эти деньги, кроме тридцати фунтов мелочью,  в
банк на Джорджстрит на имя Роули. Я рассудил, что это будет мой ему  по-
дарок на случай, если мне придется внезапно уехать. Теперь  же,  обдумав
все как следует, я отправил моего преданного слугу в полном облачении  и
с кокардой на шляпе взять эти деньги из банка.
   В скором времени он воротился, весь красный, и отдал мне назад  чеко-
вую книжку.
   - Ничего не вышло, мистер Энн, - сообщил он.
   - Как так не вышло?
   - Понимаете, сэр, найти-то я тот банк нашел, это уж  будьте  благона-
дежны, да тут-то и перепугался насмерть! У двери стоял один человек, и я
его мигом признал. Угадайте, кто, мистер Энн! Тот самый сыщик. Ну тот, с
которым я тогда вместе завтракал возле Эйлсбери.
   - А ты уверен, что не обознался? - спросил я.
   - Еще как уверен! - отвечал Роули. - Не мистер Лейвендер, нет, сэр; а
тот, другой, который был с ним. Вот я и говорю себе: а что это он  здесь
околачивается? Нет, тут дело нечисто!
   - Ты совершенно прав, Роули.
   И я зашагал из угла в угол, напряженно размышляя.
   Этот сыщик мог, конечно, оказаться здесь по  чистой  случайности,  но
трудно вообразить столь редкостную цепь, совпадений, чтобы человек,  ко-
торый разговаривал с Роули в "Зеленом драконе" - близ Эйлсбери, случайно
очутился в Шотландии, где у него и дел-то никаких быть не может, да  еще
у самых дверей банка, где открыт счет на имя Роули.
   - Надеюсь, он тебя не заметил, Роули? - спросил я.
   - Не извольте беспокоиться, - ответствовал мой слуга. - Да ведь  если
бы он меня заприметил, мистер Энн, сэр, уж вы-то меня больше век  бы  не
увидели! Я ведь не дурак, сэр!
   - Что ж, дружок, спрячь чековую книжку обратно в карман.  Больше  она
не понадобится тебе до тех самых пор,  покуда  ты  не  останешься  здесь
один. Смотри же, не потеряй ее: это твоя доля из  мешка  Санта-Клауса  -
полторы тысячи фунтов в твоем полном распоряжении.
   - Прошу прощенья, мистер Энн, а что мне с ними делать? - спросил Роу-
ли.
   - Откроешь трактир, - отвечал я.
   - И опять же извините меня, сэр, но трактир мне вовсе ни  к  чему!  -
решительно возразил Роули. - И потом, сдается мне, сэр, молод я еще  для
этаких-то дел. Я ваш телохранитель, мистер Энн, и больше я никто.
   - Хорошо, Роули, тогда послушай, отчего я даю тебе эти деньги. Они  -
за очень дорогую услугу, которую ты мне оказал и о которой я не хочу, да
и не смею говорить. За твою преданность, за то, что ты не унываешь,  мой
дружок. Деньги эти все равно предназначались тебе, а теперь,  по  правде
говоря, иначе и нельзя, придется тебе их взять. И  раз  тот  сыщик  ждет
подле самого банка, их нельзя трогать, покуда я отсюда не уеду.
   - Уедете? - эхом отозвался Роули. - Вот что я вам скажу, мистер  Энн,
сэр! Никуда вы без меня не уедете.
   - Нет, мой дружок, придется нам расстаться, и в очень скором времени,
- отвечал я. - Быть может, даже завтра. Это надобно ради  моей  безопас-
ности, Роули! Поверь мне, если у того сыщика были  причины  караулить  у
дверей банка, то ждал он там, конечно, не тебя. Как они  ухитрились  так
быстро пронюхать о счете в этом банке, просто ума не приложу.  Быть  мо-
жет, нас спугнуло какое-то дурацкое совпадение, но надобно  считаться  с
обстоятельствами... И еще одно, Роули: мало того, что я вынужден на вре-
мя с тобой распрощаться, я еще вдобавок должен просить тебя не  выходить
из дому до нового моего распоряжения. Только так ты и можешь сейчас сос-
лужить мне службу.
