к понимать слово "факт".
   Сент-Клер посмотрел на Барака невидящим взглядом. "Как странно, - подумал
он, - что наши дороги с Питером Ченселором снова пересекаются".
   Каждый раз, когда старый  дипломат  встречал  в  газетах  или  в  книжном
приложении имя Ченселора, 6н вспоминал смущенного,  растерянного  аспиранта,
пытавшегося подобрать нужные слова, чтобы отстоять свои  взгляды.  Это  было
ровно шесть лет назад. С тех пор Ченселор научился находить нужные слова.
   - Боюсь, я вас так и не понял, - прервал раздумья Сент-Клера Варак.
   - Вы когда-нибудь слышали о писателе по имени Питер Ченселор? -  Я  читал
его роман "Контрудар!". Он напугал многих, кто связан с Лэнгли.
   - А ведь это была беллетристика, вымысел.
   - Да, но очень близкий к действительности. Правда, этот Ченселор  напутал
в терминологии, неверно изобразил методы работы  ЦРУ,  но  если  говорить  о
существе дела, все  им  описанное  имело  место  в  жизни  и  книга  кажется
правдивой.
   - Это потому, что его фантазию не ограничивали  никакие  факты.  Ченселор
выявляет  основную  линию  будущего  сюжета,  берет  исходную  ситуацию,  из
известных ему фактов тщательно отбирает наиболее подходящие и затем  так  их
переосмысливает, чтобы они служили подтверждением его собственной  трактовки
реальных событий. Он не связан причиной и следствием. Он создает их сам.  Вы
сказали, что Ченселор напугал многих в Лэнгли. Охотно в это верю. Он  широко
читаемый автор. Он не скользит по поверхности. Предположим, станет известно,
что Ченселор пишет книгу о Гувере, о его последних днях...
   - ...и о досье, - подаваясь вперед, добавил Варак. - Ченселор как раз тот
человек, которого надо использовать, как посредника. Если сообщить ему,  что
бумаги исчезли, он  тут  же  начнет  действовать.  Поднимется  шум,  кое-кто
встревожится, а мы тут как тут.
   - Отправляйтесь в Нью-Йорк, мистер Варак. Разузнайте о Ченселоре все, что
можно разузнать: об окружающих  его  людях,  о  его  образе  жизни,  методах
работы.
   Каждая мелочь  может  пригодиться.  Ченселор  помешан  на  заговорах.  Мы
подбросим ему мысль о заговоре против Гувера. Перед таким  соблазном  он  не
устоит.

Глава 6

   Питера  разбудил  телефонный  звонок.  -  Мистер  Ченселор?  -   спросила
телефонистка. Питер вытащил руку из-под  покрывала  и  прищурился,  стараясь
разглядеть циферблат  ручных  часов.  Было  почти  десять.  Утренний  ветер,
врываясь через двери веранды, вздымал занавески. Местонахождение ЦРУ.
   - Слушаю?
   - Междугородная станция. На  проводе  Нью-Йорк.  С  вами  будет  говорить
мистер Энтони Морган. Подождите, пожалуйста, минуточку.
   - Жду.
   Послышался щелчок, потом жужжание на линии.
   - Приветствую вас, мистер Ченселор.
   Звонила секретарь его издателя. Питер узнал бы ее голос из тысячи других.
   Какие бы неприятности ни обрушивались на  нее,  голос  ее  всегда  звучал
одинаково приветливо.
   - Алло, Ради! Как дела? - Ченселор надеялся, что ее дела идут лучше,  чем
его собственные.
   - Прекрасно. Как там в Калифорнии?
   - Яркое солнце, прохлада, повсюду зелень.  Выбирай,  что  тебе  из  этого
больше нравится.
   Девушка рассмеялась. У нее был приятный смех.
   - Надеюсь, мы вас не разбудили? Вы ведь всегда встаете очень рано.
   - Нет, Рэди. Я уже на ногах, - неизвестно зачем солгал Ченселор.
   - Подождите минуточку, с вами будет говорить мистер Морган.
   Послышалось два щелчка.
   - Алло, Питер!
   - Как дела, Тони?
   - О господи, при чем тут я! Как ты себя чувствуешь? Мари сказала, что  ты
звонил вчера вечером. Жаль, что меня не было дома.
   - Извини, я был пьян, - смущенно ответил Ченселор, пытаясь вспомнить, что
он наплел Мари.
   - Ну, об этом она мне не говорила. Сказала только, что ты  был  чертовски
взбешен.
   - Да, был. Я и сейчас взбешен. Но вчера ко всему прочему я был пьян.
