вижу вас.
   - Я не буду включать свет.
   - Теперь, по крайней мере, я вас слышу. Мысли Питера  вдруг  вернулись  к
вселившим тревогу словам водителя такси. На улице стояла  машина,  и  кто-то
вел из нее за ним наблюдение.
   - Ну хорошо, пусть света не будет. Может, все-таки присядем?
   Вместо ответа она сверкнула глазами, затем отстранилась от  стены.  Через
сводчатый проход он двинулся за ней в  темную  гостиную.  В  полоске  света,
падавшей из прихожей, он разглядел огромные кресла и диван. Она шла прямо  к
столу, стоявшему напротив дивана. Слышался только шелест ее  юбки.  Он  снял
пальто, бросил его на край дивана и сел. Полоска света  из  прихожей  падала
как раз на Филлис, и он хорошо видел ее лицо.
   - Я хочу рассказать вам кое-что, - начал он. - Если у меня  получится  не
совсем складно, то только потому, что мне еще не приходилось давать подобных
объяснений. Я никогда не  пытался  анализировать  того,  что  весьма  спорно
называют творческим процессом. -  Он  раздраженно  повел  плечами,  так  как
терпеть не мог этого термина. - Я восхищаюсь вами.
   - Очень мило с вашей стороны.
   - Не надо, прошу вас. Вы знаете, что я имею в виду. Мой  отец  всю  жизнь
был  журналистом.  Когда  мы  встретились,  вы  произвели  на  меня  большее
впечатление, чем я на вас. Правда, тот факт, что  вы  хотели  взять  у  меня
интервью, показался мне подозрительным. Я воспрянул духом, когда понял,  что
ничего страшного за этим не кроется и никакого отношения к  моим  книгам  не
имеет. Вы - часть чего-то очень важного, такого важного, чего у меня нет. Вы
действительно поразили меня, и вечер получился удивительным. Я выпил слишком
много, как и вы, но какое это имеет значение?
   - Убивайте поделикатнее, молодой человек, - прошептала она.
   Питер даже перестал дышать, сдерживая себя.
   - Я провел время с замечательной женщиной. Если мое преступление в  этом,
то я виновен. -Продолжайте... - Филлис закрыла глаза. - В тот вечер я  задал
вам кучу вопросов о Гувере. В ответах ваших открылись такие вещи, о  которых
я понятия не имел. Ваш гнев был неистов. Была оскорблена ваша мораль,  и  вы
говорили с таким негодованием, с каким никогда ничего не писали, -  Куда  вы
клоните?
   -  Это  часть  моего  нескладного  объяснения.  В  Вашингтоне  я  собирал
информацию для своего нового романа. Несколько дней спустя я  начал  писать.
Ваша ярость очень помогла мне, ведь это ярость женщины, сделавшей  блестящую
карьеру.
   Поэтому  было  вполне  логично  наделить  один  из  персонажей  подобными
качествами.
   Так я и сделал. Вот и все мое объяснение. Вы подсказали мне идею  образа,
но вы не есть тот самый образ. Он - всего лишь вымысел.
   - Вы придумали и генерала, который вчера был похоронен  на  Арлингтонском
кладбище?
   Ченселор сидел не двигаясь, пораженный услышанным. Ее безжизненный взгляд
гипнотизировал его.
   - Нет, его я не выдумал, - ответил он спокойно. -  Кто  рассказал  вам  о
нем?
   - Вы, конечно, знаете. Страшный, пронзительный шепот. Способ простой,  но
очень эффективный. Вы наверняка знаете. - Филлис выговаривала  каждое  слово
раздельно, будто боялась произносить их вслух.
   - Не знаю, - ответил Питер, действительно не понимая, о чем она  говорит,
однако уже начиная понимать, что кто-то опять раскинул свою  страшную  сеть.