   - Да вы только слово скажите, сэр, и я для вас в лепешку расшибусь! -
вскричал мой верный слуга. - У меня такое правило  -  ничего  не  делать
вполовину! Я ваш телом и душой и пойду за вас в огонь и в воду!
   Теперь я до заката солнца ровно ничего не мог предпринять. Выход  был
один: как можно скорее повидаться с Флорой, моим  единственным  надежным
банкиром, а до наступления темноты об этом нечего было и думать. Остава-
лось лишь кое-как убить время над "Каледонским Меркурием", где напечата-
ны были дурные для Франции вести о военных операциях да запоздалые доку-
менты о нашем отступлении из России. И вот я сижу у камина, порой встре-
пенусь от злости и горькой обиды из-за этих дурных вестей, а порой снова
начинаю клевать носом над пустопорожними заметками о мелких  событиях  в
Эдинбурге. И вдруг меня точно ударило:
   "Недавно в Эдинбург прибыл виконт де Сент-Ив; он остановился в  отеле
Дамрека", - прочитал я.
   - Роули!
   - К вашим услугам, сэр, - с готовностью откликнулся мой слуга,  опус-
кая флажолет.
   - Поди-ка взгляни, - сказал я и протянул ему газету.
   - Вот те на! - вскричал Роули. - Заявился собственной персоной, сэр.
   - Да, собственной персоной, - подтвердил я. - Напал на  след.  И  уже
почти догнал нас. Готов поклясться, они приехали вместе, он и тот  сыщик
у банка. Так что охота в полном разгаре: и доезжачие, и егеря, и гончие,
и охотники - все собрались тут, в Эдинбурге!
   - Что ж вы теперь будете делать, сэр? Знаете  что?  Дайте-ка,  я  все
возьму в свои руки, сделайте милость! Вот только одну минутку, я  перео-
денусь, чтоб не узнали, и схожу в этот Дам... ну, в этот отель, и  выве-
даю, что он там затевает. Вы уж на меня положитесь, мистер Энн,  я  про-
ворный, в руки никому не дамся, всегда улизну, коли что.
   - Ты отсюда и носа не высунешь, - твердо сказал я. - Ты пленник, Роу-
ли, запомни это хорошенько. И я тоже пленник или без пяти минут пленник.
Я показал тебе газету, чтобы тебя остеречь: если ты выйдешь на улицу, ты
меня погубишь.
   - Как вам будет угодно, сэр, - покорно отвечал Роули.
   - Пожалуй, сделаем так: ты простыл или вроде этого. Незачем  вызывать
подозрения у миссис Макрэнкин.
   - Простыл? - воскликнул Роули, мгновенно оживляясь.  -  Это  я  могу,
мистер Энн!
   И он принялся чихать, кашлять и сморкаться, да так натурально, что  я
поневоле улыбнулся.
   - На этакие уловки я мастак, уж вы мне поверьте, мистер Энн, -  гордо
заявил он.
   - Что ж, весьма кстати, - отвечал я.
   - Пойду-ка я испробую их на нашей старушке, ладно? - спросил Роули.
   Я его отпустил, и он убежал такой ликующий, точно торопился на футбол
глядеть. А я опять взялся за газету и продолжал рассеянно ее  просматри-
вать; мысли мои вновь и вновь возвращались к нависшей надо мною опаснос-
ти, и вдруг я наткнулся на следующую заметку:
   "В связи с недавним злодейским убийством в Замке нас просят опублико-
вать следующее сообщение: полагают, что убийца - солдат по имени  Шанди-
вер - находится где-то неподалеку от Эдинбурга... Его приметы:  среднего
роста или чуть ниже, приятной наружности и весьма учтив в  обращении.  В
последний раз его видели в модном платье жемчужно-серого цвета и в свет-
ло-коричневых башмаках. Он чисто  говорит  по-английски,  называет  себя
Рейморни. Его сопровождает слуга лет шестнадцати. За поимку  преступника
обещана награда".
