было  о  чем.  Эти
голливудские деятели решили  в  приятной  обстановке  -  даже  в  более  чем
приятной - сообщить ему кое-что весьма важное.
   Было  несколько  "очень  серьезных"  звонков  из  Вашингтона  по   поводу
предстоящих съемок фильма "Контрудар!". Весьма ответственные  лица  указали,
что Ченселор допустил в своем романе грубейшую ошибку:
   ЦРУ действует только за рубежом,  его  операции  не  распространяются  на
Соединенные Штаты. Принятый в 1947 году  устав  ЦРУ  специальным  параграфом
запрещает их проведение. Поэтому Аарон Шеффилд согласился внести в  сценарий
ряд изменений. Теперь в фильме вместо ЦРУ будет  действовать  группа  бывших
разведчиков, недовольных нынешней политикой, но  не  представляющих  никакой
правительственный орган.
   - Какая, черт побери,  разница!  -  заявил  Аарон  Шеффилд.  -  Так  даже
драматичнее.  На  экране  будут  орудовать  негодяи   не   одной,   а   двух
разновидностей.
   И нам хорошо, и Вашингтон счастлив.
   Однако Ченселора это предложение привело в ярость Дело было  вовсе  не  в
авторском самолюбии. Он неоднократно беседовал с  теми,  кто  позднее  стали
прототипами его героев. Они действительно казались людьми  недовольными,  но
это было недовольство совсем иного рода. Они испытывали отвращение  к  своей
работе, потому  что  им  приходилось  принимать  участие  в  операциях  явно
противозаконных.
   Просто у них не было выбора, и они это делали.
   Маньяк  Джон  Эдгар  Гувер  прекратил   всякий   обмен   разведывательной
информацией между ФБР и ЦРУ. Что  оставалось  в  этих  условиях  сотрудникам
Центрального разведывательного  управления?  Только  одно  -  самостоятельно
добывать внутриполитическую информацию. Жаловаться на ФБР было некому. Ни  к
Митчеллу, ни тем более к Никсону с этим не пойдешь.
   Весь сюжет романа "Контрудар!" был построен  как  раз  на  том,  что  ЦРУ
осуществляет незаконные  операции.  Именно  этому  посвящены  самые  сильные
страницы романа. Отказаться  от  такой  сюжетной  линии  означало  испортить
большую часть книги. Питер яростно возражал, и  чем  больше  он  выходил  из
себя, тем чаще пил. А  чем  чаще  тянулся  он  к  стакану,  тем  откровеннее
заигрывала с ним сидевшая рядом девица.
   Шеффилд повез их домой.  Питер  сел  с  девицей  на  заднее  сиденье.  Та
немедленно задрала юбку и расстегнула блузку, вывалив наружу свои похожие на
арбузы груди, которые окончательно свели с ума опьяневшего Питера.
   Потом Шеффилд уехал, а они вдвоем пошли в дом. Девица  привезла  с  собой
две бутылки "перно", подарок Аарона. Тут-то и начались любовные игры, дикие,
пьяные...
   Их прервала стреляющая  боль  в  черепе.  На  несколько  минут  к  Питеру
вернулось  сознание.  Пошатываясь,  он  дотащился  до  телефона,  с   трудом
перелистал страницы записной книжки и, найдя номер  Шеффилда,  стал  яростно
давить на клавиши.
   Ченселор  орал  на  Аарона  как  бешеный,  осыпая  его  самыми   грязными
ругательствами, какие только мог  придумать.  Он  кричал,  что  не  позволит
манипулировать собой, что не согласится ни на какие изменения в сценарии.
   Теперь, лежа в постели с девицей, Ченселор вспомнил, как  Шеффилд  сказал
ему: "Полегче, парень. Какая тебе разница?  Вообще-то  нам  и  не  требуется
твоего одобрения. Мы  просили  тебя  об  этом  просто  так,  из  вежливости.
Спустись с небес на грешную землю. Ты такое же дерьмо, как и все мы..."
   Прижимавшаяся сейчас к Питеру блондинка была женой Шеффилда.
   Ченселор повернулся к ней.  Ее  пустые  глаза  светились  чуть  ярче,  но
по-прежнему  казались  какими-то  неживыми.  Во  рту,  немного  приоткрытом,
чувственно  скользил  взад  и  вперед  ее  розовый  язычок,  подавая  Питеру
недвусмысленные знаки, - получив свою долю  аплодисментов,  исполнитель  был
готов к следующему номеру программы.