   Извинись за меня перед Мари.
   - В этом нет необходимости. То, что ты рассказал ей  о  своих  делах,  ее
страшно рассердило. Как только я появился на пороге, она  прочла  мне  целую
лекцию о том, как я должен защищать интересы своих авторов. Так что  же  там
случилось с твоим романом?
   Питер устроился поудобнее на подушке и откашлялся.
   Стараясь говорить спокойно, он произнес:
   - Вчера, в четыре тридцать, посыльный с киностудии принес мне законченный
вариант сценария. Я и понятия не имел, что дело зашло так далеко.
   - Ну и что?
   - Они все перевернули с ног на голову.  Я  ничего  подобного  никогда  не
писал.
   Выдержав паузу, Морган мягко заметил:
   - Ущемленное "я", Питер?
   - О господи, вовсе нет! И ты прекрасно знаешь, что не в этом дело.  Я  не
хочу сказать, что сценарий плохо написан.  Отдельные  куски  сделаны  просто
здорово, все очень эффектно. Но лучше бы это не было так хорошо, потому  что
все, что там написано, - ложь!
   - Джош сказал мне, что они изменили название агентства...
   - Они изменили все! - взорвался Ченселор и сразу почувствовал, как  кровь
приливает к голове. Поморгав от боли, он закричал в трубку:
   - По их сценарию  правительство  и  его  люди  -  настоящие  ангелы.  Они
руководствуются только чистыми, благородными помыслами. Грязными махинациями
занимаются... те, другие.
   Таинственные личности, сеющие революцию и насилие. К тому же все они -  о
господи! - говорят "с  легким  европейским  акцентом".  Они  все  переделали
по-своему. За каким чертом тогда надо было  покупать  право  на  экранизацию
моей книги?
   - А что говорит Джош?
   - Если честно, то очень смутно помню, что он сказал. Мне удалось  поймать
его около полуночи по местному времени. В Нью-Йорке, наверное, было часа три
утра.
   - Никуда не уходи из дома. Я поговорю с Джошем. Кто-нибудь из  нас  двоих
потом тебе позвонит.
   - Хорошо. - Питер хотел было еще раз передать свои извинения жене Моргана
и распрощаться, но почувствовал, что издатель что-то недоговорил.
   - Питер?
   - Да?
   - Предположим, Джош и я все уладим... Я имею  в  виду  твой  контракт  со
студией. - Здесь нечего улаживать! - снова взорвался Ченселор.  -  Я  им  не
нужен.
   Они не хотят принимать меня таким, какой я есть.
   - Может быть, им нужно твое имя и они платят тебе именно за это?
   - Я не торгую своим именем. Во всяком  случае,  тот  фильм,  который  они
собираются делать, обойдется без меня. Я же говорю  тебе,  это  будет  прямо
противоположное тому, что я написал.
   - А для тебя это важно?
   - Как для автора - нет, черт побери!  Но  то,  что  они  там  наворочали,
противоречит моим убеждениям. А этим не бросаются.
   - Я просто так поинтересовался. Может быть, ты уже готов начать  книгу  о
Нюрнбергском процессе? Питер рассеянно посмотрел на потолок:
   - Пока нет, Тони. Скоро буду готов, но сейчас - нет. Мы с тобой  об  этом
позднее поговорим.
   Питер повесил трубку, забыв еще раз извиниться перед  женой  Моргана.  Он
лежал и думал о вопросах, которые задал ему издатель, и о своих ответах.
   Только бы боль прошла! И хорошо бы избавиться от этого оцепенения. И то и
другое  постепенно  ослабевало,  но  иногда  он  все-таки  чувствовал   себя
прескверно.
   И  каждый  раз  в  таком  случае  к  нему  возвращались  воспоминания  об
автомобильной катастрофе. Он снова  видел  слепящий  свет  настигавшего  его
грузовика, слышал скрежет металла, звон разбитого стекла и крики... И  опять
в нем загоралась ненависть к тому,  кто,  пригнувшись,  на  высоком  сиденье
грузовика, промчался мимо во тьму штормовой ночи, убив  Кэтрин  и  покалечив
его.
   Ченселор сел на край кровати, свесив ноги на пол.  Совершенно  голый,  он
ходил  по  комнате  в  поисках  плавок.  Для  утреннего  купания  было   уже
поздновато.
   Солнце стояло высоко, день наступил. Питер почувствовал  себя  виноватым,
как будто нарушил какой-то важный ритуал. Но хуже всего было то, что  в  его
теперешней жизни ритуал заменил работу, и он это прекрасно понимал.