Он постарался сохранить  спокойствие,  не  выдать  волнения,  но  знал,  что
вспыхнувшую в нем ярость скрыть не удастся. - Мне  кажется,  все  это  зашло
слишком далеко.
   Шепот по телефону. Надписи на стене. Обыск со взломом. Убийство животных.
   Хватит! - Он встал и огляделся. - Этому нужно положить предел. -  Наконец
он увидел то, что искал: большую настольную  лампу.  Неторопливо  подошел  к
ней, протянул руку к шнурку под абажуром и дернул - свет зажегся. - Довольно
прятаться, довольно темных комнат! Кто-то пытается свести вас с ума,  свести
с ума Элисон, свести с ума меня. Хватит! Я не позволю!
   Это все, что  он  успел  сказать.  Стекло  в  одном  из  окон  со  звоном
разлетелось. В тот же миг послышался треск дерева и пуля вонзилась в багет.
   Затем вдребезги  разлетелось  еще  одно  стекло.  В  воздухе  просвистели
осколки, трещины изрезали оштукатуренную стену, будто зигзаги молний.
   Питер инстинктивно вытянул вперед руку и сбросил лампу на пол. Она  упала
на абажур, но лампочка продолжала гореть, освещая комнату.
   - Ложитесь! - крикнула Филлис.
   Бросаясь  на  пол,  Ченселор  почему-то  вдруг  подумал,  что  не  слышал
выстрелов, что опять страшные видения вернулись  к  нему.  Вспомнилось,  как
тогда, в Клойстерсе, на его глазах был убит человек: над его  правой  бровью
неожиданно образовалось красное пятно, и через  мгновение  тело  рухнуло  на
траву. Но  и  тогда  он  не  услышал  выстрела.  Только  какие-то  странные,
чавкающие звуки нарушили тишину и наполнили ее дыханием смерти.
   "Действуй! Ради  бога,  действуй!"  -  приказал  он  себе  и,  охваченный
паникой, бросился к Филлис и потянул ее за собой на пол.
   Еще одно стекло разбилось - очередная пуля впилась  в  штукатурку,  потом
еще одна, рикошетом отлетевшая от чего-то каменного и  разбившая  стекло  на
фотографии, висевшей  на  стене.  "Действуй  -  иначе  погибнешь!"  -  опять
приказал он себе. Нужно погасить лампу. Пока  светло,  он  и  Филлис  служат
хорошими мишенями для  нападающих.  Он  оттолкнул  Филлис,  в  то  же  время
удерживая ее на полу и слыша,  как  она  стонет  от  страха.  Бросил  взгляд
вправо, затем плево.
   Камин! Наверное, тут есть камин. Камин  оказался  прямо  позади  него,  и
Ченселор сразу увидел то, что искал, - кочергу. Он быстро пополз за ней.
   Опять раздался звон разбитого стекла. На стене появились  новые  трещины,
убегающие в тень. Филлис вскрикнула, и на какое-то мгновение Питеру пришла в
голову мысль, что ее крик услышат, но затем он вспомнил, что  дом  стоит  на
углу, а ближайшее здание находится не менее чем в  тридцати  пяти  ярдах  от
него.
   Вечер был холодным, все окна и двери давно закрыты. Так что криков Филлис
все равно никто бы не услышал.
   Ченселор подполз к лампе, поднял кочергу и  так  ударил  ею  по  абажуру,
словно хотел поразить свирепого хищника.
   В прихожей свет все еще горел. Питеру он казался сейчас лучом прожектора,
обшаривавшим углы и наполнявшим комнату прямо-таки ослепительным светом.
   С поднятой  кочергой  он  устремился  вперед,  к  сводчатому  проходу,  к
светильнику, висевшему у потолка.  Кочерга  взвилась,  подобно  вращающемуся
ригелю и врезалась в лампочку. Все погрузилось в темноту.
   Ченселор снова бросился на пол и пополз к Филлис.