   Я кинулся в соседнюю комнату и стал  лихорадочно  стаскивать  с  себя
жемчужно-серый сюртук.
   Признаться, теперь я был не на шутку встревожен.  Нелегко  оставаться
спокойным и невозмутимым, когда чувствуешь, как сеть медленно, но неумо-
лимо затягивается вокруг тебя, и я рад был, что Роули не видит моей рас-
терянности. Лицо мое пылало, дышал я прерывисто и тяжело, еще никогда  в
жизни не был я так растерян.
   И при всем том ничего нельзя было поделать - только выжидать, спокой-
но обедать и ужинать и поддерживать разговор с  чересчур  словоохотливым
Роули, притворяясь, будто я вполне владею собой. Правда, беседу с миссис
Макрэнкин поддерживать не  приходилось,  но  от  этого  мне  становилось
только еще горше. Что случилось с моей квартирной хозяйкой?  Отчего  она
держится гордо и отчужденно, не желает со мною  разговаривать,  глаза  у
нее красные и по дому непрестанно разносится  ее  страдальческий  голос?
Либо я сильно ошибался, либо она прочитала злополучную заметку в "Мерку-
рии" и узнала обличающий меня жемчужно-серый сюртук. Теперь мне  припом-
нилось, что она с каким-то странным выражением лица подала мне в то утро
газету и объявила, хмыкнув то ли сочувственно, то ли с вызовом: "Вот вам
ваш "Меркурий"!"
   Однако же с этой стороны я не ждал непосредственной опасности: траги-
ческий вид миссис Макрэнкин выдавал ее волнение, ясно было, что она  бо-
рется со своей совестью и исход этой борьбы еще не решен. Я  терзался  и
не знал, что делать. Коснуться столь сложного и таинственного механизма,
как внутренний мир моей квартирной хозяйки, я  не  осмеливался,  ибо  от
первого же моего слова  он  мог,  словно  неумело  сработанная  петарда,
вспыхнуть и рвануть совсем не в ту сторону. И я, превознося теперь  свою
осмотрительность - ведь с первых же шагов я ухитрился расположить к себе
миссис Макрэнкин самым дружеским образом, - я все  же  не  понимал,  как
вести себя сейчас. Более обыкновенного выказывать знаки внимания,  пожа-
луй, столь же опасно, как и пренебрегать этим. Одна крайность  покажется
ей дерзостью и только ее рассердит, вторая будет, в сущности, признанием
вины. Короче говоря, я обрадовался,  когда  на  улицах  Эдинбурга  стало
смеркаться, а заслышав голос первого сторожа, отправился в путь.
   Когда я добрался до холма, на котором стояло "Лебяжье гнездо", еще не
было семи часов; я стал взбираться по крутому склону к садовой ограде  и
вдруг с изумлением услышал собачий лай. Прежде здесь собаки лаяли только
у хижины на вершине холма. Но этот пес был в саду "Лебяжьего гнезда", он
рычал, задыхался от ярости, прыгал и рвался с цепи. Я дождался, чтобы он
немного поутих, потом с крайней осторожностью вновь стал приближаться  к
ограде. Но не успел я заглянуть поверх нее в сад, как пес разразился ла-
ем еще пуще прежнего. В ту же минуту дверь отворилась, и из дому вышли с
фонарем Рональд и майор Шевеникс. Они стояли как раз передо мною, немно-
го ниже, яркий свет фонаря падал на их лица, и я отчетливо слышал каждое
их слово. Майор успокаивал собаку, и теперь она  только  глухо  ворчала,
лишь изредка снова разражаясь лаем.