   Обнаружив наконец лежавшие на стуле плавки, он собрался было  надеть  их,
как снова зазвонил телефон. Ченселор взял трубку.
   - Питер, это  Джошуа.  Я  только  что  целый  час  проговорил  с  Аароном
Шеффилдом.
   - Он тебя, конечно, убедил. Кстати, извини меня за то, что я  побеспокоил
тебя вчера вечером.
   - Мы с тобой говорили не вечером,  а  сегодня  утром,  -  мягко  поправил
Питера его литературный агент. - Но это  все  пустяки,  я  понимаю,  ты  был
возбужден.
   - Я был просто пьян.
   - Ну и это тоже. Теперь о Шеффилде.
   - Да, нам надо о нем потолковать. Надеюсь, вчера ты хорошо расслышал все,
что я говорил.
   - Ну, знаешь! Наверное, во всем Малибу не найдется человека,  который  не
смог бы повторить слово в слово все, что ты орал в телефонную трубку.
   - Ну и что думает по этому поводу Шеффилд? Имей в виду, я не отступлю  ни
на шаг.
   - Как раз  на  это  ему  начхать.  У  тебя  нет  достаточных  юридических
оснований, чтобы возбуждать судебное дело.  Им  вовсе  не  нужно,  чтобы  ты
одобрил их сценарий.
   - Это я и сам понимаю, по молчать не стану. Я  дам  интервью  газетчикам,
потребую, чтобы мое имя не значилось в титрах, вероятно, даже подам в суд  и
буду категорически настаивать, чтобы они изменили  название  фильма.  Спорю,
что возбудить судебное дело против них можно.
   - Сомневаюсь, Питер.
   - Джош, но они ведь полностью изменили замысел моего романа. -Когда судья
узнает, какие тебе за это заплатили деньги, твои  доводы  на  него  вряд  ли
подействуют.
   Ченселор снова замигал и начал тереть глаза,  пытаясь  смягчить  головную
боль. Потеряв терпение, он наконец дал выход своему гневу:
   - Ты говоришь, что мои доводы на судью не подействуют? Хорошо, хватит  об
этом. Конечно,  я  не  Диккенс,  описывающий  гибель  детей  на  фабриках  с
потогонной системой. Ну ладно, что же делать?
   - Хочешь откровенно?
   - Ну, подобное начало ничего хорошего не предвещает.
   - Не скажи. Может быть, из всех этой истории что-то хорошее и выйдет.
   - Так, теперь я точно знаю: сейчас ты сообщишь нечто ужасное.  Ну  давай,
давай.
   - Шеффилд и студия не  хотят  никакой  шумихи  вокруг  фильма.  Не  в  их
интересах,  чтобы  ты   давал   интервью   и   устраивал   представления   с
разоблачениями.
   Они  знают,  что  ты  можешь  это  сделать,  и  не  желают  оказаться   в
затруднительном положении.
   - Вот как? Наконец мы дошли до существа дела. Все  упирается  в  кассовый
сбор,  в  прибыль.  Это  -  предмет  их  основной  гордости,  показатель  их
достоинств.
   Немного  помолчав,  мягким  голосом,  каким  обычно  утешают   обиженного
ребенка, Харрис продолжал:
   - Питер, дорогой, вся эта шумиха  не  повредит  их  кассовым  сборам,  не
уменьшит их доходы ни  на  один  цент.  Наоборот,  ничто  так  не  привлечет
внимания к фильму, не создаст вокруг него такого ажиотажа, как  то,  что  ты
собираешься предпринять.
   - Почему же тогда они волнуются?
   - Потому что они на самом деле хотят избежать неприятностей.
   - Для киношников неприятности такое обычное явление, что они научились их
не замечать. Я не верю, что причина в этом.
   - Они готовы уплатить тебе всю сумму, причитающуюся по  контракту,  снять
твое имя с титров, если ты этого пожелаешь, но вот  изменить  название  они,
конечно, не могут. Кроме того, тебя ждет добавочное  вознаграждение,  равное
половине той суммы, которую тебе выплатили за право экранизации.
   - О господи! - Ченселор был ошеломлен: если  верить  Джошуа  Харрису,  он
должен получить еще около четверти миллиона долларов. - Но за что?
   -  За  то,  чтобы  ты  пошел  на  попятную  и  не  поднимал  шума  вокруг
экранизации.
   Питер не отрываясь смотрел на колышущиеся от  ветра  занавески.  Во  всей
этой истории было что-то темное, что-то безнравственное.
   - Ты у телефона? - спросил Харрис.