   - Где телефон? - спросил он шепотом. Она  так  дрожала,  что  была  не  в
состоянии ответить ему.
   - Телефон? Где он?
   Наконец она поняла его. Он уловил это по выражению ее глаз, которое  смог
разглядеть в неверном свете уличных фонарей. Голос же ее сквозь рыдания  был
едва слышен:
   - Не здесь. Здесь только розетка, а аппарата нет.
   - Что?
   "Что она хотела сказать? Розетка? Нет аппарата?.." Комнату снова заполнил
звон разбитого стекла - пуля вонзилась в стену в нескольких  дюймах  над  их
головами. Вдруг  снаружи,  как  бы  вторя  приглушенной  стрельбе,  раздался
громкий выстрел и чей-то  гортанный  крик,  резко  оборвавшийся.  Взвизгнули
шины, послышался металлический скрежет, и опять  разнесся  негодующий  крик.
Захлопали дверцы автомобиля.
   - В кухне, - прошептала Филлис, показывая вправо от себя в темноту.
   - Телефон в кухне? Где?
   - Вон там.
   - Лежите. - Питер, подобно испуганному насекомому,  стремительно  прополз
через сводчатый проход к двери  и  почувствовал  под  руками  кафельный  пол
кухни.
   Телефон, где он? Ченселор пытался приучить глаза к темноте. В  панике  он
ощупывал стены рукой: кухонные телефоны обычно  устанавливают  на  стене,  и
шнур свисает вниз... Наконец он нашел его,  снял  трубку  и  поднес  к  уху.
Другой рукой он нащупал диск, а в нем последний кружок - ноль!
   Телефон не работал.
   Послышался оглушительный  треск.  На  противоположной  стороне  абсолютно
темной кухни посыпались стекла - верхняя часть наружной двери была  разбита.
От стены отлетел кирпич - кто-то, видимо, бросил его через окно.
   Кирпич! Камин! Он видел какой-то кирпич у каминной решетки. Он был уверен
в этом. Вот оно, решение. В их положении единственно правильное.
   На четвереньках - где ползком, а где  бегом  -  он  устремился  назад,  в
кромешную тьму гостиной. Филлис, сжавшись  в  комок,  лежала  около  дивана,
застыв в ужасе. Вот и кирпич, хозяева, будто  нарочно,  положили  его  сюда.
Некоторые  называют  это  новоанглийской  растопкой,  а  на  Среднем  Западе
растопкой с озера Эри. Круглый пористый камень, надетый на  конец  латунного
стержня, мок в керосине. Его обычно кладут под  поленья,  и  он  служит  для
разжигания камина.
   Ченселор протянул руку к горшку и снял металлическую крышку. Внутри  была
жидкость. Керосин!
   Опять засвистели пули. Некоторые из них ударялись об уцелевшие стекла,  а
некоторые пролетали через уже  разбитые  и  вонзались  в  стены  и  потолок.
Ченселор  слышал,  как  взвизгивали  те  из  них,  что   рикошетировали   от
металлических предметов.
   Пот струился по лицу Питера. Он был уверен, что нашел правильное решение,
но не знал, как его осуществить. И тогда вдруг оказалось, что он  его  давно
придумал. Оно пришло к нему со страниц его собственного романа.
   "Добрич сорвал с себя рубашку и окунул ее в бочку с бензином. Урожай  был
собран, и в поле остались лишь стога сена. Ближайший  из  них  загорится,  и
ветер разнесет пламя. Вскоре  все  поля  будут  охвачены  огнем  и  солдатам
придется прекратить поиски..."
   Подобный прецедент есть в его  романе  "Сараево!".  Это  произошло  после
убийства эрцгерцога Фердинанда.
   Питер скинул с себя пиджак, рубашку. Прополз к столу, на  котором  раньше
стояла лампа, сдернул скатерть и вернулся к камину. Там он расстелил рубашку
на полу, положил сверху скатерть и облил все это керосином, оставив в горшке
совсем немного. Потом он подскочил к дивану, стянул оттуда одну из подушек и
вылил на нее оставшийся керосин.