   "Пропади все пропадом!" - подумал Питер и потянулся к ней...

Глава 3

   В ресторане "Мейфлауэр" на  Коннектикут-авеню,  за  десятым  столиком,  в
одиночестве сидел один из самых известных людей Америки. Столик был у  окна,
и посетитель рассеянно, с какой-то необъяснимой враждебностью поглядывал  на
прохожих.
   Прибыл он в одиннадцать тридцать пять, а в двенадцать сорок закончит свой
ленч и удалится. На трапезу отводилось один час пять минут. Такой распорядок
соблюдался неукоснительно вот уже  более  двадцати  лет.  Лишь  место  ленча
однажды пришлось поменять. В "Мейфлауэр" посетитель стал завтракать недавно,
после того как закрылся находившийся неподалеку ресторан Гарви.
   Лицо посетителя,  с  тяжелой  челюстью,  с  вытянутыми  вперед  губами  и
выпуклыми,  как  у  человека,  страдающего  базедовой   болезнью,   глазами,
казалось, состояло из разрозненных частей. Обвислые щеки, морщинистые, все в
старческих пятнах, почти совсем  закрывали  глаза,  оставляя  лишь  узенькие
щелки.  Тщательно  прилизанные  пряди  жидких  волос   свидетельствовали   о
невероятном эгоизме,  как  правило,  свойственном  агрессивным,  нигилистски
настроенным личностям.
   Место его постоянного компаньона  пустовало.  Два  апоплексических  удара
настолько ухудшили его здоровье, что  не  позволили  ему  разделить  трапезу
старого джентльмена.
   У сидевшего  в  одиночестве  человека  было  изнеженное,  бабье  лицо.  В
ожидании ленча он  пристально  смотрел  на  стоявший  напротив  стул,  будто
стремился увидеть того, кого иногда называли alter ego.  Но  стул  оставался
пустым, и, быть может, именно поэтому у старого джентльмена время от времени
начинали дрожать пальцы, а рот дергался в гримасе.  Казалось,  этот  человек
сам создает вокруг себя вакуум. Метая молнии по сторонам, его глаза смотрели
настороженно, как бы выискивая действительное или воображаемое зло.
   В этот день  постоянный  официант  клиента  был  нездоров,  и  посетитель
воспринимал его отсутствие как личное оскорбление, всячески подчеркивая это.
   Приготовленный для  десятого  столика  фруктовый  салат  с  творогом  уже
проследовал из кухни на раздаточный стол.  Светловолосый  мужчина,  временно
работавший в ресторане вторым помощником шеф-повара,  сортировал  подносы  с
готовыми блюдами, оценивая опытным глазом внешний вид каждого из них.
   Вот он остановился перед фруктовым  салатом,  будто  разглядывая  его.  В
руках он держал блокнот для заметок. Под ним  скрывались  серебряные  щипцы,
зубчики которых сжимали белую капсулу. Улыбнувшись официанту, с  озабоченным
видом  входившему  в  этот  момент  в  раздаточную,  блондин  прикрыл  щипцы
блокнотом, быстрым движением погрузил их в творожную горку, вынул  оттуда  и
двинулся дальше.
   Спустя некоторое время он опять подошел к заказу  для  десятого  столика,
поправил вилкой творожную горку и отошел, удовлетворенный. Капсула содержала
слабую дозу одного из  галлюциногенов  -  лизергиновую  кислоту  бутанамида.
Через семь-восемь часов после  приема  она  растворится,  и  тогда  наркотик
начнет действовать -  вызовет  состояние  стресса  и  потерю  ориентации  во
времени и пространстве. Большего и не требовалось. Главное,  что  к  моменту
смерти в крови не останется никаких следов введенного препарата.
   В полностью изолированном помещении, без  окон,  сидела  женщина  средних
лет.
   Она внимательно слушала транслируемый громкоговорителем  голос,  повторяя
каждое слово в диктофон. Ей  необходимо  было  научиться  как  можно  точнее
подражать этой речи, ставшей такой знакомой, воспроизводить высоту и окраску
голоса, каждый его нюанс, те короткие паузы, которые  следовали  за  немного
шепелявым "с".
   Доносившийся из громкоговорителя голос  принадлежал  Элен  Гэнди,  многие
годы работавшей личным секретарем у Джона Эдгара Гувера.