   - Подожди минутку. Ты говоришь, что скандал только увеличит их доходы.  И
тем не менее Шеффилд готов заплатить любые деньги,  лишь  бы  избежать  его,
готов даже понести убытки. Это нелогично, - Ну, я  не  берусь  анализировать
его поступки. С  меня  достаточно  того,  что  я  выяснил,  какие  он  готов
заплатить деньги. Может быть, у него на этот  счет  свои  принципы,  -  Нет,
Харрис. Я знаю Шеффилда, знаю, что он собой представляет. У него нет никаких
принципов... Послушай, Джош! - внезапно  вскричал  Ченселор.  -  Кажется,  я
понял, в  чем  дело:  у  Шеффилда  есть  партнер,  но  не  на  студии,  а  в
правительстве. Ниточка тянется в Вашингтон! Только  там  могут  так  бояться
скандала.  Как  сказал  когда-то  один  прекрасный  писатель,  замечательный
писатель, каким я никогда не стану, "они не выносят света  дня"!  Проклятие!
Вот в чем дело!
   - Я тоже об этом подумал, - признался Харрис.
   - Скажи Шеффилду, пусть подотрется своим дополнительным вознаграждением.
   Меня это не интересует. На какое-то время Харрис опять замолчал.
   - Придется мне сказать тебе кое-что еще. Шеффилд  собрал  высказывания  о
тебе со всего  Лос-Анджелеса,  отовсюду,  откуда  только  можно.  Получается
неприглядная картина: все характеризуют тебя  как  законченного  алкоголика,
говорят, что ты представляешь угрозу для общества.
   - Браво, Шеффилд, молодец! Мы должны быть ему благодарны.  Ведь  скандалы
увеличивают доходы. Так что теперь  мы  продадим  вдвое  больше  экземпляров
нашей книги!
   - Это не все, -  продолжал  Харрис.  -  Он  утверждает,  что  располагает
письменными  показаниями,  данными  под  присягой  одной  девушкой,  которая
обвиняет тебя в  изнасиловании  и  избиении.  Он  располагает  фотографиями,
сделанными в полиции, на которых видны следы нанесенных тобой побоев. Она из
Беверли Хилс и еще совсем ребенок, ей всего четырнадцать  лет.  Кроме  того,
имеются  показания  его  друзей,  которые  утверждают,  что  в   гостях   ты
напиваешься до потери сознания и однажды у тебя отняли наркотики. По  словам
Шеффилда, ты пытался напасть на его жену. Он  не  хотел  бы  предавать  этот
случай огласке, но, возможно, ему придется это сделать. А  еще  он  говорит,
что после твоего визита пришлось целую неделю приводить в порядок квартиру.
   - Это же все ложь! Джош, это какое-то безумие! Во всем этом нет  ни  доли
правды!
   - Все дело в том, Питер, что какая-то  доля  правды  наверняка  есть.  Я,
конечно, не имею в виду изнасилование, увечья или наркотики. Такие обвинения
нетрудно и сфабриковать. Но то, что  ты  много  пил  в  последнее  время,  -
правда. То, что у тебя были связи с женщинами, - тоже правда.  Я  знаю  жену
Шеффилда, вся эта история с ней произошла, очевидно, не по твоей инициативе.
И тем не менее это факты.
   Ченселор, шатаясь, встал с кровати. У него  кружилась  голова,  в  висках
кровь стучала от боли.
   - Я просто не знаю, что сказать! Я не верю тому, что слышу!
   - А я знаю, что сказать, и знаю, чему верить, - произнес  Джошуа  Харрис.
Имей в виду, им наплевать на все правила игры и на приличия.
   Барак сел на софу, обитую бархатом, и, наклонившись к кофейному  столику,
открыл портфель. Вынув две папки с бумагами, он положил их прямо перед собой
и отодвинул портфель в сторону. Утреннее солнце светило в окна, выходящие  в
парк, наполняя комфортабельный номер отеля мягким желтовато-белым сиянием.
   Мунро Сент-Клер взял с серебряного подноса кофейник, налил  себе  чашечку
кофе и сел напротив разведчика.
   - Вы действительно не хотите кофе? - спросил он.
   - Нет, благодарю. Я за это утро уже  выпил  несколько  чашек.  Кстати,  я
очень признателен, что вы прибыли сюда самолетом. Время нам дорого.
   - Да, дорог каждый день, -  подтвердил  Сент-Клер.  -  Нельзя  допустить,
чтобы эти досье оставались в чьих-то руках слишком  долго.  В  любую  минуту
может случиться непоправимое. Чем мы располагаем?