   Снаружи снова  послышались  чавкающие  звуки,  снова  зазвенели  разбитые
стекла. Ченселору показалось, что его вот-вот  стошнит  от  страха.  Боль  в
висках возобновилась с такой силой, что  потемнело  в  глазах.  На  какой-то
момент он зажмурился, ему захотелось крикнуть, но он знал,  что  не  сделает
этого. Он поставил горшок из-под керосина на скатерть и стал обертывать  его
скатертью и рубашкой. Туго стянув ее рукава, он убедился, что горшок надежно
завернут, а один из рукавов торчит  наружу.  Затем  Ченселор  сунул  руку  в
карман брюк и достал спички.
   Все было готово, и он пополз по направлению  к  окнам,  волоча  за  собой
сверток и толкая впереди подушку. Потом медленно поднялся. В руке он  сжимал
торчавший из  свертка  рукав  рубашки.  Подушка  лежала  на  полу.  Неловким
движением он зажег спичку и бросил  ее  на  пропитанный  керосином  сверток.
Вспыхнуло пламя.
   Раскачав сверток за рукав, Питер с силой швырнул  его  в  окно.  Пролетев
небольшое расстояние, сверток как огненный шар покатился по  газону.  Приток
воздуха раздул пламя. Стекавший на землю керосин тоже  загорелся,  и  вокруг
запрыгали желтые языки.
   Питер услышал шаги, какие-то выкрики.  Потом  снова  шаги,  на  этот  раз
приближавшиеся к дому с боковой стороны.  Люди  пытались  погасить  огненный
шаг.
   Настал момент пустить и ход оставшееся оружие, Питер опять  зажег  спичку
и, держа ее в одной руке, другой поднял подушку и поднес к ней.
   Снова вспыхнуло пламя, опалив волосы на руке  Ченселора.  Он  подбежал  к
крайнему правому окну и швырнул  подушку.  Она  приземлилась  там,  куда  он
метил, у белого крыльца. Старое  дерево  оказалось  очень  сухим,  и  огонь,
раздуваемый ветром, быстро сделал свое дело. Крыльцо загорелось.
   Опять послышались крики, крики на каком-то незнакомом языке. На каком?
   Питеру никогда не приходилось слышать такого.
   Последняя очередь выстрелов была нацелена на окна. Стреляли не прицельно,
а просто внутрь дома. Ченселор услышал, как взревел мощный мотор,  захлопали
дверцы автомобиля, завизжали шины, скользя  по  асфальту.  Машина  помчалась
прочь.
   Питер бегом вернулся к Филлис,  поднял  ее  на  ноги,  прижал  к  себе  и
почувствовал, как она дрожит.
   - Они ушли. Ушли совсем. Все в порядке. Нужно побыстрее выбираться отсюда
через черный ход. Скоро все здесь запылает, как стог сена.
   - О боже! О мой боже! - Она уткнулась в его обнаженную грудь. Из глаз  ее
безостановочно текли слезы.
   - Пошли, пошли! Мы подождем полицию снаружи. Кто-нибудь  увидит  огонь  и
вызовет полицейских. Пошли! Филлис медленно подняла на него свой  взгляд.  В
нем отразились испуг и какое-то странное сожаление. Питер увидел это в свете
разгоравшегося за окнами пламени.
   - Нет, не надо... - произнесла она хриплым шепотом. - Не надо полиции...
   - Нас же пытались убить, черт возьми! Постарайтесь  все-таки  настроиться
на то, что придется поговорить с полицией.
   Она оттолкнула его. "Наверное, пытается прийти в себя", - подумал Питер.
   - На вас нет рубашки.
   - У меня есть пиджак и пальто. Пошли! - А моя сумочка? Принесите ее,  она
в прихожей.