   В углу маленькой студии стояли два  упакованных  чемодана.  Через  четыре
часа женщина будет уже на борту  самолета,  совершающего  трансатлантический
рейс в Цюрих.  Это  лишь  первый  этап  ее  путешествия.  Из  Швейцарии  она
проследует на расположенные в Средиземном море Балеарские  острова,  где  на
Мальорке  ее  ожидает  небольшой  уютный  домик.  Но  сначала   Цюрих.   Там
государственный банк выдаст кредитную карточку банку Баркли  на  условленную
сумму. В свою очередь, банк Баркли переведет эту  сумму  двумя  платежами  в
отделение в Пальме,  административном  центре  Балеарских  островов.  Первый
перевод будет сделан немедленно, второй - через восемнадцать месяцев.
   Женщину нанял Варак, который считал,  что  любое  дело  должен  выполнять
квалифицированный специалист. Тайком от всех он запрограммировал компьютеры,
обслуживающие Совет национальной безопасности, и через  некоторое  время  те
выдали ему имя кандидата, отвечающего предъявляемым требованиям.
   Когда-то женщина была актрисой и работала на радио. В 1954 году она и  ее
муж стали жертвами "охоты за ведьмами",  начатой  Маккарти.  Оба  так  и  не
смогли вернуться к нормальной жизни.
   Появление  пресловутой   комиссии   по   расследованию   антиамериканской
деятельности было санкционировано Федеральным бюро расследований. В те  годы
многие прочили ее мужу блестящее будущее, но, попав в черный  список,  он  в
течение семи лет нигде не мог  найти  работу  по  специальности.  Сердце  не
выдержало выпавших на его долю переживаний. Он умер  в  метро  по  дороге  в
банк, где служил простым клерком.
   В течение восемнадцати лет оторванная от любимой работы, его вдова  давно
потеряла квалификацию и не могла  выдержать  конкуренции  с  другими,  более
молодыми актрисами. Боль утраты, чувство отверженности,  полное  одиночество
все это надломило ее. Но сейчас ей не нужно было ни с кем конкурировать.  Ей
сказали, что надо делать, и она это делала. Все было  предельно  просто:  ее
короткий телефонный разговор должен закончиться словом "да". И  сказать  его
должен человек, которого она ненавидела всем своим существом, потому что  он
был основным вдохновителем и организатором того безумия, которое сломало  ей
жизнь.
   Чуть позже девяти вечера на 30-й улице в северо-западной части Вашингтона
появился автофургон передвижной мастерской по ремонту телефонной  сети.  Это
была короткая  улочка,  заканчивающаяся  тупиком,  в  самом  конце  которого
виднелись ворота внушительных размеров с  каменными  колоннами,  украшенными
пышным гербом.
   За воротами размещался дом, служивший резиденцией перуанского посла.  Две
трети левой стороны улицы занимал дом из  выцветшего  красного  кирпича.  Он
принадлежал директору Федерального бюро расследований. В  обеих  резиденциях
непрерывно велись какие-то работы  по  совершенствованию  средств  связи,  и
появление здесь автомастерской по ремонту телефонной  сети  не  было  чем-то
необычным.
   Временами  по   соседним   улицам   разъезжал   фургон   без   каких-либо
опознавательных знаков, на крыше которого во все стороны торчали антенны.
   Говорили, будто патрулирование ведется по личному  приказу  Джона  Эдгара
Гувера,  который  хочет  быть  уверенным,  что  враждебные  государства   не
подслушивают с помощью электронных устройств разговоры в его доме.
   Поскольку  такие  проверки  каждый   раз   нарушали   нормальную   работу
радиоаппаратуры в  резиденции  перуанского  посла,  в  госдепартамент  часто
поступали  жалобы,  ставившие  его  в  затруднительное   положение.   Однако
дипломатическое ведомство ничего не могло поделать,  так  как  личная  жизнь
Гувера считалась неотъемлемой частью его служебной  деятельности.  Да  и  не
такие уж важные птицы эти перуанцы.
   Автомастерская по ремонту телефонной сети развернулась направо,  а  через
пятьдесят ярдов сделала еще один поворот и поравнялась  с  длинной  шеренгой
гаражей. В самом  конце  гаражного  комплекса  поднималась  каменная  стена,
загораживавшая тыльную часть участка ј 4936 по  30-й  улице,  на  котором  и
размещалась резиденция Гувера.
   За  гаражами  возвышались  жилые   дома,   окна   которых   выходили   на
принадлежавший Гуверу участок. Управляющий  фургоном  человек  знал,  что  в
одном из  этих  окон  постоянно,  двадцать  четыре  часа  в  сутки,  дежурит
сотрудник особой бригады ФБР. Состав бригады держался  в  секрете  и  каждую
неделю менялся.