   - Как удачно, что я привел Таузера! - заметил майор.
   - Черт его побери, где же он? - нетерпеливо  сказал  Рональд,  поводя
фонарем и тревожа ночную мглу причудливой игрой света и тени. - Пойду-ка
я, пожалуй, на вылазку.
   - Не надо, - возразил Шевеникс.  -  Помните,  Рональд,  я  согласился
прийти сюда и помочь вам караулить дом лишь на  одном  условии:  условие
это - военная дисциплина, мой мальчик! Мы ходим дозором только  по  этой
дорожке у самого дома. Лежать, Таузер! Хороший пес, хороший... Тише, ти-
ше, - продолжал он, лаская треклятое чудовище.
   - Подумать только! Может быть,  этот  наглец  нас  сейчас  слышит!  -
вскричал Рональд.
   - Вполне вероятно, - отвечал майор. - Вы здесь, Сент-Ив?  -  прибавил
он отчетливо, но негромко. - Я хочу сказать вам одно: идите-ка вы домой.
Мы с мистером Гилкристом будем караулить посменно всю ночь напролет.
   Больше играть в прятки было ни к чему.
   - Beaucoup de plaisir [57], - отвечал я в тон ему. - Il fait  un  peu
froid pour veiller; gardez-vous des engelures! [58].
   Должно быть, майора охватил неодолимый приступ бешенства: минутой ра-
нее он столь рассудительно уговаривал Рональда соблюдать  дисциплину,  а
сейчас выпустил из рук цепь - и собака  стрелой  метнулась  по  косогору
вверх к ограде. Я сделал шаг назад, подобрал с  земли  камень  фунтов  в
двенадцать весом и приготовился встретить врага. С разгона  пес  прыгнул
на стену, и в тот же миг я изо всей силы ударил его камнем по голове. Он
сдавленно взвизгнул и свалился обратно в сад, тяжелый камень с  грохотом
покатился следом. И тут раздался отчаянный вопль Шевеникса:
   - А, дьявол! Неужто он убил мою собаку!
   Я почел за благо ретироваться, покуда цел.
 
 
   ГЛАВА XXX
   ЧТО ПРОИЗОШЛО. В СРЕДУ. КРЭМОНДСКАЯ АКАДЕМИЯ
 
   Я пробудился с чувством растерянности, чуть ли не ужаса, и  несколько
часов не вставал с постели, обдумывая создавшееся положение. Но, куда бы
я ни направлял свои мысли, нигде не брезжило ни малейшей надежды, и  все
приводило меня в отчаяние. За "Лебяжьим гнездом" неусыпно следят, завели
огромного свирепого сторожевого пса... разве что  я  его  вчера  вечером
прикончил, а если так, его неутешный хозяин в отместку за утрату  станет
еще усердней караулить дом. Чтобы блеснуть перед  Флорой  своей  предан-
ностью и любовью, я отдал ей почти все деньги, мне казалось, что это ве-
ликолепный жест - гонимый странник является к своей возлюбленной и, точ-
но сам Юпитер, осыпает ее золотым дождем - тысячами фунтов. Затем, в ми-
нуту невообразимой глупости, я похоронил все, что у меня еще оставалось,
в банке на Джордж-стрит. Теперь же мне надобно  вернуть  либо  то,  либо
другое, но все-таки что же именно и каким образом?
   Я беспокойно ворочался в постели, и наконец предо мною предстали  три
возможных пути, причем все они на каждом шагу грозили  гибелью.  Во-пер-
вых, Роули мог и ошибиться и за банком вовсе не следят, тогда он всетаки
сумеет взять оттуда деньги. Во-вторых, я могу вновь обратиться к мистеру
Робби. И, наконец, можно поставить все на карту, отправиться  на  бал  в
Благородное собрание и поговорить с Флорой на глазах у всего  Эдинбурга.
