаза:  наверное,  как  только  покажется  Куин,
последует выстрел в затылок. Он не обманывался насчет данных  ему  обещаний.
Сазерленд пощадит Элисон, но никакого телефонного разговора с ней не  будет.
Судья не пойдет на такой риск.
   О'Брайен из машины не выходил.
   - Куин! позвал Ченселор.
   Ответа не последовало.
   "Что ты делаешь, О'Брайен? - мысленно заклинал Питер. - Это же конец!"
   И опять тишина.
   Он двинулся в сторону автомобиля. В висках бешено пульсировала  кровь,  и
боль отдавалась в горле. К шуму работавшего вхолостую  мотора  примешивались
какие-то ночные звуки. Легкий ветер кружил по асфальту сухие листья. В любую
секунду Куин может показаться, и тогда последуют выстрелы.  Услышит  ли  он,
Питер, их перед смертью? Он подошел к окошку водителя - в машине  никого  не
было.
   - Ченселор, ложись! - раздался из темноты крик.
   Внезапно ночь взорвалась ревом мощного мотора. Слева, из-за бензоколонки,
вырвались слепящие  фары.  Машина,  набирая  скорость,  помчалась  прямо  на
серебристый  "континенталь".  Потом  распахнулись  дверца  водителя,  оттуда
выбросился человек и покатился прямо по асфальту.
   Сильнейший удар!  И  почти  одновременно  заскрежетал  металл,  зазвенело
разбитое стекло, раздались крики людей. Последовали выстрелы.  Питер  понял,
что смерть неизбежна. Он закрыл глаза и, прижавшись  к  твердой  поверхности
дороги, ждал, когда же на него обрушится страшная  боль  и  наступит  вечный
мрак.
   Стрельба продолжалась. Ченселор повернулся - стрелял О'Брайен. В  воздухе
стояли дым и пыль.
   Питер приподнял голову. Прямо перед собой он увидел Куина, который мчался
к своей машине. Вот он почти добежал до Ченселора, припал к земле  и  поднял
пистолет.
   - Сюда! - рявкнул он Питеру.
   Тот быстро подполз к машине. Он увидел, как агент, поколебавшись, вскинул
голову и тщательно прицелился. Раздался взрыв - у "континенталя" взлетел  на
воздух бак с горючим. Питер бросился на землю рядом с Куином.
   Из машины вывалился один из людей Сазерленда и открыл огонь по О'Брайену.
   На фоне бушующего пламени агент  отчетливо  видел  разведчика  в  горящей
одежде. Он снова прицелился. Раздался крик - и  разведчик  рухнул  на  землю
рядом с пылавшей машиной.
   - Куин, - крикнул Питер, - как тебе это удалось? - Ты мне позвонил - и  я
все понял! - на ходу выкрикнул агент. - Произнося код,  ты  употребил  слово
"сенатор", а мы с тобой как-то  говорили,  что  сенатор,  может  быть,  наша
последняя надежда.
   Мне стало ясно, что наступил решающий момент. Ты  приказал  мне  приехать
одному.
   Это означало, что ты  не  один.  Вы  прикатили  в  одной  машине,  а  мне
потребовалось две. Одна послужила ловушкой.
   - Ловушкой?
   - Да, это был отвлекающий маневр. Я нанял  парня.  Он  привел  сюда  свою
машину: мне нужен был таран Это был наш единственный шанс.
   О'Брайен бросился вперед.
   - В машину! - завопил он. - Надо убираться отсюда как можно скорее!
   Вскочив, Че