   Водитель  фургона  знал  также,  что,   заметив   автомастерскую,   агент
немедленно наберет специальный номер телефонной компании. Он задаст  простой
вопрос: по какой причине в такое-то время дня появилась автомастерская?  При
этом агент услышит на линии странное жужжание.
   Дежурный оператор проверит по книге регистрации вызовов и сообщит заранее
подготовленную  версию:  устранение  помех  на  линии,  а  именно  короткого
замыкания  в  распределительной  коробке.  Агенту  сообщат,   что,   видимо,
любопытная белка повредила изоляционную обмотку. Отсюда и жужжание.  Абонент
слышит помехи?
   Да, абонент их слышит.
   Много  лет  назад,  когда  Варак  только  начинал   работать   в   Совете
национальной безопасности, он уяснил одну  важную  истину;  ответ  на  любой
вопрос, связанный с безопасностью, не должен быть  ни  слишком  простым,  ни
чересчур сложным. Лучшее объяснение - средний вариант.
   Высокочастотный радиотелефон, установленный в  фургоне,  зажужжал  -  это
бдительный агент ФБР,  наводил  справки  у  дежурного  телефонной  компании.
Машина  снова  сделала  разворот  и,  проехав  около  тридцати  пяти  ярдов,
остановилась у телефонного столба, хорошо различимого со стороны резиденции.
Водитель достал план телефонной сети и, разложив на переднем сиденье, сделал
вид, будто изучает его.  Агенты  охраны  часто  совершали  поздние  прогулки
вокруг дома Гувера - надо было предусмотреть любую случайность.
   Теперь машина находилась в восьмидесяти ярдах северо-западнее  участка  ј
4936 по 30-й улице. Водитель вышел из кабины, забрался в  фургон  и  включил
оборудование. Ему предстояло ждать ровно сорок шесть минут. На все это время
он  должен  был  блокировать  подачу  в  резиденцию  Гувера  тока   высокого
напряжения, от которого работала сигнализация тревоги.  Освещение,  радио  и
телеаппаратура питались от обычной электросети.  Конечно,  самое  главное  -
отключить сигнализацию, но сделать это надо было так, чтобы  не  прерывалась
подача тока во  вспомогательные  помещения.  Электроприборы  в  комнате  для
прислуги должны действовать нормально. Экономка  Энни  Филдз,  работавшая  у
Гувера с незапамятных времен, осталась в эту ночь в доме.
   Лимузин свернул с Пенсильнания-авеню на 10-ю улицу  и  остановился  перед
западным входом в здание  ФБР.  Машина  была  абсолютно  идентична  той,  на
которой ежедневно ездил на работу директор бюро. Даже небольшая  вмятина  на
переднем бампере была точно такой,  как  на  машине  Гувера,  В  свое  время
директор приказал сохранить следы  этой  небольшой  аварии  как  напоминание
шоферу Джеймсу Кроуфорду о том, к чему приводит  небрежность.  Конечно,  это
была не та машина, на которой ездил Гувер. Ту неусыпно охраняли день и ночь.
Но они были настолько похожи, что даже Кроуфорд не смог бы их отличить.
   Водитель лимузина произнес в установленный на  приборной  доске  микрофон
пароль, и огромные стальные ворота открылись. Дежурный  ночной  смены  отдал
честь, и машина, миновав расположенные одни за другими трое бетонных  ворот,
по узкому винтообразному спуску въехала в  здание  ФБР.  Из  караульной  при
южных воротах выскочил второй дежурный  охраны,  подбежал  к  правой  задней
дверце и рывком открыл ее.
   Из машины быстро вышел Варак. Ожидавший увидеть Гувера агент уставился на
него в изумлении. Следом за Бараком появились водитель и еще  один  человек,
сидевший  впереди.  Оба  любезно,  но   как-то   невнятно   поприветствовали
караульного.
   - А где директор? - требовательно задал вопрос агент. - Ведь  это  машина
мистера Гувера.
   - Мы прибыли по его личному заданию, - спокойно ответил  Варак.  -  Гувер
приказал  доставить  нас  к  начальнику  внутренней  охраны,  а  тот  должен
позвонить по телефону,  номер  ему  известен.  Я  имею  в  виду  специальный
телефон, используемый в чрезвычайных  случаях.  Боюсь,  что  это  тот  самый
случай.