Последний путь всего опаснее, и, кроме того, придется ждать еще двое су-
ток, поэтому я тот же час отверг эту мимолетную мысль и  вновь  принялся
обдумывать другие два пути. Вероятнее всего, Робби уже предупрежден, что
со мною не следует иметь никакого дела. Поведение семейства Гилкрист оп-
ределяет сейчас майор Шевеникс, и он, конечно же, не мог не  подумать  о
столь очевидной предосторожности. Если же он ее все-таки упустил,  тогда
все в порядке: Робби, конечно, найдет способ повидать Флору, и к четырем
часам я буду уже спешить на юг, и притом свободным человеком. Наконец  я
решил сам убедиться воочию, верно ли, что банк на Джордж-стрит находится
под наблюдением.
   Я позвал Роули и допросил его с пристрастием о наружности того сыщика
у банка.
   - Расскажи-ка мне, Роули, каков он с виду, - спросил я, начиная  оде-
ваться.
   - Каков с виду? - повторил Роули. - Да уж и не знаю, как вам описать,
мистер Энн. Красотой-то он не блещет, прямо скажу.
   - Высок ростом?
   - Высок? Нет, этого бы я не сказал, мистер Энн.
   - Так, значит, он маленького роста?
   - Маленького? Нет, пожалуй, маленьким его не назовешь, сэр. Нет, сэр,
он не то чтобы уж очень маленький.
   - Стало быть, среднего роста?
   - Можно сказать и так, сэр, да только тоже не особенно среднего.
   Я едва удержался, чтобы не выбраниться.
   - Он бритый? - начал я снова.
   - Бритый? - повторил Роули с выражением простодушного усердия.
   - Господи, да что ты повторяешь мои слова, как попугай? -  воскликнул
я. - Расскажи мне, каков он с виду, мне это очень  важно,  чтобы  узнать
его с первого взгляда.
   - Я и то стараюсь, мистер Энн. А вот насчет бритья... Что-то я ничего
такого не разглядел. Вот сейчас, думается мне, вроде он такой и есть,  а
потом, как подумаю, вроде бы и нет. Нет, верно, коли вы мне скажете, что
у него вроде малость баки отпущены, я и то Не удивлюсь.
   - А лицо у него красное? - громовым голосом и  раздельно,  по  слогам
выговорил я.
   - Ну чего это вы гневаетесь, мистер Энн? - отвечал Роули. - Я  и  так
стараюсь все вам разобъяснить, что видел, ничего не пропускаю.  Красное,
лицо? Да нет, пожалуй, не такое уж оно красное.
   Мною вдруг овладело убийственное спокойствие.
   - А может, он совсем бледный? - осведомился я.
   - Этого я как-то не могу сказать, мистер Энн. Да ведь, по совести го-
воря, я особенно и не примечал, бледный он или нет.
   - Как тебе показалось, похож он на пьяницу?
   - Уж чего нет, того нет. С вашего позволения, сэр, он больше смахива-
ет на обжору.
   - А, так, значит, он толстяк?
   - Да нет, сэр, он и не то чтобы такой уж толстый. Нет, толстяком  его
не назовешь. Даже, я бы сказал, скорее он вроде тощий.
   Думаю, что незачем описывать далее этот разговор. Под конец я  совсем
разъярился, но ничего путного так и не  узнал,  только  довел  Роули  до
слез. Выяснил я одно: росту сыщик то ли высокого, то ли  маленького,  то
ли среднего, как вам угодно; сложения то ли плотного, то ли  худощавого;
лицо, может, бритое, а может, бородатое; цвет его волос, по словам  Роу-
ли, назвать никак невозможно, зато глаза вроде синие, даже более того  -
единственно в этом Роули был твердо уверен. "Вот хоть под присягой  ска-
жу, глаза у него синие-пресиние", - повторял он чуть не  со  слезами.  В
действительности глаза оказались черные, как  угли,  очень  маленькие  и
очень близко посаженные. Вот вам и показания даже  столь  бесхитростного
свидетеля! Чего же я в конце концов добился? Описания не самого  сыщика,
а его одежды.