   Ченселор бросил взгляд в сторону прихожей. Через щели  в  наружной  двери
струился дым. Крыльцо было охвачено пламенем, но огонь еще не проник  внутрь
дома.
   - Сейчас. -  Он  отпустил  Филлис  и  протянул  руку  к  своему  пиджаку,
лежавшему у камина.
   - Мне кажется, она на лестнице. А может быть, я оставила ее в шкафу? Я не
уверена.
   - Хорошо, хорошо. Я принесу ее, а вы выходите на улицу через кухню.
   Филлис повернулась  и  вышла.  Питер  надел  пиджак  и  быстро  прошел  в
прихожую, по пути захватив пальто с дивана.
   Все было кончено. Предстояли беседы с полицией, с властями, со всеми, кто
захочет слушать. Сегодня всему пришел конец. Платить такой ценой за книгу он
не намерен.
   Сумочки на лестнице  не  оказалось.  Он  прошел  половину  расстояния  до
площадки, но ничего не  обнаружил.  Дым  становился  все  гуще.  Нужно  было
торопиться. Наружная дверь уже загорелась. Он  сбежал  вниз  по  ступенькам,
взглянул влево, потом вправо и заметил в углу шкаф. Он быстро подошел к нему
и открыл дверцу. В шкафу висели пальто, а на крючках две шляпы  и  различные
косынки. Но сумочки не было.
   Нужно было уходить.  От  дыма  становилось  все  труднее!  дышать.  Питер
закашлялся, из глаз его потекли слезы. Он  бросился  бегом  через  гостиную,
через сводчатый проход, через кухню к выходу.
   Откуда-то издали послышался вой полицейских сирен.
   - Филлис! - позвал он.
   Она не откликнулась.
   Он побежал вокруг дома к парадному входу. Фил-лис и здесь не оказалось.
   Питер кинулся в другую сторону - по подъездной дорожке  снова  к  черному
ходу.
   - Филлис! Филлис!
   Ее нигде не было. Тогда он все понял. Сумочка была только предлогом.
   Филлис просто сбежала от него.
   Сирены звучали все громче, не далее чем в нескольких кварталах от дома.
   Старое здание сгорало быстро. Вся фронтальная  часть  уже  была  охвачена
пламенем, которое распространялось внутрь.
   Питер понимал, что одному не стоит разговаривать с полицией. Может  быть,
потом, но не теперь, не так сразу.  И  он  поспешил  раствориться  в  ночной
темноте.

Глава 22

   Боль в висках вызывала у него желание броситься на землю и  разбить  себе
голову о бетонный край тротуара. Но он знал, что это не  поможет,  и  потому
продолжал  идти,  поглядывая  по  сторонам,  в  направлении  деловой   части
Вашингтона.
   Он искал такси.
   Ему следовало бы остаться  у  горящего  дома  на  35-й  улице,  дождаться
полицию и рассказать эту невероятную историю. Но  что-то  подсказывало  ему,
что в отсутствие Филлис его  исповедь  непременно  вызвала  бы  вопросы,  на
которые он не мог  бы  найти  ответа.  Ответа,  не  повредившего  бы  Филлис
Максвелл. Он размышлял над  собственной  ответственностью  перед  ней.  Было
что-то такое, чего он не знал, но должен был знать. И хоть что-то  ради  нес
сделать.
   Наконец  появилось  такси.  Светящийся  желтый  огонек  на  крыше  машины
показался Питеру своего рода маяком. Он сошел с тротуара и замахал руками.
   Такси замедлило ход, но,  прежде  чем  остановиться,  водитель  осторожно
выглянул в окно.
   - К отелю "Хей-Адамс", пожалуйста, - попросил Ченселор.
   - Боже мой, что случилось? - спросила ошеломленная  Элисон,  едва  открыв
дверь.