   Пожалуйста, поторопитесь.
   Внимательно оглядев трех хорошо  одетых  вежливых  людей,  агент  немного
успокоился.  В  конце  концов,  им  известен  совершенно  секретный  пароль,
разрешающий въезд на территорию ФБР. Пароль, который каждую ночь меняется.
   Больше того, они привезли с собой инструкции офицеру,  ответственному  за
внутреннюю  охрану:   по   специальному   телефону,   предназначенному   для
использования  в  исключительных  ситуациях,  он  должен  позвонить   самому
директору бюро. Этот телефон еще никогда не использовался.
   Кивнув в знак согласия, дежурный провел прибывших в  помещение  дежурного
офицера, а сам  вернулся  на  свой  пост.  За  толстой  стальной  панелью  с
бесчисленными проводами и телеэкранами сидел старший офицер охраны. Одет  он
был точно так же, как и подошедшие  к  нему  трое  мужчин.  Варак  вынул  из
кармана удостоверение личности в оболочке  из  пластика  и  положил  его  на
барьер:
   - Агенты Лонгворт, Крепс и Сэлтер. Вы - Парк?
   - Так точно! - Офицер взял  удостоверение  Варака  и  протянул  руку  его
спутникам:
   - Нам не приходилось где-нибудь встречаться, Лонгворт?
   - В последние десять-двенадцать лет - нет. Быстро проверив  удостоверения
у всех троих, офицер положил их на барьер.
   - Мне знакомо ваше имя,  -  прищурился  он,  напряженно  стараясь  что-то
вспомнить. - Но это было черт знает как давно. -  Пожимая  Вараку  руку,  он
снова спросил:
   - Где вы пропадали все это время?
   - В Ла-Йолле.
   - Ничего себе работенка!
   - Поэтому сейчас я здесь. А это мои лучшие люди, с которыми я  работаю  в
Южной Калифорнии. Прошлой  ночью  меня  вызвал  сам.  -  И,  наклонившись  к
барьеру, Варак тихо, едва слышно прошептал:
   - Плохие новости, Парк, хуже не бывает.
   Кажется, пришло время "открытой территории".
   При этих словах лицо дежурного сразу переменилось. Он был потрясен.
   Старшие офицеры ФБР  знали,  что  условная  фраза  "открытая  территория"
означает  невероятное:  директор  бюро  серьезно   болен.   Возможно,   даже
смертельно.
   - О господи! - выдавил из себя Парк.
   - Он пожелал, чтобы вы ему позвонили по специальному телефону.
   Было очевидно, что  в  такой  ситуации  дежурному  меньше  всего  хочется
звонить директору.
   - Чего ему от меня нужно, Лонгворт? Что я ему должен сказать? О  господи!
Он хочет, чтобы вы провели нас наверх, в его кабинет. Сообщите ему,  что  мы
здесь. Получите подтверждение его инструкций и разрешение для одного из моих
людей пройти в помещение управления внутренней сигнализацией.
   - В помещение управления внутренней сигнализацией? Зачем?
   - Спросите у  него,  Тоскливо  посмотрев  на  Варака,  Парк  потянулся  к
телефону.

***

   В пятнадцати кварталах от комплекса  ФБР,  в  подвале  здания  телефонной
компании, перед панелью со множеством проводов сидел человек. К  его  куртке
была прикреплена пластиковая карточка с  фотографией  и  сделанной  большими
буквами надписью: "Инспектор".  От  его  правого  уха,  из  которого  торчал
миниатюрный наушник, тянулся проводок к стоявшему на полу усилителю. Рядом с
усилителем  находился  маленький  кассетный  магнитофон.  От   усилителя   и
магнитофона, переплетаясь, тянулись к панели провода.
   Внезапно крошечная  сигнальная  лампочка  на  усилителе  загорелась.  Это
означало, что  заработал  специальный  телефон,  установленный  в  помещении
внутренней охраны ФБР. Напряженно прислушиваясь к голосу в наушнике, человек
не отрываясь  смотрел  на  пусковую  клавишу  магнитофона.  Каждое  движение
выдавало в нем профессионала. Вот он быстро нажал клавишу, и кассета  начала
вращаться.
   Человек тут же выключил магнитофон, но через  несколько  мгновений  снова
включил его.
   А в здании, расположенном в пятнадцати кварталах от телефонной  компании,
Варак внимательно слушал разговор  Парка  с...  магнитофоном.  Из  пленок  с
речами Гувера были ото