   На нем были короткие штаны и  белые  чулки,  куртка  вроде  "какая-то
светловатая или, верней сказать, то ли светлая, то ли темная". И еще мо-
лескиновый жилет. Казалось бы, довольно с меня?  Так  нет  же,  Роули  в
крайнем волнении вытащил меня из-за стола, когда я завтракал,  и  указал
на какого-то солидного господина весьма почтенной наружности, который  в
эту минуту пересекал площадь.
   - Это он самый и есть, сэр! - воскликнул мой преданный  слуга.  -  Он
самый, точь-в-точь! Правда, этот вроде получше одет и,  может,  капельку
повыше ростом, да ведь и лицо у него, пожалуй, не такое, даже  вовсе  не
похоже. Нет, я теперь и сам вижу, это и не он совсем.
   - Болван! - выбранился я, и, право, даже наистрожайший блюститель хо-
рошего тона меня бы за это не осудил.
   Тем временем появилась наша квартирная хозяйка, и ко всем моим  мукам
прибавилась еще одна.  Миссис  Макрэнкин,  очевидно,  провела  бессонную
ночь, и лицо ее опухло от слез. Прислуживая мне за столом, она то и дело
вздыхала, охала, всхлипывала и качала головой. Коротко сказать, она была
опасна, точно петарда с тройным зарядом истерики, и я не решился  с  нею
заговорить; после завтрака я на цыпочках улизнул из дому и бегом  сбежал
с крыльца в страхе, что она вот-вот меня окликнет и надобно будет  воро-
титься. Да, в таком непрестанном напряжении долго существовать  немысли-
мо!
   Первым делом я отправился на Джордж-стрит, и тут  мне  повезло:  бан-
ковский служитель как раз опускал железные шторы, и с  ним  разговаривал
человек в белых чулках и молескиновом жилете; вид у этого  субъекта  был
самый что ни на есть  разбойничий.  Все  это,  несомненно,  сходилось  с
signalement [59], которое мне дал Роули: как вы помните,  он  утверждал,
что чем-чем, а красотою сподвижник великого Лейвендера отнюдь не отлича-
ется.
   От банка я двинулся прямиком к дому мистера Робби и в скором  времени
уже звонил у его двери. Мне открыла служанка и объявила, что адвокат за-
нят, чего я, впрочем, и ожидал.
   - Как передать, кто его спрашивал? - настойчиво осведомилась она.
   - Мистер Дьюси, - отвечал я.
   - Тогда, верно, это для вас. - И она подала мне письмо,  лежавшее  на
столике в прихожей. Письмо гласило:
   "Дорогой мистер Дьюси! Единственный совет, который я могу вам дать, -
quam primum [60] отправляйтесь на юг.
   Искренне ваш, Т. Робби".
   Коротко и ясно. И, по крайности, на одном пути мне не осталось ни ма-
лейшей надежды. От Робби уже ничего более не добиться; дорого бы я  дал,
чтобы узнать, что ему обо мне наговорили. Надеюсь,  не  чересчур  много,
ибо законник этот пришелся мне очень по душе, хотя он меня сейчас и бро-
сил на произвол судьбы. Я всетаки верил в порядочность Шевеникса. Конеч-
но, пощады от него не жди, но, с другой стороны, и возводить  напраслину
из одной только жестокости он тоже не станет.
   Итак, я воротился на Джордж-стрит, чтобы проверить, все ли еще Молес-
киновый жилет караулит банк. На тротуаре его не оказалось. Тут я  приме-
тил почти напротив банка отворенную дверь дома и за  дверью  лестницу  -
вот отличный наблюдательный пункт! Я пересек улицу, с деловым видом  во-
шел в подъезд - и столкнулся нос к носу с Молескиновым жилетом. Я  оста-
новился и вежливо извини