   - У меня в чемодане есть пузырек с таблетками, в заднем кармашке.  Скорее
достань их. - Питер, дорогой, в чем дело? Он прислонился к двери,  и  Элисон
бросилась его поддерживать:
   - Я вызову врача.
   - Нет. Сделай то, о чем я тебя прошу.  Я  знаю,  что  мне  нужно.  Хватит
таблеток. Только побыстрее.
   Он почувствовал, что падает,  ухватился  за  ее  руки  и  с  ее  помощью,
спотыкаясь, двинулся в спальню. Он лег на спину и жестом показал на чемодан,
все еще  стоявший  на  специальной  подставке  для  багажа  в  углу.  Элисон
поспешила выполнить его просьбу.
   Питер принял две таблетки сразу, что делал крайне редко. Элисон бросилась
в ванную и через несколько секунд вернулась со  стаканом  воды.  Потом  села
рядом с ним и поддерживала его голову, пока он пил.
   - Прошу тебя, Питер. Вызовем врача. Он покачал головой:
   - Не надо. - Он говорил слабым голосом и пытался при этом улыбнуться, как
бы заверяя Элисон в том, что все в порядке. - Это  пройдет  через  несколько
минут. - В глазах у него потемнело, веки налились  свинцом.  Но  он  не  мог
позволить себе забыться, пока не успокоит ее и не  подготовит  к  тому,  что
может случиться, когда он потеряет  сознание.  -  Вероятно,  я  сейчас  усну
ненадолго. Как обычно. Я могу бредить, даже кричать в забытьи. Ты не пугайся
и не придавай ничему значения.  Это  просто  бессвязное  бормотание,  чепуха
всякая...
   Темнота окутала его,  словно  ночь.  Окружающее  утратило  свои  реальные
очертания. И теплый бриз приятно покачивал его на волнах.
   Он открыл глаза, не зная, сколько времени провел  в  постели.  Сверху  на
него глядело милое лицо Элисон, глаза ее от наполнявших их слез казались еще
красивее.
   - Эй! - сказал он, протягивая руку к ее влажной щеке. - Все в порядке.
   Она схватила его руку и прижала к губам!
   - Ее звали Кэти? Так?
   - Да.
   - Она умерла?
   - Да.
   - О, дорогой! Сколько страданий, сколько любви...
   - Прости меня.
   - Ничего, ничего...
   - Тебе, наверное, не очень приятно это видеть.
   Она протянула руку, погладила его по щеке, коснулась его глаз и губ.
   - Это как подарок... - сказала она. - Как прекрасный подарок.
   - Не понимаю.
   - Хоть ты и назвал ее имя, ты обращался ко мне.
   Он рассказал Элисон обо  всем,  что  произошло  в  доме  на  35-й  улице,
конечно, приуменьшив опасность. Он объяснил ей, что беспорядочная стрельба -
это своего рода нагнетание страха, попытка запугать, а не ранить или убить.
   Было очевидно, что она  не  поверила  ему.  Как  дочери  солдата  ей  уже
приходилось  сталкиваться  с  подобными   явлениями.   Она   выслушала   его
расплывчатые  объяснения  без  каких-либо  комментариев,   только   взглядом
показав, что не верит им.
   Окончив  рассказ,  Питер  подошел  к  окну   и   принялся   рассматривать
рождественские  украшения  на  улице.  С  противоположной  стороны   донесся
приглушенный  мерный  звон  церковных  колоколов.  До  рождества  оставались
считанные дни, но он не думал об этом. Его занимало  только  то,  что  нужно
сделать немедленно: пойти в Федеральное бюро расследований, в этот рассадник
безумия, и пусть они положат этому конец. Ведь  был  нанесен  ущерб  частной
собственности, когда по ним стреляли  из  смертоносного  оружия.  С  Питером
пойдет и Филлис Максвелл.
   - Мне нужно разыскать ее, - сказал он мягко. - Нужно заставить ее понять,
что она обязана пойти