   - У нас почти все, что нам нужно. Моими основными источниками  информации
были издатель Ченселора  Энтони  Морган  и  его  литературный  агент  Джошуа
Харрис.
   - Они охотно согласились сотрудничать с вами?
   - Добиться согласия было нетрудно. Я убедил их в том,  что  идет  обычная
проверка в связи с допуском Ченселора к секретным материалам.
   - Проверка благонадежности? Чего ради? Варак раскрыл одну из папок;
   - Незадолго до аварии Ченселор получил  из  правительственной  типографии
стенограмму заседаний Нюрнбергского  трибунала.  В  то  время  он  собирался
начать работу над  романом  о  судебных  процессах  над  немецкими  военными
преступниками.
   Он считает, что судебные органы западных союзников плохо  выполняли  свои
прямые обязанности и поэтому тысячи нацистских преступников непонятно  каким
образом  смогли  свободно  эмигрировать  во  все  страны   света,   переведя
предварительно за границу огромные суммы денег.
   - Он не прав. Такое действительно случалось, но не как правило, а  только
как исключение, - заметил Браво.
   - Так это или нет, тем не менее некоторые  из  этих  документов  все  еще
остаются засекреченными. Правда, таких материалов Ченселор не получал, но он
этого не знает.  Я  уверил  издателя  в  том,  что  документы,  которыми  он
располагает,   секретные   и   что   поэтому   необходимо   проверить    его
благонадежность.
   Ничего серьезного, обычная проверка. Кроме того, я убедил их в  том,  что
являюсь поклонником таланта Ченселора и что мне просто приятно беседовать  с
людьми, которые знают его лично.
   - Ну и что, он написал книгу о Нюрнберге?
   - Он даже не начал ее писать.
   - Интересно, почему?
   - Прошлой осенью Ченселор  попал  в  автомобильную  катастрофу.  Женщина,
которая ехала вместе с ним, погибла. Согласно заключению врачей, если  бы  в
течение еще десяти  минут  Ченселору  не  оказали  помощь,  он  умер  бы  от
внутреннего кровотечения и заражения крови.  Потом  целых  пять  месяцев  он
находился в больнице, где его собирали буквально по частям. Врачи  полагают,
что  он  сможет   восстановить   свое   здоровье   только   на   восемьдесят
пять-девяносто процентов. Я имею в виду его физическое состояние.
   - Кто была эта женщина? - тихо спросил Браво. Варак  обратился  к  папке,
лежавшей справа:
   -  Ее  имя  Кэтрин  Лоуэлл  Они  были  вместе  около  года  и  собирались
пожениться.
   В тот день они направлялись к его родителям,  живущим  в  северо-западной
части Пенсильвании. Смерть Кэтрин Лоуэлл была страшным ударом для Ченселора.
На долгое время им  овладела  депрессия.  В  какой-то  степени  он  все  еще
находится в этом состоянии, по крайней мере,  так  говорят  его  издатель  и
агент.
   - Морган и Харрис, -  повторил  Браво,  будто  внося  для  себя  какую-то
ясность.
   -  Да,  они  оба  с  нетерпением  ждали  его  выздоровления,  сначала  от
физических травм, потом от депрессии. Оба признаются, что в последние месяцы
бывали такие моменты, когда они опасались, сможет ли Ченселор вообще взяться
за перо.
   - Ну, это обоснованные опасения. За все это время он ведь так ничего и не
написал?
   - Кажется, он возобновил работу. Сейчас Ченселор находится в  Калифорнии,
где выступает  в  качестве  соавтора  сценария  по  собственному  же  роману
"Контрудар!". Правда, ничего выдающегося от него не ждут: у него  нет  опыта
работы в кино.
   - Тогда зачем его пригласили?
   - По  словам  Харриса,  студии  нужно  его  имя.  Кроме  того,  привлекая
Ченселора к работе, студия получает преимущественное  право  на  экранизацию
его следующей книги. Составленный Харрисом контракт это предусматривает.
   - Похоже, что, поскольку Ченселор сейчас  не  может  работать  над  новой
книгой, Харрис хочет его хоть чем-то занять.
   -  По  мнению  Харриса,  в  Пенсильвании  все  напоминает   Ченселору   о
случившейся трагедии и мешает снова приступить к работе.  Вот  почему  агент
настоял, чтобы Ченселор отправился в  Калифорнию.  -  Барак  перевернул  еще
несколько страниц:
   - Вот это где. Харрис  дословно  сказал  следующее:  "Хочу,  чтобы  Питер
ощутил вкус излишеств в стиле Гаргантюа". Ради этого он поселил его временно
в Калифорнии, в Малибу.
   - Ну и как, это помогае